На коленях стою пред подушками,
Прислонился щекою к рукам.
Сны смотрю твои и слушаю,
Словно, жил этим детством сам.
В снег проваливаюсь попоясно,
Отворачиваюсь от пурги.
Хвою рву, хоть темно, и боязно.
Без нее перемрем от цинги.
Пересчитываю клубни вялые.
В день на каждого по одному.
Подтопили их воды талые.
Тятьку жалко - сгноили в плену.
Наступила на мину Танечка.
Схоронили без слез – война.
Помянули настойкой каменно.
Да ломтем на троих кавуна.
Собираю тела по обочинам.
Трудодни по семье, отходив.
На лампаду читаю «отче наш».
Ничего не поделаешь – тиф.
И в окне вижу ленты атласные.
Юбку чистую, слышу крик.
Танки! Наши! И звезды красные!
Только, тятька, беда – погиб.
На коленях стою пред подушками,
Прислонившись щекою к рукам.
И глазами от слез опухшими
Сны смотрю, словно выжил сам.