Она была ещё робка
И, выпорхнув на волю,
Пугалась даже ветерка,
Гулявшего по полю.
Отпрянула от стрекозы
В сиреневую сырость
И от грозы, и от грозы
В подсолнухах укрылась.
Ей было только восемь дней,
Что очень-очень мало.
Потусторонности своей
Она не понимала.
Ещё совсем как человек,
И шага – не умела
Без куколки своей, навек
Предписанного тела.
Так нежный мальчик дебютант,
Скворец фортепиано,
Перед трюмо поправив бант,
В концерт являлся рано.
И по пустынному фойе
Слонялся бестолково,
Свои пассажи в голове
Разыгрывая снова.
Клавиатурный виртуоз,
Поклонник Листа, Брамса,
Боялся, как она, стрекоз
И бабочек боялся…
Теперь в концертных башмачках
И курточке такой же
Он – под сиренями, впотьмах,
Столь на рояль похожих,
Сложил ручонки… И свежа,
Разубрана могила.
И вьётся около душа,
Незримая для мира.