В черных одеждах на пиршестве жизни,
Важная гостья на званом балу,
Кто-то ее обвинит в вандализме,
Жаждут иные, другие клянут.
Она дает как сестры милосердья,
Усталым и измученным приют,
В пылу глухого дерзкого усердья,
Берет и тех кто на нее плюют.
Счастливым она кажется ужасной,
Старухой злой с убийственной клюкой,
А горемыкам видится прекрасной,
Забвение дающая, покой.
Со строгим ликом юная девица,
Твердит о дальней, лучшей стороне,
Где в опереньях огненных жар-птицы,
Играют на излюбленной струне.
Поют протяжно, жалобно и звонко,
Стон заглушая навевают грусть,
Став бабушкой вчерашняя девчонка,
Стихи той песни знает наизусть.
Поется в ней о днях счастливых юных,
Как от любви кружилась голова,
О днях забытых, ветреных и блудных,
Слагаются неспетые слова.
Пускай проходят чередою годы,
Из памяти тесня былые дни,
Забудутся болезни и невзгоды,
Им гостья в черном кажется сродни.
Она затмит собою все вокруг,
Созвав старинных умерших подруг,
Скрепляется союз пожатьем рук,
И дивный свет распространится вдруг.
А дальше что, провал, паденье, взлет?
Узнает каждый сразу как умрет.