Продолжение
Поветь в детстве казалась царством-государством! Открываешь скрипучую дверь, а там… темнотища – хоть глаз выколи! Того и гляди схватит какое-нибудь чудище или привидение! Надо собраться с духом, чтобы сделать шаг вперёд. Зато так тренируешь в себе смелость и решительность. Но, когда привыкаешь к полумраку, страх рассеивается. Сначала высвечивается горница* (светёлка) – низкое бревенчатое помещение. Потолок горницы настолько низкий, что даже будучи от горшка два вершка не выпрямишься в полный рост. Со слов бабушки, горницу перестроили, раньше она была выше и с печуркой. В светёлке можно было жить, баба говорила, что до моего рождения какое-то время в ней жили не известные мне молодые родственники после женитьбы. Позднее там «поселились» старинные предметы домашнего обихода: кованый сундук с мукой, берестяные туеса, деревянные валки*-гладилки для белья, медный рукомойник с носиком… Глазами ребёнка, постигающего основы бытия, в горнице жила тайна.
В углу повети, перед крошечным оконышком для дневного света, примостилась диковинная штуковина на подставках с жужжащим названием жёрнов*. Когда-то на этом тяжёлом каменном круге бабушка вручную молола из зерна муку. Я тогда ни сном ни духом не ведала о древности чуда-юда, а, оказывается, жернова упоминаются ещё в Ветхом Завете, и античная пословица «Жернова господни мелют медленно, но неумолимо» – подтверждение тому. Люди придумали о жерновах множество загадок – вот некоторые из них: каменное море кругом вертится, белый заяц подле ложится, всему миру годится (жернова и мука); лежит монах в крутых горах, выйдет наружу – кормит верных и неверных (жернова); один говорит – побежим, другой говорит – полежим, третий говорит – покачаемся (вода, жёрнов, колесо); бык бурчит, старик стучит; бык побежит, пена повалит (жернова). Используется образ жёрнова и в русских поговорках, например: «Попало зёрнышко под кованый жёрнов»; «Угодило зёрнышко промеж двух жерновов» и т.д. Наш ручной бабушкин жёрнов с виду неказистый, громоздкий, но простой в пользовании, поэтому считается примитивным. На мельницах жернова более сложные.
Совхозное гумно* – площадка для молотьбы сжатого хлеба – одиноко стояло на задворках нашего дома, и мы с ребятами бегали туда играть. Загадочными казались нам выгнутые палки по углам, похожие на ногу, – цепы*, а сам обмолот зерна увидеть не довелось: время быстро и неумолимо меняло всё вокруг. Но мы с ребятами ещё застали сушилку для зерна у Водяника, на задах дома Никифора Афанасьевича – забирались внутрь разведать, что к чему. Она тоже стояла уже без надобности.
Давно нет ни гумна, ни сушилки – социалистические прогрессивные веяния входили в жизнь, облегчали сельский труд, привносили комфорт в настоящее и вселяли уверенность в лучшем будущем. На совхозных полях лошадей заменили трактора и комбайны. Росло новое поколение. Деревня строилась и менялась.
***
Над старой низкой избой висели заготовленные на зиму берёзовые веники для бани и овец, а рядом тянулась лесенка – широкая доска с приколоченными на неё рейками – на подволоку*, проще – чердак. Это самое высокое в доме место. Потому оно и называется «вышка». Смотришь из окна, и кажется, паришь над полями, домами Капшиных и Поповых, над рекой Пинегой, над лесом за речкой, деревней Чёшегорой... Это самое светлое помещение в доме, потому что ближе всего к солнцу. Летом, когда его лучи нагреют вышку, в ней можно ночевать на матрасе, набитом сеном, под его дурманящий запах. Раньше здесь подтапливали печку, и в помещении можно было жить в любое время года. Теперь царственная вышка стала кладовкой.
Странно – настоящего (не говоря уже тёплого) туалета в доме не было, для этой надобности служило отверстие в полу посредине повети. Там вечно бушевали сквозняки, с назьма нещадно дул ветер! Наверно, по этой причине дед выражался, что ходил «справляться «до ветру». А ещё он называл это место «нужником».* Со временем папа перенёс туалет в другое место и окультурил опасную для здоровья уборную*, но теплее она не стала. В деревнях все так жили и живут: туалет находится или на улице, или в холодной части дома. Всю жизнь я, деревенская, боюсь холодных туалетов.
Пол на повети дощатый, некрашеный, и я, пока жила дома, вместе с мамой драила (шоркала) его голиком с дресвой. Тяжкий труд, скажу я вам. Тем более, с мамой не забалуешь.
(Продолжение следует)