К н и г а
О, как же ты мечтал
о Книге,
поэт, актёр и музыкант,
неся, как тяжкие вериги,
свой необузданный талант.
Всё стлалось по судьбе чудесно,
хоть жизнь – сплошная суета,
где так хотелось сердца песни
прочесть с п е ч а т н о г о листа.
И в восхищенье и в истоме,
как в отмолении грехов,
прижать к груди заветный томик
родных намоленных стихов.
Как в том далёком Кишинёве,
когда за дружеским столом,
с такой приязнью и любовью
листал ты мой тщедушный «том».
Хрипя во всех магнитофонах,
с пластинок, дисков и кассет,
ты был в любом дому как дома,
где книг, увы! желанных нет.
И только после горькой тризны,
не сладив сам с собой в борьбе,
ты издан весь и переиздан,
да что оно теперь тебе.
В захлёбах изнуряя душу,
-заскоков и загибов – шквал!-
ты в жизнь ломился, как Хлопуша,
как Гамлет эту душу рвал.
Такая боль, такие страсти –
навзрыд, навыворот, в надрыв.
Но, может, в том и было счастье,
вот так наотмашь, на разрыв…
…Ваганьково. Октябрь унылый.
Промозглый воздух стыл и хил.
И кто-то на твою могилу
твою же Книгу положил.
А раз душа не умирает,
то, может, смотрит с высоты,
как ветер бережно листает
её п е ч а т н ы е листы.
см на Прозе "Три В.С".