Дневники из Чистилища

      От автора "Секс-матушки" и "Детских шалостей"               
 Дневники из "Чистилища".   
  (Записки из обители душевнобольных)

Все события и действующие лица - вымышленные. Любые совпадения с реальностью прошу считать случайными.
                Пролог.
Кто-то когда-то сказал, что всё население Земли делится на людей и тигров. Все люди делятся на зрителей и братьев Запашных, а все тигры – на тех, кто открывает пасть, чтобы один из Запашных клал туда свою башку, и на тех, кто отказывается это делать. Причём тигры из второй группы не уважают тех, кто из первой. Но с точки зрения зрителей, как раз, всё наоборот.

…Стоял промозглый ноябрь начала ХXI столетия. Прозрачная синь золотой осени сменилась серым смрадом предзимья. Золото листвы уже начало разлагаться. Тлен покрыл всё вокруг...
Мне было жутко и одиноко...  Уехав одна в другой город в свои 50 с небольшим хвостиком, чтобы поискать там работу и прикупить жильё, я оставила дома уже далеко не молодую мать и сына, которому предстояло закончить ВУЗ. Я их не бросила, и не собиралась бросать, но где-то на уровне подсознания меня подспудно грызло чувство вины...

Хотя, по сути, мне не в чем было себя винить - перед моим отъездом мы всё обсудили на семейном совете.  Было решено, что мне одной будет легче закрепиться на новом месте. А через 2 года ко мне переберутся и мои. Наш город был небольшим, хотя и областным, центром, поэтому учёба в ВУЗе обходилась на порядок дешевле, чем в столицах.

Ничто не предвещало беды. Родня меня встретила, как всегда, радушно. Согласилась, чтобы я у них пожила пару месяцев, пока подыщу приемлемую работу и сравнительно недорогое жильё.
Но по-видимому, я слишком сильно связана с моей семьёй... Переехав одна, я перерубила связь с ней, хотя и общалась с ними регулярно посредством Скайпа и телефона. Но что-то оказалось нарушено... Что-то, что не давало моей «крыше» унестись в чёрную вязкую пропасть безумия, пока я была с ними рядом... или они - рядом со мной...

Я очнулась внезапно, словно меня кто-то разбудил во время жуткого ночного кошмара. Я вздрогнула и обнаружила себя, стоявшей у самой кромки крыши 16-ти этажки одного из спальных районов. Как я умудрилась не свалиться вниз при этом - понятия не имею. Как не имею понятия и о том, как я там вообще очутилась... Словно перенеслась посредством телепорта из спальни своей только что купленной «двушки» на эту крышу...

С замершим от ужаса осознания того, что должно было произойти парой мгновений спустя, но почему-то не произошло, сердцем, на деревянных ногах, боясь нечаянно покачнуться и рухнуть вниз, я медленно-медленно, бочком-бочком стала отстраняться от этой бездны, которая не только пристально смотрела в самую глубину моей души, но и пыталась уцепить, подцепить и утащить, проглотить и поглотить меня в своей безразмерной алчной пасти...

Когда я почувствовала себя в относительной безопасности - почти у самого люка чердачного выхода, я обессиленно рухнула на крышу. Идти дальше, чтобы спуститься на площадку 16-го этажа и к лифту - у меня не было сил.... Меня колотило как в лихорадке.   

Я не могла понять того, как я, такая всегда оптимистичная и жизнерадостная, никогда не думавшая накладывать на себя руки, оказалась буквально в полушаге от роковой черты...  Я ничего не могла понять... Я гнала прочь мысли о том, что это может повториться снова. И я могу не успеть проснуться... я сделаю этот последний шаг... Я пыталась об этом не думать, но мысль эта настойчиво вкручивалась буравчиком сначала в моё подсознание, а после - и в сознание...

Кое-как спустившись вниз, я вышла во двор... Подняла голову вверх, посмотрела на то месте на крыше, где чудом сумела устоять... Мне снова стало жутко... В груди всё заледенело... У нас в роду сумасшедших вроде не было... Хотя по поводу меня у матушки врачи пару раз и интересовались - не стояла ли я на учёте у психиатра. Впрочем, не объясняя причины своего подозрения...  Выходит, основание какое-то было...

Сжав кулаки так, что острые края наманикюренных когтей до боли впились в мои ладони, я побрела домой. Как это ни удивительно, дверь квартиры была закрыта, ключи преспокойно лежали в кармане куртки... Открыла дверь, зашла в квартиру, замкнула и оставила ключ в замке. Повесила куртку на вешалку в коридоре, присела на обувную полочку, не в силах разуться стоя...
Прошла в комнату, упала на диван... Я была разбита, опустошена... Жуткое бессилие охватило всё тело, в голове было пусто... вообще пусто... Но спать я боялась... Я боялась, что во сне снова уйду на эту крышу... Или на мост... Или - просто-напросто брошусь под проезжающую по проспекту машину... а может - решу повторить безумную выходку Анны Карениной... Я боялась...

Но сон меня всё-таки сморил... Я сдалась на волю победителя... В ту ночь мне не снилось ничего... Морфей поглотил меня, погрузил в иссиня-чёрную яму забвения, занавесив все окошки-сновидения... Я просто провалилась в тягучую черноту...

На утро у меня был выходной... У меня, но не у врачей - на календаре был вторник. Проснувшись, я поплелась в ванную. чтобы совершить утренний туалет и смыть под струями прохладной воды из душа остаток липкого налёта ночного беспокойного сна.

Я боялась вспоминать то, что со мной случилось. Боялась, что это призрачное воспоминание меня прельстит и утащит по-новой на ближайшую крышу многоэтажки. Стараясь ни о чём не думать, я наскоро позавтракала, покидала в спортивную сумку самое необходимое и решила сбегать напоследок в магазин, побаловать себя чем-нибудь сладеньким.

Если бы я знала, что я ТАК буду реагировать на все встречные автомашины, я бы сидела дома и носу не высовывала... Стоило мне увидеть сквозь молочно-серый туман, укутавший ещё не до конца проснувшийся город, первый встречный автомобиль с зажжёнными фарами, как мне пришлось намертво вцепиться в ближайший фонарный столб, чтобы удержать саму себя от стремления пройтись между этими двумя огоньками...

Такое же желание меня точило и при виде следующего авто. И под третий драндулет времён Второй Мировой мне тоже неудержимо захотелось броситься... Удержаться мне удалось лишь ценой обломанных до мяса ногтей, которыми я вцепилась в колючий куст шиповника, росшего в палисаде дома, мимо которого я в тот момент проходила...

Я не знала на что мне решиться: то ли сразу же повернуть обратно, то ли всё-таки дойти до магазина, учитывая то, что туманный смог понемногу рассеивался. Я решила довести начатое до конца, тем более, что большая часть пути уже была пройдена.

На обратной дороге странные неприятности меня уже не поджидали. Но домой я вернулась снова вся в липком и вонючем от страха (так вот КАК пахнет СТРАХ...) поту... Зачем-то закрыла входную дверь на все замки и щеколду... Залезла с ногами в любимое раздолбанное, но такое уютное широкое кресло, укуталась пледом и, прикрыв наполненные плескавшимся в них чернильно-стальным ужасом, глаза, стала с остервенением грызть плитку горького с солью шоколада.

Меня всегда шоколад успокаивал лучше всяких таблеток или сигарет. До этого... В тот день он меня не успокоил, хотя я добросовестно слопала всю плитку даже не запив её ничем... Я не чувствовала во рту так любимого мною вкуса настоящего 75%-го горького шоколада...

Я до последнего пыталась избежать седативных средств. Пошла на кухню, выдвинула ящик рабочего стола и вытащила оттуда пачку сигарет «Парламент», оставшуюся у меня после последнего визита задушевной подружаки, не выпускающей эту отраву изо рта.  Я изредка покуриваю, в основном - после дозы спиртного в тёплой дружеской компании.

Нашарила на полке зажигалку, сняла с верхней полочки навесного шкафа хрустальную маслёнку, которой на этот раз было суждено сыграть роль пепельницы - выходить ещё и ради того, чтобы покурить, на улицу мне жутко не хотелось. До мандража в коленях и тошнотворных спазмов в желудке.

Закурив первую, насыпала зёрна «Арабики» в кофейную машину - на новоселье родня свою старенькую, но вполне ещё в рабочем состоянии подарила, прикупив себе новую. Налила водички... Пока порция готовилась, из холодильника достала баклажку минералки - любимую, с малой родины. Налила в пиалку.

Наконец-то можно было усесться за столом и спокойно покурить и попить кофе, что я и не замедлила сделать... попыталась выбросить из головы и стереть из памяти события последних суток. Решила немного отвлечься и пофантазировать о будущей семейной жизни с гипотетическим супругом: должен же он наконец-то появиться в моей жизни.

                Фантазия.
 Я в коротеньком летнем халатике из ярко-канареечного с розами цвета сумасшедшей фуксии искусственного шёлка без трусиков стою возле рабочего стола на этой вот самой кухне. Спешу налепить пельмешков так любимых мною и мужчинами нашей семьи - сыном и мужем. Фарш они мне загодя приготовили - накрутили паровой свининки и телятинки. Я добавила в него специй, и посолила. Осталось раскатать блины и при помощи пельменницы налепить вкусностей, чтобы затем это всё пожарить на сковородке в кипящем подсолнечном масле.

Матушка была в гостях у своей младшей сестры - её туда закинул на машине мой племянник, сын - на занятиях до вечера, а супруг должен был уже вот-вот появиться - у него сегодня выходной и я послала его за покупками.

Так и есть- я немного не успела, когда в двери повернулся ключ и минуту спустя в кухню ввалился мой Мужчина... Кухня сразу стала такой маленькой-маленькой... Хотя он не был громадиной, но его было МНОГО... Один его рокочущий как водопад Виктория баритон чего стоил. Едва занеся пакеты с покупками, он мгновенно оценил мою экипировку и спустя долю минуты уже стоял на коленях между моих ног, пытаясь раздвинуть их немного пошире и уткнувшись лицом в мою киску.

От неожиданности я охнула и немного присела, интуитивно разведя ноги, чего и добивался мой извращенец. Его язык мгновенно проник в мою дырочку и начал там весьма активно двигаться.

 - Что ты делаешь? -  недоумённо спросила я.

В ответ мне прозвучало мычание с причмокиванием, а я против воли пискнула от наслаждения.

- Я не поняла, что ты сказал, -  едва отдышавшись, снова начала я пытать мужчину.

- А ты что, сама не знаешь? - неохотно оторвался он от своего занятия.

- Мы только недавно вылезли из постели, - попыталась довольно деланно и картинно возмутиться я.

- Неправда - уже прошли почти два часа, - не согласился со мной муж, снова устремляясь в мою горячую и влажную самость.

- Не мешай мне готоооовииить... - замирающим от жгучего наслаждения голосом скорее прошелестела, чем проговорила я, - а-а-а-а....

Но мой супруг лишь усерднее стал трудиться над тем, чтобы моя влага пролилась ручейком ему в рот... Самый-самый пик... у меня непроизвольно подгибаются ноги, чем немедленно воспользовался мой венценосный раб, обхватив мои бёдра и усадив меня... нет, не на язык, и даже не на палец или кулак... на свой горящий от желания и стоящий дыбом, как мустанг над степной гадюкой, член.

-А-а-а-а!!! - уже взревела я неизвестно от чего больше - наслаждения, боли или неожиданности.

Муж закинул мой халатик мне на спину, повернул спиной к себе, наклонил мою голову с торсом над рабочим столом и с наслаждением натянул меня на свою шишку. Ещё, ещё, ещё раз... Я же отклячила свой зад кверху, прогнулась как дикая кошка, припав головой на локти и прижавшись к столешнице...

И тут раздалась телефонная трель... звонил мобильник хозяина. Он к этому времени успел-таки кончить, вылизать вытекающую из меня струйку спермы и хотел уже было удалиться в ванную для принятия душа и приведения себя в благочестивый вид. Но телефон не унимался.

Слегка отпыхавшись и отдышавшись после неожиданно свалившегося на меня дополнительного удовольствия, я протянула к нему руку. Муж не возражал.

- Алло, - слегка вопросительно произнесла я в трубку.

На том конце провода нервно закашлялись. Кашель был явно не мужской. Все коллеги-женщины моего мужа меня знают и не робеют, когда я отвечаю им вместо него - он спокойно это делает вместо меня, если я далеко.  Странно, странно...Тем не менее кашель не прекращался, но трубку не спешили положить.

- Вы решили позвонить, чтобы продемонстрировать, как Вас мучает кашель? - сурово вопросила я,

- Вам необходимо срочно обратиться к терапевту. Здесь его нет.

- Как нет? - пролепетал почти девчачий голос, а-а-а....где он?

- Где и положено быть терапевту - в участковой поликлинике, - спокойно ответила я.

- Да нет, - справившись наконец-то с нервной чахоткой, пискнули на том конце провода, - я звоню Степану...- Девица явно или забыла от волнения, или вовсе не знала отчества моего благоверного. 

Я уже могла бы дать 110%, что это была одна из множества пытающихся охмурить моего личного мачо. В это время из дверей ванны с маленьким полотенцем на чреслах и большим на голове, которым он промакивал свою роскошную смоляную гриву, доставшуюся ему от деда-цыгана, показался «виновники» этого звонка.

Степан протянул было руку, чтобы забрать у меня свой гаджет, но я искусно скрутила фигу сразу из трёх пальцев, едва не сломав их, и показала шалунишке место у рабочего стола, кивнув на недоделанные пельмени: в конце концов не доделала я их по его вине. А сама уселась на небольшой диванчик, стоящий у самого окна Всё это заняло у меня буквально пару минут.

- Аркадьевича, - великодушно пришла я на помощь забывчивой претендентке в светские львицы местного пошиба.

- Да-да, Степану Аркадьевичу, - уже окрепшим голосом заявила мне справившаяся с волнением идиотка, - где он?

Вопрос звучал почти требовательно, что меня несколько возмутило. И я решила прикольнуться, а заодно раз и навсегда избавиться от миражей всех бывших любовниц моего кроватного льва.
Я переключила смарт на громкую связь, чтобы этот исправившийся кобелина мог повеселиться вместе со мной: я дама не жадная, а в компании веселиться приятнее, чем в одиночку.

- В кожно-венерическом диспансере, широко оскалив в голливудской улыбке рот, менторским тоном заявила я. И вдруг неожиданно всхлипнула: - приходите ко мне...мы чайку попьём, я сырничкоооовв  напеклааа,  - блеющим голоском продолжила я.

-То есть как- в кожно-венерическом?,- ничего не понимая, уже почти нормальным голосом спросила меня трубка.

- Обыкновееенноооо... - уже окончательно вошла я в роль пришибленной лохушки, - у него с концаааа капааееет...

- И давнооо??  - с испугом в голосе спросила меня собеседница.

- Даааа... - провыла я, - с полгода...

В такую дичь смогла бы поверить только самая настоящая дура, но ведь недаром говорят, что если хочешь, чтобы тебе поверили, лги самым наглым и неправдоподобным образом.   Как говорится, пипл схавал.

Фишка была в том, что ещё полгода назад моё чудо меня совсем не знало. С кем он тогда упражнялся на своём сексодроме - понятия не имею. Но я решила идти ва-банк.

- А-а-а-а...  - снова стала запинаться трубка, - а что сказали врачи? Он хоть помнит от кого заразился?

- Не могу и не хочу знать, - резко ответила я, - его в полицию таскали, велели указать все сексуальные контакты за целый предшествующий предполагаемому заражению год. И заставили сдать дополнительные анализы: вдруг это и не гонорея вовсе, а сифилис так мутировал или СПИД вообще...

- Ой, мамочки... - теперь пришла уже очередь блеять дамочке.

- Да Вы не волнуйтесь - он с полгодика полежит и к вам вернётся, а пока всех, кто со Стёпочкой романы крутил, будут обзванивать и по одному вызывать на обследование в диспансер.

-Я-я-я-я...я-я-я-я... с ним не спала...

- Естественно - ты с ним трахалась, голубушка, - вот и прогуляешься к врачам...

- Но я совершенно здорова!! - уже почти визжала девица на том конце провода.


- Раз здорова - пару неделек подержат, проверят и отпустят, чего переживаешь-то?

- Я его убьюююю... - зарыдала несостоявшаяся светская львица и отключилась.

Сказать, что муж хохотал - это ничего не сказать. Он всхлипывал, из его огромных, василькового цвета глаз, лились слёзы. Он тихо сполз по дверце стола на пол, словно растаявшее мороженое... Тело его содрогалось в конвульсиях.

Я не могла всё это видеть и слышать, и наконец-то дала волю так долго мною сдерживаемому смеху...
      
                Прозрение.
 Когда я допила свой кофе и докурила уже третью сигарету, я обнаружила себя истерически хохочущей над своей собственной фантазией...

Я словно видела себя со стороны, как видела бы соседку... Мне стало жутко. Но от осознания своей ненормальности я не перестала смеяться... Дикий хохот, овладевший мною, не хотел сжалиться, оставить меня... Я начала задыхаться... Руки, как рассерженные змеи, тянулись к моему горлу, чтобы наконец-то прекратить моё болезненное и, как мне показалось на тот момент, никчёмное существование...

Меня спас неожиданный проблеск сознания. В голове грянул чей-то мощный бас: «Заткнись!!». От нового стресса я не только замолчала. Я окаменела. Не могла двинуть ни руками, ни ногами...
Наконец я немного пришла в себя и смогла разогнуть пальцы правой руки, всё ещё державшие последний, третий окурок и опустить его в пепельницу. Медлить было уже опасно. Я взяла трубку и набрала телефон МЧС. Когда на том конце ответили, я, стараясь говорить как можно увереннее, попросила прислать за мной психиатрическую «Скорую».

Но диспетчер долго не соглашалась, ссылаясь на мой адекватный разговор. Не помогло то, что я уже со слезами в голосе описала всё свои приключения последних дней, включая только что прекратившуюся таким нетривиальным способом истерику. Чиновница от медицины, даже выслушав мою исповедь, всё ещё сомневалась. Тогда я резко изменившемся голосом, почти дискантом, лязгая челюстями, как плохо смонтированный киборг, отчеканила:

- Они приближаются! Они приближаются! Они уже рядом!

- Кто приближается? Кто рядом? - заинтересовались на посту.

- Они рядом. Они. Это - они. Они уже совсем рядом.

- Вы одна дома? - спросила меня недоверчивая дама.

- Нет, они уже рядом, - не задумываясь ни на минуту, солгала я.

- Кто-то откроет бригаде дверь, когда они к Вам приедут?

- Они открыли дверь. дверь уже открыта, - снова солгала я, но решила и впрямь её открыть на всякий случай.

- Ждите. К Вам выезжает бригада. Вы меня слышите?

- Да, мы ждём бригаду.

Я положила трубку и пошла открыть дверь заранее на тот случай, если мой разум снова решит улететь погулять...

                Прибытие помощи.
 В ожидании приезда «Скорой» я позвонила на работу и предупредила, что меня некоторое время там не будет. Более подробно сообщу позже, как только смогу. Отзвонилась своим, попросив их не волноваться, если в ответ на их звонки я не буду отвечать: я не знала, можно ли будет с собой пронести телефон. На всякий случай приготовила взять два. Один решила припрятать. 

Наконец-то в домофон позвонили. Я подошла к двери (как я сразу-то не подумала, что ведь и дверь парадного нужно будет открыть?). Но Бог миловал - открыла. Встретила гостей в коридоре. Вошли уже немолодой врач и с ним фельдшер, по возрасту годящийся мне в сыновья.

- Нууссс, и где у нас здесь больная? на кого смирительную рубашку будем надевать?- тоном, каким общаются с маленькими детьми, спросил у меня прибывший эскулап.

Словно в квартире кроме меня как минимум ещё кто-то был.

- Я больная. Но связывать меня не нужно - я не дерусь, не кусаюсь, и вообще...убегать от вас не собираюсь, - слегка агрессивно -вызывающим тоном ответила я.

- На учёте у психиатра стояли раньше?

- Нет, не стояла... Может быть, и зря...

- Почему Вы так решили? По-Вашему, лучше быть психбольной, чем адекватным здоровым человеком? - слегка недоумевая полюбопытствовал фельдшер.

- Потому что тогда я бы не докатилась до такого состояния, - горестно вздохнула я.

- Не факт, не факт... Но в оптимистическом варианте - да. Чем раньше пролечишься, тем раньше станешь здоровой, - вполне серьёзно изрёк врач.

- И что же так напугало сию прелестную леди, что она настойчиво просится в нашу юдоль скорби?
- продолжал общение доктор.

- Попытка шагнуть с крыши 16-ти этажного домика.

- А кто же Вас от неё отговорил?

- Я сама вовремя очнулась.

- То есть как это? - уже по-настоящему удивился дяденька в белом халате.

- Как лунатики, наверное, просыпаются... Вдруг вздрогнула и увидела себя на крыше... И мало того, что просто на крыше, а возле самой её кромки... Как мне удалось не покачнуться и не рухнуть вниз - не понимаю до сих пор...

- Так уже всё позади же... Вы вполне вменяема...

- Нет!  Нет!  И нет!!  - я ещё испытывала такое же желание... а после... мне очень хотелось пройти между горящих фар едущих мне навстречу автомобилей… Я не знаю насколько меня так хватит... Пожааааалуйстааа... - уже хнычущим голосом заскулила я, - заберите меня с собой... мне страаашнооо...

- Но Вам же нужно ещё собраться... - неуверенно протянул бодрячок фельдшер.

- У меня уже всё собрано. Вон сумка стоит. Я на всякий случай её на второй день после несостоявшегося полёта собрала, - уже своим обычным бодрым голосом успокоила я мужчин.

- Ну что, Василь Михалыч, - обратился врач к помощнику, - заберём на казённые харчи добровольца?

- Ну раз дама так настаивает...

- Вы своих-то предупредите, позвоните, - это уже он мне.

- Уже поставила в известность. Даже на работе за свой счёт взяла заочно месяц. За месяц-то, думаю. меня подлечат??

- Ну всё предусмотрела... надеемся... но гарантию дать не могу... решать будет главврач больницы, - честно предупредил меня доктор.

- Раз всё собрано и все оповещены - тогда в дорогу, нечего время зря терять, - подал команду старший.

Я попила на дорожку водички, взяла сумку, пропустила вперёд мужчин и закрыла дверь на все замки. Один ключ взяла с собой, а второй спрятала под порог - там нишка небольшая под левым стояком дверной коробки оставалась. Вот я её и использовала в качестве тайника для ключей. Мои уже знали: если там лежат ключи, меня в городе нет.

                Прибытие в Чистилище.
 «Скорая» стояла возле самого выхода на проезжую часть напротив подъезда. Фельдшер прошёл внутрь, подал мне руку. Последним загрузился врач, предварительно отзвонившись перед машиной на подстанцию и выкурив с наслаждением пару сигарет кряду.
Я потом всё время лечения жалела, что не стала курить вместе с ним...

 Наконец все были в сборе, и мы тронулись. То есть - наша машина при помощи пожилого водителя поехала. Куда мы ехали, я могла лишь догадываться: забранные толстой металлической решёткой окна были занавешены плотными шторами, которые плотно закрывали стёкла...
 
Мы не включали мигалку - я не представляла угрозу для себя и общества, торопиться было особо некуда: спецбригаду вызывают не так часто, как обычную «Скорую» ... И то - слава Богу: значит, не так уж много наших сограждан сходят с ума...

Остановившись несколько раз на светофорах, мы наконец-то прибыли на место. Резко взвизгнув тормозами, фургон остановился. Было слышно, как за машиной лязгнули стальные въездные ворота в высоченных, метра под три высотой, каменных стенах. Шофёр вышел из кабины и открыл нашу дверь. Теперь первым спрыгнул на асфальт подъездной площадки врач и подал мне руку, которую не разжал, когда я спустилась к нему. Хватка была нежной, но цепкой, словно у робота, на длань которого надели плюшевую перчатку.

Последним вышел фельдшер, который обошёл нас и пошёл вперёд по дорожке, ведущей к металлической двери с надписью полуметровыми буквами «ПРИЁМНЫЙ ПОКОЙ» Какой-то весельчак с чёрным чувством юмора начертал на стене выше этой надписи свою: «Добро пожаловать в Чистилище!». Она красным контуром проглядывала сквозь грязно- охровую краску стены.

Само здание больницы не вселяло радужных надежд и не добавляло весёлых мыслей: грязно - серого цвета с охровыми подпалинами, словно у старого больного дворового кота... Окна, все как одно, забранные решётками с обеих сторон стёкол... почти все - ещё старые, деревянные, которые невозможно открыть, чтобы проветрить помещение...
 
Штукатурка на стенах шелушилась и отваливалась кусками на землю. Не дай Бог, кто окажется на пути этого падающего листочка безумия - мало не покажется...

Я вопросительно посмотрела на доктора, молча указав свободной рукой на частично замазанное зловещее приветствие.

- Да это один из хронов умудрился оставить по себе вечную память. И как могли не заметить, чем он занимался здесь несколько дней подряд - не ясно.

- А что, больных выпускают гулять без надзора? - радостно удивилась я.

- Не всех и не всегда, - охладил мой пыл мой конвоир.

«У-у-у-у...» - проскулила я про себя. Но тут же себе закрыла рот: «Сама сюда напросилась. И вообще, это - не навечно» ...

Тяжело вздохнув, я пошла со своими спутниками дальше.
Входная дверь поддалась, хоть и с зубовным скрежетом, но довольно легко. Через маленький тамбур, едва вмещавший одного человека за раз, находились вторые двери. Тоже металлические, и точно такие же визжащие. Я тогда подумала, скривившись от этой какофонии: «Неужто нельзя их чем-нибудь смазать?». И лишь попав на отделение, узнала, что скрип этот не устраняют преднамеренно: если охранник друг задремлет, а какой-нибудь особо шустрый постоялец этих чертогов попытается ускользнуть на волю, они выдадут беглеца своим скрипом.

После двойных металлических стражей мы попали в небольшой, примерно 5 на 2 метров холл с рядами металлических стульев, привинченных к бетонному полу огромными болтами. Справа от этих сидений располагался собственно сам Приёмный покой, войдя в который, я распрощалась с доставившими меня членами психиатрической «Скорой».

У меня забрали всё, что коим-либо образом напоминало удавку: пояс от халата, вытащили длинный шнурок из нижней кулиски спортивной куртки. Мне сказали, чтобы я переоделась в то, что я привезла с собой из одежды и сдала то, в чём прибыла на хранение в больничный гардероб.
За телефон и сигареты сказали, что это в ведомости старшей медсестры отделения, куда меня сейчас сопроводит санитарочка - далеко не мелкая по размерам тётечка ближе к пожилому, чем к молодому возрасту.

В стене, противоположной к двери, была встроена кабинка вахтёра с окнами из пуленепробиваемого стекла и «вертушка», которую этот самый вахтёр открывал-закрывал, нажимая на заветную педаль в полу.

Левая относительно входа стена поглотила маленькое окошко для приёма передачек для особо тяжёлых пациентов, которые либо не могли ходить, либо которых не выпускали из-за их буйного поведения.

Под присмотром нового конвоира я отправилась через вертушку вначале по длинному узкому и какому-то смрадному коридору, а затем - по начавшим рассыпаться бетонным ступеням лестничного пролёта на третий этаж.

На лестничной площадке третьего этажа нас встретила ещё одна бронированная стена с узкой металлической дверью, по центру которой был врезан глазок. Сбоку находилась кнопка обычного электрического звонка.  Нянечка трижды нажала на неё: два коротких и один длинный звонок. «Ого, похоже, их обязывают заучивать морзянку», - усмехнулась я про себя.

Нам открыли дверь, и проглотившее меня, ставшим на время родным, 13-е женское отделение, начало медленно со смаком переваривать свою новую жертву в моём лице.

Едва я успела перешагнуть порог этой обители печали, как за мной лязгнули вначале сама дверь, а спустя секунду - замки и засовы. Я не выдержала и, повернувшись к сопровождавшей меня санитарке, вымолвила:

- Как в тюрьме...

- Гораздо хуже и страшнее, - возразила мне проходящее мимо меня существо в полинявшем халате и раздолбанных шлёпках на босых ногах предположительно женского пола. Хотя стрижка скорее всего соответствовала мужским стандартам красоты.

- Почему? - на полном автомате поинтересовалась я.

- Тамбовцева, проходи к старшей медсестре. После пообщаешься с Мавкой - время у вас будет предостаточно, - бесцеремонно оборвала меня нянька, повернув при этом за плечи лицом к посту медсестры и слегка подтолкнув меня вперёд.
 
Мне ничего не оставалось делать, кроме как подчиниться.  В самом начале коридора, в нише у двух зарешёченных окон вдоль трёх стен тянулись ряды из 6-7 металлических же стульев, наглухо, как и на первом этаже, вцементированных в пол. На углах стояли два небольшие стола. Я решила, что это- столовая отделения, но после оказалось - место для приёма гостей. В приёмные дни здесь проходили свидания с посетителями - редкими родными и ещё более экзотическими друзьями, не позабывшими страдальцев.

Позже я обнаружила ещё один тупичок – уже с небольшим диванчиком и парой промятых с вытертыми и залоснёнными подлокотниками кресел, между которыми стоял вполне себе «нормальный» журнальный столик. Как уверяла больничная администрация, все это «богатство» вкупе с доисторическим телевизором, подарили отделению благодарные родственники – спонсоры. Но мне сдаётся, что имя их – Помойка.

Пройдя этот карман, я упёрлась в отгороженный медицинский пост - почти такой же, как и в любом стационаре. За исключением того, что стекло было бронебойным, а на столе со стороны персонала под колпаком была прикручена тревожная кнопка вызова санитаров. Это не такие бабулечки - божьи одуванчики, а громадных габаритов и недюжинной силы мужики. Двое из этих красавцев стояли у дверного проёма ближайшей к выходу из отделения палаты.

Вскоре я узнала, что палатам в этом богоугодном заведении дверей не полагалось априори. Исключительно ради безопасности самих же пациентов. Подойдя к открытому окошку медпоста, за которым сидела сухопарая женщина в белом накрахмаленном колпаке и в белом же халате с выражением Леди Абажур на некогда миловидном лице, я передала ей свою историю болезни. Всё это время за каждым моим движением неотрывно следили оба дяденьки у ближайшей палаты.

Дежурная медсестра, которой в тот день была старшая медсестра, меня зарегистрировала. Узнала курю ли я. Когда я ответила утвердительно, она приказала отдать ей мои сигареты, подписав на блоке мою фамилию и сказала, что выдавать будут каждый день по 5 штук на день.  При условии не нарушения режима.
 
Если же я буду плохой девочкой и этот самый режим нарушать, меня этого вредного для здоровья удовольствия будут лишать. Вообще. Сроком как минимум на сутки. Я сделала скорбное выражения лица и в глазах моих взметнулся пожар страха, граничащего с ужасом.

На самом деле мне хотелось истерически расхохотаться: к курению я относилась почти нейтрально. Но не дышать же чужим дымом?    Вслед за блоком сигарет у меня забрали сотовый - тот, который я не стала прятать - дешёвенький. Медсестра сказала, что для звонков родным и друзьям каждый день выделяются полчаса, а по выходным и праздникам – целый час после ужина. «Уже неплохо» - пронеслось у меня в голове.

Второй, дорогой смарт был у меня припрятан в халате, в заранее пришитом мною к нему внутреннем кармане. Я его примастачила накануне того, как дома решила усесться в кресле с сигаретами и кофе.  На моё счастье обыскивать и прощупывать халат у меня не стали. Недосмотр, однако.

Оставили пакет со сменой нижнего белья, мочалку с мылом, зубную пасту и щётку, носки и книгу с тетрадью и авторучками. Разрешили взять продукты. Остальные книги забрали вместе с сумкой.  Сказали, что так надёжнее будет. Как одну книгу прочитаю - подойду к медсестре и поменяю на другую. Это меня тоже устроило.

Медсестра жестом показала мне на ту самую ближайшую палату. Я потом узнала, что это - палата наблюдений, или - наблюдательная палата. В неё попадают все новички, попавшие в это первый круг не-Дантовского ада.

Я подошла ко входу, охраняемому двумя амбалами. Ко мне подошла уже другая, не та, которая меня привела, санитарка, и провела внутрь, показав мне мою кровать. Мне повезло - она была возле окна. И я положила свои вещи на подоконник. Потому что тумбочек явно не хватало на всех. Почему, правда, не использовать их на двоих хотя бы - не знаю. Позже мне сказали, что они являлись своего рода призом за долготерпение тем, кто поселился здесь надолго.

                Шмон.
 На панцирной, провисшей сиськой почти до самого пола, сетке кровати лежали два (целых два!!) матраса, более напоминавших коврики у порога в семьях новых русских по толщине. Но и это, как оказалось, было роскошью - мне благоволила моя истерзанная моей невменяемостью Судьба.
Подушка... Вот здесь мне повезло по-настоящему.  Подушка оказалась нормальных размеров и довольно жесткая. Я не могу спать на маленьких. От радости я даже не удостоила вниманием одеяло... Или точнее - то, что служило в его качестве.  Уже успев утомиться, я присела на незастеленную шконку.

- Ну и чего расселась? Встань, я застелю тебе постель, госпожа-а-а, - услышала я над своим ухом ворчание моей "конвоирши".

- Давайте я сделаю это сама. Я умею, честно, - предложила я.

Тётенька не отказалась.  Быстро управившись с постелью, я наконец устроилась в своём гамаке и обвела взглядом помещение. Огромная, на 33 - посчитала, не поленилась, кровати, палата. Которую впору назвать конференц-залом без возвышения - подиума. Четыре больших окна, шторы которым заменяли всё те же самые двухсторонние решётки. С внутренней стороны - единые на всё окно. С уличной - на каждое из трёх секций - отдельно, практически вплотную к стеклу.

У дальней от меня стены, что примыкала к дверному проёму - ряд из 4 столов, вокруг которых...стояли обычные деревянные стулья, которые можно было передвигать! Часть пациенток сидело группами по 2-4 человека вокруг них и о чём-то тихонько разговаривало. 

Остальные валялись на кроватях как тюлени на ледовом пляже.
Вдруг в палату ввалилась делегация из пяти человек мужиков: одного старшего с мешком в руках и четырёх его подчинённых.

- Все встали и отошли от своих кроватей. Плановая проверка санитарного состояния постелей.

- Шмонать будут, ссуки, - едва слышно прошелестело у меня над ухом.
  Я подняла глаза: это была снова та самая чудная тётя с не менее чудной кликухой Мавка.

- То есть как - шмонать? - не поняла я, - не в тюрьме же всё-таки.

- Смотри и увидишь - невесело усмехнулась та.

И я увидела... От увиденного у меня округлились глаза. Мне было и мерзко, и противно. Меня начало колотить от осознания полного собственного бессилия и незащищённости. В тот момент я пожалела, что настояла на своей госпитализации.  Четыре мужика подходили по очереди к каждой кровати, переворачивали тощие матрасы на 180 градусов, от чего вся постель рушилась на пол.

И вслед за постелью на пол летел весь незамысловатый скарб больных, который хранился под матрасом за неимением тумбочек: куски хлеба, книги, тетради, бельё, полотенца, зубные пасты и щётки... Всё, что лежало на кровати…Всё сметалось на пол.

Хозяевам этого имущества оставалось лишь отрешённо наблюдать за этим беззаконием. Если не по букве, то за моральным - стопроцентно. Мало того: старший этого карательного отряда периодически подходил к той или иной кровати и отбирал отдельные вещи в свой полиэтиленовый пакет.
 
Чем он руководствовался при этом - неизвестно. В палате стояла гнетущая тишина. Возмущаться боялись: вслед недовольным репликам могли последовать штрафные санкции в виде запрета на курение на целый день или лишение скудного десерта на ужин.
 
У меня тихо чесались кулаки и сводило судорогами челюсти, поверх которых вздулись желваки...  Мою кровать не тронули - медсестра сказала, что я только-только прибыла. Покосившись на подоконник, где лежали мои пожитки, командир зондер-команды с явным неудовольствием прошёл мимо: повода всё это свалить на пол у него не было...

Я облегчённо вздохнула и пошла ложиться: все больные, у кого уже провели зачистку, возвращали на место свои постели и жалкие пожитки, оставшиеся целыми после погрома. Но не успела я сделать и шага, как почувствовала на своей левой руке чью-то руку. От неожиданности я едва не подпрыгнула. Это снова оказалась Мавка.

- Учись контролировать свои эмоции. Иначе из тебя здесь сделают растение, - прошептала она.

- Да ты что?? - искренне возмутилась я, - не те времена.

- Ага... ты это им расскажи, - показала она пальцем на противоположный от моего окна угол.

Только сейчас я заметила там пять кроватей, на которых лежало пять почти неподвижных тел, больше похожих на мумии.

- Неужели?.. - ужаснулась я.

- Ага. Именно, - спокойно подтвердила Мавка.

Я, правда. не сильно в это поверила. И оказалась права: просто отделение было временно переполненным и в эту, самую жуткую, к слову сказать, палату, временно переместили этих бедолаг, проведших в стенах богадельни большую часть своей жизни. Они уже доживали. И их состояние было вызвано их болячками. Врачи здесь были не при чём.

- Мавка, - позвала я собеседницу, а как тебя зовут на свободе?

- Лика. А тебя?

- Светлана.

- Красивое имя... Весна по имени Светлана...

- Спасибо, Лика... У тебя такое... мистическое имя... Лика... Лик...Образ... А почему - Мавка?

- А ты знаешь, кто такие мавки? - печально полуулыбнулась женщина.

- Да... немного... из литературы. Сущности, в которые поселились души погибших некрещённых детей, или детей, проклятых своими родителями.

- Вот-вот. Именно... проклятых своими родителями... матерями...

- У тебя нелады с матерью? - сочувственно спросила я.

- Есть такое дело, - кивнула нечёсаной вороной гривой Лика, - но давай поговорим об этом позже?

- Хорошо – кивнула я ей в ответ головой.

Лика казалась мне чересчур здоровой для этого места... Она явно здраво рассуждала... Неужто... неужто это её мамуля сюда упрятала? У меня по спине побежали мурашки...

- Лика, - тронула теперь я её за руку.

- Да? - откликнулась она, внимательно и спокойно глядя в самую глубину моих глаз своими изумрудно-зелёными с болотного цвета поволоками огромными глазами.

«И впрямь – мавка», - восхищённо подумала я.

- Что ты хотела сказать, Светик - семицветик?

- Почему ты сказала, что здесь хуже и страшнее чем в тюрьме? - из-за этих шмонов? Или ещё из-за чего?

- Да нет...шмоны, уколы, таблетки, электрошоки...- это всё само по себе не так страшно... Для обычных людей, которые не вступают в единоборство с Системой, властью - они не страшны... Потому что обычные люди не страшны власть имущим...

- А тогда почему?

- В тюрьму отправляются, твёрдо зная свой срок пребывания там. Иногда даже в качестве бонуса он может быть уменьшен за хорошее поведение. Но дольше назначенного, если не будешь преступать закон, тебя не заставят там быть.

А здесь... здесь никто не знает на какой срок ты тут поселишься...  можешь просто пройти курс лечения и вернуться домой, постаравшись позабыть это всё, как дурной сон. Можешь периодически вырываться на свободу, чтобы глотнуть немного воздуха, и снова возвращаться сюда раз за разом.

И с каждым курсом лечения интервалы свободной жизни будут безжалостно сокращаться болезнью, пока ты не окажешься здесь навсегда... А можно и с первого «залёта» не вернуться уже в мир здоровых людей... Это уж как посчитает нужным главврач... ну, и твоя болячка, конечно...   Самое страшное и главное отличие от тюрьмы: единожды сюда попав, не зарекайся, что отсюда выйдешь...

- Пошли прогульнёмся по коридору что ли? - предложила я Лике.

- Размечталась, глупенькая, - невесело усмехнулась мне в ответ Мавка, - из этой палаты выпускают лишь в туалет. И следят, чтобы ты по пути туда или обратно никуда не свернула.

- Что, серьёзно? - не поверила я.

- Серьёзнее не бывает... Это - уголок ада посреди чистилища клиники. Локальный ад 13-го женского отделения.

- Ух, как ты... завернула-то! - над моим ухом раздался слегка осипший незнакомый мне женский голос.

Я повернула голову к источнику звука. Обладательницей его оказалась довольно крупногабаритная деваха в спортивном костюме «Адидас», надетом на голый торс. Выше бегунка полурастёгнутой «молнии» не торчало ничего - ни бюстика, ни майки или футболки.

 «Креативненько», - подумала я, - «наверное, соблазняет санитаров-охранников, чтобы иметь возможность почаще ускользать из нашего мини-ада.» 

Но скоро убедилась в своей ошибке - мадмуазель со всклоченными волосами цвета детской неожиданности всего лишь навсего простирнула свой единственный топик, который висел и сох на соседней со мной батарее.

- Лёлька, - представилась мне вновь подошедшая.

- Лёлька? - переспросила я.

- Да Оля она, - пояснила Лика, - приблатняется просто.

- Светлана, - представилась я.

- Фотинья, ты не слишком верь всему, что тебе Лика расскажет, а то окончательно свихнёшься -  уже от страха и никогда отсюда не уйдёшь.

- Ого, какие здесь начитанные кадры-то тусуются, - невольно вырвалось у меня.

- Лёлька сюда попала из технаря, то бишь - колледжа.

- За какие же грехи её так сурово наказали? - моё недоумение было вполне искренним.

- Да не за грехи, а за усердие в учёбе, - пояснила, опередив Лику, сама Ольга, фыркнув в её сторону.

- То есть? - снова не поняла я, - я что-то юмора не поняла.

- Ну что здесь непонятного? - скривила губы в презрительной усмешке Лёлька, - готовилась я поступать сразу в два института. Мозги не выдержали нагрузки и потекли.

- А при чём здесь колледж? - не унималась я, - и как это у тебя потекли мозги?

-Ууу, Ликааа... до чего же бестолковая-то твоя новая подружака-то... Эдак я сейчас перегреюсь и мне придётся за успокоительным на пост рваться, - запыхтела Олька.

- Не прошла я по конкурсу ни туда, ни сюда, - уже монотонным менторским голосом, словно учитель в младших классах, проговаривающий каждое слово диктанта, обратилась она ко мне, - и после этого сдала документы в технарь. А спустя пару недель после начала занятий у меня поехала «крыша».

- Ага, спасибо за подробное разжёвывание, - улыбнулась я вполне искренне «учительнице», - надеюсь, ты поделишься своей историей поподробнее?

- Если публика не возражает, то чуть попозже - после перекура. Сейчас будет смена почётного караула и сменившиеся пойдут в курилку.

- А я что-то не заметила здесь курилки, - ляпнула я очередную глупость.

- Курилки здесь в туалетах по совместительству располагаются, - снисходительно пояснила мне Лика, - ты куришь?

- Здесь - да, а то с тоски сдохну.

- А на свободе, что, не куришь? - недоверчиво поинтересовалась у меня Лёлька.

- Практически нет, - честно ответила я.

- Ладно, пошли за табаком к сестре и - в туалет, - потащила меня с кровати Лика.

Я с неохотой рассталась со своей люлькой и потопала вслед за другими курильщицами к посту. Мы все по очереди подходили к окошку, называли свои фамилии и протягивали раскрытые ладони, в которые медсестра нам вкладывала по одной сигарете из наших запасов.  Я заметила, что подавляющее большинство получало свою пайку из одной и той же пачки и вопросительно посмотрела на Лёльку.

- Когда ты выкуришь свой блок, и, если тебе некому будет купить новый, ты просто скинешься с остальными, чтобы санитарка или медсестра купила ещё один - общий на всех.  По средней цене, естественно - не «Парламент», - завистливо глядя на моё богатство, сказала Ольга.
Я заметила её завистливый взгляд, но предлагать ей свою сигарету не стала и в душе поблагодарила здешние законы, по которым нам выдают лишь по 5 штук на день, и те - по штуке на один раз.  Не отдавать же последнее.

Туалеты были в самом конце коридора. Поэтому я старалась продлить это удовольствие - прогулку от палаты до дверей толчка.

- Так почему ты считаешь, что наша нынешняя палата - это адский ад во всём отделении? - продолжила я прерванный подошедшей Лёлькой наш с Ликой разговор.

- Я не умею красиво говорить, но зато у меня неплохая память, - ответила мне собеседница. Я отвечу тебе почти дословно словами недавно выписавшейся отсюда смертельно больной девочки. Прости, ни магнитофонных записей, ни даже конспекта за её подписью у меня нет, так что тебе придётся поверить мне на слово.

- Ты, может, и удивишься, но тебе я поверю и на слово, - искренне заверила я Лику.

Если бы я тогда знала про неё то, что узнала спустя всего один этот день - я бы подумала бы не один раз, чем так опрометчиво заявлять.

- Я оглашу тебе эту цитату по нашему возвращению в палату, хорошо?

- Идёт. Я вполне способна не умереть от любопытства ещё 15 - 20 минут.

К этому времени мы всё-таки подошли к женскому туалету отделения. Открыв скрипучую дверь, мы ввалились в зловонную газовую камеру, амбре которой довершалось ещё дымовой завесой полутора десятка горящих сигарет.

У правой стены от входа на небольшом пандусе были пробиты пять (5) дырок, ничем не отгороженных ни друг от друга, ни от узенького прохода перед ржавым рукомойником, вокруг которого и сгрудились любительницы никотина.
 
Два отверстия были прикрыты телами двух дам неопределённого возраста, которые не стесняясь присутствующих, решили совместить приятное с ещё более приятным занятием.  Одна в промежутках между затяжками сладострастно кряхтела, пытаясь исторгнуть из себя переработанные пищевые отходы, которыми под видом больничного питания кормили здешнее население.

Вторая же, уже освободив, похоже, свой мочевой пузырь, просто решила не вставать с корточек и продолжить курить на месте. Благо - желающих удовлетворить свои естественные нужды наблюдалось немного.

Одна пациентка с гладко зачёсанными назад русыми волосами, заплетёнными в тощую косичку, больше напоминавшую крысиный хвостик, просительно подходила к каждой курящей по очереди и просила дать ей затянуться или оставить хабарик.

Я снова вопросительно посмотрела на Лику в надежде услышать озвучку разъяснения происходящему.

- Это - Людка. У неё уже давно закончились свои сигареты и деньги. Но бросить здесь курить - нереально. Вот и клянчит... А чем её угощать-то? - у всех - мизер... Хорошо, если мужики-санитары сжалятся и кто-нибудь даст «Приму» или «Беломорину» втайне от медперсонала.

Покурив в этой клоаке и справив свои дела, после чего сполоснув руки ледяной водой из неплотно закрывающегося крана, мы потопали обратно в палату. Придя, решили занять угловой столик напротив дверного проёма, а следовательно – и напротив новых санитаров, занявших места старых с такой точностью, что у меня мелькнула шальная мысль: «А не брежу ли я? На самом ли деле здесь стояли другие санитары в момент моего прибытия, а не эти?».

- Ты обещала выдать мне по памяти цитату про эту палату, - напомнила я Лике.

- А ты настырная, словно репей, - тихо засмеялась она. - Хорошо, слушай:

«Нравственная сущность обречённых Судьбою влачить своё жалкое болезненное существование пациентов в этом аду, выворачивается наизнанку. Ко всем чертям собачьим летят все нажитые ранее, в нормальном человеческом обществе, идеалы. А мразь и гниль душевная, что таилась на самом её дне, которые в здравом состоянии стараешься не показывать другим, даже самому себе не всегда признаёшься в их наличии, выливается из каждого грязевым зловонным потоком. Все вокруг, из числа тех, кто должен стремиться облегчить твои страдания, напротив, прикладывают максимум усилий к тому, чтобы ты извазюкал свою душу. А если удастся, то и потонул (морально) в этом духовном гное и дерьме, став одним из этого стада издевающихся над тобой. Слился с ними в одной массе. Перестал различать добро и зло.»

- Вот это память...- восхитилась я искренне.

- Да нет, что ты... Это я уже частично переделала, добавила своих слов. Но суть высказанного осталась неизменна.

- Да уж... и возразить нечего. Ни добавить, ни убрать - как в песне.

- Они и шмон-то проводят с целью унизить, вдавить в депрессию. растоптать ещё тлеющие угольки выгорающей самости, личности. Ты думаешь, что кому-то нужны наши личные вещи? Да ни фига.
   
А вот плюнуть в наши души, точным, расчётливым плевком - это им как мёду напиться. Они, наши тюремщики, регулярно напоминают всем, кто обречён оказаться запертым здесь на разные сроки своей болезнью, что мы - уже не люди, а так... «прах есмь» под их ногами, которыми они топчут и наши скудные пожитки, и само понятие «личность» ...
      
Какая такая личность может быть у сумасшедшего? Никакой. он чуть отличается от животного. А иногда подобен растению... Ведь эти вот застеленные кровати - всё, что у нас здесь есть в личной собственности.
      
Всё. что нам разрешают с собой взять в палату - под этими матрасами... Даже тумбочки здесь лишь у ветеранов в основном... Не хватает на всех даже такого дерьма... Государству в лом тратить деньги на дегенератов...
         
А эти уроды приходят и глумятся над единственными вещами, которые ещё напоминают тебе, что ты когда-то жил в ином мире. Что ты - человек. И если тебе повезёт, то ты когда-нибудь выйдешь отсюда... Если тебе повезёт...


                Будни нашего дурдома.
На первый мой день в этом чудненьком местечке никаких иных интересных вещей со мной не произошло.  Мы провалялись до ужина в кроватях. Хорошо, что я набрала с собою книг. Если дела пойдут таким образом, они уже через неделю у меня закончатся... Придётся просить родичей, чтобы снабжали литературой.

После ужина ещё раз сходили покурили. Интересно всё-таки устроено человеческое общество. Никотин - яд. Вроде как идёт борьба с курением в общественных местах.
А в больницах дымят как паровозы. На заводе перекур - святое дело. Когда я работала на заводе по производству белой техники, нам не разрешалось даже в свободную - не по нашей вине – минутку, посидеть и почитать книгу или газету.

А в курилку сходить - Бога ради. И никто не имел права курящих оттуда растурить или наказать за курение. А вот за чтение на рабочем месте огуливали только так...

Немного меньшей радостью для пациентов была кормёжка. Вообще, приём пищи в психбольнице - маленький праздник. Правда, в нашей палате я этого не ощутила, потому что есть нас не выпускали в столовую вместе с остальными пациентами.

Мы были временными (в большинстве) изгоями местного общества. Карантинниками. Пищу нам привозили прямо в палату. И поглощали мы её в поле зрения всё тех же санитаров - охранников.
А вот позже, когда меня перевели уже на постоянное место «жительства» - лечения - в дальнюю от входа, возле самого туалета, палату, я вполне насладилась этим скромным праздником местной жизни.

Чего стоило само стояние в очереди, неспешное продвижение к окошку раздачи, занятие места за столом, расстановка чашек и кружек на нём...

Сам по себе процесс рассаживания за эти столы, каждый из которых был накрепко прикручен уже знакомыми болтами...  А как весело было стучать ложкой по железной миске, требуя добавки.
Иногда эта какофония переходила во что-то, напоминающее бравурный марш или симфонию надвигающейся бури...

Насытиться тем, что в этом заведении называлось едой с непривычки после нормальных домашних харчей большинству страдальцев было нереально... нет... сами по себе продукты были не хуже, чем в обычных российских стационарах... Но, ёлкин... соли-то почему они так жалеют?  Постно-пресная жратва лезла в горло лишь тем, к кому вообще никто не приходил и ничего не передавал... И то они старались хоть соли у соседок выпросить.

Итак… насытившись (я в первые дни ещё способна есть такие «яства») и выкурив по последней сигарете, мы снова расположились на своих лежбищах... Моя кровать оказалась поблизости от спальных и дневальных мест Лики и Лёльки. С Ольгой мы лежали голова к голове.

- Светик, - позвала меня наша Профессорша, как я уже окрестила про себя Ольку.

- Ась? - отозвалась я.

- Пока до отбоя время ещё есть...

- А во сколько здесь отбой-то? Что-то я позабыла разузнать.

- В 21-00 начинаем укладываться, а в 22-00 гасят свет, оставляют только дежурные лампочки в коридоре и на посту- чтобы голову не сломали по пути в туалет.

- А что, эти громилы и по ночам здесь стоят? - недовольно покосилась я на санитаров, которые присели на стулья возле выхода, утомившись стоять.

- А ты как хотела? - ночью-то они и нужны больше всего... Вдруг ты под покровом темноты вздумаешь перепилить решётки на окнах.

- Это, интересно, чем? - опередила меня Лика, взгромоздясь на кровать Лёльки позади неё.

- Как это - чем? Странные вы, девочки, - притворно удивилась Лёлька, - зубами, естественно.

-????

- А что, они у тебя не металлические что ли?

- Аааа...ну даааа... - протянула я, не в силах поддержать смехом несмешную шутку, - в самый раз только решётки ими перекусывать.

- Не перекусывать, а перепиливать!! - повысив голос, возразила Лёля.

- Перепиливают пилами, - парировала я.

- Успокойтесь обе. Перетачивать, - снова вмешалась в диалог Лика.

 Не выдержав, мы закатились от смеха. Он едва не перешёл в гомерический хохот, но, едва посмотрев на наших телохранителей и встретившись с одним из них взглядом, мне махом перехотелось смеяться.  Дядя намеревался шагать к нам... и не с пустыми руками... В руках у него явно что-то было...

- Девки, ша!! - я стукнула одновременно по спинам обеих, - к нам Цербер направляется... И у него что-то в руках...

Лика выглянула из-за спины Лёльки.

- Оооо... это- верёвка и кляпы....

- Он что, любитель поиграть в садо-мазо? - невинно спросила я.

- Ага...Тематик... на общественных началах... Слышала о таких?

- БДСМ здесь? Ты издеваешься?

- Шучу. Просто шучу. Но связать могут вполне. Если понадобится успокоить. Обычно, правда, смирительную рубашку применяют... Но к кровати могут и бельевой верёвкой примотать, если специального пояса под рукой не окажется.  Не бойся... Он просто пугает... Чтобы перед сном не особо «расходились».

- А-а-а. Ну спасибо, что успокоила... А то я уже и спать как-то опасаться начала.

- Вот для этой цели нас в это чистилище и бросили.

-??? - снова не поняла я.

- Они с недельку понаблюдают за новенькими, то есть - и за нами тоже, и раскидают по палатам...

- Ага... это как по клубам по интересам?

- Ну да... Кстати, они стараются селить подружившихся рядом. Меньше хлопот. А то будут по отделению по ночам шмыгать друг к другу.

- А откуда ты всё это знаешь? - недоверчиво спросила я, - ты же вроде почти со мной одновременно сюда пришла.

- В этот раз - да...

- Что значит - в этот раз? Ты что?..

- Ага... уже по пятому кругу... - печально подтвердила Лика...

Я округлила глаза…

- Но почему?

- Рецидивы... Диссоциативное расстройство идентичности...  в быту часто называемое раздвоением личности... У меня, их, этих личностей, правда, немного поболе будет… Так что, вернее сказать – расщепление личности…

- Так у тебя шиза? - слегка отстраняясь от подруги, спросила Олька.

- Нет... врачи говорят, что к шизофрении это не имеет никакого отношения.

- Бедная ты... так мучиться... - вздохнула я.

- Да я в принципе не очень мучаюсь... Самое плохое то, что когда одна альтер-личность уступает место другой, я напрочь забываю, что со мной происходило во время царствования первой… Вот сейчас я - Лика... А ещё во мне живёт чумовой парень Стас и тупая нахрапистая тётка Марфа с одной рукой.

- Так ты их помнишь? - радостно воскликнула Лёлька.

- Если бы... Это мне рассказывают, когда я снова становлюсь Ликой...

- Кто рассказывает? Врачи?

- Врачи и мама... Я её едва...точнее не я, этот сукин сын Стас едва её не убил в последний раз...

- Ну ладно тебе о печальном на сон грядущий... Давайте я вам лучше об опасности гомерического смеха расскажу, - предложила Профессорша.

- А что, хохот ещё и угрожать чем-то может? -  в два голоса спросили я и Лика.

- О-о-о-о... Ещё ка-а-а-а-к может... Слушайте, детишки... Этот мой рассказ не найти вам в книжке.

- Светкааа... ты глянь - наша заумная-то стихами заговорила, - восхитилась Лика.

- Профессорши - они такие.
С той поры Лёльку начали называть именно так.

- Так вы слушать будете или как? - немного обиженно спросила Оля, - я им самое сокровенное, можно сказать, рассказать хочу, а они...

- Слушаем, слушаем, Оленька. Прости нас. Ну что с дурочек взять можно? - ласково погладив собеседницу по головушке как маленькую девочку, утешила её Лика.

                Рассказ Лёльки.
- Итак... на дворе стояла... блин...тоже осень. Только Золотая.  Самое её начало. Хотя нет... начну иначе.   Всё началось после выпускных экзаменов в средней школе.  Закончив школу со средним баллом в аттестате 4.5, я сразу же приступила к подготовке к поступлению одновременно в два ВУЗа - в фармацевтический и в библиотечный... Решила, что уж в один-то из двух я непременно поступлю.

Готовилась я со всей серьёзностью. Старалась запомнить всё. В принципе мне учёба давалась не очень тяжело. Да и школьная база была хорошим подспорьем.

На первый год случилось так, что я провалилась... Да-да!  я не поступила ни в один из выбранных институтов. В библиотечный я не добрала одного балла - переволновалась и написала сочинение на "хорошо", а на фармацевта мне не хватило целых двух... То же - сочинение и подвела химия...
Сказать, что я была расстроена - это значит не сказать ничего... Но дома решили, что я получше подготовлюсь и попытаюсь на второй год. А пока немного поработаю в школьной химлаборатории.

На следующий, этот - год, всё повторилось снова. Я опять не смогла поступить ни в один из институтов... Но мне совсем не хотелось терять ещё и этот год... А здесь неподалёку есть колледж. Очень хороший колледж. Он раньше техникумом был. готовят в нём техников- агро- и метеорологов. Интересные специальности.

А уж местность - и вовсе волшебная, чарующая... Колледж этот расположен на территории бывшей графской усадьбы. На самом берегу русской реки Оки. Графский парк, точнее - то, что от него осталось - уступами спускается к самой кромке воды...   остовы фонтанов и самого графского замка... Полузатёртые фрески внутри... ореол таинственности... Какой-то полумрачности.

Рядом с нами - небольшой посёлочек с настоящим деревенским магазином... Вверх по течению, километрах в10 - районный городок. К нему можно было добраться на редко ходящих автобусах. Но мы обычно «голосовали» работающие в местном карьере, где добывали ценную и редкую чёрную глину, КАМАЗы. Или же - наш техникумский, покрытый брезентом ГАЗон, по типу военного, на котором мы ездили на покорение трудового фронта. На уборку картошки, то бишь.
И всё это утопало в лесах... Стоило прогуляться пару километров по широкой грунтовой дороге в лесном массиве, как ты оказывался уже на территории соседней области.

Я сдала документы на агрофак. У меня их взяли безо всяких препонов и без экзаменов я была зачислена на 2 курс. Учиться надо было всего 2 с небольшим года.

При расселении я попала в комнату с ещё 3-мя девчатами. Две были из Республики Коми, одна - из соседней области. Я оказалась постарше своих соседок на полтора года.

До начала занятий оставалась неполная неделя. Мои соседки были ещё совсем детьми. По вечерам - из общаги - ни-ни. А меня словно подрывало. Едва опускались августовские сумерки, как я одевалась, просила у девчат что-нибудь из косметики: своей краситься постоянно было просто неинтересно.

Просила таким тоненьким дурашливым голоском... самой было противно, и соседки недоумённо на меня поглядывали... Но разрешали попользоваться. А я таким образом просто свой неудобняк маскировала: не люблю ни у кого ничего просить... стыдно...

Накладывала сей немудрённый макияж и выходила в ночь... Там, чуть подальше от корпусов общаг, густые заросли кустарника почти с меня ростом были. А в соседней общаге жили взрослые мужики: слесари, плотники... моим-то деткам они сто лет не были нужны... Впрочем, как и детки мужикам: ещё срок за несовершеннолетних получишь... А мы - как кошки мартовские - на случку...
Но однажды меня едва не выследила одна из «комячек» - наиболее боевая... Но мне удалось запутать следы в зарослях, притаиться на время, а затем дальше продолжить свой путь к заветному призу. На сей раз это был плотник.

А вот этот эпизод я знаю лишь со слов соседок по комнате... У нас в двери был «английский» замок. Но открывался он в противоположную от большинства замков сторону.  Короче... проснулась я ночью сходить в туалет... Подхожу к двери... пытаюсь открыть замок… тщетно... Я его и так, и сяк - бесполезно.

Слышу голос всё той же активной «комячки»:

- Лёль, он в другую сторону открывается!!

Бесполезно... Крутила-крутила. Плюнула и улеглась спать, решив, что не обоссусь до утра.
Утром просыпаемся. Девки дверь открыли. И ночная «хохмячка» интересуется:

- Лё-ё-ё-ёль, а, Лё-ё-ёль... ты что, лунатик?

- Это ещё почему? - обиженно рыкнула я, вернувшись из туалета, наконец-то там облегчившись.

- Ну как - почему? - я тебе шумлю: крути в обратную сторону, а ты не слышишь, позабыла как замок открывается...

- Вообще ничего такого не было, - заявляю я.

- Это как это- не было? Мы видели.

И здесь я выдала:

- Я же не говорю, что вы по ночам по карнизам гуляете.

НЕМАЯ СЦЕНА...

Прошли пара дней. Нас переселили в другую... так и хотела сказать- ПАЛАТУ- комнату. Большую такую и светлую. Окно выходило на вход в общагу. рядом с которым была могила неизвестного советского лётчика, погибшего здесь ещё во время ВОВ... Да, забыла сказать: общаги - их 3 штуки на территории студгородка - все двухэтажки. Мы на втором этаже располагались.

Короче, въехали... И решили сделать небольшую перестановку. Сдвинули две кровати вместе - получился такой немаленький себе сексодром. А в головах поставили третью.  На сдвинутых решили спать мы втроём: я и две подружки из Коми. Наша одиночка улеглась у нас в головах.
А был это канун 1 сентября... «Уж небо осенью дышало...» Но цвета оно было ещё пронзительной голубизны... Листва только-только собралась менять свой окрас... теплынь, красотень... Короче - кайф полный.

Приготовили на утро себе сумки с тетрадями и ручками и завалились якобы уже спать, но надо же перед сном поболтать-то... А то ведь дня-то явно на это не хватило... Слово за слово перешли на анекдоты... Травим по очереди. Хохот стоит гомерический. А если учесть, что комната пустая - эхом усиливается всё в разы.

Звучит очередной анекдот про Бабу Ягу... Не помню содержания, но хорошо запомнилось, что заканчивался он упоминанием курьих ножек... Что нам показалось в этом смешного - понятия не имею, но смеялись мы долго. Да ещё «головная» наша бросила эдак начальственно: «Будут вам гусиные лапки, только давайте спать, а то утром не проснёмся!!» ...

Это оказалось последней каплей... У меня началась форменная истерика... Я бы рада была остановиться, да они-то не утихают... А я уже закатилась... всё... в голове шум и звёзды... Дальше уже ничего не помню... Когда в себя меня всё-таки привели, сказали, что я перекатилась на ту соседку, что слева от меня лежала и начала её душить... По-видимому, имитировала добрую бабушку ягушку... И всё это - не прекращая хохотать...

Одним словом... На следующий день сразу по возвращению с занятий мои мадамы пошли к коменданту общежития и уломали её пересилить их в другую, угловую. комнату... Меня оставили в этой одну до приезда девчонок со старшего, третьего курса.

Всю неделю мне даже это нравилось. Никто не указывает в какую сторону крутить замки, никто не следит куда и с кем я ухожу до самого отбоя (отбой у нас в 22-00 тоже был, как и здесь. И после отбоя общага закрывалась на ключ. Все опоздавшие обязаны были писать объяснительные. Поэтому проще было вообще не приходить до утра.).

А в пятницу, зайдя после занятий в магазин, и купив там симпатичненький такой арбузик, я принесла его в свою комнату, поставила в тарелке на стол, стоявший в самом её центре, прилегла на кровать… А после... решила устроить себе весёлый уик-энд.

Не оповестив никого - я же была на всех обижена, позабыв закрыть дверь в комнату, я вышла из общаги и отправилась на остановку... дождалась автобуса... доехала до автостанции... Купила билет на последний рейс в соседнюю деревушку, которая располагалась уже в соседней области.
При посадке оказалось, что из пассажиров - я - одна. Но меня это ничуть не смутило. Зашла, отдала билет и уселась на самое переднее место.  За всю дорогу до места назначения в салон вошли три человека. Двое вышли на предпоследней остановке. Один - крупный такой дядька, чем-то смахивающий на брата - партизана - на конечной.

Я тоже вышла с ним... Уже почти ночь... Холодает... К самой остановке подступает граница леса... опушка уже не просматривается в тени сосен.  Дядька так плотоядно на меня посмотрел... едва не облизнулся смачно и спрашивает:

- Не боишься одна-то идти? А то давай- провожу…

Я замялась, напряглась... весь мой пыл и азарт пропали...

- Н-н-не-е-е... спасибо... не нужно. Я как-нибудь сама.

- Ну смотри... Ты это... заходи если что... Я здесь постоянно бываю... в леску...

Я пулей кинулась в кассу. Благо, она ещё не успела закрыться. И купила билет на обратный рейс. До отправления у меня было ещё немного времени. А есть захотелось уже жутко.
Тем более, что «лесной человек», как я про себя окрестила приветливого доброжелателя, внушил мне безотчётный страх, который ещё усилил голод. Хотя я даже самой себе не призналась бы в том, что была напугана и была хоть пешком в ночи топать, лишь бы убраться подальше от этой деревеньки, её лесочка и полубезумного егеря заодно. Смотрю: на автостанции буфет работает. Ура! Что-что, а кошелёк с наличкой я не позабыла с собой прихватить.

Подхожу к витрине... ба, а там – «мой» шофёр!! В ту минуту он мне показался Робин Гудом, спасающим Красавицу от Чудовища.

- Девушка, Вы всё ещё здесь? Я думал, что Вы уже давным-давно дома сидите и чай с малиной пьёте.

- Как видите- вместо чая с малиной сейчас лимонадику выпью и бутербродиком с колбаской закушу.

- Что так? Неужто дома нечего поесть? - сокрушённо спросил водила.

- Дома-то есть... Да дом в совсем другой стороне...

- А здесь тогда что делаете на ночь глядя? Если не секрет, конечно.

- Не секрет. К подруге приезжала. Та пообещала встретить с мужем на машине. Да вот… что-то не срослось...

- Так позвоните ей.

- Телефон оставила в общаге...

- Давайте я Вам свой дам, - не унимался добряк.

- Не стоит... я не помню её телефона. Лучше я вернусь обратно. Я уже билет купила.

- О! Значит, снова вместе, снова рядом! - обрадовался водитель, - не опаздывайте - отправляемся через 15 минут. Жду от силы минут 5...

- Я не опоздаю.

Перекусив, я повеселела. Даже холодный лимонад согрел мой голодный и продрогший от осеннего уже озноба желудок. Выйдя на посадочную площадку, увидела стоявший там уже знакомый мне автобус и с наслаждением забралась в его тёплое чрево.   Сразу потянуло в сладкую дрёму.

Очнулась я уже в незнакомом мне месте. Автотрасса. Через кювет - очередной всесущий лесочек.  Метрах в 100 от автобуса - плавный поворот налево, ведущий на грунтовую дорогу, поворачивающую в этот самый лесок.

- Ну что, принцесса, проснулась? - шофёр стоял надо мной улыбающийся.
Только вот улыбка его была... не та... не открытая и дружелюбная... Она больше смахивала на оскал хищника... У меня внутри всё сжалось даже не в комок, в горошину... Сжалось и похолодело...

- Чего молчишь? Или совсем замёрзла? Так я вроде старался, печку не выключал, тебя согревал, - продолжал мужик.

- Да нет, спасибо... всё в порядке... отогрелась...

- Это уже хорошо. Для тебя - как минимум, - усмехнулся собеседник.

- Н-н-надеюсь - неплохо, - уже начала запинаться я.

- А чего это ты вдруг заикаться начала, словно я тебя чем напугал? Всего пару часов назад ты меня вроде не боялась...

- Да я и сейчас Вас... тебя вроде не боюсь, - попыталась соврать - только не знаю кому больше - ему или самой себе, я.

- Ага... только зубы морзянку отстукивают, да? - уже не сдерживал он смеха.

Я промолчала.  Он подсел ко мне, обнял одной рукой. Второй начал расстёгивать моё полупальто. Я вообще не реагировала на это. Никак.

- Слушай сюда, девочка. Если ты не против немного расслабиться, то мы сейчас заедем вот в этот лесочек; там есть сторожка брошенная. Растопим печурку, расстелем постельку... и все дела. А утром на работу отправимся. И я тебе подкину на автостанцию.

- А... А если я против? - нашла я в себе смелости спросить.

- Нууу, если Ваше величество против... Что же... я не смею Вас насиловать, и мне придётся несолоно хлебавши вернуться в город в автопарк. Но не могу же я притащить туда постороннего человека, да ещё даму? Придётся высадить тебя... здесь...

- А... почему здесь, а не в городе? - не унималась я.

- Как это почему? - недоумевал мой недавний спаситель от безумного егеря, - должен же я себе доставить хоть самое маленькое удовольствие за недавно содеянное доброе дело по избавлению красавицы от лап лесного чудовища. А то в следующий раз и стимула никого спасать не будет...

Я испуганно моргала, хлопая ресницами, как ночная бабочка крыльями.

- Да не пугайся ты так, - «утешал» меня мой мучитель, - здесь оживлённая трасса. Неужели ты решила, что я тебя в глухомань увёз. Машины так и жигают…
А за всё время нашего разговора не проехали ни одна. Ни в какую сторону...

- Ночью подобрать стоящую голосующую голую девушку - это дело святое.

- П-п-п-поч-ч-чему го-голуюю? - уже подвывала я от объявшего меня ужаса, - я...я...я...я в од-д-деждеее.

- Так я же тебя, деточка, раздену... чтобы большее удовольствие получить, - снова ухмыльнулся водила. И да... я не могу поручиться, что отвезут они тебя к маме-папе... или хотя бы в больничку, - уже с нотками сочувствия закончил он свою реплику.

Я с бешенной скоростью взвесила все открывающиеся перспективы и решила сдасться на милость этому чудовищу...

- Я.. я.. я согла-а-а-асна-а-а...- проблеяла я.

- О-о-о-о-й... а голосок-то как колокольчик, - продолжал он надо мной издеваться, - и на что это наша мамзель только что согласилась?

- На твоё предложение, - внезапно прекратив дрожать и обретя свой нормальный голос (чему быть - не миновать), - ответила я.

- На которое из двух?

- ****ь, едем в сторожку!! - уже рявкнула я.

- Заметь: это предложила ты сама, - мурлыкнул, как кот, обожравшийся сметаны, этот змий... не искуситель, нет... змий - душитель.

Минут через 10 мы были возле сторожки. Накатанная колея к самой двери домика говорила о том, что мы здесь будем не первыми и не последними скорее всего «любовниками».  Не знаю - остальные пары здесь на таких же условиях себе развлекалово романтическое устраивали?..
Выпустил меня мой временный тюремщик из автобуса первой - а чего ему было бояться? - коли убегу - поймает тут же, да и не стал бы он щемиться по подлеску меня вытаскивая - парень и так уже достаточно прикололся и насладился произведённым на меня эффектом.  Это я уже сейчас понимать начинаю. Но и бежать мне было гораздо опаснее, чем оставаться: тогда мне мой инстинкт самосохранения так говорил.

Мой спутник открыл дверь сторожки и пропустил меня внутрь со словами:

- Аккуратнее, не сломай себе шею. Я не хочу щемиться по лесу с целью поиска местечка, где будет удобнее закопать твой труп.

- Весельчак хренов, - огрызнулась я.

- О, к тебе, по-моему, вернулась жизнь наконец-то!! Значит, остаток ночи пройдёт не столь сумрачно, как я уже начал опасаться.

Немного присмотревшись и привыкнув к темноте, я увидела в маленькой комнатке этого человеческого жилья стоявший возле окна с чудом не разбитым стеклом небольшой столик с парафиновой свечой в жестяной банке, игравшей роль подсвечника.

Осторожно, с вытянутыми вперёд руками, как неожиданно ослепшая, я прошагала к нему. Впрочем, «прошагала» - это слишком громко сказано. От двери до окна было-то всего шагов 5-6. не больше. А до столика- и того меньше.

Со стороны противоположной от входа стены избушки столик упирался в довольно-таки широкие деревянные нары. Нары, в свою очередь, почти вплотную стояли к металлической печке «буржуйке».

-Ты пока зажги свечу, а я выйду за дровами. Не паникуй - здесь недалеко. Я скоро, лишь валежника наберу, а то здесь мало, а надо будет оставить и тем, кто прибудет сюда после нас.

 Я даже на слух поняла, что сейчас мой компаньон улыбался прежней своей, доброй улыбкой. И потому совсем расслабилась и успокоилась. Действительно: почему мне отказываться от подаренной романтики? Когда ещё я проведу такую безумную ночь с незнакомым мужчиной в лесной сторожке сентябрьской ночью?

Присела на стоявший с другой стороны стола деревянный табурет, зажгла лежавшей возле импровизированного подсвечника зажигалкой свечу. Стало немного поуютнее. Увидела свернутую и упакованную от сырости и мышей в полиэтилен постель, состоявшую из сплющенного - ну прямо-таки как здесь - матраца и чего-то, отдалённо напоминающего одеяло. В центре этого рулета торчал уголок небольшой подушки.

Вскоре вернулся водитель с охапкой толстого валежника.  Бросил его возле печурки и вышел снова.  Через пару минут вернулся с ещё одной вязанкой и каким-то пакетом в свободной руке.  Сбросил и эти дрова на пол.  Присел на корточки перед печуркой.

- Посвети мне свечой, а то не видно.

 Я повернулась в его сторону и протянула руку с горящей свечой в его сторону.  Чугунное нутро буржуйки осветилось пламенем.  Мужчина выложил часть дров в пасть печурки в виде заготовки для костра и подложил внутрь откуда-то вытащенную смятую газету. Подпалил её от взятой из моей руки свечи и легонько придавил несколькими лучинками, лежавшими здесь же, когда мы только прибыли в сторожку.

Лучинки, абсолютно сухие, звонко вспыхнули от пламени, объявшего газету. Истопник вернул мне свечу и закрыл дверцу печки. Пробравшись в угол нар, начал распаковывать принесённый с собой пакет. Из его недр появилась простынь (прикиньте, девочки…-простынь!), наволочка и ещё одна простынь. Пакет был размером со среднюю спортивную сумку.

Поэтому там ещё поместились и бутылочка винца с кое-какой провизией. И одноразовая посуда с ножом.

- Я занимаюсь спиртным, а ты, как хозяйка - закусью.

 - Может, наконец-то познакомимся? - робко предложила я, -  хотя я понимаю: секс - не повод для знакомства... но всё-таки общаться как-то удобнее, когда знаешь имя собеседника...

- От ведь, дурак-то я какой... совсем за всеми этими страшилками - угрозами о том, чтобы представиться-то я и позабыл... Виктор.

- Лёля.

- Как-как?

- Лёля. Оля.

- А-а-а-а... Олька. Так бы сразу и сказала. Романтичная ты барышня, Лёлька, - подсмеял меня Виктор.

 Минут через 15 в комнатушке уже было гораздо теплее. За это время я настрогала колбасы, хлеба и свежих помидоров с огурцами и зубчиком чеснока, присолив слегка это блюдо, соорудив что-то подобие салата.  А Виктор накатил почти по полному стакану вина.

- Ну что, Оля - Лёля, за знакомство!

- За знакомство, Виктор, - тоном приговорённой к смертной казни ответила я.

- Да расслабься. От этого ещё никто не умирал.

- Умирали. Я знаю...

- Ну это - если множественные порывы. И то - умирают уже от потери крови. Тебе это не угрожает, обещаю.

Выпили. Вино оказалось не самим плохим. Закусили.

- А как ты пьяным за руль-то сядешь? - недоумённо спросила я Виктора.

- Не боись. Вино у меня выветривается быстро. Наша автобаза - как раз на въезде в город по этой трассе. Завтра, то есть - уже сегодня - мне на работу во вторую смену. Так что единственное неудобство предстоит тебе - добираться на автостанцию своим ходом. Хотя... могу кого-нибудь из мужиков, выходящих на линию, попросить забросить тебя туда... не бесплатно, естественно.

- Не надо... сама доеду! - зло парировала я.

- Да шучу, шучу я. Неужто думаешь, что я совсем уж конченный негодяй?

- Не совсем, но конченный.
- Ха-ха-ха! – от души расхохотался Витёк, - ну ты меня и уморила. Тебе ещё не жарко одетой-то сидеть? Раздеться немного не желаешь?   

Я уже действительно немного начала париться. Поэтому стащила с себя пальтушку и замерла, встав со скамейки, в поиске местечка куда бы её примостить.

- Давайте, мадам, я за Вами поухаживаю. Надеюсь, что Вы уже не мадемуазель?

- Расслабься, за совращение малолетней не посадят. Впрочем, и гордиться особо тебе тоже будет нечем: первым у меня, слава Богу, не ты будешь...

- Какие мы грозные... а ты погляди...

- Какие есть... не нравится - не кушай.

- Именно такие-то кусаки-забияки мне и по вкусу, - возразил мне мой спутник...

Налили ещё по стаканчику... закусили.

- Ты куришь? - спросил Виктор.

- Угощай. Надо же хоть чем-то себе себестоимость набить,

- И с чувством юмора у тебя неплохо. И это я люблю.

Закурили, не выходя из домика, использовав в качестве пепельницы найденную в углу комнаты чистую пустую жестянку из-под консервов.

Покурив, Виктор потянулся как сытый кот, отошёл в угол возле двери, спустил штаны, помочился в стоявшее там ведро и ополоснул свои причиндалы водой из чайника, стоявшего на плите и разбавленной из ведёрка с третьей стороны стола. Я его сразу как-то и не заметила.

- Иди, облегчись да подмойся, чтобы от тебя селёдкой не воняло, принцесса.

- Не хочу!!

- Иди-иди...полдня в туалет не ходила. Сдурела что ли?

Против разумного довода не попрёшь... Пришлось плюнуть на стыд - не выходить же на холодрыгу уличную ради этого, присесть над ведром пописать и тоже подмыться...  Вот незадача: вытереться-то нечем...

- Рядом на гвоздике - туалетная бумага висит, - понял причину моего подвисания Витька, - и иди стелись. Время идёт.

В качестве туалетной бумаги использовались обычные, не туалетные, газеты... Н-да уж... Но всё же лучше, чем просто ладошкой.

Туалет провела, пошла стелить постель...  Раскатав рулон, постелила предусмотрительно захваченную Витькой простынь, надела наволочку на единственную подушку и накинула вторую простынь, поверх которой уложила то, что по идее должно было служить одеялом...

- Ну-у-ус-с-с, мамзель, прошу в постель, - шлёпнув слегка меня по заду ладонью, в которой свободно поместилась моя ягодичка, скаламбурил мой весёлый насильник.

- Можно подумать, что у меня есть выбор, -  огрызнулась я.

- Вот именно - выбор нулевой. Если не считать, конечно, ночное путешествие нагишом по осеннему лесу без элементарного умения ориентироваться вне городских знакомых улиц. А потому, рекомендую максимально расслабиться и получить максимум удовольствия, - на последних словах мужчина почти замурчал от вожделения.

Я так и поступила... Легла на импровизированную брачную постель на спину и вытянула ноги. Раз ему так хочется - пусть сам всё и делает. А я наслаждаться буду результатами его труда.
Витька улёгся рядом со мной на бок, лицом ко мне. Немного пододвинул меня к стене:

- Подвинься. Ишь, разлеглась как королевишна здесь.

- Сам сказал наслаждаться создавшимся положением. Вот я и наслаждаюсь.

- А ты - способная ученица. В свою пользу, - хмыкнул мужик.

Развернувшись на локте, перекинулся на меня. И начал нежно, почти невесомо меня целовать... Я такого не ожидала… Я уже приготовилась, что он с африканской страстью на меня набросится аки голодный лев... А здесь - такое...

Он касался губами моих опущенных век, носа и уголков моих губ... Нежно подхватил губами мою верхнюю губу, немного её пососал, выпустил на волю и впился в нижнюю... Сосал её, причмокивая, одновременно проводя по ней языком...

Я помаленьку, сама того не желая, начала возбуждаться... У меня участилось дыхание, руки уже не в состоянии были просто лежать на постели. Они словно крылья, сами по себе взметнулись на спину этому страшному человеку. Я очнулась, когда мои пальцы ерошили его буйную русую шевелюру.

А мой рот был занят тем, что сам в свою очередь то сосал его нижнюю, слегка полноватую губу, то облизывал его верхнюю моим горячим и умудрившимся пересохнуть от жажды (только вот чего я хотела? - пить или секса?) языком. Виктор стонал... От наслаждения или от боли желания - не знаю.

Он обхватил меня за талию и немного приподнял наверх, так, что я едва не коснулась головой раскалённого металла буржуйки.  Пришлось подложить между мною и печуркой единственную подушку. В это время мой тиран уже терзал мои груди. Он мял их, сжимал обеими ладонями. Целовал соски, втягивая их по очереди в рот и щекоча их там языком... Слегка прикусывал так, что я от пронзавшего меня всю острого наслаждения выгибалась дугой ему навстречу...

Я всё глубже зарывала свои пальцы в его волосах... Мне хотелось проникнуть в его голову... Пальцы мои судорожно сжимались от наслаждения... Но вот Виктор опустился ещё ниже, к моему пупку... Вдохнул его запах... лизнул языком ямочку пупка... и... цепочкой поцелуев перебрался на мой заросший нежным пушком рыжеватых завившихся после того, как я подмылась. кудрями волос, лобок...

Я затаила дыхание... Втянула до упора в себя живот... Руки замерли на голове партнёра... А он просунул свои руки под мои ноги, которые уже сами собой, незаметно для моего сознания, слегка раздвинулись, развёл их шире и слегка согнул в коленях...  И... зарылся лицом в мою писку.
Я не удержалась и вскрикнула.  Он же продолжал безумства языка.  Он вылизывал мой клитор, который набух и стал точной копией мужского члена в миниатюре. После обхватил его губами, сомкнул их плотно-плотно вокруг него и сильно всосал в себя... Я ахнула... Меня накрыло ощущение приторной пронзительной истомы, граничащей с болью...

Выпустив добычу из кольца своих губ, мой страж и мучитель слегка прикусил мой клитор зубами, одновременно щекоча его кончиком горячего и тонкого, словно у пресмыкающегося, языка... Я выгнулась дугой навстречу этому жалу и притянула голову Виктора к своему лобку что есть силы, снова вонзив свои пальцы в его шевелюру.

Мне хотелось сесть верхом на его язык... Но мужчина поменял тактику. Он ввёл свой язык в моё влагалище, а клитор стал теребить пальцами. Я елозила своей киской по его лицу. Как могла, сильнее прижималась к нему. Витька ввёл в меня сначала один палец, потом второй... но мне показалось этого мало и я выдохнула:

- Введи третий... я так хочу... я хоч-чу-у-у-у-у тебя-я-я...

Дважды повторять просьбу не пришлось. Вот уже три пальца массируют моё лоно... Через несколько минут я почувствовала, что большой палец его «рабочей» руки переместился на мою промежность, а затем - плавно - к моему анусу...

Я сжала сфинктер... Я ненавижу анал... Тогда Витька поднял мой таз повыше, закинул мои ноги себе на спину и... я почувствовала его язык на своей промежности... Аааах... это было просто восхитительно... Спустя несколько минут мужской язык коснулся моего ануса...  Он нежно вылизал вход в мою запретную дырочку... Я почувствовала, как влажное горячее жало языка стучится внутрь... Он просился так нежно, так сладко, не переставая ласкать рукой мой клитор  и массировать вагину, что я прекратила сопротивление...

Его язык победно скользнул в мою попочку... Я ахнула ещё раз... Мне понравилось его там ощущать... Мне захотелось, чтобы его язык вдруг вырос до размера фаллоса... Виктор с наслаждением трахал мой зад своим языком... Я извивалась под ним... И не заметила, когда вместо языка в моей попе оказался его палец... А язык снова ласкал мою девочку.

Он медленно и осторожно вводил и выводил из моего ануса палец...Туда-сюда, туда-сюда... Немного осторожно его там вращал... И снова туда-сюда, туда-сюда... Я была уже близка к оргазму, когда он ввел в меня второй палец... И снова туда-сюда, туда-сюда, вращение уже двух пальцев внутри моего ануса... Темп немного ускорился... Амплитуда увеличилась... Я почувствовала, как в меня входит третий палец...

Мне стало дискомфортно... Я попыталась вытолкнуть из себя его пальцы, вылезти из-под него, но не тут-то было... он лишь усилил одновременные движения пальцев внутри меня и щекотания языка... Я не понимала, что я ощущаю?- боль? наслаждение? стеснение? Ещё миг и я взорвалась криком:

-Да-а-а-а-а-а-а-а!!! 

Виктор вылез из-под меня, впился в мои губы своими и... ввёл свой член туда, где только что были  его пальцы... В мой многострадальный анус...

Я готова была заплакать... Мне было неприятно, дискомфортно, больно и обидно почему-то.

- Потерпи... чуть-чуть... девочка моя... я уже почти готов...

Он ввёл пальцы правой руки в мою вагину... И начал ими там шевелить. То поглаживал стенку промежности, то просто сводил и разводил их словно ножницы... А то сжимал их вместе и получившейся палочкой одновременно с ***м в моей заднице трахал мою ****у...

Как я ни пыталась не поддаваться его напору, но вскоре моё тело сотряс второй оргазм… Я просто кричала во всё горло. Благо, что нас никто не мог услышать:

- А-а-а-а-а-а-а!!! 

Через мгновение хилую избушку заполнило рычание, которое впору бы пришлось гималайскому медведю... Закончили наши тела содрогаться одновременно...

Обессилив, мы оба вытянулись на спинах, прижавшись друг к другу... Разметаться не позволяли размеры нар.  Немного отпыхавшись, я с ужасом поняла, что хочу... я снова хочу этого ублюдка, который по сути меня изнасиловал с применением угроз.   

Но моё тело имело на этот счёт совершенно иное мнение. Более того. Я не только жаждала дальнейших ласк со стороны Виктора. Я очень хотела поласкать его сама. Я очень этого хотела... Не помню, по-моему, в психологии рассматривается что-то типа «синдрома заложника» - это когда заложник начинает оправдывать того, кто его захватил и даже жалеть преступника. Таким образом психика потерпевшего из последних сил пытается не улететь в даль неведомую...

У меня же пошло ещё дальше. Да оно и немудрено: ведь Витька меня не бил, не связывал... ну запугал словами... И то ведь неизвестно: пошёл бы он на самом деле на такое: я же ведь могла вполне запомнить номер его автобуса. Тогда уж ему надо бы было мне глаза повыколоть... А если я его запомнила сразу? - тогда и язык отрезать... Короче, я сглупила... А может, и нет: не факт, подобрал бы меня отсюда кто-то. И если подобрал, то неизвестно кто...

Одним словом, я перекинулась верхом на распластанного мужика, и, не дав ему понять в чём дело, сползла в самые его ноги, раздвинула их пошире и угнездилась, усевшись на колени, там.
Его член, уставший от недавнего обильного фонтанирования, опал и, опустошённый, лежал себе спокойно на левой стороне лобка. Он даже в таком виде был прекрасен.  Витька оказался «обрезным».

По какой причине: то ли потому, что был мусульманином, то ли из-за соображений гигиены... А может- травму какую получил в детстве и повредил залупу - я не знала и уточнять у него не стала: от причины не менялась суть дела.

***ныш лежал, словно молодой опёнок, который растёт на стволе живого ещё, молодого достаточно, дерева. Его головка была до того мила, и беззащитна... Она словно маленькая медуза на скале, готова была в любой момент раскрыть свой зонтик...  Я решила её опередить и потянулась к ней губами.

Головка уже успела обсохнуть. Слегка поцеловав красавицу, я высунула свой шаловливый язычок и задорно лизнула её в самый центр, туда, куда выходит мочевыводящий канал. В самую его сокровенную дырочку.  Член на долю мгновения едва заметно вздрогнул и покачнулся, снова заняв прежнее положение.

Меня это прикольнуло, но не устроило абсолютно. Хмыкнув, я раскрыла губы и захватила лентяйку в их плен, всосав их в недра своего рта. Руки принципиально не пускала в ход. Мне не очень нравится послевкусие члена после того, как его потискают в руках... Вы уж, девочки, простите меня за тавтологию.

Удерживая головку во рту, я начала её аккуратно посасывать и одновременно щекотать языком.  От такого проснулся бы и мёртвый. Но фаллос этого ушлёпка был мертвее всех их вместе взятых. Он не откликался на мои призывы и все мои старания реанимировать его естественные функции. Я начала понемногу звереть.

Как это? - на мои старания и не откликаться?? Не реагировать на мои суперэротические ласки?? Я не могла такого ему простить. Я с лёгкостью простила ему всё - и шантаж с угрозами, и похищение, а вот этого - не смогла… Как я удержалась от того, чтобы не отрезать ножом этот бесполезный кусок мяса - я не понимаю до сих пор...

Пока я тщетно пыталась раскрутить моего нежданного партнёра на ещё один заход, он, утомлённый вознёй со мной и винными парами (по-видимому, человек не особо пьющий), уже спал, мирно сопя как паровозик из Ромашково. Всё. Это было пределом.

Я слезла с него. Пошарила в его барсетке и найдя там листок бумажки с каким-то чеком и авторучку, написала на оборотной, чистой его стороне, записку:
СПАСИБО ЗА ВСЁ. ЖАЛЬ, ЧТО БЫЛО МАЛО. НЕ ИЩИ И НЕ БЕСПОКОЙСЯ - ЖАЛОВАТЬСЯ НЕ БУДУ. ВЗЯЛА НЕМНОГО ДЕНЕГ НА ПРОЕЗД. ЛЁЛЯ.

После чего, с чистой совестью вытащив червонец, подмылась, немного привела в порядок морду своего помятого лица, и, попытавшись смыть заодно и выражение разочарования, оделась. Посмотрев напоследок на спящего, я укрыла его подобием одеяла и бесшумно выскользнула на улицу, плотно прикрыв дверь лачужки. Там уже начинало потихоньку светать.

Стараясь не слишком шуметь и не хрустеть валежником, я потихонечку отправилась на выход из леса по дороге, что привела нас к этой заимке.  Я шла и всё время вслушивалась: если бы я услышала шум мотора или голос проснувшегося мужчины, я бы немедля рванула бы в лес и затихла бы под первым кустом... Мне почему-то не хотелось снова оказываться с ним наедине.
Но Бог миловал, и я благополучно вышла на трассу, ведущую в городок.  У меня вообще зрительная память весьма недурная, поэтому я перешла на правую обочину относительно города: чтобы тормознуть идущий туда автобус или машину.  Ждать пришлось недолго: я увидела показавшийся из-за ближайшего поворота автобус, следующий из одной деревушки в районный город.

Взятые у Виктора деньги оказались как нельзя более кстати. Оплатив проезд, я с чистой совестью доехала до автостанции. Войдя внутрь здания автовокзала, я ощутила нехилый голод и направилась к уже знакомой стойке буфета.  Купив бутылку своего любимого лимонада, я с наслаждением запила им остаток ночного пира и закусила солёным крекером. На ближайшие тройку-четвёрку часов голодная смерть мне не угрожала.
       
     Первый «отбой» в клинике. Перерыв в рассказе
                Лёльки.
- Отбой!!  - гаркнувший, словно из рупора, голос охранника, стоявшего у меня над головой, заставил меня вздрогнуть и поднять на него глаза.

-  Отбой, ты что, не слышала? - перешёл он сразу на панибратское «ты».

Осознав, что возмущаться ещё и по этому поводу будет лишь самой себе дороже, я сделала вид, что это хамство было исключительно с моего разрешения.

- Не слышала, - покаянным тоном призналась я. Рассказ Лёльки меня и вправду увлёк и отвлёк от действительности.

- Теперь уж точно услышала. На первый раз прощаю и отпускаю перед сном сходить в туалет. В следующий раз будешь терпеть три часа, хоть в постель мочись, поняла? - вполне себе дружелюбно закончил нравоучительную тираду санитар.

- Спасибо большое, - искренне поблагодарила его я и встала с кровати.

Вернувшись обратно, я застала своих соседок уже спящими.   Мне ничего не оставалось кроме того, чтобы попытаться присоединиться к сопяще-храпящему и пускающему на все аккорды газы контингенту.

Я честно легла лицом к окну, свернулась калачиком и попыталась уснуть... Но не тут-то было. В голову лезли разные мысли, общей чертой которых я бы назвала их сексуальную негативность. Даже агрессивность. Я не сразу заметила, что кисти обеих рук у меня сжаты в кулаки до побеления костяшек пальцев.  Из ладошек того и гляди грозила политься кровь.

Время тянулось мучительно долго. В здоровом состоянии, дома, я бы в это время суток ещё и не собиралась забираться в постель. У меня была бы самая активная фаза бодрствования. Если не тусня с друзьями-приятелями, то зависание в социалках - точно.  И меня озарило: СМАРТ! У меня же с собой принесён ещё один, запасной, смарт!

Потихонечку, словно во сне, я немного отодвинулась к противоположному от окна краю кровати, засунула руку под матрас- благо - успела переложить смарт туда из кармана халата, слегка отстав под благовидным предлогом от своих новых подружак при предпоследнем походе в курилку-туалет.

Один из Церберов в белом это заметил, но я протянула ему пару сотен, и при этом с невинным видом попросила:

- Можно, я изредка буду подзаряжать аккумулятор?

Опешив от моей наглости, санитар проблеял:

- Можно, но не наглядно.

- Спасибо! - мило улыбнулась я в ответ.

Хотела было уточнить как это - не наглядно, но вовремя успела прикусить язык.
Поэтому сейчас я достала смартфон, уже не слишком опасаясь: взяточник был на месте, контингент – спал. Достала гаджет и, накрывшись с головой одеялом, подобрав под себя ноги, влезла в свои социалки.  Громкость отключила. Немного, всего с часик там пошарившись, я ощутила резь в глазах: за очками не стала лезть, а без них яркий свет дисплея быстро ухудшил и без того не блестящее зрение.

Впрочем, мне этого и было нужно добиться. Спрятав снова (хотя, куда можно было что-то спрятать в психушке - непонятно) на прежнее место телефон, я, успокоенная, так и уснула на левом боку...
По-видимому, я здорово отлежала руку во сне, и она у меня окончательно онемела. Потому как проснулась я ещё до отбоя вся в холодном поту от своего первого сна на новом месте...
 
Я увидела себя маленькой девочкой в числе многих других детей на Новогоднем утреннике. То ли это был Детский садик, то ли - Детский Дом, а может - просто актовый зал санатория - не знаю. Детей было много. Они все были нарядно, красочно одеты. Здесь присутствовали и мишки с белочками, и снежинки с Котами в сапогах... Помню, увидела даже Джека Воробья.

Звучали весёлые аккорды Новогодних напевов. Кто-то пытался водить хороводы вокруг стоявшей в центре зала зелёной пушистой красавицы ёлки.  Среди этой пёстрой и шумной толпы виднелись 5-6 инвалидных колясок...

И всё бы было ничего, если бы не одна особенность этого дитячьего контингента: они все, включая меня саму, были явными инвалидами... У кого-то не хватало руки, а то и обеих, у кого-то - ноги... Присмотревшись, я заметила, что в одной коляске сидело нечто с одной головой на торсе без рук и ног. Вообще... Эдакий «самоварчик» …

На более отдалённой от меня другой повозке восседала половина девочки: рука и нога с правой стороны отсутствовали полностью... От вида такого множества калек в одном замкнутом пространстве мне едва не сделалось дурно... Но и это ещё было не всё... Я вдруг осознала, что и сама принадлежу к их числу: во сне у меня отсутствовала ниже локтя левая рука...

Вначале я сильно напугалась, а после почему-то облегчённо подумала: «Ну и хрен с ней. Хорошо, что левая - она всё равно у меня была не совсем здоровая». Просто стоять в толпе и ничем не заниматься было скучно. И я снова продолжила рассматривать своих друзей по несчастью.

Как раз в это время от дальней стены в центр, поближе к ёлке, подкатили коляску с пацаном без обеих ног. Левой не было от самого паха, а правая отсутствовала, начиная с уровня чуть ниже колена.   По пустому пространству, напоминающему коридор, взявшись за руки, заплетающимися ногами прошли сразу трое ДЦП-эшников. Они загребали своими нижними конечностями, умудряясь двигаться почти синхронно. Два мальчика по бокам и девочка между ними.

Видно было, что девочка страдала сильнее их: тонус мышц был у неё очень напряжён… Мальчишки как клешнями, своими пятернями, держались за её чуть приподнятые вверх руки со сжатыми судорожно кулаками. Она не волочила ноги, а резко выбрасывала вперёд и вверх свои острые худющие коленки, всем телом содрогаясь в унисон с шагами...

Мы явно кого-то ждали...  Но тот или те кто-то не спешили появляться. Тем временем, мимо меня продефилировали несколько даунят. Одна девочка была даже красивой. Её диагноз был почти незаметен. Она улыбалась всем окружающим так, словно хотела одарить их солнечными зайчиками. А ведь у неё не было правой руки по самое плечо, и левая нога подозрительно не желала шагать ровно.

У ещё двоих Солнечных мальчиков отсутствовали кисти левых рук. У обоих. Симметрично... Я вздрогнула.  Наконец-то я увидела тех, кого мы ждали. Под дружный смех и топанье – хлопанье: каждый издавал звуки уцелевшими конечностями, в освещённый юпитерами круг возле самой ёлки вышли Дед Мороз и Снегурочка. Они были бы прекрасны, если бы не одно незначительное «но»: у Деда не хватало правого глаза и левой руки до середины предплечья - это явно показывал пустой рукав его алого с белым полушубка, заправленный в карман.

А, одетая в цвета летнего неба полушубочек, Снегурка грациозно вышагивала одной правой ногой. Вместо левой у неё был костыль, которым она управлялась так, как некоторые не управляют
здоровыми ногами.  Когда я это рассмотрела, то едва не упала в обморок. 

После, как зачастую бывает во сне, картинка внезапно поменялась. Я уже не видела этой тусовки глубоких инвалидов. Пропала и ёлочка в шарах и гирляндах... Не было вообще этой залы. От слова «совсем» не было... Но были ОНИ... Дед Мороз и его Внученька.   Я оказалась в какой-то полуподсобке или гримёрке...Точно я разобрать не смогла...

Грязные замызганные шторы на не мывшихся уже не один год окнах... Старое, с наполовину оползшей амальгамой, зеркало, встроенное в антикварный по возрасту и помойный по виду трельяж, точнее - в среднее из трёх гнездо для зеркал... Пыльная лампа под высоким закопчённым табачным дымом потолком... У стены, оклеенной выцветшими и полуоборванными обоями - маленький, с продавленным сиденьем и разорванным передним валиком, диван...
И на этом диване творилось что-то мерзкое в своей сакральности... Два изуродованных тела пытались сношаться... Иногда у них это даже получалось.  Оба были пьяны как сапожники... Перегарный смрад плотной пеленой висел в помещении. Меня едва не вырвало...   Силу воздействия аромата сивухи усиливало само действие.

Та, что играла роль Снегурочки, совершенно оголённая, лежала на своём голубом одеянии поперёк дивана. Её единственная нога в поперечном шпагате лежала почти на самой подушке в замызганной и не стиравшейся как минимум полгода, наволочке.   Её лобок был чисто выбрит... Не видно было ни волосинки, ни пенёчка от них...

Над самыми половыми губами была ярко-синяя татуировка в виде бабочки с раскрытыми крыльями, кончики которых упирались в самые гачи молодой женщины. Вторая нога отсутствовала полностью... Заметно было, что ампутацию произвели с вычленением тазобедренного сустава.  Такие обычно проводят при онкологии, саркоме.

Вход во влагалище зиял словно волшебная пещера Али Бабы. И манил своей доступной бархатной нежностью цвета переспелой малины. Голова покоилась на спинке спального места, слегка запрокинувшись - диван был достаточно широким, но и Снегурочка не была Дюймовочкой.

Выше плоского, даже впавшего живота выделялись две почти правильных полусферы, похожих на молочный мрамор, грудей. Они были белоснежны... Лишь синеватые прожилки кое-где просвечивали сквозь тонкую, словно пергамент, кожу... На верхушках куполов виднелись скукоженные вишни сосков с темными, почти коричневого цвета, околососковыми кругами вокруг них.

У внучки однорукого сказочного Деда была тонкая талия. Угадывалось, что раньше она украшала тяжёлые бёдра Шамаханской царицы...  И лобок её был соответствующим: сочным, широким... Немного похожим на ломоть сала, он холмом выступал над низом живота.  Срамные губы были под стать: округлые, почти толстые... такие мягкие, что сами напрашивались в рот: как вареники из старого варианта фильма «Вечера на хуторе близ Диканьки».

Дед, хотя на самом деле он не был дедом, но для меня в том сне - он казался уже таковым, стоял перед живой амбразурой на коленях, охватив своей единственной рукой одиноко округлую ягодицу, из которой была удалена нога женщины. Он гладил её, то проводя пальцами по раскрывшемуся бутону вульвы, то всей площадью ладони лаская раненую половину попы, то и дело проникая большим пальцем в глубину её ануса.

Его культя упиралась в уцелевшую правую ногу Снегурочки. Она сиротливо терлась по ее гладкой коже, стараясь слиться с ней, стать тем самым осенним опёнком на тонком стволе. Я увидела, как голова мужчины склонилась и потянулась к сладкой манящей пещере женского естества... Он аккуратно раскрыл пальцами наружные губы и приник к открывшемуся бутону страсти жадными устами...

Дальше я не видела, потому что проснулась вся в холодном поту от какого-то непонятного чувства, охватившего меня: то ли брезгливого омерзения, то ли - необъяснимого восхищения и преклонения перед силой этой страсти. Перед желанием этих изуродованных тел любить и быть любимыми... Сердце лихорадочно колотилось и грозило того и гляди разорвать грудную клетку.
Я и впрямь не ощущала своей левой руки, которую умудрилась отлежать до бесчувствия... Я едва не закричала в голос, испугавшись, что мне во сне за какую-то провинность ампутировали руку. Но смогла сдержать свой вопль, осознав, что он мог мне стоить и той, весьма условной свободы передвижения внутри палаты, что я имела.

В это время отлёжанная рука начала приходить в себя, кровообращение в ней помаленьку восстанавливалось. Доказательством этого послужили миллионы мелких иголочек, вонзившихся в неё одновременно. Но в тот раз я была готова плясать и плакать от счастья осознания того, что моя рука цела и невредима. 

И одновременно где-то на краю сознания у меня пронеслось понимание почему в роли так любимых детворой Деда Мороза и его внучки выступил этот жуткий тандем из мрачного хоррора. Устроители праздника не хотели, чтобы зрители чувствовали себя ещё более ущербными на фоне здоровых сказочных героев.

Уснуть после этого мне долго не удавалось.  Мне не захотелось и залезать в Интернет: обострившееся от пережитого ужаса чутьё подсказывало мне, что лучше затаиться как дикому зверьку и не привлекать к себе внимания санитаров... Я уже было смирилась с тем, что придется просто лежать, закрыв глаза и играть роль спящей. Но, как это обычно и бывает, нечаянно незаметно для самой себя я снова умудрилась задремать.

         Знакомство с «кошкой» Клавкой.

Проснулась я от дикого мявканья над своим ухом. Вскочила с бешено раскрытыми глазами и колтуном на голове. Загадочное мяуканье раздалось ещё раз… Палата, все, кто мог ещё чего-то соображать, рыдала от смеха. Я вначале решила, что это я всех так своей реакцией насмешила. И уже начала надувать губы... Но, когда повернулась в сторону звука, вначале обмерла, а через мгновение, закатилась полуистерическим смехом вместе с остальными.

В противоположном от меня углу помещения стояла такая же кровать. Но рядом с ней была редкая в этих местах, дефицитная штуковина - тумбочка. Она указывала, что там отдыхает хрон - пациент либо часто сюда попадающий, либо вообще обречённый доживать здесь свои безрадостные дни...

На той кровати лежала Клавка. Жуткая матершинница и беспридельщица. Не боявшаяся никого и ничего. Кроме, может, инсулинокоматозной терапии (ИКТ), или инсулиношоковой терапии (ИШТ), которые в среде психиатров иногда просто обозначают как «инсулинотерапия».

Для тех, кто не в курсе: ИТ - это один из методов интенсивной биологической терапии в психиатрии, заключающийся в искусственном вызывании гипогликемической комы с помощью введения больших доз инсулина. Вдаваться в тонкости причин назначения всего этого ужаса я не буду, потому как ко мне это не применялось.

Вот эта-то Клавка и выступила в роли будильника в моё первое утро в Чистилище. Само по себе мяуканье было прикольным, но не до такого размера веселья. Хохотали все над тем, как именно предстала спящему ещё народу наша чудо-кошь... Она стояла раком на своей кровати с… поднятой кверху голой задницей, явно имитируя кошку в течке и орала с нутряным надрывом, играя недюжинную кошачью страсть.

Она припадала на согнутые в локтях руки, выгибаясь как настоящая кошка... Виляла тощим костлявым задом слева направо и обратно. Мурчала и терлась заросшим жесткими рыжевато-коричневыми курчавыми волосами лобком об угол замызганной тумбочки.

«Так вот почему она такая засаленная, - пронеслось в моём воспалённом мозгу - она дрочит себя своей тумбочкой, круто.»

Мы рисковали смеяться ещё долго, если бы эту вакханалию не прекратил один из наших охранников, решительным шагом подошедший к шутнице и отвесивший ей чувствительный шлепок по голому заду, в ответ на который она взвизгнула так, словно её черканули лезвием.

- Не балуй, можно подумать- тебе и впрямь больно, - пророкотал мужик, шлёпнув шалунью ещё разок, но уже полегче.

- Конечно, больно, гад ты такой уё...ый, - огрызнулась псевдокошка, потирая ладонью ушибленные ягодицы.

 Я успела заметить, что прежде чем убрать от голого тела свою руку, охранник нырнул в раскрытое чрево тётки своим толстым 
средним пальцем, на который она с удовольствием присела… Видно было, как он совершил внутри неё несколько фрикций.

Все понемногу успокоились и потихоньку поплелись в туалет умываться, покурить выданных сиг и вернуться обратно, чтобы выстроиться вдоль стенки коридора близ прохода в палату.  Дежурная медсестра произвела перекличку и, удостоверившись в наличии всех подопечных, провела с контингентом пятиминутную разминку.  После чего все были предоставлены сами себе на целых два часа до наступления завтрака.

Воспользовавшись этим временем, я решила рискнуть и пообщаться с нашей «животиной». Сразу, как вошли в палату, я направилась прямиком к кровати Клавки. Увидев меня перед собой, она немного офигела... Но чрезвычайно быстро пришла в себя и начала меня поливать отборным матом. Я не стала ей отвечать. Я вообще молчала. Села на её кровать так, чтобы оказаться спиной к санитарам и легонько толкнула несчастную спиной вниз, заставив её тем самым лечь.

- Раздвинь немного ноги, - прошептала я ей в полголоса.

 Клавка на удивление быстро повиновалась, ещё немного матерясь по привычке. Я положила свою правую ладонь на её небритый лобок... Она затихла.

- Мяукни, но не очень громко.

 Клавка послушалась и на сей раз.

- Киса... какая ты хорошая киса, - начала я приговаривать, словно передо мной и вправду была кошка.

Я одной рукой гладила её по спутанным русым волосам, а второй   - по лобку, стараясь раздвинуть её сжатые большие половые губы. Наконец мне это удалось, и я почувствовала влажную теплоту её естества.

- Умница киса-а-а,- продолжала я развратничать.

Мой указательный палец оказался возле пересохших от возбуждения раскрытых губ тяжело дышавшей женщины.

- Пососи, - приказала я.

 Клава с явным удовольствием начала сосать мой палец. После я вытащила его у неё изо рта и прикоснулась к клитору, который уже успел набухнуть. Бли-и-инн… я не видела таких клиторов... Он был у неё довольно большим, почти как головка члена. Но я не собиралась доводить её до оргазма, да и навряд ли мне это позволили бы, тем паче - белым днём...

Я пощекотала клитор немного пальцами правой руки, а после ввела указательный внутрь влагалища. Оно сочилось. Клавка дёрнулась мне навстречу, но я уложила её обратно, надавив свободной рукой на плечо больной.

- Лежи и не дёргайся.

 Совершив несколько фрикций одним пальцем, я ввела внутрь сначала второй, а затем и третий. Я продолжала трахать нашу «кошку», а она тихо постанывала и пыталась надеть свою вагину на мои пальцы. Я подвела большой палец к её анусу и легонько надавила на него. Моя подопечная расслабила сфинктер, но я не стала вводить палец в её анус, банально побрезговав.

- А сейчас ты расскажешь нам, почему ты вдруг стала изображать из себя кошку, хорошо? - не вынимая пальцев из горячего нутра Клавы, я диктовала ей свои условия.

- Но я... хочу кончить, - захныкала извращенка.

- Кончишь ночью, если расскажешь, - пообещала я ей с чистой совестью: мастурбировать ночью в её углу ей никто не помешает.

Она согласно кивнула головой.

- Мне сон приснился.

- Про кошку?

- Нет... будто я - это кошка.

- Ого... это - интересно.

- Народ! - обратилась я к палате, одновременно вытащив пальцы из Клавкиной ****ы, - минуту внимания. Сейчас Клавдия нам свой сон поведает-расскажет. И объяснит тем самым, почему она нас так странно разбудила сегодня. Да, Клавочка? - обратилась я снова к ещё лежащей виновнице торжества.

- Да... - как-то неуверенно ответила мне она.

- И даже матом не станешь ругаться? - недоверчиво спросил кто-то.

- Не стану... до ночи... - почти шёпотом ответила шкодливая дама.

Я не выдержала и рассмеялась - я-то поняла почему она так сказала. И быстро провела ребром ладони ей промеж ног.

-Ты только говори немного погромче и внятно - чтобы все тебя слышали. И наши стражи - тоже.

Клавка согласно кивнула головой.

- Все уселись? Все готовы внимать рассказу?

- Все... все... начинайте уже, а то скоро - на кормёжку, - донеслось с кроватей и табуреток.


                Царапки блажной кошки.
И Клавка начала... она рассказывала свой сон, словно выступала на подмостках: с выражением, в лицах... Помогая себе живой мимикой всех частей тела.  Впрочем, сами почитайте – послушайте хотя бы «про себя», и тогда поймёте, что я хотела вам сказать.

- Мяв вам, милые мои друзья - подруги. Я - обычная кошь самой наичистейшей дворянской породы. В моих сосудах течёт кровь королей дворов и принцесс подворотен большого Российского города. Какого - уточнять не будем, потому как разницы в названии нет.

Я - пушистая трехцветочка. Люди любят такую расцветку: считают её счастливой (правда, я не пойму-для кого именно - для них или нас?). Как они выражаются – «к дому».

 У меня есть дом и... хозяин этого дома, точнее - квартиры. Одинокий самец человеческой породы. Он взял меня к себе ещё совсем малышкой, чуть старше месяца оторвал от моей матушки и сестриц с братишкой. Принёс в свою нору за пазухой пропахшей потом рабочей спецовки.  Сначала я возмущённо фыркала и чихала, но вскоре тепло, исходившее от большого и сильного тела, меня разморило, и я уснула.

А когда я проснулась, то уже лежала в уютном гнёздышке, которое мне устроил (вот чудак!) мой слуга-хозяин (или - божественный раб?) в старом продавленном кресле, стоявшем в углу большой комнаты. На сиденье, в самой ямке, что образовалась по его центру, он уложил что-то мягкое и почти такое же пушистое, как и моя мама.

Потом я узнала, что это была меховая шапка-ушанка, вывернутая наизнанку и вставленная в кольцо из старенького детского одеяла.  Эта шапка служила мне дневной постелью весь первый год моей жизни. А теперь, когда я в ней не помещаюсь, мой друг не пожалел и распорол её, сделав из неё просто большой пушистый коврик.  Это кресло - моё и только моё место в моём доме.

На него никогда никто не претендовал, да и некому было этого делать: хозяин, хотя и не старый ещё мужчина, но жил совсем один.  А он знал, что это - моё место.  Человек, это странное двуногое создание, меня просто обожает. Он любит угощать меня разными вкусняшками, которые откуда-то постоянно появляются у него в руках.  Он обожает расчёсывать мою шёрстку - такую почти невесомую и пушистую.

Он вообще обожает меня и прощает мне любую мою шалость. Так было с самого начала нашей совместной жизни, с моих младых когтей.

Здесь Клавка протянула вперёд руки с раскрытыми ладонями, устремлёнными к противоположной стене и пошевелила широко разведёнными пальцами, словно это были кошачьи лапы с когтистыми пальчиками.

- Так было до тех пор, пока он не привёл в наш с ним дом ЕЁ - это странное, почти страшное двуногое создание, отдалённо напоминающее самку человека.

Он называл её…, впрочем, какая к лесным котам, разница, КАК он её называл?  Дура - она и есть дура, хоть под каким именем... Мало того, что она стала отнимать у моего, МОЕГО мужчины львиную долю времени, которое он раньше посвящал мне, любимой, так она и ко мне стала руки протягивать... Она в прямом смысле пыталась посягать на мою волю и на мою тушку.

Аккупаторша не брезговала для достижений своих целей ничем. Ни моей расслабленностью во время сладкого послеобеденного сна, ни даже моментами приёма пищи. Такое её беспардонное ко мне отношение привело к тому, что я стала нервной и вечно настороже. Благо инстинкты моих дворянских предков дремали не столь сильно и не так уж глубоко.

Запомнился один случай. Ем я, значит, мой самый любимый суп-кашу на куриных головах...Мурчу от наслаждения... - здесь Клавка издала утробное мурчание, больше, правда, напоминавшее воинственный мяв камышового кота: «М-м-м-мя-я-я-яв-в-в-мяу-у-у!!!»

- Я так увлечённо уплетала распаренное мяско куры с хрящиками, что умудрилась не услышать топающую поступь этой правнучки гибрида ручного мамонта с домашним гиппопотамом.   А она... она посмела потревожить меня в момент моего священнодействия. Ну кто из нормальных представителей двуногих не знает, что приём кошкой пищи - это святое? И в это время к ней вообще нельзя прикасаться - от слова НИКАК?

Эта дура умудрилась этого не знать...  Она подкралась ко мне сзади... Она... о, святая Бастет... она... - здесь Клавка сморщилась, словно проглотила чайную ложку лимонной кислоты без сахара, скорчилась, согнувшись в поясном поклоне, умудрившись при этом засунуть свою голову промеж своих лодыжек не хуже гуттаперчевой девушки - змеи и одновременно вздрогнуть всем телом. 

 И это было бы ещё ничего... Во время своего поклона, она откинула подол своей видавшей виды ночнушки на ноги, снова оголив свой многострадальный зад, который венчал горный кряж остроконечных позвонков. Во время её вздрагиваний позвоночник сотрясали волны озноба, сравнимые с содроганиями горных пиков Тянь-Шаня во время локальных землетрясений.

Палата шумно вздохнула в едином порыве, аки один небольшой великан. Клавка, принявшая к тому времени свой естественный вид, продолжала:

- Она провела своим НЕНАМАНИКЮРЕННЫМ пальчищем по моему хребту... - рассказчица снова содрогнулась, правда, не нарушая на этот раз целомудренность слушателей, - она посмела положить свою потную кургузую ладошку на мою спинку, на мою шёлковистую пуховую шёрстку, гладить которую я позволяла лишь СВОЕМУ человеку... и провести по спине до начала моего хвостика...

Здесь наша палатная кошь снова приняла стойку «раком», оголила всё те же тощие ягодицы и завиляла ими в одном ей понятном ритме какого-то устрашающе-чарующего танца... Резко оборвав свой гипнотический сеанс, тётя подобрала под себя свой зад, и, отклячив напоследок свою некогда филейную часть вверх, изрекла:

- Мя-я-я-яв!!! - что, по-видимому, должно было означать крайнюю степень возмущения и брезгливости.

- Она посмела провести своей лапой до самого кончика моего такого славного, такого пушистого, словно беличьего, хвостика!!! - голос Клавдии дрожал от негодования, рискуя того и гляди оборваться фальцетом, как оборванная скрипичная струна.

- Ну я, едва не подавившись от такой наглости, зашипела, резко развернулась мордой к хамке, выгнула спину дугой... - новый кусочек пантомимы не заставил себя ждать: сказительница, накинув подол себе на голову, согнулась буквой «Г» и выгнула горбом свою костлявую, словно у рыбьего остова, спину, очень даже угрожающе при этом шипя: «Ш-ш-ш-ш-ф-ф-ф-рш-ш-ш-ш-ш!!!»

- И мата никакого не нужно- так пугающе - угрожающе звучит, - не смогла промолчать я, обернувшись к сидящей на моей кровати Лёльке, - и плеваться удобнее: два-в-одном. Давайте убедим Клавку, что она - и есть кошка, а?

- Доубеждаешься, что тебя отправят на лечение электрошоком с применением судорог.

-Это ещё зачем? - искренне недоумевала я, - я же не такая тяжёлая.

- А чтобы не умничала и позабыла к едрёне фене все свои продвинутые идеи.

- Ясненько... Ну… тогда я не стану настаивать... Пусть кошка будет Клавкой.

-То-то же, - хихикнув, весьма ощутимо хлопнула меня по спине, подошедшая неизвестно, когда, Лика.

Шоу тем временем продолжалось.

- ...и маханула лапой с выпущенными коготками в её строну. В итоге - четыре параллельных царапины на ноге этой мартышки, порванная пола халата и дикий иерихонский трубный вопль:

- Неблагодарная тварь, сжирающая одна столько, сколько мы вдвоём не поедаем!!!

- Это - явный поклёп. Кто когда-либо держал представителей кошачьих - знают, что это далеко не так.

Вечером пришёл наш мужчина и она нажаловалась ему на меня... Позабыв при этом упомянуть, что пару раз хлестанула меня сложенным вдвое полотенцем по боку. Это меня-то!  Кого никогда даже веником не пугали...

ОН посмотрел на меня так, словно это я была во всём виновата, и я должна была воспитывать этого взрослого ребёнка, с которым он прыгает в постели каждую ночь, не давая мне там спокойно спать, как я это делала раньше, набегавшись по квартире.

 - Ну как ты могла так поступить? Я так надеялся на твоё благоразумие.

Хозяин наклонился ко мне, почти касаясь моего уха ртом и неожиданно выдал повышенным тоном:

- Ещё раз такое выкинешь - будешь есть в туалете!!!

Обнял эту врушку и ябеду за то место, где у порядочных девушек располагается талия и увлёк её за собой в комнату.

Сказать, что мне было больно и обидно - это было ничего не сказать... Меня переполняло желание справедливого возмездия... А как могут отомстить кошки, безвылазно сидящие в квартире, своим обидчикам? - правильно.

Я так и сделала. Едва они снова начали кувыркаться, я подошла к её тапкам и с остервенением напрудила в один из них... Вначале хотела было и второй своим вниманием почтить, но после решила, что это надо ещё заслужить.

Вполне удовлетворённая своей страшной местью, я прыгнула на своё законное местечко, служившее раньше мне лишь для дневного отдыха. Что-то там было не так...

Я сразу не поняла, что именно... Но покрутившись а-солонь, пытаясь устроиться поудобнее, поняла: эта ходячая катастрофа бросила в МОЁ кресло, на мою меховую подстилочку свои вонючие трусы и разорванный мною халат!!!

Трусы я вытолкала задней левой на пол, а халат лишь сбила к спинке кресла и улеглась себе спать... Ничего не предвещало очередного кошмара на улице Вязов... 

Проснулась я резко и неожиданно: одновременно от попытки ухватить меня за голову и задницу и сотрясающий в буфете посуду истеричный вопль всё этой же дуры.

Но осознала я себя лишь тогда, когда поняла, что довольно-таки устойчиво устроилась, вися… сидя... нет, стоя задними лапами на двух из пяти рожков люстры, а передними со всей силы, на которую способна так беспардонно разбуженная кошка, уцепившись за металлический ствол этой самой люстры.

- А сон-то - по Фрейду! - хихикнув, шепнула мне на ухо Лёлька.

Впрочем, «шепнула»- это в моём восприятии тугоухой барышни. А для абсолютного большинства могущей ещё что-то соображать палаты - вполне себе громко произнесла. Другое дело, что из этих слышащих знало кто такой дедушка Фрейд и чем он прославился -  человека три от силы, не считая меня. Они-то и заржали в ответ на реплику.

Клавка же, ничуть не смущаясь, что её перебили, с неумирающим энтузиазмом продолжала свой кошкосказ.

- Эта... это...чудо... нет, не чудо - чудище решило, по-видимому, в туалет сходить. Желание вполне себе нормальное... Но зачем она халат решила с трусами для этого посреди ночи надевать в квартире, где из всего человеческого социума лишь она-сама, да её ёбарь - мне, как кошке вульгарис, не понятно...

Короче, подходит это безмозглое ночное очарование, ничем не лучше зомби, к креслу, не в силах разлепить своих заспанных подслеповатых глазёнок. Она же помнит, что забросила в него свои труселя и халат. Но сонные мозги напрочь забыли, что в этом самом кресле сплю я, выгнанная ею же с моего законного ночного спального места в ногах Человека.

Протягивает одновременно обе (!!!) - непонятно зачем и почему, руки в кресло. Наверное, решила сэкономить время и одновременно схватить и то, и другое. Наталкивается на моё горячее, свернувшееся пушистым клубком тело, и, по неизвестной мне причине, начинает верещать от ужаса. То ли ей в ещё снящемся сне примерещилось, что я - это не я, а какой-нибудь чертёнок из Преисподней - не знаю...

Но испугалась она знатно. Это после подтвердила и напруженная ею лужа аккурат во второй, сухой до сей поры, тапок. Я, разбуженная столь диким образом, не знаю, как взметнулась под потолок на спасительную люстру, которая начала раскачиваться подо мной, рискуя рухнуть вниз, увлекая вслед за собой половину старого, рассыпающегося от времени, потолка.

Потеряв и до того неуверенное равновесие, тётка рухнула мордой вниз в нагретое мною мягкое гнёздышко, свесив по бокам подлокотников обессилевшие и повисшие плетьми руки и выставив свой довольно сочный голый зад дыркой кверху.

Здесь Клава снова встала в позу, в которой я её и увидела ранним утром.  Только вот зад её был скорее тощим и костлявым, чем сочным и пышным. Постояв в такой позе минут пять, чтобы все желающие могли насладиться этой пантомимой и более отчётливо представить себе картину, явившуюся глазам ошеломлённой спросонья кошки, она встала и повела свой рассказ к уже приближающемуся завершению.

- Разумеется, проснулся и ОН... Вовремя, надо сказать, проснулся. Для мужчины вовремя. В самый пик выброса тестостерона. Копьё - в боевой готовности, сам ещё тоже спит... но идёт со своего спального места к этой орущей тушке, ориентируясь по звуку и запаху.

Подошёл... упёрся руками в эти два холма с зияющей дырой посередине... едва не рухнув сам, одной рукой закрыл ей верещавший рот, который не в силах была закрыть и моя подстилка, а второй ловко направил своё орудие любви, алчущее ножен, аккурат в гостеприимно раскрытый грот...

Даже его ладонь не смогла полностью заглушить новую волну её визга - теперь уже от боли. Но мужчина, полуобезумевший от стресса, воплей Видоплясова в женском варианте и охватившего его желания, не в состоянии был остановиться. Он трахал её неистово, не жалея и даже не стараясь её хоть немного приласкать...

Она извивалась на его колу, пыталась с него соскочить, но он, отняв бесполезную руку от её орущего рта, лишь крепче прижимал её зад к себе.  Всё бы могло закончиться почти благополучно, но... сколько верёвочке не виться, а люстре не раскачиваться...

В тот самый момент, когда двуногий самец, уже удовлетворённо рыча, извлекал свой хер из гостеприимного ануса своей непутёвой подруги, у меня соскользнули уставшие передние лапы со «ствола» люстры... И я, дико мяуча, рухнула аккурат на этот самый извлекаемый ***.

Теперь мы орали уже на три голоса: женский дискант, мужской фальцет и мой, кошачий, мяв, перешедший в полувой голодных койотов...   

Бедные, бедные наши соседи... Не успел наш мужчина отойти от кресла, как из задницы, которую он только что знатно промассировал, на его лобок и ноги под давлением излилась Ниагара говна. Оказывается, медвежьей болезни подвержены не только косолапые хозяева тайги...

Палата зашлась хохотом, переходящим в скулёж и местами - в судорожное рыдание. Остановиться не могли долго. Санитары помочь были не в силах, сами согнувшись в три погибели от смеха. Когда же мы немного успокоились, эта чертовка, как ни в чём не бывало, снова принялась за свой рассказ:

- Немного придя в себя от моего незапланированного приземления на самое дорогое, что у него есть, мужик убедился, что всё осталось целым и невредимым. И, облегчённо вздохнув, рванул в ванную комнату принимать душ, бросив на бегу:

- Чур, я - первый!!!

 Эта прошмандоха не стала на сей раз жевать сопли... Она изловчилась и таки меня поймала, застав врасплох… Ухватила за голову и спину, нагнулась раком и… вы не поверите... она вытерла мною свой обосранный зад!!!

Да-да!!!  Хорошо, что хоть мордочку мою туда не сунула... Вытерла, словно я - какая промокашка... и начала торопливо собирать свои разбросанные по комнате шмотки в чемодан... Только успела собрать, как наш... МОЙ хозяин вышел из душа, уже сияющий чистотой и с улыбкой от уха да уха...
Она быстро шмыгнула в освободившийся душ, помылась, оделась... и было уже собралась тихонько шмыгнуть на лестничную площадку, как услышала удивлённое:

- А-а-а-а... ты куда?

- Домой. Нажилась. Живи со своим мохнатым обосранным чудовищем!!!

- Но обосратой вроде ты у нас оказалась... ну и немного - палас... - неуверенно ответил он.

- Ага. Только так лишь казалось. Понюхай свою мурлыку. Ха-ха-ха.

Занавес. Купали меня долго... Воняла я ещё дольше… Палас благоразумно оттащили на помойку - всё равно он был уже старым.  Всё, благодарю вас всех за внимание! - Клавка раскланялась на все четыре стороны, включая стену позади себя.

                День начался.
Все начали потихонечку расползаться по своим местам… Едва немного отдышались от смеха и потрясения от увиденных картин Клавкиного стрип-шоу, как пришла пора завтрака.  Столов на всех не хватало, поэтому кормили нас в несколько заходов, предварительно заставив проглотить предписанные врачом таблетки.

Подходили к посту по 16 человек - как раз, чтобы усесться после принятия медикаментов за 4 имеющихся столика. Выдавая таблетки, медсестра внимательно следила за тем, чтобы мы их проглатывали, запивая водой. Зная повадки своих подопечных, она заставляла некоторых из нас открывать после этого действа рот - чтобы удостовериться, что лекарство проглочено.

Очередь стояла чинно, не толкаясь и не спеша удалиться к столам - однообразное лежание на кроватях, без возможности даже потопать по гулкому коридору отделения уже порядком всем здесь надоели.

Даже тем, кто попал сюда временно, как я сама. Получилось у нас аккурат два захода по 16 душ. Остальные терпилы были в качестве овощей нетранспортабельны и их обслуживали по месту пролеживания, так сказать, то есть - в кроватях.

Немного потоптавшись возле медпоста, пошли снова в духоту палаты, чтобы поваляться те 20 минут, что столики будут заняты предыдущей партией едоков. Мы специально пошли в последней партии - можно было поесть неспеша, зная, что тебя никто не подгоняет... 

Ради прикола, добравшись наконец-то до обеденных мест, угнездившись на нагретых чужими задами стульях, мы с энтузиазмом начали стучать своими ложками по пустым пока ещё мискам.   Вначале - просто вразнобой, но через тройку минут наши постукивания сложись во вполне чётко слышимую мелодию «Мурки». Первая половина палаты аплодировала нам стоя.

Старшая уже было хотела крикнуть, чтобы санитары ринулись нас успокаивать, но мы, отстучав мелодию, утихомирились сами. Да и медперсонал был не прочь слегка расслабиться. После завтрака, который не отличался от завтраков во множестве стационаров России, мы снова расположились на своих кроватях. Кому лежать было уже невмоготу, уселись снова за протертыми наспех санитарками после завтрака столами.

Наша троица к числу последних не относилась: я вообще могу валяться на постели сутками, тем более - если меня кормить - поить и в туалет водить будут, а девчата, похоже, решили не напрягаться сильно и экономить свою энергию...

Хотя расходовать её в этой палате было некуда. Это с постоянных мест тутошнего пребывания в дни с хорошей погодой немногих, человек 15, иногда выводили во двор немного подышать свежим воздухом.

Совсем - совсем немногих. Тех, в которых можно было быть уверенным как в самих себе. Или же - которым уже давно было всё равно. Как в той детской сказке: «Что воля, что неволя - всё равно-о-о...» 

Но и тех-то поощряли такой радостью всего-то на полчасика под самым пристальным надзором медсестры.  Построили, пересчитали - вывели... Бедолаги невинно осуждённые в течение отведённого им времени походили друг за другом, сохраняя дистанцию между собой и не смея даже постоять кучкой и посмолить во благе сигаретку, не говоря уже о разговорах.

Провинившихся наказывали лишением этой крохи праздника жизни... Порой - на неделю, а некоторых- навсегда... Обо всём этом я узнала гораздо позже, когда меня уже перевели на моё постоянное место «жительства».

Оказавшись в своём углу, я не дала уснуть Ольке - Лёльке, бесцеремонно затеребив её за плечо и потребовав обещанное ею продолжение лесной эпопеи. Всё равно делать было нечего... от маленького экрана смарта резали и отказывались что-либо видеть глаза...

Лёлька недовольно на меня посмотрела, с трудом перевернув в мою сторону уже начавшую было расслабляться в сладкой дремоте свою тушку синего Птица Счастья. 

- Ну что ты хоче-е-е-ешь, Светка-а-а? - занудно протянула она.

- Именно так человек сам по себе превращается в овощ, - назидательно проворчала я ей в ответ, - хорош дрыхнуть - заплывёшь жиром.

- Не заплыву-у-у-у...

- Это ещё почему? - недоумевала вполне искренне я.

- У меня природный ускоренный обмен веществ... отстань... спать охота после еды.

- Везёт же дуракам...

- Но-но...а сама-то кто, раз здесь на соседней койке ошиваешься? - сонные было глаза Ольги метнули в мою сторону весьма ощутимые молнии злости.

- А я решила предупредить. Это легче, чем потом лечить. Поняла?

- Я понятливая, не бойся, - всё сильнее закипала моя собеседница.

Я уже не рада была, что затеяла эту перебранку, но остановиться не могла... Да и скучно мне было, чертовски скучно...

- Э-э-э-эй, хорош грызться-то, - решила подать голос Лика, - вы чего не поделили?

- Скуку и тоску... - вздохнула я вполне себе честно.

- Терпи, матушка... почитай что-нибудь...

- Надоело. И глазки болят...

- Сейчас у медички капельки попрошу, хочешь?

- Нет, не хочу.

- А что хочешь? - не унималась расспрашивать меня Лика, словно мамка малого ребёнка.

 Мне захотелось хорошенько стукнуть и её. Но я вовремя одумалась: познакомиться со спецтерапией данного заведения мне как-то не манилось...

- Сказку хочу послушать...- едва не рыдая, прошептала я.

- Какую сказку, Фетиньюшка?

- Не называй меня этим дебильным именем!

- Почему - дебильным? - подала уже нормальный голос Олька, - старинное…

- Во-во, - слишком для меня старинное. Я вполне согласна на Светика - Светлану.

- Хорошо, хорошо, будешь только Светиком-Светланой, - с лёгкостью согласилась Лика, словно уговаривая душевнобольную. Впрочем, почему «словно»? - на тот момент я таковой и являлась...

- Светулик, так какую ты сказку-то ожидаешь услышать? - полным сочувствия голосом, поинтересовалась Лёлька.

- Продолжение твоей Одиссеи. Вплоть до того, как ты здесь впервые оказалась.

- А-а-а-а-а... это... да запросто. Укладывайся - усаживайся поудобнее, а то рассказ будет не самый короткий. Впрочем, и длинным его тоже не назовёшь...

                Лёлька и лесной бродяга.
- Итак, милые мои подруженьки по несчастью... На чём я остановилась-то?  А-а-а-а... Вспомнила. Я снова была на автостанции этого Мухосранска. Присела в зале ожидания на лавочку и ломала голову над тем, что же мне делать дальше? 

Здесь долго оставаться нельзя: Виктор когда-никогда проснётся и хватится денег. И, естественно, поймёт куда они исчезли. Точнее - кто им приделал ноги.

Меня, конечно, фактически изнасиловали, и всё такое... Но побоев не было, а значит, следы их я снять в полиции не могла... А вот за воровство по головушке не погладят... И доказывай потом, что ты не слон...

Решила дождаться первого же автобуса, идущего в технарь и вернуться в общагу... Но не всё то, что мы вполне искренне решаем сделать, мы выполняем... Наш студгородок, как я уже говорила, располагался на красивейшей территории бывшей помещичьей усадьбы.

Младший хозяин свалил за бугор сразу после революции, а старик был похоронен там же. Лишь иногда его фантом пугал чересчур увлекшихся возлиянием горячительных напитков студентов.
А вокруг бушуют леса... Брянские им и в подмётки не годятся. И граница между соседними областями проходит аккурат через эту вольницу деревьев и валежника.

Не успеешь глазом моргнуть, как уже окажешься в соседней области. И останется лишь поскрёбывать в своём затылке, пытаясь понять, когда же ты успел пересечь эту иллюзорную черту.

Короче, немного поразмыслив, я решила, что именно там, где меня и содержали, искать меня будут меньше всего.  И бродил тогда по лесам мужик... Тот самый, который вместе со мною ехал в автобусе Виктора.

Но это я уже потом узнала... А пока я лишь решила купить пару буханок хлеба и рвануть до самой дальней станции, до которой ходят автобусы с нашего автовокзала.

Задумано - сделано. Подошла к билетной кассе. Над окошком висит там карта нашего района с прилегающим районом соседней области. И, соответственно - с наложенной на эту карту схемой автобусных маршрутов. На глазок примерилась и выбрала самую удалённую остановку от автовокзала. Купила билет в один конец...

До отхода автобуса ещё было немного времени. Поэтому я пошла в ближайший магазинчик, купила там себе буханку хлеба, палку колбасы и пару бутылок своего любимого лимонада. Всё-таки в городе, хоть он и совсем маленький, продукты подешевле, чем в деревне.

Едва успела вернуться на автостанцию, как объявили посадку на автобус. Угнездилась поудобнее на своём жестком сиденье: в той Тьмутаракани ещё не сменили автопарк на современные авто с мягкими креслами, и приготовилась подремать... Может быть - последний раз в безопасности...
Автобус, мерно покачиваясь и иногда слегка подпрыгивая на ухабах, - вторая Российская беда не обошла и эти края, - катил все вперёд и вперёд...

Я даже не волновалась и не задумывалась куда и зачем я еду... Где буду жить и что буду есть, когда закончатся мои скудные запасы продуктов...

Но всё в этом мире имеет обыкновение заканчиваться рано или поздно...  И я прибыла на конечную остановку своего маршрута. Делать нечего, нужно выходить...  А уже вечерело... Солнышко начинало садиться за горизонт... прохлада обволакивала землю... Я вышла из автобуса, немного постояла возле автостанции и уверенным шагом побрела прочь.

Прямо по курсу передо мной маячила опушка леса. Нормальная бы тётка, конечно, наоборот, шуганулась от неё подальше. Лес, чужой лес, да ещё на ночь глядючи... Но нормальные тётушки, как известно, в психушки не попадают...

Поэтому я смело и ни минуты не сомневаясь, отправилась туда, куда меня вела просёлочная дорога, очень скоро перешедшая в узенькую тропку, увлекающую меня все глубже и глубже в тревожную лесную чащобу...

Я ведь как рассчитывала? Раз есть дорожка - значит, по ней ходят люди. А раз люди ходят... Ведь зачем-то они ходят?? В магазин вот, например, за покупками ходят, в баню - чтобы искупаться, попариться... А в лес? По грибы, по ягоды... Ну, и наверное - на охоту...

А раз туда ходят охотники - значит, скорее всего, они там хоть изредка, да остаются с ночёвкой... А если они остаются с ночёвкой... Не в лесу же, под открытым небом! Значит, определённо, где-то должен быть домик, наподобие того, в котором я провела предыдущую ночь с водилой автобуса.
Осталось всего лишь найти его, этот домик... Он вполне мог быть не слишком далеко от трассы... Нужно просто положиться на интуицию... и она, интуиция, сама приведет меня туда, куда нужно.  Ведь когда сознание отключено, на полную включается подсознание. Ему тогда ничто не мешает руководить организмом, никакие шумы, обусловленные работой сознания...

Вот я и расслабилась, полностью доверившись внутреннему автопилоту... И он-таки вывел меня вначале к ручью, вытекавшему из огороженного и благоустроенного родничка, бившего из обрывистого берега старой балки, а после - к почти правильной круглой формы поляне, на которой стояла избушка. Нет, не на курьих ножках, но почти такая же древняя.

Я, уставшая к тому времени так, словно разгрузила одна пару вагонов кирпича, резонно рассудила, что коли она не обрушилась до моего прихода, то и на мою дурную голову тоже вряд ли рухнет.

А если под ноги смотреть хорошенько, то может, и без их перелома дело кончится. Короче, я подошла к двери в это творение рук человека и потянула за ручку. Благо, что снаружи не было никаких замков.

Дверь послушно поддалась, и я шагнула внутрь. Помещение было почти точь-в-точь, как в той заимке. Главное - на месте была печь с запасом хвороста и топчан с «рулетом» постели на нём...
Собравшись с последними силами, я бросила своё тело к топчану, и, даже не позаботившись о том, чтобы запереться изнутри, раскатала подстилушку, разулась и рухнула замертво на топчан, едва осилив поставить сумку с продуктами на стол...

Сколько я проспала - не знаю... Проснулась от холода... В комнатушке было совсем темно...Похоже, что ночь ещё не закончилась, но небо собиралось вот-вот забрезжить... 
Заставила себя подняться, вышла в прохладную и влажную темень, присела на корточки, лишь слегка отойдя от двери: страшновато всё-таки в лесу-то, пописала и снова вернулась в своё убежище, на сей раз уже закрыв дверь на металлическую щеколду.

Хотя, по-моему, запор этот был лишь от честных людей, и если бы кому было надо, то, рванув хорошенько за ручку, рассыпал бы эту дверь на щепочки... Но для виду всё-таки было поуютнее с запертой дверью... 

Подошла к столу, пошарив ладонью по столешнице, нащупала огрызок свечи и коробушку спичек, а чуть подальше - газовую зажигалку - веяние нового времени.

Подошла к печке, открыла дверцу топки. В ней уже лежали дрова и бумага под ними. Я чиркнула спичкой... Пламя не заставило себя долго ждать... Свечку зажигать не стала- она мне была без надобности.   

Воздух в домике быстро нагрелся. Стало даже жарковато, но я не стала отворять дверь: дрова прогорели быстро. Я немного подождала и затем закрыла поддувало.

Отломила горбушку хлеба. Потом нашарила и нож. Отрезала приличный кусок колбасы. С аппетитом все это навернула, запив половиной бутылки лимонада. От тепла и сытости снова захотелось спать... Чем я с наслаждением и занялась...

Но вечно-то спать невозможно... Проснулась… жевнула... скучно... Решила поблукать немного возле домика. Походила, размялась, устала - снова вошла в избушку.

Доела припасы. Легла снова спать. На утро решила выбраться из леса, чтобы купить себе поесть хотя бы хлеба.  Возвращаться в колледж даже и не думала.

Уже по знакомой стёжке вышла к автостанции, нашла магазин, затарилась и неспехом удалилась в лес, ловя вслед себе изумлённые взгляды, граничащие с выражением ужаса.
А в общаге обо мне уже в полицию сообщили. Но искать меня наши стражи порядка и хранители законности и безопасности граждан начали лишь через трое суток.

Вернулась к своему новому жилищу, насобирала засветло побольше дров. Решила воспользоваться милостью госпожи Природы, пока стояла сухая погода. Перекусив, улеглась на топчан, почитать газетёнку какую-то бульварную - купила в киоске.  Короче, таким макаром я больше недели кайфовала и обследовала близлежащий лес всё дальше и дальше...

Однажды забрела так далеко, что смогла вернуться обратно лишь уже в темноте... Подхожу к своей берлоге... а из окошка свет на полянку падает... Ставень там не было - может, и не задумывались, а может- от времени рассыпались...

У меня ноги подкосились... Кто??  Кто там?  И что мне теперь делать? Идти в посёлок - совсем уже ночь... Не дойду, заблужусь… Да и холодно, и голодно - кое-какие продукты у меня в домике оставались... И устала я...

Короче, решилась в домик попытаться войти. Думаю: «Чему бывать - того не миновать» ... Подхожу к двери, тяну на себя ручку... Дверь поддалась - не заперта оказалась... Захожу и остолбенела на пороге: топчан занят. И лежит на нём тот самый мужик, с которым я тогда взглядами повстречалась...

- Ну, и чего застыла соляным столбом? - скорее прорычал, чем проговорил бородач, - заходи, запирай дверь. Сейчас есть будем.

- Ч-что е-есть? - от страха я стала заикаться.

- Что есть - то и будем, - усмехнулся мужик в свои усы, - я могу, например, тобой полакомиться…

Я от страха упала бы, если бы не закрыла к тому времени дверь на засов уже. По-видимому, побледнела я здорово, потому что он уже спокойным и нормальным вполне голосом сказал:

- Хорош в сказки-то верить. Раздевайся и садись к столу. Я же тебя ждал, один есть не стал.

-А… а как Вы догадались, что я приду? - наивно поинтересовалась я.

- Тю, дурная... Так это же проще простого: и продукты здесь, и постель не скатана - значит, вернёшься ещё непременно. Я даже сразу понял, что это - именно ты по твоей сумке - я её ещё в тот раз заприметил.

Ну что делать? Разделась, сполоснула руки из ведёрка и села к столу. А гость мой убрал газету с тарелок, на которых располагалось целое продуктовое богатство: картошка… печёная... сало... лучок зелёный... да с горбушечкой хлеба... ммм… Даже молочка было немного.

- Знал бы, что не одному придётся есть - побольше бы прихватил.

- Как это - прихватил? - украл бы что ли?

- Обижаешь... я это честным трудом зарабатываю. Кому помогу вскопать огород, кому - дрова напилю - нарублю... Или ещё чем помогу- вот мне и дают люди пропитание.

- А-а-а-а... тогда - это хорошо... А то у меня деньги совсем закончились... Я вчера последний рубль истратила, - сокрушенно соврала я.

- И как бы ты дальше жила? Воровать стала? - спросил меня мужик.

- Если честно - даже не знаю… Наверное, пришлось бы к людям выходить...

- А вот этого делать нельзя! - вдруг злобно сверкнув на меня своими болотно-карими глазищами, едва не вскрикнул мой собеседник, - ты меня поняла? - не дальше автостанции. И - обратно. И желательно - разными дорогами!

- Но почему? - не поняла я.

- Иначе сюда людей приведёшь, а с ними - ментов... И меня заметут...

- За что? Ты что, кого убил? - дрожащим голосом спросила я.

- Нет, не убил... За бродяжничество и тунеядство. И в психушку меня снова отправят…

Тут до меня начал доходить весь ужас моего положения. Рядом со мной - самый настоящий псих... Да ещё, похоже - буйный в моменты обострения. Такой мне как цыпленку шею свернёт... И не со зла вовсе... В голове моей бедной сразу куча мыслей пронеслась. И ни одна не зацепилась...

Решила оставить все пока как есть...

- Ну что, может, пора и познакомится нам поближе? - как ни в чём не бывало, заулыбался, оголив на удивление белые и крепкие зубы, собеседник.

- Пора, наверное... Лёля...

- Как-как? - удивился он, - что за кукольное имя какое-то?

- Почему кукольное? - обиделась я, - обычное имя. Оля, Лёля по-домашнему.

- Так бы сразу и сказала, что Олька. А меня - Пашка.

- Несолидно как-то в Вашем возрасте Пашкой-то представляться, - осмелела я, - отчество-то у Вас какое?

- Павел Петрович.

- Вот, это совсем иное дело. Будем знакомы, Павел Петрович.

- Что за знакомство на сухую? Это дело обмыть надо. Не каждый день я в лесу с бабёнками знакомлюсь, да ещё с молодыми. Сиди здесь, я мигом!

Не успела я осознать все услышанное, как, похожий на медведя увалень, резво и легко соскочил с топчана, впрыгнул в свои растоптанные и похожие скорее на лыжи кирзовые сапоги (наверное - тоже за работу ими его отблагодарили) и вышел из помещения, скрипнув дверью.
 
Отсутствовал он минут 10, не больше. И вернулся, неся, бережно прижатую к груди бутылку с чем-то зеленоватым и слегка мутным. Я догадалась, что это - на чём-то настоянный самогон... меня аж передёрнуло от предвкушения этой гадости... Но бежать-то некуда...

- Я сейчас вернусь, - оповестила я, - за мной не ходите- я до кустиков.

- Ну-ну. Да ты не боись... Зверья здесь в это время года опасного нет... Это зимой волки голодные могут позариться на сладкую человечинку...

«Откуда он знает, что человечина сладкая?»- мелькнуло в моём и так уже воспалённом от страха мозгу.  Но я постаралась на этой мысли не зацикливаться.  Быстро сходила в кустиках по малой нужде и вернулась в душное уже тепло избушки.

- А, ты не сбежала? - это меня радует! - пьяненько уже поблёскивая глазками, с блудливой улыбкой на алых от хмеля губах, пропел Пашка.

- Никак без меня дегустировать начал? - попыталась изобразить я нечто подобное обиде.

- Можно подумать, что ты спишь и видишь этого безобразия отпить! - снова хмыкнул мой сосед по избушке.

- Нууу... во сне, может, и не вижу... но… отпить не откажусь.

А про себя добавила: «Может, на пьяную голову не так страшно будет с тобой в одну постель ложится и под тебя стелиться». То, что траха с этим козлом не избежать, я приняла уже как неизбежность. А при неизбежности рекомендуют расслабиться, чтобы хотя бы теоретически иметь возможность получить наслаждение - от этой самой неизбежности.

- Тогда - прошу к столу, ми-и-ис-с-с-с-с-сис-с-с...

- Мог бы приличия ради и мисс назвать, - недовольно буркнула я.

- Да ладно тебе целку-то из себя ломать. Можно подумать из пансионата благородных девиц сюда прибыла. Птичку-то видно по полёту.

- Ну ты и ха-а-ам, оказывается...

- Не нравится - не ешь, золотце, мне больше достанется, - фыркнул, словно мерин, обожравшийся в стойле овса, Пашка.

- А я вот назло тебе и во вред себе и закушу, и выпью! - с вызовом огрызнулась я.

- Да Бога ради - я не жадный.

Павел плеснул мне этой не внушающей доверия спиртоносной бурды в непромытый стакан, неизвестно где валявшийся до той поры.

- Ну уж нет...Обижайся - не обижайся, но я вначале посудку помою...

Не успел хозяин положения что-либо предпринять, как я встала с табурета и, подойдя к ведру с помоями, попыталась немного ополоснуть посудину. И, надо это заметить - мне это удалось.

- Чистю-ю-ю-юля, бляха муха, выискалась... Такими вещами разбрасывается...  Да ты знаешь, что по пьяни за меньшее количество пролитых или заныканых капель жизни лишают? - у моего собеседника глаза стали уже совсем мутными, в уголках рта появилась пена.

Мне стало уже по-настоящему страшно... Но ещё сильнее я боялась этот страх показать мужчине. Мужики, как и любые животные, если почуют, что их боятся - всё, забьют, задолбят...

- Мог бы даме и помыть стакан перед тем, как туда плескать это пойло, - с наглым вызовом ответила я.

- Что, смелая такая что ли? Или уже вконец оборзела? - не желал успокаиваться алкоголик.

- Нет, просто не привыкла пить из грязной посуды, - примирительно, максимально спокойным, насколько могла, тоном, ответила я, - наливай уж... А то мне есть охота... и глаза слипаются...

- Вот так бы и сразу, а то ишь... агрессорша...- неожиданно мирно ответил мне лесной бродяга.

 Наконец-то я выпила этой, оказавшейся весьма даже недурственной на вкус и запах горячительной жидкости.

- Воды-ы-ы-ы!!! - замахала я ладошкой у самого рта - крепостью она превосходила, по-моему, даже медицинский спирт.

- На...только я бы не советовал запивать это водой...

- А чем же ещё? - немного отдышавшись, поинтересовалась я, - сока здесь не видно, впрочем, как кваса или рассола.

- Не запивать- заедать нужно, а ещё лучше - занюхивать, - менторским тоном начал читать мне лекцию о правилах употребления спиртных напитков мужик.

- Ага... А заедать чем? Ничего сочного на столе нет... Если только-  луком с солью.

- Это уже лучше. Но самое действенное - краюхой хлеба или собственным рукавом.

- Ага... или сальной шевелюрой собеседника, - съёрничала я.

- Зря ты к этому так относишься - многие именно волосами и занюхивают... Я бы вот прям сейчас и занюхал бы... волосами... твоими... что промеж ног растут! Ха-ха-ха!!

Меня невольно передёрнуло... И я судорожно снова припала к стакану с ледяной водой. Если бы я знала, что на утро меня будет так мутить и корёжить... ни за какие бы деньги не стала бы пить эту мерзоту.   Но я не знала и не ведала...

Короче, как и следовало того ожидать, напоив меня до полубесчувствия, эта волосатая скотина разделся до гола. После раздел меня, побросав все наши вещи в общий братский курган на грязном полу. Уложил меня на кушетку, а после взгромоздился поверх меня как на коврик для занятия гимнастикой.

Неееет... вы неправильно подумали, девочки. Он даже не пытался меня трахнуть. Нечем, знаете ли... То есть - он был, конечно... в номинале... Но вот в реале - пффф... шкурка... Мне даже обидно стало с одной стороны... И - тяжело: тушка эта весила немало...

По-видимому, сквозь свой хмель он всё-таки уразумел, что эдак из меня вообще сделает пододеяльник и резко умудрился перевернуться со мной вместе таким образом, что теперь я лежала поверх него на животе. При этом он сумел не уронить меня и не упал сам - вот она, пьяная грация!!

Натянул мне на спину нечто, заменяющее одеяло, обнял меня, водрузив свои лапатообразные ладони на мои ягодицы, слегка прихлопнув их при «посадке».  Мне вообще стало уютно и мягко, как на перине. Так мы и проспали с ним до утра. НАШЕГО утра, которое началось в обед.

Проснувшись, Пашка снова шлёпнул меня обеими руками по заду, крякнул при этом, одновременно выразив и восхищение, и досаду.  Сильно захотелось в туалет. Ему- тоже. Не одеваясь, распаренные, словно после парной, выползли на свежий и бодрящий утренний воздух. Благо - лес кругом и ни одной живой души. Лепота-а-а-а!!

Освободившись, уже более резво снова вползли в домик. Сначала - он, за ним - я. Едва я успела прикрыть дверь, как он развернулся ко мне лицом, молча осмотрел меня с головы до ног ещё мутным от зелья взглядом, словно до этого меня не видел вообще.

- Дай-ка я на тебя посмотрю-ка как следует... Ишь, титьки-то разбросала в стороны!! Хороши они у тебя!! - в самый раз. И не прыщи, и не вымя... Дай я их потискаю-то немного... Давно я уже бабёнок не топтал...

- Из-за импотенции своей? - осмелилась спросить я.

- И из-за неё, и из-за образа жизни моей... Боятся меня тётки... кто же с Лешим-то связываться станет?

- С Лешим? Почему - с Лешим? Ты же - человек! - не поняла я.

- Дык меня в округе Сумасшедшим Лешим кличут, иль ты не знала? - Я в полнолуние волком оборачиваюсь...У-у-у-у-у!! - завыл он и впрямь по-волчьи протяжно и горько.

- И не знала, и не слышала, и не страшно мне нисколечки!! - вполне искренне сказала я.

- Совсем-совсем не страшно? - усомнился мужик.

- Совсем-совсем,- со вздохом подтвердила я. Только жаль немного...

- Кого тебе жаль, дурёха? - увлекая меня снова на топчан, заинтересовался Павел.

Он снова лёг на спину на лежанку, а меня хотел опять уложить поверх себя, но я, внезапно осмелев окончательно и поняв, что кому-кому, а мне он не сделает ничего плохого, уселась верхом на его бёдра, подобрав под себя ноги.  В каморке было жарко. поэтому я лишь набросила одеяло себе на поясницу.

- Так кого же тебе жаль? - снова повторил он свой вопрос.

- Тебя, естественно, кого же ещё-то?

- А чего же тебе меня-то жаль? - слегка прищурив левый глаз и покручивая пальцами мне соски так, что они скатались в косточки вишен и начали свербеть, допытывался мой мучитель.

- Уж больно ты жалостливо воешь, - пытаясь вытянуть из его проворных пальцев свои груди, пояснила я.

- Не дёргайся, а то невзначай не рассчитаю, да и оторву твои вишенки... или больно сделаю... Сиди смирно...

Я молча повиновалась... А что мне оставалось делать?
Наигравшись с моими грудями, Пашка поднял меня, словно пушинку, и, не говоря ни слова, усадил на свой рот, предварительно немного соскользнув с подушки. Моя мандёнка оказалась на его раскрытом в жадном порыве рте, а его язык попал аккурат на мой клитор.

Что он выделывал, я не стану пересказывать - вы и так это знаете. Он меня высосал всю... Словно пиявка всосался в мои наружные половые губы. Он сосал, кусал, лизал и щекотал пальцами так, что я вертелась на его лице, словно это была раскалённая сковорода или шомпол, вставленный в моё влагалище.

Я скулила, стонала, кричала, молила и снова стонала от неземного наслаждения... Я пыталась ускользнуть из его объятий, слезть с его лица, но он охватывал тогда мои оба запястья одной рукой, словно наручником и не отпускал...

Не знаю. испытывал ли он хоть какое-то физическое наслаждение, но меня он заласкал до потери сознания. В прямом смысле этого слова.

Я потеряла способность что-либо соображать и как-либо реагировать. Я вся была единым нервом, который отказывался хоть как-то воспринимать реальность.

Мой и так ослабленный усиленной подготовкой к поступлению в ВУЗы рассудок, совсем погрузился в сумеречную зону... Я не помню ничего... Из моей памяти выпал кусок продолжительностью почти в два месяца...

Лишь скоротечные проблески сознания - не длиннее пары - тройки часов иногда освещали мой новый сумасшедший быт. Павел насиловал меня ежедневно.

Многоразово. Он вылизывал меня всю. Он умудрился сотворить дилдо из подручных средств, что-то прикупив в магазине хозтоваров, куда сходил в очередную поездку в город за продуктами.
Он трахал меня в задницу, предварительно вылизав мой анус языком, он имел меня в вагину... Он вылизывал, высасывал и снова меня трахал… 

Изредка, когда ко мне возвращался на короткое время разум, он выводил меня на прогулку. Но даже на улице он насиловал меня... Он с радостью пил мою мочу, заставляя мочиться ему прямо в рот...

В одну из таких прогулок мы зашли так далеко от нашей избушки, что, несмотря на уже холодную погоду, нам пришлось заночевать под высокой елью, наломав и наложив на землю возле её ствола, кучу лапника, который прикрыли его курткой. Но едва я опустилась на эту лесную ароматную перину, как мужчина снова набросился на меня со своими сводящими меня с ума ласками...

Пару раз мы выходили с ним вместе на остановки автобусов, чтобы затариться продуктами. Деньги у Павла были - он получал неплохую пенсию. Но в основном он ходил в магазины один, заперев меня снаружи в домике, предварительно спрятав от меня спички и нож.

Но сколько верёвочке не виться... Однажды он не вернулся из посёлка ни вечером, ни утром... Я, основательно проголодавшись и, почти окончательно придя в себя, освобождённая от постоянных сумасшедших половых раздражителей, испугалась не на шутку. Во-первых, за моего мучителя... а во-вторых - за себя: я не знала, как выбраться из своей тюрьмы.

Но когда было уже окончательно решилась выбить раму, услышала близ домика вначале шум мотора подъехавшего автомобиля, а затем - голоса. Один из них принадлежал Павлу. Я встала посреди комнаты: взлохмаченная, полураздетая и босая...

Дверь распахнулась, но вошёл не Пашка, а незнакомый мне мужик... Я запаниковала... Закричала от страха: своего ласкового насильника я не боялась несмотря ни на что: я была уверена в том, что он не причинит мне боли... А что ждать от незнакомца я не знала... На звук моих воплей в комнату ворвался Павел, подбежал ко мне, обнял, стал гладить меня по голове, приговаривая:

- Прости меня, девочка моя!! Успокойся... Всё будет хорошо... Тебя подлечат... Прости...

И он опустился на колени возле моих босых ног, осыпая их горячими поцелуями, смешанными со слезами... Увидев его. я немного успокоилась... Павла увели от меня, как после оказалось - в полицейский «Рафик», а меня - в другую машину -  психиатрической «Скорой» ... И вот я здесь...
Измученная воспоминаниями Лёлька, побледнев от вновь пережитого ужаса, замолчала и обессиленно рухнула на постель. Я не проронила ни слова...

                День продолжается.
 Пока мы внимали со всей отдачей Лёлькиной исповеди, незаметно подкралось время обеда. Кто-то принимал очередную порцию своих таблеток, кому-то, прямо в кроватях, кололи уколы и ставили капельницы, а кого-то вызывали в процедурный кабинет.
 
Но такие прогулки пока были нам недоступны - нам всё делали в палате. «Отель «все включено»» - как любила шутить Лика. Я тоже оказалась в числе получающих капельницу. Меня уложили на спину, хотели было привязать к кровати, но я смогла убедить медиков в своей адекватности и мне с трудом, но капельницу поставили. Труд был связан с попаданием в мои чудовищно дрянные вены.

Лежать под капельницей было довольно долго и скучно. Ещё более скучно, чем просто валяться в постели... Хорошо, что хоть успели перед этим обедом накормить. А то бы всё остыло... Да и слушать рычание своего голодного желудка как-то особой радости не доставляло...

Всё имеет обыкновение когда-либо заканчиваться. Закончилась и капельница... Я получила возможность относительно свободно двигаться. Правда, толку от этого было мало: палата, даже такая огромная, как эта - не особо подходящий полигон для «двигания» ... Это даже не коридор, в конце которого по вечерам включали телевизор...

Мы же были лишены и этого удовольствия... До тех пор, пока не заслужили доверие местных тюремщиков, ой, простите, - медиков. Поэтому мы пытались растянуть удовольствие походов в туалет. Вот и на этот раз наевшись, получив дозу лекарств, мы стайкой кинулись на очередной перекур за одним из двух наших охранников.

Пересекая пространство, отделяющее нашу палату от гальюна, я была едва не вдавлена в стену коридора неожиданно остановившимся санитаром и прижавшим нашу троицу к ней. Я было разинула рот для возмущения, но в этот момент поняла причину произошедшего.

Из открывшейся, а после - быстро вновь запертой входной двери отделения по направлению к дальней палате величаво и сурово шествовала процессия.  Огромного рода могучий санитарище топал впереди, сжимая в кулаке веревку, которая связывала по рукам трёх пациенток.  В арьергарде этого мини-отряда шагал ещё один санитар, такой же мощный, словно брат-близнец первого и держал в руке второй конец этой самой верёвки.

Посмотрев на тех. кого конвоировали подобным образом, я ужаснулась. А ужаснувшись - содрогнулась... Больные еле-еле перебирали ногами, облаченными в огромных размеров сапоги, как дореволюционные каторжники - кандалами. Только вот звона не было. Никакого… И песен, даже тягуче-печальных, тоже не было…
 
Шаровары в тёмно-синюю клеточку путались в коленях, грозя самостоятельно завязаться в узлы и окончательно поставить крест на  малейшую способность этой группы передвигаться.
Шапки-ушанки, все избитые молью и обгрызенные то ли крысами, то ли самими психами, самым загадочным образом держались на лбах и подбородках. Из когда-то желтых фуфаек, уже несколько лет поменявших окрас на поблекший цвет прошлогоднего песка в детской песочнице, клочьями торчал ватин. Да-да – самый настоящий советской ещё эпохи ватин…
 
Но самым страшным в этом натюрморте безумия были лица этих мучениц. Они выражали пустоту... То есть совсем были лишены каких-либо эмоций... Вообще... напрочь... От ужаса увиденного на моей макушке зашевелились волосы. Я непроизвольно повернула голову в сторону Лики

- Шизички буйные после ИКТ...

-??

- В палате объясню...

- Хорошо...

-Тише вы там, курицы, ишь, раскудахтались!!  - «обласкал» нас «наш» санитар.

Спорить мы с ним не стали: а то возьмёт и повернёт нас обратно в палату...
Покурив и освободившись на толчке, мы вернулись на свои места в палату. Поговорить не удалось - во время тихого часа разговоры пресекались. Поэтому я взялась за чтение книги. Но незаметно для самой себя задремала.

Проснулась от того, что Ольга хихикала у меня над ухом. Открыла глаза и увидела, что она протягивает мне полдник - стакан яблочного сока с тройкой печенюшек.

- Держите, Ваша Светлость!! Ишь, пристроилась... Корми её тут в постели, понимаешь ли...

- Ага - ага, - подхватила подоспевшая Клавка, почёсывая свою мандосю, задрав подол своей рубашки почти себе на плечо, - а после говно за ней вычищай...

- Это ещё почему? - обиделась я, - я пока сама до туалета дохожу…

- А мы тебе пургенчику в кружечку чуть-чуть сыпанём - из вредности… - уже открыто смеялась Лика, - пей уже.  И ты вроде хотела узнать о тех троих и им подобных…

- А, да-да... - закивала я, окончательно проснувшись, - нужно же знать, чего здесь опасаться больше всего.

- Тогда - слушай... расскажу тебе то, что запомнила... У меня долгосрочная память пока ещё действует... Так что - пользуйся возможностью услышать, понять и запомнить.

- Ну не томи же, наконец-то, - взмолилась я.

- Инсулинокоматозная терапия, или - просто «инсулинотерапия», она же - ИКТ — это один из самых жёстких, если не сказать - жестоких методов в психиатрии вообще, и в нашей, Российской - в частности. Заключается он   в искусственном вызывании гипогликемической комы с помощью введения больших доз инсулина. Для «медчайников» разъясняю подробно: гипо - много, глико - сахар   

Там ещё как подвид есть этой самой терапии - когда не кому вызывают, а сопор...

- Стоп, я тебя перебью. А чем кома от сопора отличается? Что такое вообще сопор? - заинтересовалась я.

- Вот ведь любопытная, - усмехнулась рассказчица, - Сопор - можно сказать - более мягкая кома что ли.

Это - глубокое угнетение сознания с утратой произвольной и сохранностью рефлекторной деятельности. То есть сами махать руками не могут, а если, например, больного ущипнуть или уколоть - он почувствует это и как минимум - сморщится от боли, попытается отдернуть руку-ногу от колящего предмета.  Иногда это состояние «ступором» называют... Наверное, слышала такое выражение: «Я в ступор впал»?

- Да, разумеется, слышала. И даже не единожды, - подтвердила я, кивая, для усиления своего ответа, головой нашей лекторше.

 - Вот в состоянии сопора, - продолжила она прерванный мною снова, свой рассказ, -  больной не реагирует на окружающую обстановку, не выполняет никаких заданий, не отвечает на вопросы. И вывести из этого самого ступора - сопора с большим трудом удаётся.

Лишь применяя грубые болевые воздействия (щипки, уколы и др.). Ответом на такой беспредел у больного появляются мимические движения, отражающие страдание, возможны и другие двигательные реакции как ответ на болевое раздражение.

- Ага, с этим мало-мальски понятно... Давай дальше теперь возвращайся к нашему случаю...

- Разкомандовалась, понимаешь ли...

- Ну пожалуйста... - заныла я.

- Применяют эту страсть в основном к шизофреникам, особенно к тем, у кого глюки частенько наблюдаются, причём - ярко выраженные... Чёртики там, «белочки» всякие...

Уже будучи дома, я залезла в Сеть и узнала. что не только при шизоидных глюках применяют столь радикальный метод лечения. А, например, и при кататонии - это когда человек вдруг начинает много и пафосно говорить, причём, зачастую - повторяя позаимствованные у других отдельные слова и даже предложения. Или же - что опаснее гораздо - жесты, позы перенимает... Размахивает руками-ногами, ножами - топорами… Короче - становится опасен и для себя, и для окружающих.

Или же с гебефренией. - Это когда с первого взгляда на больного кажется, что он просто слишком надолго задержался в детстве. Для этих больных характерно хихиканье, самодовольство, улыбка без причины, гримасы, царственные манеры, детские шалости. И всё бы ничего, если бы это их псевдокомическое поведение не прерывалось агрессивными выпадами... Но это я так, в качестве ремарки.

А инсулинотерапия, по мнению отдельных психиатров ещё и с депрессивными состояниями способна бороться, и антинегативное действие оказывать. Даже порой устраняет или уменьшает состояние отгороженности и аутизма. Это, наверное, как до судорог доведут, так аутист и помчится искать защиты у папы - мамы или у хорошего друга...

Но коли у человека просто шизофрения, безо всяких этих сложных заморочек, то ИКТ вместо помощи может навредить больному. И навредить очень даже сильно... Проводить эту лечебную экзекуцию возможно не во всех лечебных учреждениях закрытого типа (психушках), ибо для этого требуются и отдельные палаты, и специально обученный персонал.

Да и хлопот много с ней: нужно постоянно следить за самочувствием больного, пока он в коме находится, и ночью после вывода из неё, И (снова напомнило мне мою собственную болячку): очень затруднительно её проводить пациентам с плохими венами.

Да и результат этой терапии проявляется позже, чем от лечения психотропными средствами. Если от приёма последних изменения видны уже через несколько дней, то ИКТ проявляется лишь после появления первых ком, а чаще - вообще после окончания курса лечения.

Больные, когда услышат, что их собираются лечить таким способом, пытаются избежать его любыми методами, вплоть до попыток побега. Даже наказание, которое неизбежно повлечет за собой такой шаг, а это - до полугода дополнительного «срока» лечения к основному, не так их страшит, как процедура ИКТ...

И есть чего пугаться. Брутальность метода (фиксация пациента, судороги, болевые приёмы вывода из комы) не способствует популярности этого вида лечения. Обильное потоотделение, возбуждение, сильное чувство голода и судороги, испытываемые пациентами во время применения ИКТ часто характеризуются ими как крайне мучительные и неприятные.

 А ещё и риск затянувшейся комы присутствует при использовании данной методики, даже невзирая на введение глюкозы. Плюс ко всему - риск повторной (самопроизвольной) комы, которая может развиться через несколько часов после вывода пациента из основной комы. 

Значителен риск летального исхода такого лечения…  Но у нас ведь любят рисковать, особенно - чужими жизнями...  А пациенты с глубоким нарушением психики и поведения - и за людей-то порой не считаются. Так- материал для проведения над ними опытов...

Даже после озвучивания того минимума, что знала Лика, мне как-то расхотелось беседовать... Я отвернулась ото всех к окну и попыталась немного почитать... Зачитавшись, я едва не пропустила ужин.
Хорошо, что девчата меня толкнули в спину. Правда, не сказать, чтобы ласково, но - толкнули... А там и отбой наступил незаметно. Это потом можно было хоть немного поменять занятие - папочки поклеить, например... А в то время - только чтение и спасало.
               
                Знакомство со Стасом.
А на следующий подъём меня ждал «сюрприз» от нашей Мавки...  Едва продрав глаза в 6 утра, я снова увидела склонённую над собой фигуру. На сей раз - Лики. Увидев, что я проснулась и молча на неё взираю, она протянула мне руку как для знакомства и неожиданно сочным баритоном представилась:

- Доброе утро. Меня зовут Стас.

Сказать, что я удивилась - это ничего не сказать. Если бы голос Лики не изменился - я бы решила, что она просто решила пошутить, чтобы с утра поднять нам настроение... Но голос... Голос был чисто мужским, приятным баритоном с лёгкой хрипотцой как у заядлого курильщика.
Лёлька, уже успевшая повстречаться с этой второй альтер-личностью нашей Лики, буднично буркнула, явно невыспавшимся голосом:

- Привет!!  Чего тебе надо с утра пораньше?

- Познакомиться... - неуверенным тоном ответила Лика в образе Стаса.

- С кем?- недоумевала Олька.

- Как это- с кем? - с моей новой соседкой по койке.

И, уже обращаясь явно ко мне:
- Мы же не будем фамильярничать, верно?  Сразу перейдём на «ты»? Возражения имеются?

- Да... нет... - запинаясь от шока, пролепетала я.

- Так да, или нет? Какая-то ты неуверенная в себе девушка...

- Она уверенная, даже чересчур, но слегка непостоянная, - решила подшутить Лёлька надо мной.

- Уж коли кто из нас и непостоянный, так это - Мавка!!  - с нотой осуждения парировала я.

И, уже обращаясь к Ольге:

- У неё что, раздвоение личности?

- Точно!!  Молодец, додумалась!! Почти. Только ему об этом не говори - зашибёт...

- Ему - это кому? - не поняла я, - и почему- почти?

- Потому что – разтроение… Или забыла??? Мавка же сама тебя посвящала в тонкости своей болячки.

- Точно, было такое дело… Совсем из ума - вон… Что-то на меня лечение не так, как надо, действует…

- Нормально оно на тебя действует. Это – просто «побочка».

- А-а-а-а… во-о-он оно что… Так кому ничего не говорить-то? 

- Ну ты и бестолочь же, Светка!! Да Стасу же!!  - удивляясь моей непонятливости ответила собеседница, улучшив момент, когда мой новый знакомец отошел на минуту зачем-то к столам.

- Слушай, Олька... а в туалет Лика, когда она - Стас - ходит в мужской или в женский?

- Ну, Светка, у тебя и вопросы... Конечно же - в женский!!  Член-то у неё не отрастает на это время!!  Уписаться с тобой можно, честное слово!

- Потерпи до похода в туалет... Здесь и так воняет хрен знает, чем...
В это время к нам снова подошёл Стас, не помнящий меня. Ибо в этой своей ипостаси Мавка меня не видела и не знала.

- Так как же зовут мою прекрасную соседочку – красотку?

- С… Св…Светлана, - наконец смогла я преодолеть внезапно перехватившие горло спазмы.

Я лишь на секунду представила себе, как это нечто пытается меня приласкать, как меня передёрнуло всю. Оно же себя мужиком позиционирует на полном серьёзе... Значит, и действия будет пытаться произвести по мужскому сценарию... Не играя... По телу у меня пробежали мурашки недетского страха. Лучше бы я ему вовсе не понравилась, не заинтересовала его...

- Как мило ты смущаешься, Светочка!!  - внезапно потеплевшим тоном откликнулся на мою реплику Стас, - ты всегда такая несмелая, или только с мужчинами?

- Только с мужчинами, - твёрдо пояснила я, - боюсь я вас с детства. Моральная и душевная травма, знаешь ли...

- Ну что ты, Светулька... Я сам вас боюсь...

- Нас - это кого? - снова не поняла я.

- Да женщин же!!

- А чего нас бояться-то? - ещё сильнее удивилась я. Мы вроде нормальные.

- Ага... только не все...

- Ну да... здесь - немного ненормальные... некоторые, - съёрничала я.

- Неее… вы и на воле ненормальные... Те, которых все считают нормальными.

- Это в чём же заключается наша ненормальность? - уже с интересом начала допытываться я.

- Ну вот сама посуди: разве насиловать человека - это нормально?

- То есть - насиловать? К чему-либо принуждать? Например, кашу манную есть ребёнка? - уже догадываясь к чему клонит мой собеседник, решила перевести я всё в шутку.

- Нет, в сексуальном плане насиловать...

- По-моему - это - по вашей, по мужской части как-то больше...

- Не знаю, не знаю... Но мне вот не повезло... Меня женщины изнасиловали и надо мною надругались... После чего я с ума-то и сошёл, как понял, что они со мной натворили!!

- Бог мой, ну что могли с тобой натворить женщины? Заставили тебя их трахать всю ночь, перевязав твой член? Или страпоном поимели тебя в твою пухленькую попочку и в ротик? Ну так забудь и живи дальше. Такое не каждому в жизни дарится, - снова решила я попытаться развеселить Стаса.

Но в ответ он зарыдал в голос, сотрясаясь всем телом от рыданий. Сквозь слёзы и шмыгание носом я едва услышала трагическое, что вполне могло поспорить с искренностью горя Ромео и Джульетты:

- Они... они... лишили меня моего достоинства!!

- Ну что ты, право слово, Стас!!  Наоборот, они подарили тебе наслаждение!!

- Ты не поняла!!!  - внезапно перейдя на визг, возмутился мой собеседник, чем привлёк внимание одного из наших охранников, уже направляющегося в наш угол.

Но я умудрилась остановить того, махнув рукой, дескать - всё в порядке, справимся сами. Санитар оказался не горящим желанием проводить экзекуции. Тем более - он уже был знаком с этим кадром и знал, что опасаться его ниагар из глаз не имеет смысла.

- Они... они... оскопили меня... и... сделали из меня неполноценную женщинуууу!!  - снова взвизгнул Стас.

- Это чем же мы, женщины, неполноценны? - решила не обращать внимания я на истерику этой субличности Лики.

- Нет, не женщины вообще неполноценны, а я - как женщина - неполноценен, - уже спокойнее возразил мне Стас.

- Это почему? Поясни! - потребовала я.

- Так я же не могу забеременеть и родить дитя!!

- Фуууффф!!  - невольно вырвалось у меня,- таких «неполноценных» - полно. И все себя считают вполне даже полноценными и самодостаточными личностями. Просто поменяй имя на женское и дело с концом.

- Это как - поменять имя на женское, если я - мужчина?

- Ну ты же сам сказал, что из тебя сделали женщину, - возразила вернувшаяся от поста медсестры со стаканом воды для успокоения истерики Стаса, Олька.

- Так то - тело... А мозги-то - мужские... А ощущения-то - мужские, я себя как ощущал мужиком, так и ощущаю... Только без ***... Ну, или - импотентом на худой конец.

- Значит, имя ты менять не хочешь? - уточнила я.

- Не хочу и не собираюсь... А тебя когда привезли-то? Ночью что ли? После приступа буйности?

- Это ты у меня, что ли спрашиваешь? - обратилась я к недавно рыдавшему мужику в женском теле.

- Ну а к кому же ещё-то? - удивился тот, - Олька здесь почётный пациент... Я её давно уже знаю.

- К-хм... нет, не ночью... Во всяком случае - не этой ночью...

- А-а-а... ну это бывает, - согласился со мной мой собеседник.

- Угу… частенько... А... ты женат?

- О, Светка глаз положила на Стаса! - хихикнула проходившая мимо нас Клавка и услышавшая мой вопрос.

- Пошли мочу сдавать, а то скоро уже завтрак будет, - Клавка явно не хотела нас покидать.

- Иди, мы тебя догоним. Нам спешить некуда. Телебачение - не для нашей палаты, - отправил неожиданно Клавку куда подальше Стас.

- Хочу, но стесняюсь спросить: а телебачение - это что за процедура?

- Ха-ха-ха!! - рассмеялись в два голоса Стас и Олька, - это здесь одна хохлушка как-то лежала и так называла телевизионные программы.

- А что, разве телевизор по утрам разрешают смотреть? - снова удивилась я.

- По выходным и праздникам - по два часа перед завтраком - в качестве приза за примерное поведение, - подтвердила Олька, но это - для тех, кто лежит в основных, постоянных палатах. Вот карантин пройдём, нас расформируют для прохождения дальнейшего лечения, и будем мы на телебачение ходить.

- Скорее бы... А то ведь с ума можно ещё сильнее поехать от скуки такой, - невесело вздохнула я.

- Так ты не ответил на мой вопрос, Стас: ты женат или нет? - снова перевела я разговор на более интересующую меня тему.

- Женат... был... пока меня не использовали... - едва слышно ответил страдалец.

- А может, тебе это просто приснилось? - продолжала наседать я на Стаса.

- То есть - как это - приснилось? - искренне недоумевал он, - как может присниться жена?

- Ой, да во сне всё, что угодно можно увидеть, Стасик, - возразила я.

- Например? - в запале не унималась альтер-личность Лики.

- Например, сегодня ночью я увидела во сне новый, абсолютно необычный дизайн губной помады. Точнее - накладывание этой самой губной помады на губы.

- Интересно... И чем же он так необычен? - заинтересовался Стас.

- Вот представь себе: вокруг покрытых яркой алой помадой губ черной подводкой обведён контур глаза!!!

- Какого ещё глаза? - Стас воскликнул одновременно почти с Лёлькой.

- Не какого, а чьего, - поправила я своих слушателей.

- Ну так - чьего? - слегка раздосадованным тоном согласилась на поправку Ольга.

- Человеческого. Предположительно - женского. Широко раскрытого. С выделенным белым пятнышком в одном из уголков - как в настоящем глазу во внутреннем его углу, что к носу обращён. И с красивой такой «стрелкой» на углу противоположном.

- Ты где такую жуть увидела? - едва не в голос закричала, подошедшая ко мне Клавка, уставившаяся на меня во все глаза.

- Спокойно, Клава. Тебе нельзя волноваться, а то снова в кошку превратишься. Во сне. Я увидела это во сне. Прикинь, какой прорыв был бы в модных трендах губного макияжа в этом сезоне? - хихикнула я, не удержавшись.

Здесь дали сигнал на завтрак. Мы заболтались настолько, что пропустили даже возможность сходить покурить... Пришлось отпрашиваться в туалет вне графика…

Хорошо, санитары, нас охранявшие, сегодня были явно в благодушном настроении - даже зажигалку доверили - что было нарушением с их стороны явным.

Мы это оценили и поделились с ними печенюшками, которые сэкономили на завтрак. Теперь пришла очередь им удивляться. И они вернули нам наше угощение: они-то дома будут завтра, а нам здесь еще невесть сколько прозябать.

Поразвлекшись за столом выстукиванием ложками по мискам такта «Прощания славянки» и «Тореадор, иди смелее в бой», мы умяли всё, что нам подсунули на завтрак. Не особо фанатея от вкуса подаваемого блюда - обычной больничной овсянки на воде и нечто, выдаваемого за чай. Плюс - по кусочку черного хлеба с махоньким кусочком сливочного масла и парой печенюшек.
Тем не менее, тёплая ещё пища приятно грела желудок. Делать снова было нечего, хотя дело было ещё далеко до вечера. Но полезным трудом развлекаться имели право лишь те, кто занимал уже свои постоянные места в «нормальных» палатах.

Нашим же уделом было испытание нас на стойкость - мы должны были доказать, что способны сопротивляться безделью и при этом не спятить окончательно. Естественно, это относилось к тем, кто ещё не спятил заранее.

Поэтому, я решила, что лучшей панацеей от такого испытания скукой и бездельем будет дальнейшее дошкуривание Стаса в виде расспросов о его прошлой семейной жизни, которая у него якобы была с супругой. Завалившись на свои кровати, мы продолжили прерванный диспут.

- Стас, а, Стас, - начала тормошить за плечо я было собравшегося задремать ино... личность, - расскажи, как ты жил со своей женой.

- А что тебе рассказывать-то? - как и все жил.

- А… как её любил? - не унималась я.

- Всем сердцем, блин!!

- Точно? Ты не врёшь?  - снова приставала я.

- А чего мне врать-то? - уже понемногу зверея недоумевал Стас.

- Ну... не знаю-ю-ю, - протяжно отвечала я, - кто тебя знает... Просто так мужиков бабы не насилуют... Тем более - не кастрируют и пол им не меняют...

  Мне очень хотелось услышать, как будет мужской разум в женском теле находить выход из созданной им же самим ловушки. Я-то не была сумасшедшей и отчётливо понимала, что Стас - это та же Лика... Во всяком случае - тело у них явно общее.

И оно - женское. И было таковым изначально. А здесь мне на полном серьёзе заявляют, что оно якобы было прежде мужским... Интересно... Особенно, когда больше нечем заняться...

- Ну-у-у…

- Что – ну-у-у? Договаривай, - велела Лёлька.

- Да, ты не стесняйся, здесь - все свои... рассказывай, - пытаюсь приободрить я рассказчика.

- Ну-у-у-у... погуливал я иногда от неё...

- Ты-ы-ы-ы? От жены погуливал? - едва не во весь голос теперь уже я усомнилась в правдивости ответа Стаса.

 Мне хотелось добавить, что уж кто-кто, а ты ну никак вообще не мог жить с женщиной, будучи сама женщиной и не являясь лесбиянкой. А Лика ею не являлась - за две проведенные ночи в дурке я бы это поняла. Но я себя сдержала. И продолжила эксперимент.

- И что? Жена узнала и натравила на тебя твоих любовниц?

- Да не натравливала она на меня никого... они сами... а я ей был по барабану...

- Как это? По барабану? Почему?

- Ну-у-у... не нужны мне были женщины... почти... а моей по хер - стоит у меня или нет... ей и сейчас всё по хер...

- Сам выбирал такую жену.

- Нет, это она выбрала меня... я ее не выбирал... а я пожалел ее и женился на ней.  Росла она без отца... мать – пенсионерка, поздно заимела ее... в 42  года…

-  Ты что, серьёзно считаешь, что 42 года – уже старость? Она что, тебя изнасиловала? У моей подруги мужа мать в 40 родила... Впервые слышу, чтобы это служило причиной для жалости и брака... Что-то её никто не жалеет... хотя её тоже одна мама растила с бабушкой... всю жизнь именно они были её «родитлами» ... Но замуж что-то по этому поводу никто не взял… Бля... расстраиваешь ты меня... Мне за подругу и так обидно всегда было: баба как баба... Не уродина... ну немного глуховата... так ведь общается везде в обществе... И пострашнее её есть...

- Я и сам расстроенный... я такой... был... ничего не поделать... она меня любила, не я ее…

- Не... не любя жениться... - нужно быть не знаю кем...

- Сволочью? Но она и так счастлива... я на десятку играл тогда роль любящего мужа… да и до этого изнасилования… уже 19 лет... только вот дрочил последние 14 лет, пока меня не оскопили... потому что не хотел уже ее…

- Не сволочью - дураком...

   Постепенно Стас расслаблялся... Ему явно было необходимо с кем-то поделиться накопившемся… Пусть даже и не существующим в реальном мире его горем. Для него все это было настоящим. К тому же он явно находил удовлетворение в том, что рассказывал. Я решила ему не мешать и по мере сил подыгрывала ему.

- Ты что, живя с ней начал дрочить?  Ты вроде говорил, что ты начал дрочить с 13-ти лет, - уже в открытую блефовала я - ведь Стас не мог мне ничего подобного говорить, так как мы с ним познакомились только этим утром.

 Но, по-видимому, у этой альтер-личности Мавки была не очень хорошая память. А может, он просто спешил выговориться, опасаясь, что на следующее утро его место снова займёт сама Лика... Хотя...  Короче - не знаю... Но я попала пальцем в небо.

- Да и после тоже... какая разница?..

Вдруг он начал вести диалог уже в настоящем времени, так, словно всё это происходит с ним прямо сейчас. Я вначале хотела подловить его на этом, но вовремя сама себя одёрнула: он мог закрыться...

 А мне было интересно услышать эту, пусть и выдуманную от начала до конца историю. Не всё ли равно в каком времени он её озвучивал? Поэтому я стала вести с ним диалог так, словно он - и впрямь был женатым мужчиной, с несколько неудачной семейной жизнью.

- Не хочешь - разведись... блин... люди, я на вас на всех поражаюсь... просто зла не хватает... - вполне серьёзно уже начала заводиться я, - как это - какая разница? - большая... дрочить просто потому, что хочешь кайф получить, или потому, что на жену не стоит...

- А кто сказал, что не развожусь? - я развожусь... и на жену не стоит, и да - хочу кайф получить…
 
- Да уж... так найди любовницу, на которую будет стоять.
И, словно до меня только дошёл смысл его слов:

- Ты?? разводишься??

- Мне не только любовница нужна, пойми. Я вышел из этого возраста, мне нужна женщина, с которой я проведу остаток дней своих… ну оставлю ее... на хрен она мне нужна…

- Я с тобой согласна целиком и полностью... это в твоих намерениях мне нравится.

А у самой мелькнула мысль: «Интересно, а сколько ему лет? Судя по его репликам - как минимум лет 40, а может - слегка побольше». Позже я узнала, что Стасу - 45 лет. А его жене - 42 года.

- Мне нужен домашний уют и покой, - продолжал он своё повествование.

- Да... и с этим я согласна, - не уставала я подбрасывать «дров в огонь» нашей беседы.

- Да... чтобы рядом была любящая и любимая женщина...

- От которой бы веяло уютом... домашними пончиками и вкусным наваристым борщом...

- Ошибок много я допустил с женой... Светик, уже поздно... их не исправить... никакие деньги не помогли и не помогут... даже новая квартира не помогла… современная…

 Но я уже вошла в роль и неслась на всех парах, не успевая реагировать на новые реплики своего странного собеседника:

- Которая могла бы подойти к тебе, тихо обнять, прижать твою голову к своей груди и медленно-медленно поцеловать твои глаза... уголки твоих губ... 

А после, когда до меня дошёл смысл им сказанного, по-настоящему возмутилась:

- Ой... ну при чём здесь квартира?? Может -  кровать?

- Мне нужна темпераментная женщина… помешанная на оргазме… в то же время домашняя - такую я буду любить до безумия, - на удивление спокойно пояснил мне Стас. - Нет -  именно квартира... по российским ценам она стоила 11 миллионов рублей...

Упсс... Так мой собеседник- ещё и не Россиянин? Интересно: и где же он проживает?  И как бы это у него спросить? Я же играю роль его давней и весьма хорошей знакомой... практически - подруги, сердечной причём... И признаться, что я не знаю, где он якобы живёт было бы как минимум глупо.

- А ты что, купил квартиру в новом районе? Далеко от старой?

- Нет, поблизости - тоже почти на самом берегу океана.

- Это просто супер...

- Да... там очень красивый вид. И на океан, и на Лос-Анджелес.

Вопрос о проживании снялся сам собой.

- Стас... деньги ещё никому не принесли счастья и не добавили страсти... как и новая квартира... если любви нет - она не появится...

- Ну так она мне не нужна...

- Кто? - не поняла я, - квартира или жена?

- И квартира, и жена.

- А… - я хотела спросить - есть ли у них дети, но мне вдруг снова стало дико от одной мысли о том, что женщина могла родить от женщины.  Но сейчас-то Лика - это Стас... Ну и ситуёвина...

- Хорошо, что только они не нужны, - снова тыкнула я наугад.
И снова попала пальцем в небо.

- Дочку я люблю.

- А ты знаешь, что идеальная женщина так и должна себя вести? - проституткой в постели, королевой на людях и матроной на кухне? Так что ты мечтаешь об идеальной женщине, дружок. Губа у тебя явно не дура, - ответила я запоздало на его реплику о желанной спутнице жизни.

- А почему - нет? Вместе наживали - на три части и подели: две - дочке и ей, а себе - одну, - это будет честно, - возразила я на решение Стаса отказаться от квартиры.

 Меня настолько увлёк наш диалог, что я позабыла, что беседую по сути дела с несуществующим человеком, с альтер-личностью психически больной женщины... И обсуждаю с ним на полном серьёзе его несуществующую жизнь в несуществующей реальности.

- Пойми, мне немало лет, у меня почти все есть… Когда я знакомлюсь с женщиной… которая не была замужем... ты уж извини, мне самому не к лицу хвалить себя… но я веду себя так, что у нее возникает инстинктивное желание рожать от меня. Такое уже было... еле отбился ... да простит меня Господь: я люблю детей, но иметь своих больше не хочу... роддом и так далее… уже не для меня.

С меня достаточно одной моей дочери. У меня и так была нелегкая жизнь... А начинать отношения с женщиной, у которой дети, скажем, с ней еще живут, я тоже не хочу… То есть теоретически для меня самого, желанная самая возрастная вилка в 35-45 лет для женщины, с которой я потенциально заведу отношения выпадает... Либо у нее нет детей, но она вскоре их захочет, потому что поймет, что у её избранника, а значит – теперь и у неё самой - всё есть.

И у неё сработает инстинкт самки, рядом с которой сильный мужчина... Либо у нее уже есть дети, она разведена и все такое… Не все же такие порядочные, как я, которые даже после развода всем обеспечивают бывшую и детей.

- Это нормальное поведение мужчины при разводе, - не согласилась я.

- Моя дочь взрослая. Уже даже если она завтра выйдет замуж... и парень, за кого выйдет, прости меня, не будет обеспечен… у нее есть уже трехкомнатка!!! где она будет жить…

- Молодец... Умница... Тогда доча - обеспечена.  Значит - вполне реально поделить на двоих квартиру...

- У жены есть своя, у дочери - своя. Проснись…

- Да... и женщин этих можно понять - ведь мы ищем мужчину, способного дать здоровое потомство, а после ещё и обеспечить его, это потомство... правда, дожидаться такого до 35-45 лет - это несколько рискованно. Хотя, в Штатах, может и вполне реально... Не груби тёте, - здесь я не сдержалась и расхохоталась, - я уже давно проснулась...

- Я что - в России ищу себе любимую? Думаешь, что есть такая женщина, у которой нет детей, и она не хочет их иметь? Это нонсенс, такого не может быть... сорри, тетя…

-Ты не понял, - я рисковала совсем с ним заиграться, но наш диалог захватил меня полностью, - у нас «для себя» рожают лет в 30... как правило... позже редко кто дотягивает...

- Да понял я, извини.  Просто после рождения потомства мужчина отходит на второй план, а я не хочу, чтобы такое было снова... Я один раз такое пережил...

- Но ведь есть ещё и те, кто просто не могут иметь детей... и к мужьям после рождения деток не все так относятся...

- А если уже есть… то она играет роль любящей жены, думает: «А-а-а... неплохой мужик попался...» Бывший  урод либо пил, либо с любовницей  удрал. И теперь она, бедная, играет роль: типа, без ума от счастья сделать ему минет, лишь бы этот неплохой Алень содержал  ее детей…

- Бля... я вот поражаюсь: заранее нельзя всё обсудить с женщиной??

- Можно, конечно… но 95% женщин играют роли... блин...  ну Оскароносные актрисы Голливуда - просто шмаль какая-то перед большинством из женщин. Им, этим актрисам, до них далеко очень...

 Здесь мне в голову мысль пришла: «А уж перед теми, у кого «крыша» основательно поехала - вообще все актеры Человечества- прах из прахов... Вот кто способен так перевоплотиться на экране или на сцене в существо противоположного пола, что все мысли, все ощущения поменяются кардинально?»

Я боялась, что я по-настоящему поверю в то, что передо мной не Лика с диагнозом «Диссоциативное расстройство идентичности (или же по-иному - расстройство множественной личности, которое среди непрофессионалов, так сказать, «в миру», называется раздвоением личности)», а - действительно - мужчина, над которым надругались изуверы - хирурги, превратив его физически в женщину, но не сумевшие поменять его психику...

 Мне становилось временами страшно - так убедителен был Стас, эта альтер-личность, засевшая в больном мозгу моей соседки по палате... Потом, уже благополучно вернувшись домой и отдохнув от всех кошмаров, услышанных и увиденных в стенах этого Чистилища, я нашла в Интернете, что ДРИ - очень редкое психическое расстройство. И, если можно так сказать, то мне очень сильно повезло пообщаться и полюбоваться на живого носителя оного «паноптикума» в собственной голове.

В определённые моменты, часто - под воздействием внешних факторов, являющихся своеобразными «провокаторами», в человеке происходит «переключение», одной личности на другую.  Они, как ведущие актёры отдельных сцен, выходят на передний план, по выражению Билли Миллигана, в теле которого уживались 24 таких субличностей. Когда приходит время вступать в главную роль очередной альтер-личности, она словно выходит в круг света. А предыдущий «актёр» уходит на задний план психики - сцены. Прячется до поры, до времени в тень, чтобы снова возникнуть на эстраде в свое время.
 
У Лики было всего три таких под-личности. Но встречаются пациенты с гораздо большим количеством «актёров» в своём больном мозгу. Эти «личности» вполне могут иметь не только разный пол, возраст, но и национальность. А как следствие всего этого - их темперамент, умственные способности, мировоззрение - тоже будут разными.

Они будут по-разному реагировать на одни и те же ситуации. То есть ведут они себя как вполне обычные полноценные люди. У каждой - свои вкусы, привычки и пороки - тоже свои. Что интересно и немаловажно, это то, что после «переключения» активная в данный момент личность не в состоянии вспомнить, что происходило с их общим телом, пока она была в анабиозе, а активной являлась другая личность.

 Всё это явление Стаса и подтвердило мне налицо. Мне было интересно общаться с этим проявлением части расщепившейся психики Мавки. Я забыла про время, поход в туалет - пока припёрло так, что пришлось упрашивать санитара отпустить меня вне расписания - благо, время было до отбоя - отпустил. И я припустила туда бегом. А вернувшись, даже не покурив, продолжила прерванный диалог с Ликой-Стасом:

- А почему бы и нет?? Она не играет роль - она действительно за это благодарна... А ещё она может и полюбить такого как ты, ты это понимаешь? - моё огорчение от того, что собеседник меня не понимал, было вполне искренним.

- Вот из-за того, что мне встречались подобные тебе, мой сын вырос без мужчины, способного стать ему если не отцом, то - другом. Один, озвучивая подобную ситуацию в собственной семье, оказался откровеннее всех, и так и заявил: «А кому нужны чужие дети?» ...

- Вот моя, к примеру,- продолжал, не реагируя на мои сетования на мужиков, похожих на него в своём себялюбии, Стас: «Люблю тебя, люблю тебя...» - блять, прости за выражение, тетя, десять миллионов раз - сука ты... Если любишь, а я вхожу в тебя и двигаюсь по пол часа... туда - суда, чуть сердце не лопается... но -  не кончаю... А  почему ты не кончаешь? а ???? 

А как только налево пошла - так сразу кончила... За 5 лет более - менее нормальной сексуальной жизни она не кончила ни разу... Ты понимаешь? - ни одного оргазма!! Хотя у меня были женщины - они без ума от меня… тогда были... Они мне говорили: «Блин, ну и повезло же твоей!!» Ну скажи: почему все так ??? Никакой психолог не может понять… 

- Все люди разные... И каждому нужно что-то своё... И не всегда встречаются партнёры, которые способны дарить радость именно друг другу...

- Вот моя замуж не выйдет, - словно не слыша меня, продолжал свой монолог в диалоге Стас, - знаешь почему? Я готов поспорить 
с любым человеком: потому что… бабки есть... я приличный… а мужчин… блин, хоть отбавляй!!

- Ты - просто эгоистичный дурак!! - не выдержала я.

- Я - приличный. Я имею ввиду то, что чтобы ни было, стоит ей набрать номер - не важно в какой стране я, и сказать: «Мне плохо», либо: «Дочке нехорошо» - я мигом приеду.

Здесь лицо Стаса озарилось доброй и немного насмешливой улыбкой:

- Думаешь - моя не эгоистична? Смешно даже...

- Тебе в голову не приходит, что к разным людям нужен разный подход и в постели...Одной хватает твоего обычного траха, а другой этого мало...

- Я буду жить с той, с которой мне приятно кончать... и которая кончает со мной - точка... третьего не дано…

- Я ни с одним мужиком ни разу не кончила... ни разу - я такого не встретила... а сама с собой - каскады...

- Нууу... не знаю... сколько лет мастурбируешь? С какого возраста?

Здесь уже решила сыграть в «глухую» я:

- Так эти мужики старались... и мне было приятно... со многими...

Кто бы мог подумать, что альтер-личности, по сути - тому, кого не существует на самом деле, тоже порой хочется излить кому-то свою альтер-душу? Стас обрёл в моём лице благодарного слушателя...

- Я думал по-дурацки... Ну... я - полный идиот... Я думал, что если я подарю ей наслаждение неземное, то она еще больше полюбит меня... А оказалось не совсем так... 

- Она полюбит... но это не значит, что она ОБЯЗАТЕЛЬНО кончит...

- А что такое «улетное наслаждение», когда уже перепробовали все в постели ?.. у нее приговор: «Ты дрочишь и все... а я хочу секса...» А теперь она в глубине души влюбилась в мужчину, от которого кончает ... ну природа такова... вот и все... а я лишь мужик в своем доме... она пытается играть роль домашней женщины, но хрен у нее уже это получается...

- Блин... мы по-разному устроены... я, например, с ума схожу просто от прикосновений... объятий... ласк... поцелуев... я сама могу до исступления заласкать... и мне не так важно - во мне он кончил, или рядом... главное - от меня...

У меня был приятель - он от меня, от нашей переписки в Сети, дрочил на свою реальную женщину... Однажды он кончил ей в лицо... Она обиделась и заплакала…

- Чтобы понять это её поведение, я даже пошел на невероятное: я решил посмотреть, как все это будет у них происходить...

- И как ощущения?

- Ну... скажу, что со стороны это выглядело красиво... очень даже... для ценителей такой красоты...Только вот я... оказался там лишним вовсе… Хотя не то, что лишний, - стеснительно улыбнулся мой собеседник и румянец залил бледные без солнечного света щеки Лики, -  ну... я не знаю женщину, которой не сгодился бы мужик с деньгами... да и еще фактор есть - дочь... не забывай, - снова едва заметная улыбка тронула губы Стаса, - так что... сэ ля ви... От тебя скрывать - все равно, что обманывать самого себя... Да, я тоже дрочил... Да, признаю: адреналин - выше не бывает...

- Дочь останется дочерью - без разницы - вместе ты с её матерью или нет. Спасибо за такой комплимент... Я вот сейчас даже не знаю - если окажусь в постели с мужчиной- испытаю я что-то или нет...

- Да я тебя понимаю. Я тоже боюсь... Очень даже мы похожи в этом... Я боюсь разочаровать женщину… Предположим, она сделает минет, а я не кончу... Я же не прощу самого себя, что разочаровал ее...

- Желание будет - в этом я не сомневаюсь.  А вот всё остальное... и кончить он кончит - потому что я этого буду хотеть. Но если я не захочу - у него не встанет - было и такое не единожды у меня с разными партнёрами...

- Вот кажется в постели все просто, да? - мужчина кончает по-любому... ан, нетттт... Оказывается, дорогая моя Светочка, бывает и  как у меня… Я прошел через то, о чём немногие даже знают... Видел то, чего не увидят многие… Ведь не каждый может откровенно сказать, что смотрел, как трахают его жену...

-Ты знаешь... минет до победного - не всегда мечта женщины, - здесь уже снисходительно улыбнулась я, -  были случаи, когда после минета он додрачивал. Никакого разочарования по данному поводу.

 Стас снова пропустил мои комментарии мимо ушей. Он явно хотел говорить лишь о себе самом. Его интересовал лишь он сам, лишь его чувства:

- Ощущения... кошмарные, - скажу я тебе... типа того, что ты в космосе...

- Да… и далеко не каждый на это пойдёт, - мне хотелось добавить, что до такой степени разврата может докатиться далеко не каждый... Но после я вспомнила, что беседую по сути с виртуальной личностью и решила не рассыпать бисер моей праведности перед свиньями больного рассудка, - просто у тебя в головушке такой сумбур намешан, Стасушка...

 После Стас стал и вовсе вести скорее монолог, изредка прерываемый моими репликами, чем сколько бы то ни было полноценный диалог.

- Такого я не знал, что это вообще может быть… Нет... я не отрицаю... да… встает, когда вспоминаю... Я, к примеру, не знал, что могу кончить даже, не дотрагиваясь к члену…

- Может- может, и часто - после минета - в вагину. И так - с обмывом, обтиранием - несколько серий, - я блаженно улыбалась от нахлынувших на меня воспоминаний.

- Абсолютно не дотрагиваясь...

-Я знаю - со мной так один кончал, - я вспомнила свою бурную молодость и невинные поцелуи на ступеньках больничного пролёта, -  он сам обомлел.

- Как? просто? - не поверил, наконец-то услышавший меня Стас.

- Да... мы просто целовались... я слегка шалила при этом своим язычком... но не касалась малыша, не ласкала его тела... просто болтали и изредка целовались... и он - не мальчик был уже далеко.

Стасу явно не терпелось вылить на меня весь этот ушат приторной своей грязи до самого донышка... Он даже не поинтересовался: хочу ли я услышать все подробности этой случки его жены, при которой он присутствовал...

Меня охватило весьма странное ощущение, что я разговариваю с фантомом, у которого имеется жена... Впору было вызывать дяденьку доктора. Но я понимала, что если я так поступлю. то успокоительными таблетками отделаюсь навряд ли...

 - Ну, я тоже не мальчик был... ну... скажу, как было... если хочешь...

- Давай, разумеется хочу.

- Ну... в гостинице... в комнате мы были втроем... Я сижу недалеко от кровати... Я и он чуть выпили... жена -  нет... Ну- волнуется -  такое дело... А до этого я с ней долго уже не спал... сам дрочил... ну не спал... Около 5 - ти месяцев... прикинь... чуть больше даже... 

Мы потягивали виски... делали вид, что просто сидим вот так и отдыхаем, общаемся...  но знали, точнее - не забывали истинную причину нашего присутствия в этом отеле... Ну, он подошел к моей жене... взял ее за руку... и потянул к себе...  И, стоя у стенки, они начали целоваться...

- Бляяя!!! - невольно вырвалось у меня.

- Что? Не хочешь слушать - не буду рассказывать...

- Ты чтооо??? Рассказывай-рассказывай... Я тебя очень внимательно слушаю...

- Они начали целоваться...

- Да-а-а-а...

- Ну, моя была в юбке и в туфлях на высоких каблучках…

- Красотка-а-а-а...

- Он приспустил свою руку к ее груди... И мягко зашел под сорочку...

 - Сутенёр, - съехидничала я.

- Он стал гладить её грудь... Ну-у-у... Потом опустил руку на её бедра...

- А дальше? - поинтересовалась я, отметив про себя, что моё дыхание участилось и тревожно-сладостно заныл низ моего живота... Меня начинало охватывать похотливое желание секса...

- Стал поднимать ее юбку вверх...

-Та-а-ак... - с придыханием прокомментировала я.

- Вот тогда я понял, что моё сердце стучит невероятно быстро уже...

- Кайффф... порно...

- Блин...

- Да??

- Да, было порно для меня, да... Потом... он стал стягивать с нее юбку... стянул юбку... И начал гладить ее девочку... рукой... потом чуть губами…

- В моей, даже такой больной, голове такое не укладывается...

- В общем... раздел ее... и стал водить членом по её губам... неспеша...

- Слов нет, если честно...

- Она млела... Почему? Как я выдержал?

- От чужого *** на глазах у мужа млела... да...

- Да, потому что я не трахал ее - потому и млела... Я не выдержал, когда он начал уже... - я впервые за всё время нашего диалога уловила нотки смущения в голосе собеседника, - её трахать...

- Ты знаешь... если бы мой муж мне такое предложил… я бы его, наверное, зарезала...

- Так я и об этом же... А ей - похер... ей хорошо - это важнее... эгоистка на все двести процентов...

- А жить уж точно бы не стала вместе... скотство... просто скотство...

- Во-о-от…

- Зачем ты пошёл на это??

- Ошибка моя самая большая... нужно было просто развестись...

-Да... ты же - мужик, - я действительно чувствовала, что в тот день со мной общался именно мужик. С большими заскоками, но - мужик.

- Да... блин... - он явно был подавлен этими своими «воспоминаниями» ...

  Удивительные вещи способен творить с нами наш мозг... Иногда он внушает нам вещи, которые якобы с нами произошли, хотя по здравому рассуждению произойти они с нами не могли априори... Но мы упорно считаем эту подтасовку правдой. И забываем то, что было на самом деле... Порой вообще забываем кто мы и откуда пришли...

- Ладно... я не вправе тебя судить... главное - теперь ты сделал выводы... а ошибиться может каждый...

- Да... ****ец, как ошибся... это как во сне, как наркотик, от которого не знаешь, как может быть плохо потом...

- Не смертельно... не кори себя... только... можно я всё-таки дам один совет??

- Плююсь... она видела, как мне приятно... Да я все и сам уже понял…

- Нет, я не об этом,- на моих губах снова появилась полусмущённая улыбка.

- Хорошо, говори, я тебя слушаю...

- Когда будешь выбирать женщину на жизнь, не отталкивай её лишь потому, что у неё есть ребёнок... это очень больно...

- Пойми меня: не хочу играть после... не хочу...  Хочу хотя бы 10 лет прожить своей жизнью...  А играть, что я без ума от ее ребенка - не смогу уже...

- Блять... а целка сорокалетняя по-твоему лучше???

- А я вообще не завожу отношений, чтобы не было больно, когда придётся отталкивать ее после... Нет, не лучше... она сразу захочет «залететь» ...

- Бли-и-и-и-и-ин... да не нужно играть... и без ума быть не нужно... ты ни черта не понял...

- Уж лучше не понять, чем сделать больно... А то через 40 дней она радостно ввалится в спальню и заявит: «Милы-ы-ы-ый, у меня для тебя сюрприз-з-з-з...»

- Сорокалетняя бездетная женщина и сорокалетняя целка - это две огромнейшие разницы...

- О, да... сорокалетняя бездетная женщина... где ты, моя принцесса... где-е-е-е-е??

  Последний возглас Стас изрёк как раз за мгновение до объявления о очередном массовом походе в туалет перед ужином... У меня просто гудело все в голове от услышанного. Мне нужно было побыть немного в тишине, чтобы всё это переварить...

Как и само появление Стаса... Я ещё не до конца могла это осмыслить и воспринять... Поэтому, я как никогда была рада проглотить свою дозу успокоительных и, наскоро проглотив незатейливый ужин, легла на своё место, отвернулась к окну и уснула...


                На новом месте.

Незаметно прошли пять дней. Стас не прекращал скулить и ныть по поводу своей несчастной половой жизни в семье. Однако никакой агрессии не выказывал. Насколько я могла понять, врачи не пытались в принудительном порядке отправить его в закулисье Ликиного сознания. По-видимому, к таким метаморфозам здесь уже привыкли.

Если в дурке, на фоне всех этих расслабляющих, отупляющих и успокаивающих препаратов можно как-то сдружиться, то наша троица: я, Лика и Лёлька стали тем, что называют «не разлей вода».  Позже, уже перед самой моей выпиской, главврач мне признался, что подумывал грешным делом даже о том, чтобы меня подержать здесь подольше - настолько благотворным было моё влияние на этих дам. Получше иных медикаментов.

Срок путёвки в этот мир обетованный мне, слава Богу, не продлили, но вот на постоянное место «приписки» мы отправились все вместе. Нам на удивление повезло, что у местных медиков не было ни желания, ни настроения нас разлучать.

- Светик, теперь будет проще жить!! - затрясла меня от радости Лёлька, едва мы успели опустить свои задницы на наши новые спальные места, которые до подозрительного походили на наши прежние.

 И по «мягкости» матрасов, и по местоположению относительно друг друга. Мы снова оказались в дальнем от входа углу возле окна. Правда, здесь на всех хватало вполне приличных тумбочек. И постояльцев я насчитала «всего-то» 8 душ. Недокомплект: две кровати стояли застеленными и пустыми. Ждали своих новых постояльцев...Точнее - полежальцев...

 Если бы не разница в наполненности палат, я бы подумала, что мы остались в прежней. Просто тумбочки какой-то спонсор пожертвовал вместо того, чтобы их на свалку везти - к нам ближе и дешевле оказалось. Да и пиар, как ни крути, ещё никому не помешал... И куда-то по недосмотру отправились оба наших вертухая одновременно.

Теперь мы могли свободно прогуливаться по коридору. Не отпрашиваясь ходить в туалет. Перед телевизором тоже сидели более раскованно.  Стас мне шепнул на ухо, что если повезёт, и не схлопочем взыскания, то через пару деньков нас могут вывести во внутренний дворик даже погулять минут на 20. Это сообщение меня обрадовало, наверное, больше всего.

 И. да: нам теперь доверили общественно-полезный труд!! В свободное ото сна и поглощения пищи время мы могли клеить папки со скоросшивателями. Обычные серые картонные папки с надписью: «Дело №» ...  Муторная, конечно, работа. Но зато руки были заняты хоть чем-то.

К тому же можно было сидеть, клеить и опять-таки болтать одновременно.  Интересно было другое: незаметно для самой себя я входила в раж и меня охватывало сумасшедшее желание догнать и перегнать передовиков этого весьма полезного для общества занятия. Хорошо, вовремя останавливали голод и позывы в туалет и покурить.

 В самую первую ночь на новом месте в новой, уже постоянной до конца лечения, палате без дверей, мне приснился жуткий сон... В нем не было монстров. Но в нём была гнетущая атмосфера какой-то тягостной неизвестности.

Мне приснилась моя бывшая соседка по подъезду, Лорка. Она жила этажом выше меня. Во сне же она почему-то «переехала» наоборот - вниз (ох, уж этот мне первый этаж...). И жутко боялась ночевать одна. Поэтому пригласила якобы меня прийти и поддержать её.

Почему её вдруг охватил этот страх - не знаю... То ли она накануне похоронила свою сбрендившую мамочку, то ли ещё почему... Но я, как женщина крайне сердобольная, согласилась...  И вроде поздно вечером, когда я толкнула дверь её квартиры, чтобы постучать в неё за неимением поблизости кнопки звонка, она, эта дверь, бесшумно отворилась и я вошла в прихожую, освещённую ярким, как в операционной, светом.

Едва я успела отметить про себя, что свет можно было бы и поприглушеннее сделать, как из-за прикрытой двери спальни(!!) раздался далеко не испуганный, звонкий, словно на сцене сельского ДК, голос соседки:

- Светлана Батьковна, это ты?

- А ты что, ещё кого-то кроме меня ждёшь? - удивилась я.

Хотела ей сказать, что вообще-то, когда чего-то или кого-то боятся, то обычно входную дверь запирают, а не прячутся от потенциального спасателя за закрытой дверью комнаты...

Но какое-то тревожное предчувствие не дало мне этого озвучить... Как и не дало мне там остаться... Я тихо захлопнула входную дверь и покинула эту «нехорошую» квартиру.

Следующей зарисовкой моего сумбурного сна была... церковь... Красивая, по стилю похожая на собор Василия Блаженного в Москве или на Спас - на - Крови в Питере. Но гораздо меньше их по размерам... С двумя папертями, несимметрично расположенными относительно основного здания. Отдалённо её силуэт чем-то походил на раковину виноградной улитки...

На папертях стояли люди... или кто-то, сильно их напоминающие... Стояли так, как стоят курящие гости на свадьбе, выйдя на крылечко из душного ресторана... И они явно ждали нас: меня и мою семью, приехавших туда на чёрном кабриолете...

Но зайти внутрь я не успела: меня разбудил зычный рык дежурной медсестры, вопившей на весь больничный коридор:

- Подъё-ё-ё-ём!!

 По-моему, я впервые была за это благодарна...  Я весь день ходила с ощущением, что если бы я вошла во сне в эту церковь, то в реале было бы уже некому просыпаться...


   
                Знакомство с Любонькой.
Но долго пребывать в угнетённом состоянии от дурного сна в нашей палате у меня не получилось. Было от чего другого кручиниться. Из восьми болезных, включая меня саму, пятерых я до переселения не видела и не знала. А так, как срок пребывания в этом зоопарке мне был неизвестен, я сочла за лучшее присмотреться к новым соседкам попристальнее.

Две дамы, или то, что раньше ими были, были лежачими. Овощи, или живые трупы. Их кормили, меняли подгузники, если успевали, а так как санитарки не рвутся туда работать, то успевали далеко не всегда... Амбре периодически витало по палате. Вот здесь положительную роль сыграло то, что в палатах не было дверей - хоть какая-то вентиляция...

Одна была уже совсем доходягой... Мощи, обтянутые пергаментной морщинистой кожей... Она даже повернуться не могла на бок... Так и лежала на спине. Мы из жалости её иногда пытались посадить в кровати, обложив незадействованными подушками и одеялами... Но, по-моему, она даже не осознавала этого... 

Баба Мотя покинула этот грешный мир при мне спустя пару недель моего переселения в эту палату. На самом рассвете. В 5 часов утра... Я проснулась по малой нужде. Её кровать стояла возле стены сразу возле входа. Проходя мимо, я невольно бросила на неё взгляд.

Словно моё сознание зацепилось за какой-то крючок... От неожиданности я едва не закричала... На меня смотрели два широко распахнутых глаза с расширенными зрачками, занявшими всю радужку.

На этом исхудалом лице живого ещё скелета они выглядели особенно огромными и ужасающими. Мало того - баба Мотя сидела!!! Она, уже не в силах этого сделать неизвестно сколько времени, вдруг сама приподнялась и оперлась своим костлявым как у воблы, хребтом, о спинку кровати. Её рот был приоткрыт... Увидев меня, она явно пыталась мне что-то сказать, но из её беззубого рта вырывалось лишь едва слышное шипение со свистом.
 
Пересилив свой животный страх, я подошла к кровати и нагнулась ухом к самому рту бабули.  И здесь я едва не закричала вторично. Неожиданно я ощутила, как в мою руку впилась ледяная клешня старухи. Откуда в этом полумёртвом теле взялось столько силы я не знаю. Но синяки в форме её пятерни оставались на моём запястье почти до самой выписки домой.

Я интуитивно дёрнулась, чтобы освободить руку, но захват оказался сродни хватке питбуля. Пришлось расслабиться и присесть на краешек провонявшей мочой постели. Насколько я помню – «по большому» баба Мотя не ходила уже дня четыре. Просто нечем было - она и так-то ела очень мало, а последнюю неделю практически только пила, выплёвывая всю пищу, что пытались было засунуть в неё силой.

Я сидела, из последних сил сдерживая рвотные спазмы и позывы помочиться... Но у меня хватило ума свободной рукой слегка поглаживать её судорожно вцепившиеся в меня пальцы. Сквозь шум и клёкот, доносившиеся из её горла, я едва услышала (!!!) какие-то звуки, похожие на человеческую речь. Я наклонилась над умирающей ещё пониже...

- Не уходи... Зоя... я иду... я уже иду к тебе, Зоенька... не уходи...

У меня волосы встали дыбом... Мне кажется, что я окончательно поседела тем утром... Бабуля смотрела в мою сторону, но не на меня, а - сквозь меня... Что она видела? К кому так спешила? - я не знаю...  После, уже перед самой выпиской, я разговорилась с одной из санитарок, работавших здесь едва не с самого основания клиники.

Она сказала, что у бабы Моти удавилась 17-ти летняя дочка лет двадцать тому назад... Именно после этого она оказалась здесь впервые... И впоследствии интервалы между её визитами всё уменьшались, пока шесть лет назад её не оставили здесь на постоянку...

Неожиданно хлипы и свист прекратились, завершившись глубоким всхлипом-вздохом... Рука обмякла и пальцы разжались. Я осмелилась взглянуть ей в лицо... На меня смотрели уже ничего не видящие, мёртвые глаза...

Как я умудрилась не лишиться своего такого шаткого тогда рассудка - я не знаю... Я с детства боюсь покойников. А вот так, вплотную… да еще, когда хладеющий труп вцепился в тебя мертвой хваткой… Я поднялась с кровати, ухватилась за обе щиколотки новопредставившейся и потянула ещё теплое тело к изножью кровати. Наклонилась над лицом и провела ладонью по открытым глазам, пытаясь опустить веки вниз.

Но веки не желали закрываться. Они как у куклы с моргающими глазами снова поднимались вверх... Моему кошмару не было видно конца и края... Я не хотела оставлять её в таком виде до прихода медперсонала, чтобы не напугать своих соседок и не спровоцировать у них какой-нибудь кризис... или приступ острого помешательства.  Я знала, что во времена Союза в таких случаях на веки накладывали пятаки - они были крупными и достаточно тяжелыми монетами.

Но советских пятаков у меня не было. У меня вообще не было с собой монет... Окинув взглядом тумбочку, я увидела широкий ободок для волос, лежавший на тумбочке покойницы. Недолго думая, я взяла его и натянула наподобие очков на её лицо.

Глаза оказались закрыты. Я, облегчённо вздохнув, накрыла тело с головой одеялом и наконец-то с осознанием выполненной миссии, отправилась в туалет.  По дороге обратно я завернула к медицинскому посту отделения и рассказала о случившемся дежурной медсестре, попросив для себя внеочередной дозы успокоительного - меня уже начинало потряхивать от пережитого.

По возвращению в палату, выпивши таблетку, я увидела, что тело уже засовывали в чёрный полиэтиленовый мешок два дюжих санитара. Когда я накрывала бабу Мотю одеялом, то руки сложила ей крестом на груди. Но, по-видимому, при попытке переместить то, что до сего утра было бабой Мотей, в этот контейнер, одну её руку мужики нечаянно задрали вверх...

И пока в мешок утрамбовывали эти мощи, над головой покойницы так и торчала желтая пергаментная пятерня... Благо, что сама бабуля была невелика ростом... Санитары не стали опускать руку: по-видимому, опасались, что порвут пакет, а идти за новым в самом конце смены желания у них явно не было. Так и застегнули молнию, словно поверхность болота сомкнулась над призывно торчащей рукой умоляющего о помощи утопленника...

Но это я забежала вперёд. А на момент моего переселения баба Мотя просто была одним их двух наших «овощей», не докучавших нас ничем. Второе «тело» звалось не той же самой, но всё-таки Татьяной...

Она была практически постоянно привязана к своей кровати. То есть – «буйной». Почему её не отправили в соответствующее отделение? - Медсестра, у которой я поинтересовалась этим, сказала, что там и так мест не хватает... А здесь к ней вроде как уже и привыкли...

Татьяна практически не разговаривала.  И никого совершенно не узнавала. Лишь порой издавала какие-то нечленораздельные звуки, похожие на мычание быка в брачный период.  Как и бабу Мотю, кормили её с ложечки.

Отвязывали лишь затем, чтобы сменить на ней памперсы: родственники заботились исправно, приносили регулярно. Это - редкость, чтобы на таких больных не «забивали»... Татьяне отсюда одна дорога - вперёд ногами на кладбище.

Вообще, эта палата оказалась на удивление спокойной на момент моего в неё переселения. Третий «овощ» лежала в уголке, противоположном моему, тоже возле окошка.  Маруся была аутистом...  Глубоким аутистом... Она умудрилась стать редкой «счастливицей»: вероятность родиться аутистом среди девочек в четыре раза меньше оной, чем будучи мальчишкой...

При более позднем общении с главврачом я как-то спросила у него про Марию. Он сказал, что у неё - синдром Ретта. От неё молодая мамаша отказалась ещё в роддоме. Хотя при этой форме аутизма первый год - полтора проходят безо всяких отклонений в развитии. А вот после... Тем более, если учитывать, что девочку почему-то не удочерили ещё малышкой и росла она в домах казённых, то и деградировать-то у неё особо было нечему...

Как бы то ни было, Маша протянула уже до 40 годиков. Почти максимум для таких больных даже при тщательном домашнем уходе. «Вязать» её надобности не было: мышцы женщины были абсолютно атрофированы. Она не могла даже пошевелить своими малюсенькими ступнями и ладошками, которые были малы даже для её роста десятилетней девочки.  Из звуков она могла исторгать лишь негромкое квохтанье. И то - нечасто, за что ей огромная благодарность.

Но вот аромату в палате она прибавляла. Если бы не строгие порядки - можно было бы поискать спонсора для покупки памперсов и на её долю... Но - не судьба. Радовало, что медсёстры додумались вставить ей катетер. А «по-большому» она даже не каждый день ходила.

Две оставшиеся дамы были вполне ходячими. И на первый взгляд вполне даже нормальными. Ну прямо вот как я. Ксюха, она же - Наташа и Любушка. Обе поступили сюда почти одновременно на месяц пораньше меня и успели сдружиться. И диагноз у них был одинаковый: шизофрения. Только вот заработали они его разными путями...

Ксюха переборщила с эзотерическими практиками, перечитав, как она сама призналась, откровений Карлоса Кастанеды и поучений Ошо... Они в первую очередь сподвигли её к попыткам обучиться самостоятельно премудрости астральных путешествий вне тела и пощекотать себе нервы в осознанных сновидениях. Однажды, когда она совершала свой очередной неровный полёт по нижним этажам астрала, её напугало НЕЧТО...

А вот пугаться-то и нельзя в таких случаях. Это смертельно опасно, потому что вся эта мерзость питается человеческими страхами, как стаи голодных одичавших собак... Но встреча была настолько неожиданной, а это создание Тьмы излучало такой тяжкий тлетворный негатив, что девчонка просто не совладала с эмоциями. За что и поплатилась. Как сказал ей подоспевший на выручку с приличным опозданием её Гуру, эта нечисть слопала почти всю её бессмертную душу. Отстоять удалось лишь самую кроху...

Любанька же была чудо как хороша...   Молодая, двадцати с небольшим лет с золотисто-солнечными волосами, зовущими. побуждающими к непотребству губами, она имела в своём облике что-то от мужчины. Что-то мужеподобное.

Резкую, как у мужчины, походку, такие же, несвойственные обычно женщинам, жесты. Но всё это не портило её, не было отталкивающим. Её фигура была спортивной. Тело - накаченной спортсменки. Весь её нетипичный облик лишь прибавлял ей шарма.

Остроумная, с лукавым прищуром огромных тёмно-карих глазищ в обрамлении длинной бахромы ресниц. Она никогда не унывала, была смелой и лихой как индеец апачи. Одновременно и доброй, и хитрой. В её натуре уживались несовместимые на первый взгляд качества.

Простая в общении она была «себе на уме». При кажущейся открытости никого из посторонних не впускала в мир своей души. Она располагала, манила к себе, заставляла людей желать её дружбы. И, как все сильные натуры, с лёгкостью подчиняла себе более слабых духом. Вокруг неё постоянно вились молодые девчата. Одни уходили, другие поступали. Почему её не перевели в другую какую палату - я не знаю.

Но зато я получила шанс подружиться с ней. Проходи она лечение в другой палате, я бы навряд ли смогла попасть в ближний круг её приятельниц. Они готовы были идти в рукопашную друг против друга ради того, чтобы завоевать лишнюю минуту её внимания. Кто бы рассказал мне, что такое возможно в подобных заведениях - не поверила бы.

Любаня была здесь «своим человеком», постоянной клиенткой, которую выписывали домой все реже. И периоды её отдыха от клиники с каждым разом всё сокращались...  Но ещё сильнее я была поражена, когда узнала, что сюда она попала после нескольких попыток наложить на себя руки. В первый раз из петли её успела вытащить неожиданно вернувшаяся раньше времени с работы мать.

Второй раз из ванны с уже перерезанными запястьями её вытащил её бой френд, который сообразил выбить входную дверь квартиры. Благо, она не успела установить железную... Кстати, когда нас с ней, как заслуживающих доверия, попросили помочь санитаркам перенести кое-что из грязного белья в машину, стоявшую во дворе, одновременно с нами грязное бельё выносили из мужского отделения.  Среди помощников-мужчин оказался... тот самый её спаситель...

Он тоже периодически проходил здесь курсы лечения. Правда, с более обнадёживающим диагнозом. А в этот раз буквально напросился на очередное лечение сам, когда узнал, что Любаньку снова увезли... Лишь ради того, чтобы хотя бы изредка иметь возможность — вот так - на несколько минут подойти к ней, взять её за руку, заглянуть в её глаза и прижать к своей мощной груди её кукольную головку.

Её яркие, пунцовые губы постоянно чуть заметно улыбались. Какой-то слегка нахальной, а порой- даже вызывающей улыбкой. Эти губы приковывали к себе взгляд, манили как цветок бабочек. Я то и дело ловила себя на извращенном желании прикоснуться к этим губам своими…

Сильно боялась, что однажды не совладаю с собой... Особенно - ночью. Когда она лежала на спине, разметав свои русые космы по тощей больничной подушке и приоткрыв рот, словно выброшенная на берег умирать золотая рыбка.

Останавливало лишь осознание того, что в любой момент нас могла увидеть дежурная медсестра - дверей-то в палатах не было… да и не выключавшийся круглые сутки свет не способствовал усилению похоти. Чему я всемерно благодарна.

Она даже разговаривала как-то по-своему, иначе... каким-то особым мимическим то ли выражением, то ли штрихом поджимая свои губы при окончании каждой фразы. Не образуя эту вульгарную «куриную жёпку», а легким мазком, полунамёком... Это было достойно Мастера.

Я, которая при разговоре с другими людьми всегда стараюсь перехватить их взгляд, при звуках Любиного голоса, как заворожённая смотрела на эти живущие своей собственной, отдельной от всего её остального лица, жизнью, губы. Смотрела и не могла оторваться. И когда Люба умолкала, я вздрагивала так, словно получала внезапный резкий удар хлыста по спине...

Она казалась самым живым человеком изо всех постояльцев нашего отделения. Даже живее медперсонала... Столько в ней клокотало неуёмной энергии. Как это могло соседствовать рядом с её маниакальной страстью к суицидам я не могу понять до сих пор...

Казалось, что она вот-вот выкинет какой-то хулиганский закидон. И я очень расстраивалась, когда ничего необычного она не вытворяла. Словно представление, на которое я купила билет за баснословную цену у перекупщиков взяло и не состоялось...

Но порой она пугала меня... Не знаю, осознавали ли остальные мои соседки то, что видели, испытывали ли страх, но у меня по коже ползали мурашки, и волосы стройно вставали дыбом, когда я видела совершенно иную Любочку... 

Иногда она представляла из себя что-то совершенно жуткое и необъяснимое. Зеркала в отделении были запрещены. Официально. Ни одного большого зеркала. Нигде. Я упросила лечащего врача, чтобы он позволил мне пользоваться пудреницей с зеркалом.

Он сжалился надо мной через три недели пребывания в казённых стенах, когда понял, что я не натворю бед и не предоставлю такой возможности своим соседкам. Я доставала свою драгоценность лишь когда все спали. Благо свет горел всегда.

 Но в окнах-то были стёкла всё равно. Хоть и забранные решётками. Но когда ночь укрывала землю своим бархатным черным одеялом, они превращались в своеобразные зеркала. Так вот... наша озорница и заводила вдруг застывала, глядя в одно из окон, словно кто-то вытащил аккумулятор из её непоседливого тела. Она смотрела... она смотрела в окно так, словно видела по ту его сторону совершенно не то, что видят все остальные...

Другой, потустекольный мир Зазеркалья... она всматривалась в одной лишь ей видимые картины и издавала непонятные звуки... Какие-то нечленораздельные гугукивания, которые, нарастая в громкости и ярости, переходили по временам в отчетливо разбираемые самые смачные пьяные ругательства, хотя, будучи на «дневной стороне» своего сознания, Любаша не только не материлась, но даже обычного грубого слова из её губ не вылетало.

Но то, что она ругалась, как самый последний пьяный сапожник, было не самым страшным. Голос её... становился не её... Это и был голос этого самого сапожника... мужской злобный бас исторгал похабные злобные ругательства. Однажды Стас, услышав этот бесовский концерт, подошёл к Любаше и, дружески положив руку на её плечо, воскликнул:

- О, да я здесь не одинок!! Нас здесь два мужика теперь!! Вдвоём-то мы с тобой... - он едва не подавился собственными словами на полуфразе, когда перехватил взгляд Любушки...

Он был до краёв наполнен потусторонним мрачным ужасом... Из глубины её прекрасных очей смотрела насмерть перепуганная девочка, которая пыталась что-то объяснить, но вместо этого лишь ещё сильнее материлась голосом охрипшего пропойцы... Она словно пыталась напугать того, кто лишь ей был виден по ту сторону стекла. И злилась на него за свой испуг, а на нас - за то, что мы не видим этого  и не понимаем её...

 Иногда меня охватывало ощущение того, что Любаша испытывала на себе влияние отрицательных Сутей из Иерархии Дьявола. Точнее - это они, эти Сути, испытывали на прочность силу Духа и крепость психики, применив к ней метод голограмм (при этом методе воздействия человек начинает видеть ужасные вещи, которые в действительности не существуют в земном плане, а созданы Сутями Дьявола с целью разрушения духовного потенциала этого человека. Добиваются этого, вызывая у конкретной личности эмоции страха, ужаса, агрессии и т.д.).

Однажды, после её очередного приступа, когда она, уже снова став самой собой, отошла от окна, я попыталась спросить у неё что или кого она видела только что за окном. Она, слегка скривив свой сексуальный зовущий рот, заявила:

- Я же не обсуждаю с тобой то, что ты по ночам по карнизам ходишь. Вот каким образом ты туда через решётку проникаешь?

Я тихонечко ахнула в ответ и решила пока оставить эту тему разговора. Что-то подсказывало мне, что случись это всё на воле, Ксюха вполне могла бы попытаться помочь Любаше. Но - на воле, когда сознания обеих не были одурманены психотропными лекарствами. И до того трагически закончившегося астрального путешествия Наташи...  У меня, как у натуры увлекающейся, возникла идея по спасению если не Ксюхи, то хотя бы Любани. 

Пока ещё сырой план... скорее - его наброски. Но одно я уже знала наверняка: мне необходимо связаться с парнем Любы.  Помочь мне в этом могла лишь её мать, которая изредка её навещала. Хотя их отношения не были тёплыми и частенько заканчивались громогласными скандалами, в результате чего буйную мамашу выдворяли из приделов отделения даже до истечения часа свиданки.

Работа мне предстояла серьёзная. Нужно было, не привлекая излишнего внимания медперсонала, пообщаться с этой горе-родительницей, умудрившись донести до неё необходимость связаться с Тимофеем - так называла Люба своего возлюбленного.

Но самое главное - надо, чтобы он изыскал способ связаться со мной. И особо медлить было нельзя: меня-то всё равно выпишут раньше их... Особенно - раньше Любы. А вся координационная роль вытаскивания Любаши из омута безумия ложилась на меня.

К Ксюхе - Наташе родители приходили регулярно. Пару раз я видела и её недоделанного Гуру - щуплого смугло-непромытого мужичка неопределённого возраста с незапоминающимися чертами лица... Просто обалденная текстура для преступника: такие люди - словно невидимки. Их вроде и видят, а описать редко кто в состоянии: не запоминаются они. Человек из массы.

А как бы помогли мне её знания и наработки в эзотерике!! Тимка мне был нужен скорее для моральной поддержки Любы… И не только Любы, но и моей собственной. Я решила использовать его как подстраховку в своих «блужданиях по карнизам» ... Не знаю почему, но я ЗНАЛА, что эзотерика и шизофрения - практически близнецы - братья. Во всяком случае - зачастую...  Тогда меня не пугало, что мне самой придётся балансировать на острие еле уловимой грани...

                Забегая немного вперёд...
Что скрывать? - я влюбилась в Любашу не по-детски... И тем сильнее мне хотелось ей помочь... Хотелось вытащить её из этих мрачных стен и зловонной атмосферы... А для этого просто жизненно необходимо было вернуть Любашу к её первозданному состоянию. К состоянию «человека с большой, широкой душой» - то есть к состоянию человека, который имеет широкую «полосу пропускания» информации через свой полевой порт.

 А так как душа Любы на тот момент блуждала в потёмках, то не менее необходим был тот, который умеет влезть в чужую душу, то есть, человек, способный подстроить своё поле в резонанс с полем другого человека, как приёмник и передатчик – на одной волне. И подстроившись, «расширит», раскроет схлопнутые ворота полевого порта страдалицы.

 Я этого сделать не могла при всём моём огромнейшем желании - у меня не было и нет ни малейших способностей и склонностей к магии. Ни к какой - ни к «Белой», ни к «Чёрной» ... Ксюха тоже была слабовата весьма для такой работы, хотя элементарными навыками обращения с Астральными мирами владела…

Но наши добрые врачи - исключительно её же блага ради, постарались изо всех сил, чтобы последние её косорукие умения у неё убить. Слава Силе - не окончательно выкорчевали... Основы остались, хотя и в сомнабулическом виде...

До Тимки мне было не добраться, чтобы узнать что он умеет и не умеет в этой области - мужчины с женщинами не общались в силу запрета такого общения во всех закрытых заведениях подобного типа... По телефону же объяснить то, что от него требовалось, было бы нереально. Даже если бы я сумела узнать его номер в момент редчайшего «просветления» Любиного мозга.

Но, несмотря на то, что практик их меня вообще никакой, а на тот момент - особенно, от слова «совсем», в теории я достаточно сильна. Я не УМЕЛА делать сама, но я ЗНАЛА, как это необходимо сделать. Хотя бы в общих чертах.

Поэтому, просидев пару дней в оцепенении, чем было не навлекла на себя карающую десницу врача в виде шоковой терапии, и просканировав виртуальное пространство, я поняла, что именно спасёт девчонок. И Ксюху, и Любаню. Я вспомнила об Осознанных Сновидениях!!

 Именно в ОСах можно свободно бродить по параллельным мирам, спокойно перемещаться вне своего тела. И если потренироваться в синхронизации таковых путешествий, то можно одновременно нескольким душам сразу оказаться в намеченной точке того или иного пространства.

А попав на Тёмную сторону, например, нашей палаты, можно увести Любаню - в той, параллельной, реальности, к какому-нибудь колдуну или шаману. Должна же Ксюха кого-то знать из тех, кто практикует подобные дела.

И самое главное - наши стражи ничего не заметят - тела-то наши спокойненько будут валяться на своих койко-местах.  Итак,.. я уже знала, ЧТО нужно делать. Осталось разработать тактику. А для этого необходимо было ближе сойтись с Наташей. Чтобы она доверилась мне, а доверившись, поверила и повела бы меня за собой в тот, иной мир...

 Невозможно одновременно уделять много внимания всем знакомым сразу. Поэтому пришлось на время отстраниться от Лёльки и Стаса, чтобы приблизиться к Любе и Ксюхе. Но моя совесть была чиста: Ольга и Мавка не скучали.

Мы по-прежнему спали с ними рядом, иногда травили анекдоты. А где-то через пару недель Стас уступил арену действия уже привычной мне Лике.  Что совсем развязало мне руки... Мне как-то спокойнее было, когда в женском теле рулила женская сущность...

 Иногда мы собирались тесной компашкой из пятерых дам, шушукались, хихикали даже, чем вызывали в свою сторону завистливые взгляды бывших Любиных подружек, вынужденных отойти на задний план... Она общалась с ними все реже. И общения становились все более поверхностными и недолгими.

Когда после очередного жуткого сеанса созерцания нечто за стеклом на фоне ночного неба, Люба забылась нервным сном, Ксюха решилась выдать нам её секрет. Точнее - несколько секретов, целую их серию...

Выяснилось, что её, ещё девочкой, изнасиловал собутыльник её бабки... Когда он впервые, выцедив один полную поллитровку водяры, прижал ребёнка к стене и снял с неё колготочки, уже собирался залезть к ней в трусики, в комнату неожиданно вошла соседка...

В тот раз у негодяя ничего не получилось. Но он не оставил своих попыток. Любаша жаловалась на его приставания родне, но ей никто не верил... Через 9 лет он-таки улучшил момент, когда в доме все спали мертвецки пьяным сном и изнасиловал её...

Она до сих пор не может отделаться от вони перегара из его смердящей пасти, потной мозолистой ладони на своих губах и раздирающей боли между ног...

Любаша не могла очень долго вообще ничего испытывать при сексуальных контактах... И только повстречав Тимоху, понемногу раскрылась, оттаяла... Но радость была недолгой...  Как-то парень уехал по делам в соседний город. Ненадолго, всего-то на пару недель. Но она очень соскучилась по своему другу и решила уговорить троих его приятелей скататься с ней к нему...

Выехав из дома, до Тимохи они не доехали, свернув сразу за городом на живописную лужайку неподалёку от выездной пасеки.  Насиловали её долго... С чувством... По очереди и в комбинациях... Когда она пыталась сопротивляться, они её били... Били по лицу и по груди. Били по рёбрам и по ногам... Били по её самым нежным местам...

Били, а затем снова насиловали... Вдвоём, втроём... по одиночке...   Домой её вернули лишь трое суток спустя. Но домашние даже не спохватились - все были уверены, что она в гостях у Тимки...

Тогда она впервые увидела ЭТО за ночным окном своей спальни. Увидела и очутилась в этой больнице. Потому что попыталась задушить этого призрака, разбив стекло зажатой в руке табуреткой... Чудом не вывалилась из окна.

После того, как её выписали, посчитав, что наступила стойкая ремиссия, она через пару дней попыталась вскрыть себе вены в ванной...

Год с небольшим прошёл почти спокойно. Она не стала подавать в суд на насильников - пережить все судебные разбирательства для неё было равносильно ещё раз оказаться изнасилованной...

Но вот она как-то поссорилась с Тимкой из-за какой-то ерунды. Он то ли отказался сходить с ней после учёбы в киношку, то ли ему лень была тащиться с ней в кафешку... Она, сильно обидевшись, ушла в расположенный неподалёку от её дома сквер. Ушла одна. В надвигающуюся ночь...

Едва она ступила на асфальт трассы, прилегающей к краю парка, как услышала за спиной резкий взвизг тормозов. Обернувшись, она увидела раздолбанную отечественную легковушку, из которой вывалились два амбала и, не дав ей возможность что-либо сказать, затолкнули её в салон...

 Когда они приехали на место, выглядевшее как дешевый притон, то там оказалось около десяти мужиков всех возрастов - от юных пацанов до плешивых уже почти что дедов. И - она одна...

Издевались над ней сутки... Сменяясь друг за другом... Не давая ей встать даже в туалет. Заставляли её мочиться в ведро прямо на их глазах... Она не могла расслабиться, а эти нелюди ржали, не отводя от своей жертвы своих бесстыжих глаз... Они уходили жрать и выпивать по очереди в соседнюю комнату, а она была голодная и хотела пить...

Её насиловали всюду. В рот, в анус, в вагину... Ей всё порвали... Она кричала от боли, но слёзы высохли, а они всё её насиловали... Наконец, когда хмель окончательно сморил их, и насильники уснули, Любушка решилась устроить самосуд.

Она связала по рукам и ногам тех двух бугаёв, заткнула им рты кляпами, стащила с них вонючие трусы. И, найдя на кухне остро отточенный нож, оскопила их.  Раны перевязывать не стала. Заткнула маленькие окровавленные кусочки плоти в их анусы... Вымыла руки, нашла свою одежду, оделась и ушла...

Попав домой, решила повеситься на крюке для люстры на поясе от материного халата. Сняли. Обнаружила бывшая трезвой в тот день бабка. В итоге - снова - психушка. Она призналась в содеянном, но судить её никто не стал: всё списали на шизофрению...

Когда я слушала рассказ Ксюхи, у меня от боли за девчонку щемило сердце, а из глаз сами собой лились слёзы... Я тихо гладила её по голове...  моя решимость вернуть ей рассудок только окрепла. Но нужно было спокойно и без лишних ушей обговорить все с Наташей. Умудриться это сделать в психбольнице было сложновато.

Как всегда, помог господин Случай. На очередную прогулку с пользой дела - надо было принести чистое белье в обмен на грязное, позвали меня и Ксюху. Когда мы вышли во двор, волоча мешки с грязными простынями, санитарку, которая нас сопровождала налегке (На тот случай, если бы мы вздумали бежать, наверное, она предпочла иметь руки свободными. Правда, как бы она умудрилась нас поймать одна обеих - неизвестно), окликнула другая санитарка, шедшая из другого бокса.

Та, которая нас встретила, была чем-то взволнована. Лицо её было всё покрыто красными пятнами, волосы всклокочены, словно она сама - из отделения для буйных сбежала. Наша, махнув нам рукой, дескать: остановитесь, отошла с товаркой от нас немного в сторону, чтобы мы не могли услышать их разговора. А мне только этого и нужно было. 

Вечером мы узнали, что на мужском отделении для тихих удавился парнишка... При вскрытии тела обнаружили, что в его анус забит резиновый эспандер в виде кольца... Его явно насиловали... Часто и со вкусом... Как этого никто не замечал - непонятно... 

Воспользовавшись тем, что мы остались одни, я подошла к Ксюхе почти вплотную и зашептала ей на ухо:

- Нам нужно с тобой научиться синхронно входить в Осознанные Сновидения.

- Зачем? - не поняла она.

- Надо спасать Любаню.

- Так врачи пытаются... Но это же бесполезно...

- Вот именно. Психические болезни не лечатся традиционным путём. То есть, не лечатся ни таблетками, ни уколами, ни электрошоковой терапией, ни контрастным душем Шарко и т.д.  Ты же это отлично знаешь.

Говорят, что когда-то были успехи в применении лоботомии, то есть физического разделения участков мозга и, таким образом, отсечения части потока информации из поля… Но это, конечно же, варварство. Примерно такое же варварство, как «лечение» пяточной шпоры отсечением ноги. Или сексуальной активности - кастрацией.

- Да, знаю... И вижу, что творится здесь…

- Но магию-то никто не отменял.

- Я уже доколдовалась...

- Я сожалею. но больше мне не к кому обратиться... Так что придётся тебе снова рискнуть... Я вряд ли смогу тебе помочь... Но по мере сил прикрою, если ты будешь мне как можно подробнее объяснять то, что я должна буду делать. Что и как.

                Натан Флавиевич Фэсс
Ксюха не горела желанием помогать. Ни мне, ни Любане, ни самой себе. Именно таким способом - путешествуя в Астрале. Она молчала, не отказывала мне явно, но я ощущала ее отторжение невербально, всем своим существом. Надавить на неё, как-то заинтересовать, я не могла. Она могла элементарно пожаловаться врачам. Последствия были бы более, чем неприятные...

Но и отказаться от своего плана использовать ОС я уже не могла. Нужно было что-то срочно придумывать... Днями я старалась вести себя по-прежнему, прикалываясь над кошью Клавкой, перекидываясь ничего не значащими фразами с остальными. Девчата вначале на меня вроде обижаться вздумали, что я им внимания стала уделять меньше, но я сослалась на головную боль и неожиданно обозначившуюся депрессию.
 
Для подтверждения оного я попросила врача выписать мне еще чего-нибудь успокоительного, расслабляющего. А сама, лежа лицом к стене, чтобы меня никто не видел, напряженно думала... Думала о том, КАК мне научиться владеть ОС... Кто мне может в этом помочь?? Если Ксюха пошла в глухой отказ?

 Но оказалось, что это я так подумала, что Натка напрочь не хотела мне помогать. Она оказалась куда лучшей, чем я, актрисой. На одном из очередных перекуров, щуря правый глаз от попавшего в него дыма, и в упор уставившись в мои левым, она ничего не значившим, почти пренебрежительным тоном бросила мне:

- Завтра ко мне мой гуру придет. Конфет принесет... Так ты к нам к столику подойди, мы тебя там угостим. Чтобы в палату не тащить.
 
Я вначале ничего не поняла. Конфеты? Гуру? Он вроде никогда их не приносил в таком количестве. Да и я не просила. Мне хватало. Ксюха поняла, что я ничего не поняла и еще раз, смотря в мои глаза уже обеими своими, словно двумя буравчиками пытаясь досверлиться до серого вещества внутри моей черепной коробки, повторила:

- Подойди завтра к нам к столику. Мы тебя угостим...
 
Наконец-то до меня дошло, что у неё и ее Учителя появилась какая-то идея. Утопающий хватается за соломинку. Я тоже ухватилась за предложенную мне помощь.

На следующий день, сразу после дневного сна, к Наташке пришел гость: как она и сказала, ее Гуру. Спустя минут 15 после того, как они расположились возле маленького углового столика в дальнем конце коридора, я, завернув по пути в туалет, направилась к ним.

- Добрый день, - поздоровалась я с этим недоразумением в штанах.

- Здравствуйте, - слегка склонив голову, ответил он.

- Светка, слушай внимательно и не говори, что не слышала. Мы нашли способ как помочь и Любане, и мне, не прибегая к необходимости вновь рисковать моими крохами души.

- Да, я слушаю очень внимательно, - ответила я, машинально разворачивая одну из конфет, насыпанных горкой на столе, и не отрывая глаз от невзрачного лица мужика.

- Присаживайся, чего стоишь-то? - В ногах, чай, правды нет!! - нарочито громко пригласил меня он и наконец-то представился: - Яким Александрович Денисов.

- Светлана, - скромно представилась я.

- Угощайся конфетами, - снова чуть громче, чем обычно, сказал Яким, явно рассчитывая на то, что медсестры его услышат и не потащатся к нам интересоваться, что я делаю в их компании.

 Правда, услышали не только медсестры. Стас, снова - внепланово – для меня, занявший ведущую роль в теле Лики, услышал тоже. И пришел угоститься. Но мы люди не жадные, дали ему штук пять конфетин и, стараясь не грубить, отправили его обратно в палату.
Наконец-то, снова оставшись втроем, Яким заговорил уже о деле:

- Светик, я не могу вам помочь в том плане, что Натку нельзя отправлять сейчас ТУДА. Одну. Я её в таком виде не прикрою, если снова что-то случится... Ты пока не умеешь входить в ОС...

 Я обескураженно смотрела на него.

- Но!! - продолжил он, радостно сверкнув на меня своими черными глазками, - у меня есть друг. Скорее - не друг, а - хороший знакомый... Мы с ним не очень близки, но он мне не откажет в помощи, если я ему все объясню.

- А… он кто? - неуверенно протянула я.

- О-о-о... он - личность весьма разносторонняя. И физик, и лирик. Среди прочих своих многочисленных умений он притаил дружбу с магией.

- С магией?? - уже слегка испугавшись, спросила я.

- Да. Так называемой «Серой»... Что это такое, я надеюсь, ты теоретически в курсе.

- В курсе - подтвердила я, еще не вполне разобравшись - радоваться мне или обескураживаться.

- А также - он опытный путешественник по Тонким Мирам и, следовательно - виртуозно владеет техникой ОС.

- Да-а-а??? - глаза у меня расширились от изумления. Я едва не закричала: «Что же ты сразу-то об этом молчал?», но вовремя сдержалась.

- Да. Так вот. Он передал мне для тебя еще одну конфетку.

-???

- Это - лазерная указка. Не бойся. Облучения не получишь. Но, посветив минут 25 -30 в область Третьего Глаза перед сном, ты легко сможешь перейти в ОС. Может, не с первого раза, но сможешь наверняка. И. главное – не в неизвестно какой Мир, а именно к Натану Флавиевичу Фэссу.

- Это его так зовут?

-Да. Куда он тебя позовет - я не знаю. Может, к себе в кабинет, а может - в свой личный Мир... - Яким вдруг игриво мне подмигнул, - но ты не бойся. Он мужик семейный. И верен своей жене.

- Это больше смахивает на то, словно ты хочешь мне сказать: «Скатай свои губы, подруга. Ты не в его вкусе», - усмехнулась я.

- Да ну что ты, право. Он действительно завязал с посторонними женщинами после того, как женился. От жены без ума. А если даже и не без ума, то все равно налево не ходит. Тем паче - с теми, с кем работает... Ну вот такой он человек. Да и энергия ему лишняя совсем не помешает.

- Это так, - согласно кивнула я головой.

- Так вот... Он тебя натаскает по поводу путешествий по Мирам. И тогда ты сама вполне сможешь контролировать Ксюху. А уж вдвоем вы и Любаню осилите. Я предвижу твой вопрос: дескать, почему я не возьмусь за это?

Отвечаю прямо: я для такой работы слишком энергетически слаб. А Натан - то, что надо. Но ему сюда даже во сне лучше не появляться... Слишком здесь загажено... Ну да он сам тебе все расскажет, когда ты к нему пробьешься.

- Вот уж спасибо, так спасибо... А в реале он к нам в гости не смог бы заглянуть?

- Нет. Он живет в другом городе. И очень редко его покидает. Да и сама понимаешь: не миллионерам сейчас раскатывать по российским дуркам несколько накладно.

- Это так, - снова я согласно кивнула головой.

- Конфет-то с собой возьми!!- снова повысил голос мужик, и уже потише: - и указку не забудь.

- Ага, спасибо. Нужно спрятать ее получше.

- Обязательно. Ну - счастливо оставаться и удачи вам, девчата!!  Я пошел, а то уже скоро выгонять начнут.

- Я пошла, а вы немного еще пообщайтесь. А то я вам помешала сегодня. Я медсестру сейчас попрошу, чтобы еще немного времени вам дали.

- Тогда возьми и ей горсточку конфет, - подала голос Ксюха, - сухая ложка рот дерет.

- Верно молвишь, - согласилась я, пересыпая свою долю в карман халата, и беря в горсть конфеты для «взятки».

                Лазер и первый полет.
Благополучно вернувшись на свое место в палату и щедро раздав дармовые конфеты всем желающим, я погрузилась в оцепенение, граничащее со стопором.

Заглянувшая в проем двери проходящая мимо дежурная медсестра, увидев меня, уже было направилась ко мне, явно намереваясь если не облачить меня в смирительную рубашку, то отволочь в процедурный кабинет с целью небольшой встряски. Электротоком, разумеется.
 И, естественно - только в целях моего же блага. Одних они электрошоком успокаивают, а меня бы растормошили. Хорошо, я вовремя увидела эту ночную фурию и, съёжившись еще сильнее, попросила её о слабительном.

Дескать, переела халявного сладкого. В подтверждение отсыпала и ей горсточку - уже из «моей» доли. О том, что у меня хронические нелады с пищеварением по любому поводу и без них, я сразу уведомила весь персонал без малейшего ложного стеснения.

Медсестра махнула мне рукой, позвав следом за собой - от постоянного сидения на пятой точке медперсонал практически разучился ходить. Во всяком случае не были замечены в жгучем желании пройтись лишний раз по отделению.

Пожав едва заметно плечами и спрятав указку в карман, я отправилась следом за спасительницей. Получив пилюлю, я проглотила ее самым добросовестным образом, показав свой пустой рот.
Хотела даже язык приподнять, но она меня отправила обратно. А зря-я-я... Я там притаила таблетку. Не заходя в палату, прихватив очередную причитающуюся мне сигарету, отправилась прямиком в туалет.

Улучшив минуту, пока там никого не было (такое случалось чрезвычайно редко), выплюнула таблетку в кусочек туалетной бумаги, завернула ее, скрутила поплотнее и смыла в унитаз, оставаясь после этого еще на толчке: докурить-то надо было свой приз.

Благо, амбре дерьма в клозете не выветривалось никакими усилиями. Поэтому, покряхтев на публику, отправилась снова на свое место, уже опасаясь расслабляться в неподходящей позе.
Дело предстояло мне серьезное и опасное. Куда как опаснее пользования мобилой. Днём светить себе в лоб указкой даже нечего было и пытаться. Если не медперсонал, то кто-нибудь из числа чересчур ушлых больных непременно заметили бы мои манипуляции.

А заметив, налетели бы с расспросами и просьбой дать им такую чудесную вещицу поиграться. Попытки отмахнуться от докуки неизбежно бы привели к вторжению медсестер как минимум. Во что вылилось бы последнее - можно предполагать почти наверняка.

К тому же расслабиться до такой степени, чтобы заснуть и перейти в Измененное Состояние Сознания днем, да еще в обстановке палаты психушки я себя способной не считала.
Оставалось дождаться ночи. Да, луч ночью был бы заметен еще сильнее, а уж коли бы я случайно кому в лицо посветила, неудачно взмахнув орудием самогипноза и настройки, то можно было бы ожидать услышать визг, сравнимый с сиреной ПВО... 

Но ночью можно было залезть с головой под одеяло. Если бы вдруг у нянечки или медсестры возникли вопросы, то можно было бы, быстро спрятав указку, списать все на озноб от непрекратившегося поноса.  Не думаю, что меня отправили бы в другую больницу.

Да и окошко у меня постоянно было открыто по ночам, несмотря на ругань персонала. Хотя кто, кроме комаров, мог проникнуть в эту почти панцирную сетку решетки на нем?  Короче, я так и порешила.

Оттягивать было нельзя. Я шкурой чувствовала, что долго меня здесь держать не будут: наблюдали за мной в один глаз. По-видимому, врач решил провести до конца назначенный курс лечения и на этом с чистой совестью остановиться и расстаться.

Жаль только, точной продолжительности этого курса я не знала. Оставалось положиться на Госпожу Удачу и не мешкать. Не просить же в самом деле продлить мне мое пребывание здесь.
Поболтав с соседками ни о чем, выйдя на кратковременную прогулку во двор, а затем откликнувшись на призыв няни о помощи в переноске грязного белья в прачечную в соседнем корпусе вместе с Лёлькой, во время которой мы умудрились повстречать огромного пушистого огненно-рыжего котяру и не удержались от того, чтобы его потискать и погладить, невольно продлив плановое путешествие через двор еще минут на десять, отправилась на послеобеденный сон.

Обычно мы с подружаками не спали. А или тихо шушукались, не вставая со своих мест, или же залипали в смартах, если их удавалось перед этим подзарядить.
Но в этот раз я, сославшись на головокружение и небольшой озноб все от того же поноса, решила всерьез улечься спать. Потому как неизвестно было как пройдет мой сон этой ночью. если он вообще наступит.

Ужин и вечерние пара часов перед экраном полусдохшего телевизора прошли на удивление быстро. Взяв под руку Ксюху, подмигнув по пути Ольке и Мавке, мы пошли с ней на предотбойный променад по коридору. Я видела, как девчата проводили нас ревнивыми взглядами, но сделала вид, что не заметила этого.

После, уже утром, я пояснила Лике, что чувствовала себя не удобоваримо после такого обильного угощения моими любимыми конфетами. Не могла же я совсем не обращать на неё после этого внимания. Лика вроде мне поверила.

А мы, дурашливо похихикивая, и пожимая друг другу руки и похлопывая одна другую по задницам, неспеша топали по кафельному полу облезшего коридора. И вели в это время вполне себе серьезный разговор.

- Я сегодня начну просвечивать свой ТРЕТИЙ ГЛАЗ, - подпрыгнув как коза, от неожиданного щипка за филейную часть на удивление сильной ладони Натки, оповестила я ее вполне серьезно.

- Ты... ой!! - это уже я прошлась по ребрам прижатого ко мне тощего бока Ксюхи, - уже определилась, как сделать так, чтобы тебя не заметили?

- Да. Залезу с головой под одеяло. А ты, в качестве подстраховки и ширмы, ноги в коленях согнешь и одеялом их накроешь. Чтобы из коридора я не сильно бросалась в глаза.

- Это да. А то увидят такое полено, да еще с блуждающей красной точкой в районе головы...

- Хи-хи!! - вполне натурально рассмеялась я, представив, как «в живую» себе эту картину.

- Боюсь, что тогда тебе будет не до «хи-хи». Потому что сегодняшняя дежурная жутко боится всякой нечисти, которая, как она уверена, кишмя кишит в таких заведениях.

- А за каким же ее хреном сюда работать-то принесло? - недоуменно спросила я.

- Жилье и зарплата.

- Да какая здесь, к чертям собачьим, зарплата? - я уже начинала распаляться.

- Тихо!! - от души шлепнув меня по заду, в ответ на что я вернула ей шлепок, не забыв от души ойкнуть, Наташка возразила: - самое главное - жилье. Пусть всего лишь комната в вонючей общаге, но зато - не переплачивать деньги за аренду углов.

- Да-а-а-а уж-ж-ж... трястись от страха, но работать... Эдак она и сама скоро окажется в числе местного контингента.

- А она уже лежала здесь. Только на невралгическом отделении.

- Упс... По блату, значит. Не отрываясь от производства?

- Типа того. Укол сделает и - на своё рабочее место.

- Круто.

- Да. Так вот она способна завизжать, если ночью вдруг на отделении нашего уличного рыжего кота узрит. Решит, что это – фантом с ТОГО света.

- Так демонские коты – вроде черной масти строго бывают.

- Это ты так считаешь. А она подумает, что кот – он и есть кот… В смысле – Демон какой-нибудь. Раз по отделению неприглашенный шляется. А уж про красный луч-то я и вообще молчу.

- Ясненько. Придется быть предельно осторожной.

- Придется.

Нагулявшись, шлепнув друг дружку напоследок еще по разу по задам, мы пошли за последней перед сном, полагающейся нам как примерным больным, сигаретой.

Встретившись в туалете с остальными подругами, мы, покурив, одарили их с Наткой последними оставшимися у нас у обеих конфетами. Одаренные весьма удовлетворенно заурчали, положив их себе в рот, развернув прямо не выходя из отхожего места.

Настал час отбоя...
Я уже было стала гнездоваться для столь серьезного мероприятия, как ко мне неожиданно подошла Ксюшка. И по-кошачьи ловко юркнула ко мне под одеяло, прижавшись ко мне всем своим хрупким тельцем. Голову она положила ко мне на плечо, ближе к ключице. И затихла, почти перестав дышать.

- Ксю, ты чего? – едва слышно, почти одними губами, прошептала я нежданной гостье в самое ухо.

- Я боюсь…

- Кого ты боишься? Любаньку? – она сегодня тихая-тихая…

- Не «кого», а ЗА кого.

- За кого ты так трясешься?

- За тебя…

- Боже, Ксюшка… Чего за меня бояться-то? Меня никто убивать не грозился, смертельных заболеваний у меня нет…

- Я боюсь… - едва перевела дыхание Наташа, - я боюсь, что с тобой произойдет тоже самое, что и со мной…

- Почему со мной это должно произойти? – вполне искренне удивилась я, внимательно рассматривая коридор, видимый в дверной проем.

Однако по спине у меня непроизвольно пробежала волна озноба. Но я тут же постаралась себя убедить в том, что я испугалась не перспективы лишиться львиной доли своей души, оттяпанной каким-нибудь особо наглым монстром Зазеркалья, а более вероятного визита в палату дежурной медсестры. Они каждый вечер где-то через час после отбоя обходили свои владения. А то вдруг кто куда сбежал?

Наша палата в этом плане была благонадежной. Но увидев нас двоих, лежащих на одной кровати впритирку друг к другу и так интимно обнимающихся…

Боюсь, что по головке нас бы не погладили. И срок излечения увеличили бы обеим… И не факт, что на нашем отделении, и с нашим режимом… Мне было что терять…

- Ксю, девочка… Я иного боюсь…

- Чего, Светик?

- Что сейчас в палату с обходом заявится медсестра и увидит нас в этом положении.

- И что? – теперь не понимала уже Наташка.

- И навряд ли нас за это поощрит… А мне не хочется, во-первых, привлекать к своей персоне излишнее внимание – оно помешает мне в осуществлении наших планов. А во-вторых, нас могут разлучить. Я уже не говорю, что наказание может быть гораздо серьезнее.

И если я даже не потеряю способность что-либо соображать после него, то указку я потеряю точно… И твоего Якова ко мне уже не подпустят с новой.  Да и на расстоянии с вами мне будет сложнее гораздо пробиваться в Тонкие Миры. Мне спокойнее, когда я знаю, что вы обе лежите на соседних койках.

- Но я боюсь…

- Почему ты боишься? – уже нетерпеливо стала допытываться я у своей ночной собеседницы.
Меня удивляло, что она не могла понять, что надо бояться того, что могло произойти вполне реально, и повлечь за собой весьма неприятные последствия для всех нас. А она боялась чего-то гипотетического, еще не сбывшегося…

И вполне вероятно, никогда не могущего сбыться. Во всяком случае, если мне не дадут возможности хотя бы ночью заняться тренировками.

- Я боюсь, что ты там кого-нибудь так же сильно испугаешься, как и я… А помочь тебе, даже в самую последнюю минуту, будет некому…

- Не бойся. Я не испугаюсь. Я знаю, что это – всего лишь мой сон. А значит – я в нём хозяйка. И я буду помнить, что мне нельзя пугаться. От этого будут зависеть три живые души…

- Правда?? Ты правда не испугаешься? – заглядывая в мои глаза своими по-щенячьи грустными огромными очами, настойчиво допрашивала меня Ксюха.

- Правда. Клянусь тебе. Но для того, чтобы у меня хоть что-то получилось, тебе лучше лечь на своё место. Тогда мне будет спокойнее, и я смогу начать упражнения.

- Хорошо, Светик, я уже пошла. Я уже успокоилась. Я верю в тебя.

- Вот и умничка. Сладких тебе снов.

Я чмокнула дивчину в лоб и в нос, заставив её захихикать. Хорошо – не в полный голос.
Наконец-то я осталась одна. И едва моя гостья перебралась к себе, как в проеме двери появился силуэт медсестры. Да-а-а-а… Небесные Силы явно хранили меня от неприятностей. Осознание этого добавило мне уверенности в своих силах.

Я накрылась с головой сложенным вдвое одеялом, пожертвовав теплым комфортом своих ног, пристроила включенную лазерную указку аккурат напротив Третьего глаза и блаженно закрыла глаза…

Но расслабиться мне не дали. Завопила открытым текстом благим матом Любушка. Она материлась всеми известными мне ругательствами и добавляла такие, которые мне не приходилось слышать ни разу.

Она рычала и орала тонким мужским дискантом, переходящим временами на петушиный фальцет, а временами - на рокочущий бас.

Лучше бы запеленговали меня!!! Ведь за такое ночное безобразие, да если оно сопряжено еще и с физической активностью (а Любаша махала руками, кружила по палате, наклоняясь над нашими «овощами», угрожая придушить их или нечаянно сломать им шею), нарушительнице вполне грозило или электросудорожная терапия, известная ранее под именем электрошока, или же вообще переводом на отделение буйных.

Что было чревато для задуманного мной плана ее спасения в любом случае. Почему санитары притормозили и не были еще у нас, я не знала. Вполне возможно, что они закрылись с нашей развеселой медсестрой в комнате для персонала и весело проводили остаток ночной смены.
Вставать с постели и мчаться к бесновавшейся я не решилась: во-первых, у меня не хватило бы сил справиться с Тем, кто сейчас беспредельничал в теле больной, а во- вторых… у меня мгновенно созрела идея, которую я и претворила в жизнь.

Дождавшись, когда Люба повернула свое лицо в мою сторону и слегка приподняла голову, я залепила ей лазерной точкой аккурат промеж глаз.

В первое мгновение она ничего не ощутила и продолжала материться на всю палату. Но неожиданно умолкла на полуслове, в ее горле что-то хрипло пискнуло, крякнуло и она неожиданно замолчала, безвольно повесив руки вдоль туловища.  Так бегущий человек останавливается, наткнувшись со всего размаху на невидимую им в густом тумане стену.
Я, отбросив одеяло, едва успела подбежать, чтобы помочь Лике поддержать её. Люба уже заваливалась, падая в проход между кроватей. Что было чревато травмой головы.
Облегченно вздохнув, я вернулась на свое место. Не знаю, заметила ли Мавка то, чем я утихомирила буйствующую, но она промолчала. Спасибо ей за это огромное. По-моему, этой ночью дежурила в теле именно Мавка.

Улегшись – в очередной раз – на свое место, я не в силах была расслабиться. Меня просто колотило. Впору было идти на пост и просить успокоительного.

Но тогда было бы не избежать расспросов о причине такого моего возбуждённого состояния, которые не замедлили бы продолжиться утром в кабинете врача.

Пришлось заняться медитацией… Я решила в целях ускорения воздействия целительного ничегонедуманья приложить указку к своему правому виску. Просто потому, что я – правша. Уже не прячась под одеялом. Мне было все глубоко по фигу.

Минут через 10 я пришла в себя, снова залезла под одеяло и направила кончик указки себе в район Третьего Глаза – к виску я её пристраивать всё-таки не решилась. Цель была одна: не уснуть. Ни о чем не думать, но и не спать. Так прошло 20 минут.

Никаких сверхспособностей я не ощутила у себя после первого сеанса. И спала я плохо, то и дело просыпаясь в туалет. Эффект своих манипуляций я получила спустя 9 дней после начала самооблучения.

Просто закрыв глаза и выкинув все мысли из головы после очередного сеанса, я увидела перед собой звездное небо. Яркие звезды мерцали и подмигивали мне разными цветами радуги. А я… я ощутила себя кленовым листиком, который вначале планировал между ними, а после стал непонятным образом пропускать их сквозь себя, свернувшись в трубочку по центральной жилке.
Одну за одной. Звезды не спеша влетали в моё входное отверстие и вылетали, едва не задевая черешка. Они не обжигали меня, не толкались и не толпились в очереди на этот аттракцион. Но в итоге все видимые мне светящиеся шары пролетели сквозь меня.

И я неожиданно для самой себя кувыркнулась в это небо вниз головой, почувствовала, что тело мое рассыпается на мельчайшие маковинки атомов и снова собралось уже ТАМ, в ином Мире.
Он вроде ничем особо не отличался от моего родного. Лишь свет, разлившийся в атмосфере, чем-то разнился. Чем, я вначале не поняла. Я осмотрелась вокруг себя, стараясь сильно ни на чём не фокусировать взгляда. А так – расплывчато, словно исподтишка… И я оцепенела от восторга. Меня заворожила тисовая аллея, что расположилась прямо подо мной. Заворожила настолько, что я едва не покинула свой сон раньше времени. Но успела посмотреть на кисти своих рук и осталась там.

Тисы были такими изумрудно-зелеными, такими старыми, что почти соприкасались своими кронами друг с другом. Они росли двумя противоположными рядами, ограничивающими дорогу… да- да… дорогу из желтого кирпича. Если бы не эта дорога – это были бы самые обычные посадки, просто из тиса, которых полно вдоль наших земных просёлочных дорог. Такие обычно высаживают по периметру полей.

В почти непроглядном сумраке этой аллеи, когда я в нее вошла, спустившись с местных небес на грешную землю неизвестной мне планеты, почему-то было на удивление светло. Словно там горели невидимые простым глазом светильники. Светло. Умиротворяюще и тихо…

Но я почему-то насторожилась этой кладбищенской тишины и вышла на открытое место перед началом аллеи. Меня встретила полянка из серебристых цветов. Они были все серебряные. Их свинцового отлива листья росли на платиновых стеблях, венчающимися серебряными зонтиками цветков.

Я утомленно опустилась в самой их гуще и подняла наконец-то голову к небу. И лишь тогда поняла, чем здешний мир отличается от моего родного. Самое бросающиеся в глаза отличие. На небе мне светили сразу два Солнца! Малиновое – поменьше и ярко-изумрудное – чуть побольше. Они медленно, едва заметно глазам, вращались вокруг друг друга, танцуя свой вечный космический танец Любви. Или же это самураи сошлись в смертельной схватке?

Где-то в голове у меня мелькнула мысль, что я когда-то знала названия и этих светил, и самой этой планеты… Знала и забыла… Может, эта моя забывчивость и привела меня на больничную койку в психушке…

Через мгновение я очнулась уже в своей постели, чудом не вывалившейся из нее на пол: спас гамак панцирной сетки. Я знала, что на следующую ночь снова отправлюсь туда же. И именно там познакомлюсь с Натаном.
Я просто это ЗНАЛА.

И мне не было абсолютно страшно. Я не понимала, чего люди так боятся в ТЕХ МИРАХ… Тогда еще не понимала.

    Знакомство с Натаном Флавиевичем Фэссом.
День не принёс ничего нового и интересного. Те же самые разговоры ни о чем, дневной сон с мобильником в руках, пару часов на телебачение и вылазка на свежий воздух за серыми стенами внутреннего двора под предлогом помощи вредной санитарке в переносе засранного и зассанного постельного белья в нашу прачечную. Обратно – вестимо, с чистым. Условно чистым бельем.

Постарались с Мавкой, бывшей на сей раз самой собой, то есть-  Ликой, растянуть эту процедуру как можно дольше, ссылаясь на то, что ботинки у нас без шнурков, а штаны без резинок – дескать, упасть можем.

Мне очень хотелось поделиться с Мавкой моим секретом с лазерной указкой, но я боялась. Чего именно – я не смогла бы объяснить и самой себе. Но её тройственность почему-то не внушала мне доверия. Хотя из статей на медицинские темы в инете я знала, что все три личности, что уживались в теле Лики, помнили лишь те события, которые происходили лишь во время их правящего периода.

Но я не хотела рисковать. Тем более, что этой ночью я собиралась снова попасть в ту тисовую аллею. А если повезет, то и встретиться с самим Серым Колдуном, который облюбовал ту местность для альтернативного проживания.

А если бы у меня сорвалось это ночное путешествие, то неизвестно, осталась бы я вообще способной к каким-либо путешествиям, а не только астральным…

Поэтому я старалась заполнить свой мозг чем угодно, лишь бы не думать о том, что мне предстояло ночью. Я пыталась писать стихи, но ничего путного у меня не выходило. Я бралась за разгадывание кроссвордов из сборников пятилетней давности, которые неизвестным путем сохранились в тумбочке около стола, за которым проходили свиданки. 

Но моя голова напрочь отказывалась думать. Вообще. Было такое ощущение, что я позабыла простейшие слова, типа «квартира, работа, обида…»

Наконец-то этот тягучий, словно туман на болоте, день прошел. Последняя сигарета перед сном, последняя проходка по коридору. Все расползлись по своим кроватям. Сегодня Любушка не буйствовала, и Наталья не пыталась залезть ко мне под мышку, свернувшись клубком и уткнув свой нос в самую ямочку. По-видимому, магнитное или какое-нибудь психическое поле сегодня не перетерпливало возмущений.

Дождавшись, когда медсестра перед уходом в свою комнату, заглянула в нашу палату, окинув её внимательным проницательным взглядом, я спокойно натянула на голову сложенное вдвое одеяло и наставила на район Третьего глаза источник магического красного луча.

Я тихо держала указку у своего лба, даже позабыв посмотреть на часы. Мгновения прошмыгивали тихо за мгновениями, и мне казалось, что я вполне реально слышу этот шорох, чем-то напоминающий звук трения стеклянных осколков друг о друга, когда по ним прокатит грузовик в мокрую грозовую ночь июля.

Незаметно для самой себя я прекратила все блуждания мыслей в своей голове и оборвала на полуслове все свои внутренние диалоги и маниакальные монологи. Одновременно с этим я почувствовала жуткую сонливость. Пожалуй, за все время своего пребывания в больнице, я еще ни разу не хотела так сильно спать…

Это послужило для меня сигналом отключить указку и уже полусонной рукой всунуть ее в карман халата: по утру могли провести очередной шмон кроватей и тумбочек.

Я свернулась калачиком, отвернувшись от окна (я не умею расслабляться, лежа на спине, мне уютнее поза эмбриона, что уже говорит о моей раненой психике, причем ранение тянется с детских лет) и едва успела пожелать оказаться снова на том же месте, где я провела и прошлую ночь, как перед моими ногами (я увидела свои ноги, идущие куда-то в темноту) простерлась темная винтообразная лестница.

Не задумываясь ни на минутку, я стала нащупывать левой ногой ступеньку, а правой рукой судорожно вцепилась в шероховатые перила. Я жутко не люблю шагать в кромешной темноте.
Даже если знаю, что мне не за что будет зацепиться и, как следствие – проснуться, поскользнувшись или даже упав. Темнота меня просто парализует, если под руки не попадется что-то, по чему можно ими провести: стена ли или ветви кустов, как на даче.

Поэтому сейчас ощущение реальности деревянных перил позволило мне почти расслабиться. Почти, но не совсем. Спустившись с последней полуосыпавшейся каменной ступеньки, я оказалась на сей раз в каком-то помещении.

Чувствовалась влага. Даже были слышны редкие удары капель воды в темном, неразличимом глазами, далеке.  Это «что-то» напоминало склеп или заброшенное бомбоубежище.  Одну из его комнат.

Но нет… это оказался всё-таки склеп, сомневаться в этом не приходилось: по инерции шагая прямо, я едва не налетела на каменную гробницу, стоявшую на довольно высоком постаменте. От неожиданности я едва не закричала.

Но вовремя восстановила дыхание и, выкинув перед невидящими в темноте глазами, руку, напомнила себе, что это – сон. МОЙ сон, поэтому пугаться мне абсолютно нечего. Я провела рукой по боковой стенке гробницы. Она была гладкой и холодной. Скорее всего – из мрамора. Крышка была плотно прикрыта и даже на ощупь угадывалась тончайшая ажурная резьба, украшавшая её.

Наверное, здесь покоилась женщина. А может быть, даже скорее всего - молодая девушка. Это все, конечно, было интересно… Но мне не мешало бы найти вход-выход из этой усыпальницы, ибо та лестница служила порталом для прохода сюда из моего Мира. Значит, должна быть где-то другая дверь, через которую можно было выйти из склепа, не покидая этого Мира.

Я аккуратно пошла вокруг гробницы. Слева от меня маячило что-то типа узкой бойницы-окна, сквозь которое уже можно было разглядеть падающий снаружи призрачный свет.

Но вылезти через него наружу было невозможно даже в условиях Осознанного Сновидения. Я пыталась руками раздвинуть, расширить эту щель, но реальность этого мира не собиралась подчиняться моим намерениям, стойко охраняя неспособность к расширению каменной кладки…
Было ощущение того, словно я сама себя загнала в западню… Мне жутко захотелось плакать от бессильной ярости.  И эта-то ярость сотворила невозможное: все мое тело неожиданно засветилось как блуждающий огонёк на болоте, и я увидела… Я увидела низенькую дверцу, притулившуюся чуть дальше этой бойницы.

Но радоваться было еще рано… Чтобы подойти к ней, мне нужно было отодвинуть… скелет!!! Настоящий человеческий скелет, который устало подпирал эту самую заветную дверцу. У меня невольно закралась мысль: «А почему этот или эта не смогла выйти? А может – просто не захотел\а? Или сюда поместили уже мертвое тело? Куда тогда делся тот, кто это тело сюда доставил? Неужто – по лестнице… в мой мир вернулся?»

- Хорош забивать себе голову чем не нужно!!

Здесь я уже подскочила вверх, как коза, едва не разбив себе голову о потолок усыпальницы.

- Ага, ты еще покалечься, а после на меня свали своё тупоумие, - продолжал вещать с прежним сарказмом глуховатый мужской баритон.

Я невольно стала крутить головой, чтобы запеленговать направление, откуда раздавались эти полуиздевательские советы.

- Шею себе свернёшь!!!

Здесь я уже не выдержала и выкрикнула:

- Справился, да? Смешно тебе, да?

- Ишь ты… завалилась непрошенно-негаданно на мою территорию, можно сказать заповедную, да еще и возмущается…

- Я нечаянно… Я не хотела сюда попадать… Я вообще не знала, что здесь такая страсть есть…

- Ага – ага… Оправдывайся теперь, как же. Коли ты куда-нибудь во сне попала, значит, про то место знала… А куда ж ты целилась-то тогда? – уже с оттенком благодушного смешка поинтересовался у меня невидимый баритон.

- На аллею… слезливым тоном малого обиженного ребенка еле прошелестела я.

- На аллею? Это на которую?

- На тисовую… С дорогой из желтого кирпича…

- Это ты уже и там успела побывать? – в голосе вопрошающего послышалось что-то типа восхищения ушлостью гостьи.

- Вчера… В моем мире это было вчерашней ночью…

- Ладно, не нюнься. Это – кукла, а не настоящий скелет. И он весь связан тонкой проволокой… Осторожно возьми его за черепушку и пересади под окошко. Я после посажу его на место.

- А дальше?

- Что – дальше? – не понял голос.

- Дальше мне что делать?

- Как это – что? – открывать дверь и выходить на улицу. Только не споткнись о надгробье – оно там почти впритирку лежит.

- Спасибо, пролепетала я едва слышно и подошла к кукле-скелету.

- Да-а-а-а… ты смотри палец-то ему в рот не клади, а то он кусается!!!

- Кто… кусается? – дрожащим уже от ужаса голосом снова спросила я.

- То «что», то «кто» … До чего непонятливая девка… Скелет кусается!!! – уже почти рявкнул мой советчик.

- А-а-а-а… спасибо за предупреждение.

- Да не стоит благодарности… А то ведь тяпнет, ты заверещишь, и всех моих нетопырей распугаешь… А потом снова лазай по деревьям, собирай их…

«Мамочка… у него здесь еще и нетопыри есть… Скорее отсюда вылезти!!!» - пронеслось у меня в голове. Я подошла наконец к белеющему нечто, протянула дрожащие руки к его черепу…

- Ха-ха-ха-ха-ха!!! – раздалось почти над самым моим ухом, разнеслось эхом по всей комнатушке, словно смеховая лавина накрыла меня с головой.

Как я не заработала там себе инфаркт- я не знаю.

- Ой, прости, не сдержался… Ой… - всхлипывая от смеха, рокотал Невидимка, - если бы ты себя сейчас видела… Ой, умора…

Меня снова охватила ярость, смешанная с обидой, но помещение на сей раз осветилось мягким малиновым сиянием. Я наконец-то насмелилась схватить эту чертову куклу за ее черепушку и поняла, что это вовсе не кукла. Это был настоящий скелет когда-то живого человека. Хотя его кости и были скреплены тонкой прочной проволокой.

Но испугаться от осознания этого факта я уже не могла. Мой ресурс страха был исчерпан.

- Вот и умница, славная малышка, - нежным полушепотом ободрил меня мой мучитель, - посади его на пол в сторонку и выходи на улицу, а то скоро уже обед, а я есть хочу.

Мне захотелось закричать: «Нет, не ешь меня, я тебе еще!!! пригожусь!!!», но меня остановила мысль, что я-то ему уж точно ничем не пригожусь…

Я посадила скелет на пол под бойницей, чем он, по-моему, был явно недоволен и, толкнув плечом толстенную дубовую дверь, едва не растянулась у самого входа с другой стороны: открылась она на удивление легко.

- Ведь говорил же, чтобы была осторожна, - недовольно пробрюзжал Некто, - хорош прохлаждаться, а то я в ожидании твоего исчезновения отсюда и впрямь с голода помру, и обед придется еще раз разогревать.

От последних слов у меня окончательно отлегло от сердца. И если бы не траурность места, я бы пустилась от радости в пляс. Но мой собеседник коим-то образом   почувствовал смену моего настроения:

- Вот шалопутная девка… Ладно… шагай сейчас прямо от двери склепа, пока не выйдешь на дорогу между кварталами кладбища…

Я недоуменно подняла вверх брови.

- Это тебе не какой-нибудь деревенский погост с тропинками между могилок, это – большое городское кладбище, - ответил мне Незнакомец на мой неозвученный вопрос.

Не поблагодарив за полезное напутствие, я пошла между могил, стараясь не сильно уклоняться от перпендикуляра к продольной стене склепа. Минут через 5 я вышла на дорогу, достаточную для проезда катафалка.

- А теперь поверни направо и ступай, никуда не сворачивая, пока не выйдешь с территории кладбища. Да смотри, не оглядывайся назад -то, а то снова влипнешь в какую-нибудь историю.

Я смиренно пошла по дороге направо. Вот наконец-то и кладбищенские ворота, которые передо мной весьма учтиво распахнули два скелета, на что я уже совершенно не обратила внимания и восприняла как должное. По-видимому, тот, из склепа, успел привить мне иммунитет к виду человеческих костей.

Едва я перешагнула порог кладбищенской калитки, как услышала за своей спиной металлический лязг.  Не удержавшись, я все-таки оглянулась… и… ничего позади себя не увидела… Зато прямо передо мной простиралась дорога из желтого кирпича, спрятанная в тенистую зелень тисовой аллеи.

Раздумывать дальше не было ни сил, ни смысла. Я отправилась по ней.  Туда, куда меня манила эта золотистая дорожная жила…

Шагалось на удивление легко и ноги как будто сами несли меня вперёд и вперёд. Тисы стояли почти сплошными стенами: одна напротив другой, практически не оставляя места для проникновения обоих местных Солнц в этот мистический туннель, соприкасаясь друг с другом своими кронами.

Но самое интересное, в глубине аллеи не было темно. Словно где-то на стволах были спрятаны лампы дневного света. Не было темноты, а значит – не было и страха. Я шла, а на моих губах блуждала какая-то полулукавая, полусладостная улыбка.

И я ее совсем не сразу обнаружила на своей моське. Решила посмотреться в зеркальце (куда же порядочной девушке, да без зеркальца-то?), чтобы оценить урон, нанесенный морде моего лица ужасом, что мучил меня в склепе. Ну, раз решила - значит, надо решение в жизнь претворять.

Потянулась рукой (заодно внимательно рассмотрела раскрытую ладонь, чтобы еще раз удостовериться в том, что я сладко так сплю) к любимому заднему карману джинсов, нащупала, ласково похлопав (сама себя не похлопаешь – кто еще похлопает-то?) себя по правой половине пятой точки, небольшой диск пудреницы с зеркалом и компактной пудрой.

Достала, раскрыла… Пуховку в пудру вжала и потерла… И наконец-то решила посмотреть на место приложения этой самой пуховки. А улыбка-то – вот она, не испугалась и не сбежала, как блуждала по лицу, так и продолжила свое меланхоличное блуждание.

Но сколько аллее не тянуться, а конец-то когда-то ее покажется. Вот и у моей показался. Впереди. А через этот самый конец (или – все-таки – начало?) на меня летел целый ворох света. Вот настоящий световой ураган. Только без ветра. И чем я ближе оказывалась к этому входу-выходу из аллеи, тем сильнее меня засасывал этот световорот. Словно водоворот, засасывающий в омут, а он – на чистый воздух, с открытым небом.

Наконец-то я прошла линию с последними тисовыми стволами и очутилась на поляне. На той самой, серебристой поляне, на которой я валялась вчерашней ночью. Вышла я на поляну и приостановилась, раздумывая, куда бы мне дальше податься? Что находится за тисовой аллеей я уже знала. А сейчас прямо передо мной расстилалось море серебристо-платиновых цветов. И топтать их, мять своими ногами мне было жаль…

А никакой стежки-дорожки я пока не видела. Поэтому решила немного передохнуть: авось в отдохнувшем теле и мозги отдохнут и начнут соображать. Только вот в животе у меня подозрительно урчало… Мое тело явно сигнализировало мне о небольшом таком голоде.
Но ведь сон-то – мой. А значит, хозяйка в нем я. А кто может указать хозяйке где ей поставить столик со снедью? Правильно - никто. Вот я его и поставила- под тенью крайних дерев, сделав пару шагов назад. Перед столиком я креслице такое мягонькое разместила.

А то как-то соскучилась я уже без комфорта-то. Уселась так уютненько, взяла графин с водой… Пожалела, что слуг здесь нет: руки-то надо перед едой ополоснуть. Вдруг слышу… ну да – вода журчит! И рядом ведь журчит!

Пришлось вылезти из уютного кресла, завернуть за левый крайний тис и едва не свалиться в чистейший гремящий ручей, что брал свое начало в спрятанном в едва заметном небольшом холмике на окраине поляны вполне реальном роднике.

Наклонилась, помыла руки… Ооооххх…и холодна водица!! Не удержалась, встала на колени, прильнула губами к самому истоку… Аж зубы свело. Моя самая любимая температура питьевой воды!

Вернулась к столику, взяла графин с уже теплой водой, вылила ее под корни крайнего справа тиса и пошла с ним снова к роднику. Наполнила сосуд и еще раз напилась. Не хотелось вообще никуда двигаться с этого места. Но долг саднил в душе. Я же сюда не прогулки ради попадала. Нужно было искать Натана. Но вначале- подзакрепиться.

Пока закусывала, из головы не шла мысль: чей же голос я слышала в склепе?? И чем дольше размышляла, тем сильнее убеждалась, что это не мог быть тот, на встречу с которым я возлагала столько надежд.

Когда я вконец это осознала, по желобку позвоночника у меня протек ручей пота. Он был ненамного теплее воды в ручье… Сразу захотелось встать в начале аллеи и посмотреть в ее дальний конец, чтобы убедиться в том, что на самом деле кладбищенские ворота никуда не исчезали, как и сам погост…

Остановила лишь мысль, что я все равно ничего не увижу на таком расстоянии. Перекусив, прихватила с собой флягу с водой и пару яблочек, остальное, сама точно не поняв как, убрала. По-видимому, туда же, откуда и извлекала накануне.

Подошла еще раз к ручью, чтобы помыть руки и умыться на дорогу. Осмотрелась и неожиданно увидела довольно заметную стежку, которая пересекала всю поляну, начинаясь с противоположного берега ручья и слегка отклоняясь вправо.

Выбирать было не из чего, поэтому я обошла бугорок, вступила на узенькую ленточку тропки и пошагала по ней вперед. Особо медлить было нельзя: оба солнца, не прекращая вальсировать, уже перевалили точку зенита. А ночевать под открытым чужим небом да посреди непонятно какого луга – меня как-то не прельщало. Я все-таки надеялась добрести до человеческого жилья.

Глаза боятся, а руки делают. Ну а ноги, как известно – шагают, ведь только идущий осилит дорогу. И я шагала. Благо, что шагалось мне легко и непринужденно, отдохнувшей и перекусившей. Ноги радовались возможности топтать эту стежку-дорожку. А душа предвкушала знакомство с Тем, ради которого я и появилась в этом Мире.

Я вот до сих пор не могу понять, почему я топала вместо того, чтобы полететь? Почему такая мысль тогда не возникла в моей голове? Вероятно, земное происхождение все-таки тяготело надо мной, и мне было гораздо устойчивее и более комфортно ощущать под ногами почву, чем опираться на то, что вроде не может служить опорой по самому своему определению, то есть – на воздух.

Но все когда-либо заканчивается. У всего, что имеет начало, имеется и конец. Вот и моя стежка по гладкой и ровной, словно столешница, серебряной поляне внезапно для меня стала полого спускаться вниз по заросшему вполне себе земному вереску склону холма, вершиной которого и служила эта полянка.

Сквозь медовый аромат вереска пробивался ни с чем не сравнимый запах чабреца.  Моей самой любимой из трав, которые любила добавлять в чай моя покойная бабулечка. Повеяло родным и таким щемящим душу воспоминанием. Я на миг даже позабыла где я нахожусь.

А ноги, воспользовавшись тем, что я не стала уделять им пристального внимания, сами понесли меня вниз по склону. Я едва удерживалась от того, чтобы бежать. И когда, оттолкнувшись, словно от трамплина на горнолыжном спуске, от неизвестно как прилепившейся к этой трассе маленькой кочки, я вдруг воспарила, я не сразу это поняла.

Я летала лишь в детстве. Но не так, как летела сейчас. Тогда я выгибалась, словно натянутая тетива лука, и вот так, стоя парила невысоко над поверхностью земли. И если вдруг высота моего полета неожиданно увеличивалась, все внутри меня всё замирало от ужаса. Я жутко боюсь высоты. Точнее – боялась.

Даже не самой по себе высоты, а падения с неё. Что напрочь убивало во мне все наслаждение теми пейзажами, над которыми я парила. Меня всеобъемлюще терзало одно желание: скорее вернуться и приземлиться. Скорее! Какая уж здесь красота? Какое любование природой?

И совершенно иначе я летела сейчас. Я парила. Так, как летают птицы: тело – параллельно земле, руки лишь слегка отставлены в стороны в районе кистей. Я совершенно не ощущала страха! Я блаженствовала, как блаженствуют лентяи, возлегая на лебяжьих перинах. Воздух ласкал мою кожу лица и рук, словно абрикосовая пена для ванн.

А его неповторимый аромат! Почему-то он не был однородным. Словно сонмы воздушных ручейков, каждый со своим неповторимым ароматом переплетались между собой, заплетались в невидимые косы и распадались незримыми воздухопадами.

Вот пронесся мимо аромат бергамота, его перекрыла морозная свежесть чистейших снегов горных вершин. А вот мои ноздри уловили такой любимый мной с самого детства букет чабреца и мяты, которыми моя бабуля так обожала заваривать чай.

Мне хотелось тереться об этот небесный ковер, сотканный умелыми руками местных воздушных созданий.  Ласкаться о него, как котенку о ногу доброй хозяйки. Все мое существо распласталось по шелку неба. Я блаженствовала, была на седьмом небе от восторга, охватившего мое существо. Было ощущение того, что я танцую небесный вальс третьей в паре местных Солнц.

Наконец, немного насытившись своей свободой, укротив уже готовую поехать от неуёмной радости «крышу», я решила все-таки осмотреть панораму окрестностей, над которыми вознеслась столь удивительным для самой себя способом.

У самого подножья холма, плоской вершиной которого служила приютившая меня серебряноцветочная поляна, бирюзовой лентой разливалась речка. Она была не слишком широкой, как раз, чтобы можно было переплыть ее туда и обратно без передыха. Но даже с высоты можно было увидеть ее песчаное, через фильтр воды казавшееся серо-желтоватым дно с вкраплениями раковин неведомых мне местных моллюсков и голышей, обкатанных за века существования этой планеты.

Вкрапления то были просто рассыпаны по дну речки, словно кто-то рассеял их щедрой рукой, а то создавали какие-то таинственные узоры, почти мозаики. Хотелось любоваться и любоваться ими. Прямо у окончания тропки, что привела меня на склон, стоял ажурный мост через водную преграду.

Я специально облетела его весь, чтобы полюбоваться на эту ювелирную работу местных кузнецов, отливших его кружевной свод. Если перейти речку по мосту, то оказываешься у самого начала березовой аллеи, служащей подъездом к величественному замку. Или дворцу? Нет, все-таки – замку, хотя и располагался он по законам рыцарства, в «неправильном» месте.

Зефирно - воздушное сооружение из белоснежного камня с едва проглядывающими розоватыми прожилками размещалось на самом дне природной чаши, которую образовывали окружающие его холмы. Они закрывали замок от нашествия ветров и разбивали возможные ливни и снегопады.

Но вот от армии неприятеля они не могли служить защитой. Вокруг замка не было видно даже защитных сооружений в виде глубокого рва и высокого земляного вала… Стены его выглядели живыми. Словно это было огромное живое существо, просто выглядело оно как человеческое жилище.

До такой степени был «живым» камень стен. Хотелось провести по ним ладонью и погладить этого огромного, но такого домашнего зверя по одной из его голов – башенок.

Я недоумевала почему хозяин не позаботился о своей безопасности? Или здесь жила беспечная хозяйка? Может, в него сослали какую перезревшую принцессу в надежде на то, что кто-нибудь позарится на её легкодоступность и наконец-то поможет ей изменить её статус синего чулка на вполне себе семейную матрону??

А может… может, его хозяин просто-напросто никого не боялся? И ему никто здесь не угрожал? Может, здесь не было принято воевать? «Хорошо бы, если бы это было так», - подумалось мне. Как же надоели войны в родном Мире…

Весь замок опоясывал сквер, разбитый на маленькие сектора и уютные уголочки, засаженные различными породами деревьев и украшенные скульптурными композициями. Было много цветочных клумб с самыми разными расцветками растений. Не особо всматриваясь, я заприметила на территории этого роскошного сквера тройку – четверку фонтанов, весело вздымавших свои волны едва не до самых маковок сторожевых башенок замка.

Единственным более-менее свободным участком была аллея, обсаженная такими родными березками. Сквозь кожу бересты проглядывало тлеющее матово-пастельное тело стволов. Зеленые кудри кроны ласкались со слабым подобием ветерка. Деревья казались живыми зачарованными девушками, которые смиренно ожидали прибытия сказочного принца, что одним усилием воли вернёт им их человеческий облик.

Самое интересное то, что я ни на мгновение не задумалась над тем, как я буду поворачиваться в воздухе, как менять направление полета. Все происходило на полном автомате, как здоровый человек шагает, не задумываясь над тем как ему переставить ноги.

Сама дорога аллеи была то ли высыпана из тяжелого плотного песка почти белоснежного оттенка. То ли это были мелкие плиты песчаника, самым тщательным образом подогнанные друг к другу. Ближе к металлическим, тончайшей ажурной ковки въездным воротам, в которые была врезана калитка – дверь, покрытая филигранью, однотонность белого в покрытии дороги нарушалась с первого взгляда хаотичным вкраплением в него изображением рун Старшего Футарха цвета красного золота.

Позже я узнала, что магическим руническим письмом была нанесена фраза «Ни один след не поворачивает обратно.» Крайние руны были нанесены почти у самых ворот, которые охраняли каменные изваяния мини-сфинксов, умышленно состаренные и якобы начавшие уже немного рассыпаться.

Я была в недоумении. Одни закидоны за другими. Девиз, написанный рунами, на полотне подъездной дороги???  Впрочем, меня же сразу предупредили, что хозяин этих мест – колдун… А это – далеко незаурядная личность по меркам любого из Миров.

Впрочем, пока я подходила, неизвестно как умудрившись приземлиться, к воротам и искала взглядом что-то, чем можно было бы возвестить о своем прибытии хозяину – типа колотушки или звонка, я уперлась взглядом на расположенный на стене, аккурат над аркой ворот между чеканными львами красно-медного отлива, еще один слоган: «Пройдет когда-нибудь и это.» Увидев это, я немного успокоилась: похоже, что хозяину сиих хором все-таки не было чуждо и что-то человеческое, чисто земное.

Но найти то, что я искала, я не успела. Едва я решилась провести ладонью по «живым» камням стены крепости, как дверь калитки бесшумно растворил привратник в ливрее так любимого здесь сочетания бело-золотого колера.

На меня смотрел худощавый мужчина со смуглой кожей типичного индуса слегка меньшего роста, чем мой и протягивал мне руку с широко распахнутой ладонью.

- Простите, мэм, я немного отвлекся и не успел встретить Вас пораньше, чтобы показать наш сквер.

- По-моему, Вы, напротив весьма вовремя, - непроизвольно улыбнувшись, ответила я.

- Обычно наши гости обожают побродить по нашему скверу, посидеть на лавочках возле фонтанов…

- Я тоже это люблю, но, может, я уделю этому время в следующий мой визит? – не совсем уверенно возразила я служащему.

- Да, да, разумеется, мисс, как Вам будет угодно! Стол уже накрыт и хозяин вот-вот освободится. Дайте мне Вашу руку, чтобы Вы случайно не споткнулись о порожек.

- Благодарю Вас за заботу, месье, - в тон принимавшего ответила я, - Вы весьма предусмотрительны.

- Ну что Вы, леди… Это всего лишь моя обязанность, - стушевался мужчина.

- Ну вот… а я уж было размечталась, что смогла так сильно Вам понравиться с первого взгляда! – полусмеясь, полусерьёзно снова парировала я собеседнику.

- Давайте пройдемте внутрь дворца, а то хозяин заставит меня ночевать сегодня в гнезде птицы Тыц-тыц, которое она свила на трубе потухшего пару веков назад запасного камина.

- Ваш хозяин – такой злюка? – не зная ещё верить мне швейцару или нет, с сомнением спросила я у него.

- Ну что Вы, сударыня…

- Вот на этом обращении и остановитесь, сударь, поспешила я перебить словесную Ниагару собеседника. А то эдак Вы переберете все обращения, с которыми обращаются к женщинам земляне всех народов…

- А также – к нашим коренным жительницам, - вполне серьезно подтвердил «индус», - иначе как я узнаю, как именно к Вам обращаться, чтобы Вы не оскорбились?

- И не избила Вас тапками? – уже едва сдерживая смех, уточнила я.

- Вы не похожи на женщину, способную кого-либо избить, да ещё тапками… - с сомнением в голосе ответил мне мой визави.

- Ну спасибо за доброе мнение обо мне, - снова улыбнулась я, уже войдя в огромный роскошный холл здания. Мне явно нравился этот абориген.

Не стану тратить время на описание внутреннего убранства этого замка – дворца. Он вполне тянул на средний европейский замок на моей родной планете, но даже в видимой близости в округе не было никакого городка или хотя бы фермы.

Все утопало в роскоши. Но не аляпистой, а строго выдержанной в одном стиле. Она не утомляла глаз, а лишь призывала, манила рассматривать все ее атрибуты, все завитки с глубоким вниманием. Хотелось прикасаться к стенам и мебели, гладить их, любоваться ими и вдыхать их неповторимый аромат.

- Сударыня, давайте я покажу Вам место, где Вы можете помыть руки и…

- Гамлет, черт тебя возьми! – разнесся откуда-то сверху рокочущий бас, занимавший собою все свободное пространство замка, - веди уже госпожу в туалет и после – ко мне, а то я сейчас проглочу тебя от голода, но предварительно сдеру с тебя твою такую непробиваемую шкуру.

При словах о голоде, которые произнес хозяин сиих чертогов, я непроизвольно сжалась в комок… Но, слава Богу, этот голос не был тем, что я слышала в склепе… Значит, пока мне не угрожала никакая опасность.

- Опасность быть съеденной, Вам точно не угрожает, сударыня, во всяком случае – в моей резиденции. Мы с Гамлетом предпочитаем лакомиться иными сортами мясных деликатесов, - прочитав мои мысли, ответил все тот же бас сверху.

Немного приведя себя в цивильный вид после воздушного безрассудства, я поспешила за слугой вверх по шикарной каменной лестнице со ступенями, расцветка которых варьировалась от нежно – пастельных, до цвета слоновой кости, включая и любимый здесь белый. Золотая канва оторачивала эти ступеньки по ширине.

Излишне упоминать, что перила были выполнены из самых дорогих сортов дерева. Балясины насыщенного медового оттенка испускали свет, словно сквозь каждую из них светило по домашнему солнцу. Каждый элемент деревянных перил, их бокового украшения, нужно было бы рассматривать по нескольку минут. Поэтому я решила отложить это на следующий визит, если ему суждено будет произойти.

Поднявшись на этаж, я увидела уже заранее открытые к моему приходу двойные двери, все покрытые замысловатой резьбой не виданного мною доселе почти малинового цвета. По самым верхним точкам резьбы проходила золотая нить. Приглядевшись, я поняла, что резьба скрывала собой переплетение все тех же рун. Их воздушная вязь обволакивала, словно окутывала подходящего посетителя магическим туманом.

Я не знаю, откуда и каким образом, я, не знавшая рун тогда вообще, вдруг поняла фразу, что была зашифрована на дверях этого зала: «Многие знания умножают печали.» О, хозяин уважает царя Соломона… Она, эта фраза, просто сама собой высветилась в моём темном мозгу…

- Гамлет, я оставлю тебя без твоих любимых косточек для обгладывания, нетопырь ты эдакий! – хозяин явно уже сердился на своего слугу, ибо решился угрожать ему лишением вкусняшки в присутствии чужих ушей, да ещё почему-то величая его летучей мышью.

- Сэ-э-эр… я – неторопыга, Вы же сами мне это говорили… - подал слабый голос в свою защиту слуга.

- Ага… значит, с лишением тебя сегодня дозы сахарных косточек ты не споришь. Вот и отлично! – в голосе владельца замка явственно слышалась усмешка.

Я решила не вмешиваться в их спор: милые бранятся – только тешатся. А в том, что оба мужчины обожали друг друга как родные братья, я не сомневалась.

Последние слова хозяина этих апартаментов, обращённые к своему слуге, я услышала уже стоя на пороге комнаты. И едва не пробила себе голову о дверную коробку, подскочив метра на полтора от неожиданности, когда во всю Ивановскую зазвучала музыка «Тореадор, иди смелее в бой!». Такой коварности я явно не ожидала.

Однако, боги надо мной смилостивились, и долететь до балки я не смогла. С вытаращенными глазами остановилась на пороге кабинета и не знала, как реагировать и на что смотреть в первую очередь. А выбор был просто роскошным.

Прямо передо мной стоял круглый парадный стол, которому позавидовал бы король Артур с наборной столешницей из разноцветных полудрагоценных камней. Аналоги некоторых из них я встречала и на Земле: черный оникс, багровый кровавик, ярко зеленый изумруд (единственный драгоценный изо всего собрания полудрагоценных), всякие «глаза», начиная от тигриного, всяческие оттенки голубой бирюзы и такой не похожий порой сам на себя малахит.

Но были и такие, которых я не видела ни разу. И сам по себе сюжет мозаики был необычен: по краю круга стола располагались 25 пейзажей этого Мира, я в реале видела пока лишь два из них. А в самом центре, словно это был задекорированный монитор компьютера, танцевали свой ни с чем не сравнимый вальс два солнца: изумрудное и сочно-малиновое.

А навстречу мне, протянув обе руки для объятий или попытки поймать меня, если я всё-таки решу падать, из-за удалённой от меня части стола уже мчался сам хозяин, грозя свернуть на своем пути все, что там окажется, извергая из себя поток ругани и нецензурной брани в адрес вконец отбившегося от рук Гамлета напополам с бурной рекой медоточивых извинений в мой адрес.

Наконец я решила остановить свой взгляд на хозяине, здраво рассудив, что стол я успею еще детально рассмотреть. Это был мужчина средних лет, довольно крепкого телосложения с уже начавшим прорисовываться небольшим выпирающим мозолем брюшка, чуть выше среднего роста, с тяжелым подбородком упрямца и кучерявой цыганистой шевелюрой непокорного бродяги.

Его глаза… Сильнее всего в его облике меня поразили его глаза. Почти испугали. Они косили. Но косили с таким выражением, что мороз пробирал до кожи, едва стоило нарваться на взгляд этих смотрящих и живущих каждый сам по себе глаз. Нет, не так. Когда я сталкивалась по отдельности с взглядом каждого из его глаз.

Левый, вполне себе обычный (если бы не его выражение) смотрел на собеседника в упор, словно пришпиливая его на месте, как коллекционер бабочку в своей коллекции на острую булавку.  И так же как несчастной жертве любителя живых цветов, хотелось с этой булавки сорваться и куда-нибудь улететь… Куда-нибудь подальше. И от «булавки», и от её хозяина.

Но пока ты ищешь место на его лице, на что бы можно было безопасно для собственной психики направить свой взгляд, как натыкаешься на блуждающий взгляд его правого глаза, смотрящего гораздо правее, чем того требовала необходимость.

Катюша Маслова великим графом была явно списана с портрета моего визави. Когда в мою и без того больную голову пришла эта крамольная мысль, я перепугалась еще сильнее: богопочитающий старец, списывающий портрет с…кого? Натан был, конечно, старше меня, но никак не ровесник Льва Николаевича… Во всяком случае – официально…

Цвет его глаз я тогда рассмотреть не успела, потому что они, словно линзы-хамелеоны, переокрашивались на моих глазах со скоростью десять цветов в секунду в зависимости от угла падающего на них света из окна и меняющегося настроения их обладателя.

Но если умудриться поймать взгляды обоих его глаз одновременно, то никакой жути не ощущалось… Так, едва заметная косинка… Весьма даже придающая своему хозяину легкую лукавинку. Уже позже я узнала, что хозяин частенько прищуривал свой правый, правый во всем глаз, становясь при этом похожим на героя другого произведения уже советского классика: деда Щукаря. Да, милого такого дедушки…

- Леди, простите нас, ради всего святого, мы не подумали, мы не успели отключить эту игрушку, черт бы ее побрал! – добравшись до меня в три прыжка, которым позавидовали бы австралийские гигантские кенгуру, мужчина заключил меня в крепкие объятия, едва от избытка чувств не переломав мне ребра.

Я непроизвольно скорчила недовольную гримасу и охнула, попытавшись одновременно изобразить подобие улыбки. Подобие это, по-видимому, выглядело весьма жалким, ибо шутник рассыпался очередным каскадом извинений, впрочем, отпустив меня, и, как оказалось – опустив на пол. Когда он умудрился меня приподнять над ним, я не поняла.

- Мы здесь совсем одичали без белых женщин, Вы уж нас простите…- наконец-то протянул он мне правую руку.

Я протянула ему свою, и, после вполне себе нецеломудренного поцелуя моей руки, он представился:

- Натан. Натан Фэсс. Меня на нашей планетке все знают. Серый колдун, отчасти – просто ведьмак, рунолог. А по своей сути – кочевник Тонких Миров, который выбрал один из них в качестве уютного местечка для отдыха и времяпрепровождения. Уверен, что и Вы полюбите этот Мир. А кто его любит, тому он всегда отвечает взаимностью.

- И демонам тоже? – позабыв назвать себя, поинтересовалась я. Правда, опомнившись, представилась: - Светлана. Просто Света.

- Плохо, очень плохо!!- вскричал, хватая меня за руку, Натан и увлекая за собой к дальней дуге стола, от которой он начал своё движение навстречу мне, и на котором неизвестно каким образом уже красовались праздничные блюда различной снеди, источавшие дразнящие и без того уже разыгравшийся аппетит ароматы.

- Что именно плохо? Вам чем-то не нравится моё имя? – обиженно надула я нижнюю губу, покорно шагая за колдуном к столу.

- Вначале присядем наконец-то за стол, а то Гамлету придется выносить отсюда два истощенных бездыханных тела, - улыбаясь вполне себе застенчивой улыбкой, произнес рунолог.

- А затем? – поинтересовалась я, про себя отметив, что истощение ему явно не грозит. Во всяком случае – так быстро.

- А затем я наложу Вам всего, чего Вы пожелаете, в тарелки и налью в фужеры и бокалы, и пока Вы будете утолять свой голод, я попытаюсь Вам объяснить, что само по себе Ваше имя прекрасно. Помнится, даже песня в нашем Мире была «Весна по имени Светлана».

- За приглашение и угощение благодарю, но слабо понимаю почему тогда Вы отозвались так негативно, когда я его произнесла?

- Потому что в Тонких Мирах нельзя пользоваться нашим, домашним именем… Необходимо придумать сакральное, которое будет использоваться в них и только в них. И даже его говорить далеко не всем. Ибо, зная имя, можно легко погубить сущность… Правда, сволочей – демонов, которых хватает везде, это правило касается, к сожалению, не всегда.

- Но почему? – едва прожевав сочный, непередаваемого вкуса кусок мяса и запив его белым вином, не понимающе спросила я.

- Деточка, мясо не запивают БЕЛЫМ вином, это дурной тон,- отеческим благодушным тоном сообщил мне хозяин, едва не вырвав из моих мгновенно вспотевших ладошек фужер с так обожаемым мною напитком, - мясо, в зависимости от способа готовки и соуса, запивают только КРАСНЫМ вином (полусладким, в зависимости от применённого соуса, но это – для дам!), сухим (в основном, для жареного-тушёного мяса, но без излишних специй!), или креплёным, - для приправленного острыми специями, что бы не нарушать баланс ощущений.  БЕЛОЕ вино подают к рыбе. Опять же, в зависимости от вида рыбы и способа приготовления (отварная, на пару, жареная, жареная в кляре, жареная на углях, или барбекю, или запечённая в фольге, или в «чугунке»), - подаваемое вино может варьироваться от «белого сухого», «полусухого», «полусладкого», «сладкого», «креплёного» и до «белого крепкого». Кстати, прекрасно идёт под рыбу белый крепкий херес. Рекомендую! – слегка устав от столь длительной лекции, мой Учитель с наслаждением откинулся на спинку кресла, больше напоминающего трон.

- Благодарю, конечно, за столь поучительную, а главное – своевременную лекцию, - покрылась я пунцовым румянцем от столь хамского тюканья меня носом в столовый этикет, который я и впрямь не знала (дома всегда на столе был один – единственный сорт спиртного, который и употребляли со всем, что было на тот момент на столе), - но я очень люблю именно это вино. И пить я буду именно его. И с рыбой, и с мясом, нравится Вам это, сударь или нет! – уже вызывающе закончила я выпад, - И, вообще – Вы не ответили на мой вопрос. Он для меня гораздо главнее сорта вина, которое принято подавать к тому или иному блюду. Так почему же всё-таки нельзя в Тонких Мирах пользоваться собственным, данным родителями, именем? И что же не так с именами демонов?

- Потому что демоны и прочие сущности боятся открывать собственное настоящее Имя, чтобы не стать рабом у того, кто это Имя прознает и назовёт. Потому они и скрываются под иными, ложными личинами. А с врагом эффективнее всего бороться его же собственными приёмами. К тому же, у них их бывает не одно. И открывают они их как мы снимаем с кочана листья капусты: сверху- грязные и гнилые, потом – зеленые, а уж после, под всей этой шелухой – настоящее, которое хранит душу своего обладателя.

- И что мне теперь делать? – едва не со слезами на глазах обескураженно вопросила я.

- Все не так страшно, как малюется. И пока исправимо. В то время, как я буду стирать твоё (да, предлагаю на правах хозяина и мага перейти на «ты», ибо так легче слышать дыхание души собеседника) земное имя, ты приляг вон на ту оттоманку в углу под изображением священного Древа Иггдрасиля и, помолившись Великому Одину о ниспослании тебе мудрости и просветления, придумай себе имя.  И никому кроме меня не озвучивай его… За пределы этих стен оно не выйдет.

- А после я отпробую и красного вина, с фруктами, - решила отблагодарить я своего собеседника за его терпеливость и как-то сгладить свою выходку.

В ответ Натан лишь наметил улыбку уголками губ.

Я пошла принимать позу мыслителя на удобном ложе. Но то ли потому, что еще не была настроена на волну Одина, то ли оттого, что вообще не умела молиться, но не ощутила ни увеличения мудрости, ни нашествия прозрения – озарения. Просто лежала и тупо смотрела в темноту перед своими закрытыми веками. 

Но прошло какое-то время и меня озарило! Я решила законспирироваться основательно и не без оснований предположила, что все мы – сумасшедшие. А раз так, то почему бы не позаимствовать у коллеги по психонесчастью одну ее идею? И добавить древнее имя Бога Солнца – светила, которым обязана жизнью планета со странным именем Земля.

- Ура! Я - Мавра! И я приветствую тебя!

- Ого! Мавра… А почему именно Мавра, если не секрет?

- Для тебя – не секрет. Со мной на отделении лежит чудесное создание, которое приютило в своем теле сразу трёх сущностей. Одна из них – Мавка, то есть - нежить. У Леси Украинки есть такая пьеса под названием «Лесная песня. Мавка.» Я еще в далекой юности посмотрела снятый по мотивам этой пьесы фильм и оказалась ранена этой героиней… А уж когда столкнулась в палате с Мавкой… Ну ты понимаешь…

- Это – первый слог твоего имени. А второй? Что означает он?

- Имя общеарийского Бога Солнца – Ра.

- То есть в совокупности…

- В совокупности имеем «Солнечная Нежить.»

- Ну у тебя, девочка, и фантази-и-ия…

- Да не настолько уж она великая… Вот колдовать я, например, не умею…

- Это уже не фантазия… Если не умеешь - значит – не надо оно тебе. Меньше знаешь - крепче спишь. Да и спросится после меньше с того, кому и дадено было меньше.

- И демонов вот я изгонять тоже не научилась, - продолжала я занудствовать.

- Можно подумать, что все остальные – экзорцисты. На экзорцистах сидят и экзорцистами погоняют, ага. Тем более, что с моей помощью ты этому научишься. Не всему, но тому, что будет необходимо. Ведь научилась же ты покидать ваш Мир.

- Научилась…

- Ну вот. И этому научишься, Мавра… Один тебе в помощь. А теперь давай о деле. Что тебя привело ко мне и почему ты решила, что я смогу тебе помочь.

- Не мне. Любаше… Я – всего лишь инструмент, костыль для Ксюни, у которой по неосторожности её и её Гуру тёмные нежити слопали почти всю душу. Не потянет она Любашу одна…

- Ага… А ты здесь при чём? Альтруистом что ли заделалась?

- Типа того. Влюбилась я в Любаню… Просто чисто платоническая любовь… Больно мне смотреть, как она мучается…

И я рассказала Натану все, что видела собственными глазами и о чем мне рассказала Наташка.

- Ты знаешь… - задумчиво произнёс Натан после того, как я сказала, что мне безумно жалко и страшно, и больно осознавать то, что человек, с которым приключаются психические заболевания, в нашем, Земном Мире, по сути обречен на одиночество. И бороться со своей раненой психикой - душой ему приходится в одиночку, - что сказал один из величайших психиатров современности Оливер Стоун по этому поводу?

- Нет… Я как-то не особо увлекалась записками психиатров, даже самых знаменитых, - словно оправдываясь, пролепетала я, хотя вопрос собеседника был по своей сути риторическим.

- «Как сама болезнь есть величайшая тайна, так и величайшая тайна болезни есть одиночество… Одиночество – мука, какой не угрожает нам даже ад». – это цитата из его ранней книги «Пробуждение». На досуге как-нибудь почитай. Успокаивает нервы, знаешь ли…

- Но… мне-то их уже успокоили… И вообще… Мне Любаше надо помочь…

- Прямо-таки надо? – слегка скривив в улыбке уголки рта, засомневался хозяин дома.

- Да, надо!! – по-детски упрямо я вскинула вверх подбородок, а после, насупившись, уставилась на своего обидчика исподлобья. В тот момент я считала Натана своим обидчиком.

- Осмысли взгляд, девочка!! Сними глаза с переносицы!! – едва сдерживаясь, чтобы не расхохотаться мне в лицо, попытался снять с меня статическое напряжение собеседник, - ты сейчас вначале возгоришься, а после вспыхнешь белым светом, словно сверхновая, злючка!!

- Я не злючка!! – едва не плача, еще пыталась я парировать атаки местного мудреца.

- Как это не злючка, если тебя моё такое безвредное замечание едва до взрыва не довело?

И, обращаясь уже к сидящему на порожке кабинета по-турецки Гамлету: «Гамлет, дружок, принеси нам кувшинчик нашего любимого холодного морсика, а то нашей гостье от жары дурно сделалось.»

Хотя прямо перед нами стоял даже не один кувшин с постоянно самоохлаждающимися напитками, слуга без тени каких-либо эмоций на своем смуглом лице встал и вышел из помещения, прикрыв за собою двери.

Дрессура была на самом высшем уровне.

- Просто меня взбесило то, что мои слова, мои намерения не были приняты всерьез. Словно я отправилась блудить по Мирам лишь от скуки и нечегонеделания, - словно ученику младших классов учительница, попыталась я донести свои эмоции до Натана.

- А разве это не так?? Разве тебе так весело сейчас живется в психушке?? Вроде не в буйном отделении лежишь… Скукота-а-а-а… - и, словно в подтверждение своих слов он сладко так зевнул, распахнув свой немалый рот.

- Не так. Я даже знать ничего не знала ни об этих Мирах, ни об ОС, ИСС… У меня и без них хватало заморочек…  Но словно кто-то мне шепнул однажды на ухо: «Если не ты, то кто?». Люди полудохлых котов спасают, собакам протезы делают, хотя их усыпить гуманнее, а здесь – человек, молодая еще девушка пропадает в мучениях… Она же мучается!! А она такая хорошая…

- Ха, хорошая… Всем хорошим не поможешь… Карма шутить не любит…

- А что, карма это всем вслух кричит?? Кто определяет, что это карма так распорядилась?? – снова начала я распаляться.

- Просто так ничего с нами не происходит… Всему есть достаточные причины и основания, деточка, - по-отечески похлопал меня по колену мужчина, - тем паче - создание тульпы.

- Тульпа? Тульпа… кутья… культя… Что такое тульпа? – ничего не поняла я, - и при чем здесь какая-то тульпа?

- Тульпа, Мавра, это, если говорить псевдонаучным или околомистическим языком – автономная индивидуальная или коллективная галлюцинация, которая затрагивает разные органы чувств и самоощущение человека. То есть – не только ментальные, но и тактильные.

- А-а-а-а… поподробнее??

- Когда человеку плохо, страшно, одиноко, он склонен искать наперсника своих тревог и всяческих сомнений. В идеале – это – верный друг или подруга. Но не всем так везет. Многие люди одиноки… Даже если вроде и не больны…

Хотя кто-то из классиков утверждает, что нет здоровых людей. Есть просто недообследованные. Многим приходится переносить какие-то травмы, стрессы. Физические или моральные… Кто-то с этим сравнительно легко справляется, а кто-то ломается… И вот, чтобы удержаться на плаву, люди сами начинают работать над тем, чтобы в собственном мозгу взрастить еще одну… нет, не суб, а вполне себе самостоятельную личность.

Причем внешне эта подселенка может выглядеть как ей самой вздумается. Хоть тумбочкой говорящей. Но чаще всего всё-таки антропоморфно и, как правило - противоположного пола. Хотя – совсем не обязательно.

 Так вот… обычно эти создания, сущности относятся к хозяину, носителю их общего тела – хосту, с любовью. Накрайняк – чувством, которое они испытывают к своему Творцу, является элементарное равнодушие… Но в 0.1 процента они могут навредить своему создателю. Они могут свести его с ума. Могут вызывать кошмары, которые станут истощать нервную систему и психику создавшего их человека…

- Доморощенный демон? – ахнула я от догадки.

- Ага… И, что самое удивительное, единицы из этого числа ненормальных тульп ухитряются научиться жить самостоятельно, вдали от своего хоста. Или почти самостоятельно, время от времени возвращаясь в свою, так сказать, колыбель, альма-матер, в мозг своего хозяина, чтобы подзарядится от него энергией.

- Похоже, что Любашин истязатель – именно такой…

- Да. Именно такой. Он не станет доводить ее до смерти, ибо ее смерть – по-любому будет и его смертью… Но поизголяться над ней он поизголяется всласть.

- Мне кажется, я сегодня с ним повстречалась, - нехотя призналась я, - точнее – услышалась.

- Сегодня? Когда? Где? Надеюсь, ты не моего Гамлета за одержимого тульпа приняла?

- Всё бы тебе шутить… Нет, когда я сюда сегодня перенеслась, я попала в кладбищенский склеп… Вот там он со мной и пообщался… А я… я вначале приняла его за тебя, - извиняющимся тоном призналась я.

- И ты открыла ему свое имя? – уже всерьез напугался Натан, - или моё??

- Нет, что ты!! – почти возмутилась я, словно он порядочную институтку посчитал грязной проституткой, - мы с ним так близко не успели сойтись.

- Эт вы зря-я… Эт вы как-то оплошали… Надо было чайку попить, по кладбищу погулять, мертвяков побудить… не фига им спать -почивать…

- Самое интересное – он мне помог выбраться из склепа и указал дорогу наружу…

- Н-да-а-а… - бывает… Но ничего, я надеюсь, что он еще реабилитируется, когда ты начнешь портить его веселую жизнь.

- Я?? Я буду его изгонять?? Но я не умею!!

- Не умеешь – научим, подумаешь, делов-то.

- А… а почему этим не займешься ты?? – с дрожью в голосе, но возмущенно вопросила я, - ты же – специалист.

- И что? Я уже почти чистой воды теоретик… Силенки свои подрастратил, летая по Тонким Мирам, сражаясь то с Демонами в образе ящеров, то в чертоги ада залетая, а то и вообще… на полях сражения мировой значимости воюя… Чего по молодости сдурума не сделаешь…

- Например? - затаив дыхание, поинтересовалась я.

- Например, вздумал Евпатию Коловрату попытаться помочь…

- И? – затаив дыхание, чуть слышно произнесла я.

- И чудом оттуда ноги унес… Так что, девоньки, придется вам без меня с этим чудиком воевать. А от меня – теоретическая и моральная поддержка. И, в самом крайнем случае, если и Наткин гуру не справится – тогда я вас прикрою. Но надеюсь, что до этого дело не дойдет.

- Точно не дойдет?

- Надеюсь.

- И что нам делать надо будет?

- Надо будет его обратно загнать в Любкину дурную голову. А уже там его уничтожить.

- А это возможно?

- Возможно…если она сама этого захочет…

- Но она же невменяемая становится, когда он к ней возвращается… Что делать-то?

- Думать будем, что делать… А пока нам с Гамлетом кое-какими неотложными делами надо бы заняться, ты уж нас извини… Но ты можешь располагаться здесь как дома. Мы скоро.

- Благодарю за доброту, но я уж лучше к себе… в палату… пока… -  промямлила я, чувствуя, что первая аудиенция закончена и когда состоится следующая – не знает даже хозяин, - Да и вообще: хорошему гостю радуются дважды: первый раз - когда он приходит в дом, а второй – когда убирается восвояси, желательно – не чрезмерно напрягая своим присутствием хозяев.

Словно в подтверждении моих мыслей я увидела краем глаза прошествовавшего мимо двери огромного черного котяру с пушистым словно у белки, хвостом, которым он махнул передо мной, словно маша рукой, и его утробно-урчащее «Мя-я-яв».

Откуда он здесь взялся и куда исчез, дойдя до стены, и как вообще не заговорил – я так и не поняла. Так и стояла с открытым ртом, пока мой собеседник, обойдя стол, учтиво не предложил проводить меня до входной двери.

- Давай я тебя провожу хоть, а то встретить не получилось, - прищурив свой праведный правый глаз, Натан взял меня под локоток.

«Ага… а то вдруг передумаю уходить и останусь», - пронеслось в моей голове. И лишь сейчас, когда колдун не спешил, я заметила, что он слегка прихрамывает на левое… ко… левую ногу, короче. Я непроизвольно дернулась. Мне захотелось взять низкий старт и рвануть отсюда что есть мочи, хотя никогда не являлась поклонницей физкультуры вообще, а бега – в частности.

Я уже засомневалась: а не его ли шутки меня все-таки пугали в склепе?

- Не бойся, не я, - уже в который раз прочитав мои мысли, едва заметно подталкивая меня к выходу и одновременно поддерживая (или удерживая, чтобы не сбежала раньше времени?), чтобы я не оступилась на ступеньках парадной лестницы, - я не люблю сырость. И кладбища – тоже не люблю.  Просто я люблю пошутить… Иногда… Но мои шутки не все понимают и принимают… Некоторых они пугают… Мне не хотелось бы, чтобы они и тебя напугали, честно…

Мне очень хотелось ему поверить. И я ему поверила:

- Спасибо за столь высокую оценку моей персоны. Мне это очень льстит.

- Ну вот и отлично. Это дает надежду на то. Что наше сотрудничество по вызволению твоей протеже из лап ею же созданной тульпы будет успешным.  А сейчас мне действительно нужно заняться скучными неотложными делами. Да и разрабатывать план уничтожения этого любителя скелетов мне удобнее одному. Мы еще увидимся. И не единожды.

- Спасибо за гостеприимство. Что-то я и впрямь устала. Слишком много впечатлений для первого полета, - вполне искренне улыбнулась я и почувствовала, что о мои ноги кто-то трется и мурчит, словно стадо поющих котов. Опустив глаза, я увидела все того же кота-фантома.

- Амадей, когда ты успел уже с ней подружиться? – шутливо негодуя, обратился ведьмак к своему питомцу.

- А что, он еще и враждовать умеет? – уже стоя вполоборота к замку, не удержалась я поинтересоваться.

- Я не советую столкнуться с его нелюбовью. Пощады он не знает. Даром, что внешне – такой милый и пушистый.

- Мя-я-я-яу!! – утверждающе мявкнул кот на прощание и растворился в воздухе по направлению к зарослям каких-то дурманяще воняющих кустов с шипами размером с мой палец.
Через мгновение все окружающее меня исчезло. Приоткрыв один глаз, я увидела себя лежащей на своей кровати в своей палате. Удовлетворенно вздохнув, я снова провалилась в сон. Уже в самый обычный сон.

   Натан Фесс. Картина вторая. Явление в дурке.
До самого подъёма я спала уже безо всяких сновидений. Утром, как водится, меня разбудил солнечный луч, резанувший прямо по закрытым векам. Конечно, ТАКОЕ утро ну никак не могло быть пасмурным. А солнце… ну что Солнце?

Послание земного светила отразилось от стеклянной крыши новостройки, нагло влезшей в такой неброский урбанистический пейзаж напротив нашего богоугодного заведения, и бесцеремонно разъяло объятия Морфея, в которых я так уютно сопела.
 
Почему-то луч решил достать именно меня, хотя в палате было множество более достойных персоналий. И обычно он обходил меня своим нежданным (а утром для меня любое внимание – нежданное и нежеланное) вниманием. Возможно, это был Знак, благодаря которому я стала невольной свидетельницей разговора младшего медперсонала с новоприбывшем врачом.

Тот, кто меня принимал, уехал на стажировку, или повышение квалификации – точно не знаю – за моря и океаны. И пробыть там собирался как минимум, лет пять. Как минимум. Собирался. Вроде как. Если ты хочешь насмешить Бога… - правильно, поделись с Ним своими планами. Ага.

О том, что объявившийся в наших палестинах кадр был лечащим врачом и именно УВАЖАЕМЫМ специалистом, можно было судить по подобострастному обращению к нему старшей медсестры, вне очереди заступившей на дневное дежурство:
 
- Вот, Викентий Натанович, ваши пациенты. Вот эта палата и две следующих…

 - Флавентий! – процедил хриплый голос, поправляя ошибку медсестры.

 - Простите, Флавентий Натанович. Вот, познакомьтесь, в этой палате – большинство пациентов в состоянии ремиссии и готовых к выписке. Можно сказать - практически здоровые… насколько здоровыми они могут быть.

 - Пропасть, перепрыгнутая на девяносто девять процентов, перепрыгнутой не считается, - также хрипло и пренебрежительно отозвался эскулап.
 
Тень от говорившего пересекла освещенный прямоугольник дверного проёма, и он предстал перед населением нашей палаты, еще не проснувшегося окончательно, и в своем большинстве взирающего на все окружающее замутненным от ночных успокоительных взором…

Заинтересованный взор, да и то – наполовину еще рассматривающий картинки моего ночного путешествия, был только у меня. Остальные неспящие в Сиэтле локального значения просто отметили появление новой фигуры, торчащей на фоне выхода из палаты, как некую досадную помеху для свободного пролета в туалет после ночи, когда сбивают все, что находится прямо по курсу движения, досыпая прямо на ходу и досматривая последние картинки своих безумных снов.

«Натан Флавиевич… - пронеслось со свистом у меня в голове. – Флавентий Натанович… Нет, ТАКИХ совпадений быть не может. Не бывает!» Но разбираться в этом более углубленно моё не проснувшееся полностью сознание отказывалось наотрез…

Так… какие-то знакомые созвучия… «Подумаю об этом после завтрака», - заплетающимся даже мысленно языком решила я. Но продолжала рассматривать нежданное явление в образе незнакомого и не встречаемого -  мною, во всяком случае, -  на нашей территории доселе мужика в халате.

Врач был ненамного выше среднего роста, неопределённого возраста, явно склонный к полноте. Короткая стрижка, оттопыренные уши, руки сложены за спиной. И все бы ничего… Но мой взгляд зацепился за его глаза и… халат. Особенно меня поразили глаза нашего дока. Левый глаз смотрел прямо, оценивающе и пронзающе, словно пригвождал обозреваемый объект к позорному столбу и выносил неоспоримый Приговор.

Правый же глаз смотрел ещё более правее, уходя куда-то под веко и унося под него всю правду, которую коим-то образом своему хозяину уже успел передать его левый глаз-дознаватель. И оттуда, из-под этого самого правого века, рассматривал объект своего интереса. Рассматривал насмешливо и презрительно, словно отвечал на незаданный вопрос: «Много я видел вас, психов, идиотов и прочих симулянтов! Все вы у меня на карандаше!»

Халат доктора тоже заслуживал того, чтобы его рассмотреть повнимательнее. Он отсвечивал разноцветными пятнами, брызгами и потёками, - жёлтыми, зеленоватыми, коричневыми всех оттенков, от поносного до тёмно-бурого, почти чёрного, оставленные, по всему разумению, какими-то физиологическими жидкостями, или лекарственными препаратами.

Впрочем, от халата, насколько можно было учуять в провонявшем потом и человеческими экскрементами, смешанными с амбре вездесущей хлорки, небольшом помещении, ничем примечательным не пахло. Даже весьма напротив. В воздухе витал изысканный аромат утонченного аристократа: мужчина издавал запах дорогого одеколона «Арамис», используемого после бритья.

Неожиданно доселе рассеянный взор врача сконцентрировался и… доктор посмотрел в мою сторону. Я невольно спрятала свои переполненные готовым выплеснуться через их край опасливым интересом глаза за приспущенными ресницами на тот случай, если у сменявшейся с ночи Танюхи вдруг возникнет идея повнимательнее рассмотреть контингент. Но перед тем, как пригасить светоч мысли в своих глазах, успела заметить, как цвет глаз эскулапа внезапно изменился…

Медсестра запнулась в своём пространном монологе и сбивчиво начала повторять только что произнесённую белиберду, бесцельно перебирая в руках кучу бумаг…

А в это самое время с плеча нового врача спрыгнул, вдруг материализовавшись ниоткуда, огромный чёрный кот с пушистым, словно у белки, хвостом, сверкнул оранжевыми глазами, глядя прямо в мои, которые аналогично тому, как железные скрепки притягиваются к магниту, помимо моей воли сами распахнулись, мягко шмякнулся о больничный пол и немедленно исчез. В Никуда. Попутно успев махнуть мне своим хвостом и – ей-ей, не вру- повернув ко мне свою довольную усатую морду лица, подмигнул мне левым глазом цвета новогоднего мандарина.

Время шло, подъём неизбежно приближался. Солнце поднялось чуть выше и утренним отражённым светом мягко, словно извиняясь за ранее причинённые неудобства, неспешно озарило палату. С ослепительно белого халата Флавентия Натановича чудесным образом исчезли все разноцветные пятна, словно они были только игрой света, или воображения.

В палате стоял усталый, ко всему привыкший, замученный рутинной работой человек в докторском облачении. Затем он неловко, кособоко повернулся и, сопровождаемый бестолковыми речами медсестры, слегка прихрамывая, бесшумно ушёл в глубину коридора. Я выскочила из палаты следом, не обуваясь, в одной ночнушке, ожидая увидеть, как он будет удаляться в эту самую глубину коридора.

Но с пробежавшими по моей спине мокрыми от холодного пота мурашками увидела лишь как он скрылся в белёсом больничном воздухе, словно бескрылый ангел… ангел… Демон? Или их повелитель?

«Демон!! Черт бы его побрал!» – пронеслось у меня в голове, словно кто-то суфлировал мне эту мысль, прячась от всевидящего ока учителя за спинами сидящих на первой парте, - «Какой, к лешему, тульпа – тульп? Самый настоящий наглый Демон, который внушил бедной Любаше, что она создала в своем горячечном от уже начинавшегося нервного расстройства мозгу себе верного Друга».

Что делать, как поступать с зарвавшимися Демонами Натан знал наверняка.  А я наверняка знала, что новый заслуженный врач, удостоивший столь пристального внимания наше Чистилище – именно он и никто иной. Амадей порушил мои слабые сомнения в этом раз и навсегда, подмигнув мне своим наглым подобием Луны накануне летнего ливня.

                Однорукая Марфа. Возвращение.
Наступивший новый день, однако, ничем не отличался от череды уже прошедших. Почему-то никого не вызывали для более тесного и близкого знакомства с новым профессором. И меня – в том числе. Я, конечно, понимала, что в реале моя болячка не была столь редкой или чем-то впечатляющей, чтобы «выгодно» выделить меня среди моих куда как более интересных в этом плане подруг по несчастью. Но…

Но Натан-то меня узнал стопудово, уж если я его узнала… И уж у него-то должен быть приготовлен заранее на этот случай план, позволяющий нам без особых подозрений пообщаться наедине в его теперешнем кабинете столько времени, сколько нужно.

В крайнем случае, можно было мне и диагноз временно более серьезным сделать… Но нет… Все продолжалось так, словно утреннего визита в нашу палату моего Потустороннего Эскулапа с Амадеем и не было на самом деле.

Таблетки мне исправно давали, на улицу, как благонадежную пациентку, на законные полчаса выводили. И даже с Лёлькой позволили, чтобы мы помогли санитарке снова грязное белье поменять на чистое. Санитарка сегодня была в отличном настроении: у неё сын вернулся из армии, и она на радостях, зная, что мы скорешились здесь втроём: я, Лёлька и Мавка, решила привлечь к возможности лишний раз дохнуть свежим воздухом и последнюю.

Но ответ нашей подружаки нас обескуражил. Сиплым, прокуренным и пропитым голосом она возмущенно заорала на медработника:

- Совсем что ли охамели, заставляете однорукую женщину- инвалида тяжести вам переносить? Вот я найду на вас управу-то!

Это было самым точным знаком того, что сегодня Ликиной несчастной головой рулила однорукая Марфа… Кормчим она оказалась весьма мистическим. Никогда бы не подумала…

Уже перед самым отбоем, когда мы отправились на свой последний за этот день перекур в наш сортир, шагавшая с моей левой стороны Лика – Марфа вдруг нагнулась к самому моему уху и таинственно зашептала:

- Светка, а ты знаешь, что на нашем отделении я – не единственная ампути?

- Не-е-ет, - предельно откровенно ответила я.

- Ты что, никого не видела?

- Где? Когда я должна была кого-то увидеть (и услышать – подумала я про себя, но промолчала)?

- Так сегодня утром же!

- Сегодня утром на наше отделение привезли новую пациентку? Да еще – ампути? – искренне удивилась я, хотя внутри меня что-то предательски екнуло…

- Та не-е-е-ет же! Не пациентку!

- Неужели пьяные санитары затащили к нам по ошибке мужика? И чего у него не хватало? *** или головы? – уже начала откровенно прикалываться я, надеясь, что Марфе все снова лишь приснилось.

- Дура!! У тебя одни лишь мужики с ***ми в голове!

- А тебя – мужики без ***в? – это уже чересчур серьезное отклонение даже для тебя, Марфуша!

- Да при чем здесь мужики и их отростки несчастные! – раскрасневшаяся Марфа от волнения и того, что я не желаю воспринимать ее всерьез.

- Тогда кого же? – уже начала помаленьку сердиться я на эту бестолошную ипостась Лики.

- Медсестру!

- Медсестру?? Какую?? Какой нашей медсестре что отрезали и заставили продолжать эту адову работу?

- Новой медсестре, - немного успокоившись, уже спокойным хрипловатым голосом объяснила мне Марфа, словно младенцу.

- У нас – новая медсестра? На нашем отделении? Да еще ампути? Быть такого не может!
И про себя подумала: «Если только она – не такое же произведение чьей-то больной психики, как и ты сама, Марфуша.»

- Да, на нашем отделении!

- Когда ты ее умудрилась увидеть? Сегодня с самого утра у нас дежурит Васильевна. А у неё руки-ноги все в наличии.

- До того, как Васильевна пришла принимать смену у Танюхи, в нашу палату заглядывал новый хромой врач.

- Ого, ты уже и в звании свою ампути повысила, и все-таки пол ей поменяла! – не удержалась и снова хихикнула я.

- Не приписывай мне своих гадких мыслей, Светка! Врач просто хромал… На левую ногу…
При этих словах мне снова резко захотелось на толчок – благо, мы еще не успели выйти в коридор.

- Хотя… у него, конечно, мог быть и протез… под брюками-то не сразу увидишь… Да еще под
халатом…

- Так… что-то ты меня совсем запутала, подруга. Ещё раз и по порядку.  Кто является ампути?

- Да я же тебе и пытаюсь это рассказать, а ты всё прикалываешься и меня с мысли сбиваешь.

- А, ну прости меня, Марфушенька… Я тебя очень внимательно слушаю.

- Ну так вот… Ранним утром, когда солнышко только встало, а вы все еще дрыхли или начинали просыпаться, я проснулась.

- Тебя солнышко, паразитство такое, разбудило?

- Нет. У меня моя больная ручка разболелась. И я услышала вначале разговор в коридоре.

- Разговор? Чей?

- Я вначале просто услышала голоса. Танькин (его и я слышала, когда она мелким бесом рассыпалась перед Натаном – Флавием) и незнакомый мужской.

- А после?

- А после в нашу палату заглянул незнакомый мне врач, похоже – непростой.

- Почему? Потому что хромал?

- Снова ты…

- Ладно-ладно…  молчу… и слушаю.

- Потому что Танюха перед ним лебезила, а еще потому, что с ним была его личная секретарша.

- Секретутка? У нового дохтора? – всем своим голосом и видом я высказала сомнение в услышанном. Тем более, что я, кроме Амадея, неизвестно откуда нарисовавшегося и так же неизвестно куда исчезнувшего, в палате или рядом с ней никого не увидела. Это меня навело на определенные мысли… И они явно меня не обрадовали…

Для успешного ведения боя врага своего надо знать в лицо, и как можно лучше. А в том, что эта секре… кем бы она ни казалась – на деле является Демоном, я практически не сомневалась. Я лишь не до конца еще определилась – чей это Демон – Любушкин или Марфушин. Но выслушать от последней описание того, кто ей привиделся, явно не помешает.

- Да, представь себе – у него. Своя секретарша – молоденькая медсестричка – ампути.

- И… чего у неё не хватает?

- Ножки… левой… по-моему…

- Хм… А как ты определила, что у неё ножки нет? Она что, не в брюках была?

- Не-а… Довольно короткий халатик, из-под которого торчала всего одна грациозная ножка… А вместо другой…

- Что было вместо другой? – с придыханием спросила я.

- Вместо другой был костыль.

- Костыль?

- Ну да. Большой такой… Красный…  Он мне показался тяжелым достаточно… Я ещё удивилась тому, что такая субтильная девочка с такой легкостью им управляется… И выглядел он не как деревянный.

- А какой же? Металлический?

- Нет, не металлический… От него какое-то словно тепло что ли исходило… Почти как от дерева… но…

- Как от кости? – озарило меня.

- Да-да, именно! Так ты её все-таки видела?

- Нет… не видела… я же спала… Давай ложиться, а то нарвёмся на неприятности. Завтра будет день и будет время для болтовни. Может, и новенькая парочка к нам заглянет на огонёк…

- Это – да… Споки ноки.

- Споки.

И мы благополучно разошлись по своим местам, успев вовремя там разместиться: поддавшая Васильевна уже не была той благодушной бабулечкой, которой являлась днём. Она злобной фурией металась по палатам, выискивая на ком бы сорвать свою злость за то, что в очередной раз недоперепила…

Укрывшись одеялом и отвернувшись от внешних раздражителей к окну, я крепко призадумалась. Перемещаться между Мирами мне почему-то не хотелось… Но без помощи Серого колдуна я не представляла, как мне справиться с тем, что я задумала.

Между мирами-то летать я научилась довольно легко… Но вот как проникнуть человеку в его мозги, чтобы увидеть и услышать то, что видится и слышится ему? Чтобы его галюники смогли стать и моими видениями тоже? Или же – это не галюники? И эта медсестричка, напротив, закрывает, туманит мне взор, чтобы я не видела её? Что называется – отводит мне глаза? Но мне казался более реальным именно вариант с мороком.

Так как же на время слиться рассудком с больным человеком? И меня осенило. Сон! Мой Осознанный Сон! Ведь в нём я могу быть кем угодно. И творить всё, что я захочу. Вот и захочу стать временно тульпой Марфы, которая будет видеть всё то, что и она. Проникну в её сон, заставлю сегодня ночью увидеть во сне то, что она видела вчера утром. Мне надо было увидеть это все своими собственными глазами…

       Совместное сновидение. Я – тульпа Марфы.
Сон меня стал смаривать очень быстро. Я едва успела подумать, что хочу оказаться обособленной галлюцинацией Марфы, то есть – тульпой одной из трех альтер эго Лики-Мавки, как… моё осознание вполне могло бы нарушить неустойчивое равновесие чьей-нибудь хлипкой психики.

Потому что я осознавала, что я – это не вполне я. Точнее – это совсем не я, к которой я привыкла, и с которой я себя осознавала в реале. Я была частью части другого человека. Причём – галлюциногенной её частью. То есть по сути меня не существовало, хотя я и никуда из мира реального не подевалась.

Жаль, что наука не дошла до такой возможности, чтобы можно было как-то зарегистрировать ощущения галлюцинации, которую вырастило в себе одно из альтер эго…

Но записать-то впечатления от этих самых ощущений по возвращении в своё родное тело можно. Чем я и занялась на следующее утро после моего путешествия в головной мозг Лики. Далее - описание того, что я увидела ее глазами. Точнее – глазами однорукой Марфы.

А пока я укладывалась спать с твёрдым намерением проснуться не в образе самой себя, а непонятно чего или кого, являющемся тульпой одной из личностей Лики – обрюзгшей ворчливой тетки Марфы с культей левой руки чуть ниже локтевого сустава.

Мне необходимо было внушить Марфуше, что с момента ее встречи с медсестрой-ампути не прошло уже больше суток. Она должна была пережить все снова, с самого начала, с чистого листа.

Я уже привычно нырнула рыбкой в Тонкий Мир, оставив свое материальное тело покоиться на своей кровати. Через мгновение я осознала себя… кошкой – ампути. Без левой передней лапы. Неопределенной масти. Что-то близко к грязно-серому с рыжими, почти ржавого оттенка пятнами, разбавленными черными брызгами.

Меня создало больное сознание однорукой Марфы, которая тяготела ко всему увечному и покалеченному.  Я не умела разговаривать по-человечески. Но я слышала мысли своей создательницы и могла общаться с ней телепатически. То есть от меня не требовалось издавать никаких звуков. Зато у меня была отличная зрительная память.

Итак… За окном только-только начинал брезжить рассвет… Ночное, еще почти черное небо подергивалось серым пеплом, у самого восточного края горизонта хранившим едва красневшийся уголек нарождающегося солнца.

Палата безмолвствовала, если не считать за звук мерное разнотонное сопение и редкое всхрапывание то в одном, то в другом углу палаты. Утренний сон у людей – самый сладкий. Истому разорвать очень трудно… Она паутиной опутывает сознание и почти физически вжимает голову в тощую припухлость казенной подушки, а саму тушку человеческого тела – распластывает по сбившимся комками провонявшим потом и испражнениями предыдущих страдальцев, имеющих счастье спать на их месте, еле живым матрасам.

Мы с моей (моим) хостом, то есть – создательницей меня – Марфушей, которая уверяет всех, и меня в том числе, что у нее отсутствует левая рука почти до самого локтя, проснулись от неясного внеурочного шума.

Наши тюремщики, они же – медработники: медсестры и санитары меняются по утрам. Во время утреннего обхода врачей своих палат. Врачи, если они не дежурные на отделении, уходят домой по окончании рабочего дня – часов в пять – шесть вечера. Все зависит от количества вновь поступивших и изменений в ходе течения болячек больных, за которых отвечает тот или ной врач.

Заступают же на свою смену эскулапы почти впритирку с началом обхода. Перерабатывать бесплатно никому не хочется. Часы набегают из минут, как известно.

Время пересменки еще не наступило. Никаких посторонних шумов в виде истерики или песен во всю глотку, которые бы требовали внеурочного вмешательства санитаров и медсестер с целью успокоения разбушевавшихся, сегодня не доносилось.

Однако я явственно услышала клацание запоров и самой входной металлической двери отделения. Затем раздались шаги. Шел не один человек. Их было несколько. Трое, а может быть – четверо. Одного, то есть – одну я узнала – это была наша ночная медсестра Татьяна – грубая и нескладная довольно немолодая девица.

Звуки от второй пары ног принадлежали определённо мужчине. Похоже, что он прихрамывал на одну ногу. Походка была степенной, даже несколько тяжелой. По всей видимости мужчина был не хрупкой консистенции. Да и рост у него, скорее всего, был как минимум – не меньше среднего.

А вот кто шел с ними еще – я понять не могла… Вроде как раздавалось мерное поцокивание… Пары ног… Или же… нога была одна, а вместо второй было что-то еще? Или бадик, или костыль… Но звука от соприкосновения второй ноги с полом я не слышала. А у нас, у кошек, слух очень тонкий.

Наконец процессия поравнялась с дверным проемом нашей палаты, и я смогла рассмотреть столь ранних возмутителей спокойствия отделения. Как и ожидалось, первой пятилась и едва не кланялась до земли полусонная и встрепанная Танюха, которая предлагала своим спутникам войти в нашу палату и обозреть поле их предстоящей деятельности.

Следом за ней несколько боком, по-крабьи прихрамывая, шел неизвестный мужчина в белом халате врача. Он был среднего телосложения, темноволос и чуть выше среднего роста. Татьяна обращалась к нему «Флавентий Натанович» и всем своим видом выказывала крайнюю степень уважения и подобострастия. Это был вновь прибывший на наше отделение главврач вместо отъехавшего за границу старого.

А сзади них выглядывала девушка – медсестричка. Довольно худощавая, чуть повыше ростом, чем ее начальник – профессор. Она стояла сзади этих двоих, вошедших уже в палату, и на неё одновременно падали две в принципе несовместимые вещи: свет от солнечного луча, бесцельно лавировавшего по стене палаты, возле которой стояла эта троица, и тень от дверной коробки и, по-видимому, чего-то еще.

Потому что, прядь её волос, весьма кокетливо выглядывающая из-под стерильной шапочки, стильно надетой на небольшую головку девушки лет 25, выглядела то вороной, иссиня-черной с сизым отливом, а то вдруг неожиданно вспыхивала оранжевым, почти морковным цветом, словно попадающий на неё солнечный луч раскалял волосы.

Когда новый врач, бросив беглый взгляд на доставшийся ему контингент, неловко повернулся и захрындылял в глубину коридора, его помощница осталась стоять, оказавшись вся на виду. И именно тогда я увидела, что у неё не было одной ноги. Из-под коротенького новенького халатика, едва прикрывавшего ее накаченную попочку, выглядывала всего одна стройная и загорелая ножка. Левая.

Под правой мышкой девица удерживала костыль. Не простой, какими пользуются нищие пациенты, лишившиеся ноги, а винтажной работы, основательный. Ярко-красного цвета. С удивительным блеском, который не придаст ни дереву, ни тем более металлу даже наилучший лак. Костыль светился изнутри, он излучал живой... животный блеск...

Я вдруг почувствовала запах… запах плоти, который не в состоянии перепутать ни с чем другим ни один хищник. А кошки ведь тоже хищники… Это была кость! Костыль был сделан из отполированной кости. Точнее - из множества костей самых разных размеров, тщательнейшим образом подогнанных друг к другу. Может быть, среди них были даже и человеческие кости… А может – весь костыль состоял из человеческих костей?..

Новая медсестра стояла, почти не напрягаясь. Так, как если бы она стояла на обеих ногах. Глаза её были широко раскрыты. На расстоянии я не смогла рассмотреть их цвет. Лишь увидела, как один из них, сверкнул, вместо того, чтобы зажмуриться, когда в него попал солнечный зайчик, отраженный лобовым стеклом проезжавшей по улице машины.

Наконец и она решила покинуть нашу палату. Заметив, что мы с Марфой очень внимательно ее рассматриваем, молодая ампутанточка улыбнулась нам голливудской улыбкой во все 32 отборных здоровых зуба. И все бы было ничего, если бы не испортили впечатления от радушия новой медсестрички её клыки.

Какие-какие… обычные… какие есть у всех людей. Только у неё они почему-то были несколько длинноваты. И вновь решивший прогуляться по палате солнечный луч окрасил их в зловещий пурпурный оттенок мирно умирающего дня на морском побережье в предвестии завтрашнего ветреного.

 После демонстрации своего весьма зловещего оскала девушка грациозно развернулась и пошагала походкой топ модели прочь… Только вот… мне почему-то померещилось, когда она отошла в глубину коридора, что ноги у неё не хватало не правой, а левой. И костыль потемнел и выглядел каким-то шероховатым…

Получив те сведения, каких мне не хватало, я из одного своего Осознанного Сна, не просыпаясь, провалилась во второй. Позже, уже будучи дома и наткнувшись на труды всем известного Карлоса Кастанеды, я узнала, что своим скачком из одного сновидения во второе, не просыпаясь при этом в реале, я прошла через вторые ворота сновидений.  В этом втором своём сновидении я снова увидела себя уже в привычном мне человеческом образе на аллее близ резных кованных ворот белоснежного замка Натана…

«Странно все как-то», - пронеслось в моей голове неизвестно в котором из Миров: то ли в моём родном и привычном, то ли – в мире двух разноцветных Солнц, -«я же сегодня после прослушки – просмотра мозгов Мавки – Марфы собиралась просто поспать. Тихо, мирно поспать… И какими силами меня снова к этому Замку с живыми стенами принесло? Или меня кто-то принёс?»

Но долго раздумывать над очередной моей заморочкой мне не дали. Едва я оказалась на одной прямой со входной дверью, как она гостеприимно распахнулась, и на меня уставились одновременно две пары оранжевых глаз с вертикальными щепками зрачков в них.

Нижняя, как и следовало этого ожидать, принадлежала Амадею, который, едва не сбив меня с ног от радости лицезреть мою особу, одним прыжком перемахнул крыльцо (ну да – на сей раз входная дверь была расположена на невысоком, из пяти всего небольших ступенек, открытом крылечке. Явно хозяин забавлялся улучшением архитектурного ансамбля своего жилища), и с ликующим мурлыканьем, больше похожим на утробный рык сытого тигра, уже терся о мои ноги, то и дело поглядывая на мою грудь, явно намереваясь переместиться туда.

- Не надо, Амадей, ты меня с ног собьешь. А взлетать, когда мне вздумается, я еще не научилась. Я тоже очень рада тебя видеть, - я наклонилась и почесала… кота? Или демона? Или- очередную галлюцинацию в образе животины? под подбородком.

Похоже, что этому созданию, кем бы оно не являлось, мое действие пришлось по душе. Он уткнулся своим крупным лбом в мою раскрытую ладонь и постоял так пару минут. После чего… ну ясное дело – молча исчез, растворился в воздухе прямо на моих глазах. Я поймала себя на мысли, что понемногу начинаю привыкать к этим его фокусам. У каждого кота, в конце-то концов – свои недостатки.

Вторая пара слегка фосфоресцирующих в полусумраке прихожей глаз принадлежала верному привратнику Замка Всех Пределов. Да-да, тому самому, напомнившего мне индийского йога, Гамлету. Спина моя непроизвольно покрылась слоем освежающего пота. В свой первый визит в эти гостеприимные хоромы я не заметила такого милого своеобразия радушного швейцара.

- Мэ-э-эм, мы очень рады снова видеть Вас! – сбегая по ступенькам мне навстречу, Гамлет протягивал мне одну руку, второй при этом удерживая дверь с таким выражением на лице, словно она была живая и норовила выйти из-под его господства.

На меня, лукаво посматривали вполне себе человеческие карие глаза. Какие и бывают в своем большинстве у брюнетов.

«Неужто померещилось? Меньше надо было Булгакова читать» - мелькнуло в моих уже начавших плавиться мозгах.

- Хозяин уже с нетерпением Вас ждет. Идемте, я провожу Вас.

- Да в принципе, я дорогу запомнила, - попыталась я улыбнуться никак не желающими растягиваться в улыбку, словно парализованными губами.

- Он сегодня решил принять Вас в другом помещении, - словно извиняясь, Гамлет тем не менее весьма настойчиво увлекал меня в чрево чертогов колдуна, цепко поддерживая меня под локоть.

- Вот как? С чего бы это? Хочет таким способом похвастаться передо мной как можно большими наворотами? Впрочем, я не против. Надеюсь, что там найдется местечко, где можно будет присесть?

- Разумеется, мэм. Хозяин сочтет ниже своего достоинства заставлять леди стоять. Тем более – леди-путешественницу по Тонким Мирам… Как Вы могли даже подумать о нём такое? – несколько обиженно за своего господина ответил слуга.

- Уверяю тебя, на то есть повод, - несколько уставшим тоном произнесла я, послушно следуя рядом с индусом в глубину бельэтажа.

- Он Вас чем-то обидел? Не поверю – он весьма душевно к Вам относится. Ну… настолько душевно, насколько способен на это варлок, - несколько смущаясь явными противоречиями в своих объяснениях, и оттого ещё сильнее путаясь в них, возразил мне Гамлет.

- На обиженных воду возят, а я покуда на должность водовоза не претендую. Но вот выдергивать меня из моего нормального сна, зная, что я уже сегодня ночью успела повеселиться… Это как-то не по-мужски…

- Забудьте. Здесь это не в чести. Тем более – среди почти близких людей. Он не каждого будет к себе вот так не церемонясь телепортировать, уверяю Вас.

- Придётся поверить тебе на слово.

- А вот мы уже и пришли, - сказал мой провожатый, раскрывая передо мной очередные двойные двери из дерева цвета слоновой кости. На сей раз обе створки двери были украшены сидящими друг напротив друга двумя горгульями в окружении резных листьев и цветов неизвестных мне растений.

- Хозяин, разрешите мне ввести к Вам нашу гостью? – слегка обогнав меня, Гамлет зашёл в открывшуюся мне комнату.

 - Разумеется. Не под дверью же ей торчать, ведя со мной беседу.

Я шагнула через небольшой порожек, отделяющий апартаменты от широкого коридора.

- Прошу. Проходи и располагайся как дома, - Натан стоял уже возле дверей и радушно протягивал мне руку, перенимая эстафету сопровождения моей персоны от неслышно удалившегося Гамлета.

- Только домой не доставляют в добровольно – принудительном порядке, - не удержалась и буркнула я в ответ, рассматривая внутреннее убранство помещения, представлявшего собою симбиоз библиотеки и оранжереи.

- Хорош ныть. Проходи и располагайся на диване. Можешь прямо с ногами на нем расположиться. Я сейчас пододвину к тебе столик с випивкой и закуской.

- Добрый дяденька… Если я усну на полуслове – виноват будешь ты.

- Да ради Бога.

- Хотя это может быть чревато…

- Что так? – с усмешкой на тонких губах, прищурив правый глаз и буравя меня своим левым, самым невинным тоном поинтересовался Хозяин.

- Боюсь проснуться хрен знает где.

- Да ладно тебе. Уж и пошутить нельзя. Мне очень не терпится услышать твой отчёт о том, что ты увидела, будучи тульпой… И не простой тульпой, а тульпой одной из трёх равнозначных личностей, уживающихся в одном теле.

- Мой отчет, говоришь?

- Мя-я-яу-у-у-у!!- разнеслось громогласно вдруг над самым моим ухом.

Я едва успела отдернуть голову, как нехилая черничная тушка Амадея с разлету, распластав все четыре лапы в стороны, шмякнулась о мою грудь, словно пельмень на тарелку, сбив меня тем самым на диван.

Я была возмущена до предела:

- И ты??? Ты…ты…

- Умняшка мой Котэ! Соображает, что делать. А то эта мадама так и будет стоять и возмущаться, - нагло расхохотался мне в самое раскрасневшееся от праведного негодования лицо Натан.

Однако долго злиться у меня не получилось. Котяра подполз к самому моему горлу, раскрыл передние лапы и обнял меня ими, уткнувшись лбом в подбородок. Да так и замер, лишь мурча как двигатель внутреннего сгорания.

Моя рука помимо моей воли потянулась к загривку этой вредной животины и пальцы утонули в черном омуте кошачьей шерсти. Моё плохое настроение улетучилось словно утренний туман под первыми лучами восходящего солнца.

Залезши на диван с ногами, я стащила этот клубок мяса и пуха со своей груди и уложила его на колени, где он свернулся клубком. Похоже, что на сей раз кот никуда исчезать не собирался. На том и порешили.

- Всё, успокоилась? Теперь рассказывай.

Я неспеша, в ролях и с выражением рассказала все, что сегодня мне довелось увидеть. Включая и появление самого Натана – Флавия.

Хозяин Замка слушал мои откровения молча, даже не поведя бровями. Лишь однажды он хмыкнул, и то - скорее всего, не для того, чтобы оспорить излагаемый материал, а для того, чтобы показать свою заинтересованность.

- Так… с моим «эго альтер» всё понятно, - подвёл итог Хозяин, ничтоже сумняшеся.

- Ты имеешь ввиду нашего нового профессора? – уточнила я.

- Его, его… Точнее – призрак, морок, галлюцинацию в образе меня, исполняющего роль психиатра. Он использовал тебя в качестве средства передвижения из Тонкого Мира в твой Реальный Мир. С этим чудом я сам разберусь. Это просто.

- То есть – как это – в качестве средства передвижения? Как жокей – лошадь, что ли? – едва не плача от неожиданной и непонятной мне самой обиды, уточнила я.

- Именно. Как вьючное животное. Ну, если тебя оскорбляет такое сравнение – считай себя преемницей Харона. С той лишь разницей, что ты умудряешься перевозить грешные души в обе стороны.

 Хозяин неспешно подошёл к стене Замка возле кадки с зелёным монстром, напоминающим земную монстеру и провёл по ней рукой. Из стены показался торец объёмистого бочонка с краном. Пахнуло дубовым деревом и старинной медью. В руке Хозяина сам собой возник бокал винтажного стекла. Оный сосуд был водружён под самый медный кран и с аппетитным журчанием наполнен рубиново-красным вином на две трети.

Я заинтересованно смотрела на манипуляции Натана и ожидала дальнейшего хода событий.
 
- А эта, со стеклянным глазом, ничего тебе не велела? – неожиданно сменив тему, вопросил Хозяин, неспешно смакуя вино.

 - Какая, с глазом? – пролепетала я, не успев настроиться на ход его мыслей и смутно догадываясь, что едва не упустила что-то очень важное во встрече с медсестричкой – ампути.

- У кого был стеклянный глаз? – еще раз неуверенно спросила я, не до конца осознавая, что тот отблеск солнечного луча на одном из глаз помощницы профессора, что я явственно увидела сегодня из головы Марфы, мне не показался.

 - Так, понятно. – Хозяин явно был недоволен качеством напитка.  И моим ответом тоже.

 Он провел рукой по стене рядом с уже исчезнувшим бочонком, и из стены показался торец ещё одной ёмкости с витиеватым краном из яркого, явно старинного, стекла. В свой бокал Хозяин добавил прозрачной жидкости из вновь проявившейся ёмкости. Она заняла объём на четверть оного. По залу разнёсся характерный запах…

  - Спиритус вини ректификати! – отчеканил Босс, со вкусом взболтав и пригубив содержимое бокала, – так что тебе сказала одноногая?

- Она ничего мне не говорила. Она вообще никому ничего не говорила. И я не заметила, что у неё был стеклянный глаз, она стояла от нас на приличном расстоянии, чтобы рассмотреть какие у неё глаза – свои или искусственные, - робко оправдываясь, словно проштрафившаяся школьница перед директором школы, проговорила я, пытаясь лихорадочно вспомнить подробности нашей встречи.

 - Угу, -  Хозяин Замка допил крепкий напиток и снова полностью обратил своё внимание на мою скромную персону.

По спине пробежал предательский холодок, снова заныло внизу живота и захотелось в туалет… Куда я, собрав в кулак всю свою оставшуюся отвагу, и отпросилась, наплевав на все этикеты и правила приличия.

 - И что? – рванула я с места в карьер, вернувшись из кабинета задумчивости со влажными ещё руками и немного улучшившимся настроением – Какие еще у тебя будут ко мне вопросы, херрр Инквизитор?

 - Это была одноногая бестия, - ЛЕВОНОГАЯ, или ПРАВОНОГАЯ?

 - Я… не помню. Было такое ощущение, словно у неё то отрастала одна нога и исчезала другая, то все с точностью наоборот. Всё произошло так быстро… Я не рассмотрела!

 - Она была рыжая, или чернявая?

 - Не знаю. Волосы были полностью скрыты под шапочкой! Такую полагается носить всем медсёстрам, это правило!..  Лишь маленький локон выбивался из-под неё. И цвет этих волосков менялся с черного до ярко рыжего – в зависимости от того, падал ли на волосы солнечный свет или нет. А стеклянный глаз, был он, или нет, я просто на таком расстоянии не могла увидеть, понимаешь?

 - Угу. – Хозяин помрачнел и снова наполнил свой бокал смесью ароматного красного вина и винного спирта.

Мне показалось, что объём бокала в руке Хозяина при этих эволюциях подрос примерно в два раза. Мне присоединиться к возлиянию не было предложено. Не вышла статусом. И правильно, не вышла. Меня это задело. И я решила, что при случае ему это припомню…

Впрочем, передо мной на журнальном столике стоял фужер с золотистым напитком, напоминающим мускат. Только благороднее его по аромату, и насыщеннее по цвету. Я протянула руку, поднесла бокал к губам и неспеша отхлебнула глоток. Самое женское вино. Крепче оно и не нужно. Я начала смаковать его, прикрыв от наслаждения глаза.
 В воздухе повисла пауза.
Длинная пауза.
 
- Эти две сестрички вечно пытаются меня обдурить, - с тихой злостью произнёс Натан, медленно обретая свой нейтрально-знакомый облик радушного Хозяина Замка Всех Пределов. Пару раз им это удавалось. Видимо, пришёл мой черёд на применение адекватного ответа…
 
- А что, их две? – более глупого вопроса от меня ждать в этот момент не пришлось. Мне хотелось добавить, что у меня были смутные подозрения в этом, но я решила до конца сегодня играть роль наивной глупышки.

 - Их две. Одна -  рыжая, без левой ноги с костяным костылём. Вторая – чернявая, без правой ноги, с костылём из отмерших сучков и веток дерева Иггдрассиль, который даёт ей определённый бонус. Но за это она потеряла свой правый глаз! Теперь пользуется стеклянным. Иногда носит чёрную повязку. Но это всё – понты корявые!..
 
- Ты можешь обуздать их? Можешь загнать их туда, откуда нет возврата? Чтобы они, кто бы это ни был, не стали беспокоить людей в Реальном Мире? - с пафосом, проснувшимся во мне после выпитого бокала вина, обратилась я к собеседнику.

 - Я был бы слишком мелким и ничтожным варлоком, если бы расписался в своём бессилии. Конечно, МОГУ. Но есть определённые ограничения, которые регламентируют Переходы между Мирами: Реальным и Тонким. Ты, Мавра, можешь проходить между Мирами практически без потерь собственной энергии. И именно ты мне поможешь. Ну и, конечно же, своей подруге – тоже.
 Снова пауза.

 - Предлагаю тебе сделку. Соглашайся. И помни, что варлоки в Тонком Мире не обманывают. Здесь обман равносилен предательству, а предательство – равносильно Смерти. Ты поможешь мне справиться с «утечкой кадров» из наших Сфер. Я, в свою очередь, посодействую тебе избавить от нежеланных «гостей» в голове твою протеже…  Согласна?..
 
Я не успела ответить… Открыв глаза, я увидела себя наконец-то в собственной кровати с блуждающим по пододеяльнику лучом раннего солнца. Бросив полурассеянный взгляд на правую руку, я увидела на ней четыре тонких розовых бороздки – уже практически затянувшиеся следы от когтей задней лапы Амадея, которые он мне оставил, когда на лету впечатал меня в диван.

- Подъём, подъём, ёбнутые психопатки! – натужно и зычно заревел голос дежурной медсестры Бориславы.
 
Все догадывались о её садистических наклонностях, но спорить с полуторацентнеровой бабищей никто не решался.
 – Шо, бля, паскуды, на утреннюю побудку, быстро! Умываться, подмываться, на утренний обход, становись!!! На уколы, ****и, готовсь! На процедуры, психули, в три ****ы, шагом марш!! На завтрак, симулянты, готовься! Щас холодной водой окачу! ****ёхи нестроевые, поперёк седла, мать вас, в рот компот!..
 В дурке начинался новый день.
Всё, как всегда.

                Приключения Тимофея.
Пропустив мимо ушей «ласки» как всегда, явившейся на дежурство с бодуна, Бориславы, я попыталась немного еще подремать до массового подъема. Слишком много на меня навалилось информации с легкой руки Натана. И слишком уж близко ко мне оказались Тонкие Сферы. Их такая близость и доступность, если честно, немного меня пугали.

Хотелось как-то обезопаситься от них, залезть в какой-нибудь психоделический скафандр. А ещё меня немного мучил вопрос: а смогу ли я теперь, после того, как проникла в мозги Лики – Мавки – Марфы – Стаса уже самостоятельно рассмотреть одноногих бестий, пытающихся запутать, запугать здешних насельниц и высосать из них последнюю жизненную энергию, которая равносильна для несчастных билетам на обратную дорогу в нормальную человеческую жизнь в условно здоровом обществе?

Натан вроде дал мне понять, что - смогу. Что же… Поживём – увидим. А пока надо было хоть немного сделать вид, что я нахожусь здесь и сейчас. А значит – пора вставать, умываться, принимать свою дозу «колес», завтракать. Да и покурить наконец. А днём, если очень повезет, то лишний раз выйти на улицу с благородной целью помощи санитарке в смене грязного белья на чистое.

После «тихого часа», на котором у меня не было ни малейшего желания ни с кем шептаться, а потому я просто залипла в смарт, подменявший уснувшую от трудов праведных Бориславу санитар из соседнего мужского отделения подошел ко мне и, наклонившись к самому уху, прошептал:

- Возьми с собой сегодня Любу. Как она, не буйствует?

- Да нет пока. С утра была весьма милой и тихой. Да, ей надо немного прогуляться. А то уже давно она не была на свежем воздухе. А здешняя атмосфера последнюю жизненную энергию из неё выкачает… Как в рассказе Короленко – серый камень…

- И это – тоже важно. Но самое главное то, что сегодня с моего отделения грязное белье понесет сдавать Тимоха. Один.

- Тимка? Любин парень? – едва не закричала я в голос.

- Ну да, он. Тише, чего раскричалась-то?

- Так обрадовалась за ребят.

- Вот и сделай доброе дело. Помоги прикрыть их свидание, пока главврача на месте нет.

- Так ведь у нас на отделении – новый врач, профессор.

- Кто тебе сказал? – изумился санитар.

- Никто. Я сама его видела – он к нам в палату заходил, знакомился с подчиненным ему контингентом. А Танюха – медсестра называла его по имени-отчеству.

- Это тебе приснилось, девка, - убежденно возразил мне Александр.

- Да не приснилось! – обиженно возразила я, - я уже не спала, меня солнце разбудило.

- Значит, обожралась своих «колес». Пора с этим завязывать, но так, чтобы медсестры не заметили, иначе донесут по возвращению главврачу. А он продлит тебе отпуск.

- Так наш уехал то ли на повышение квалификации, то ли на стажировку за бугор едва ли не на пятилетку. На год – как минимум – сама слышала, как медсестры об этом разговаривали на посту.

- На год длинною в день? – невесело усмехнулся Сашка.

- Почему это - в день? - не поняла я юмора.

- Ну не в день, так - в месяц. Он даже зама не оставил. Просто расписал на всех врачей их обязанности, да и всё.

- А зачем ему было кого-то оставлять вместо себя, если нам прислали целого профессора? – не унималась я.

- Да никого нам не присылали. Хорош бузить-то. Любой новый врач обязан вызвать к себе в кабинет всех пациентов, которых он будет вести. Ходячих, в крайнем случае. Тебя он, например, вызывал?

- Н…нет… - неуверенно прошептала я. Но он же не может всех за один раз вызвать. Надо же и истории болезни изучить предварительно, чтобы знать с кем дело-то имеешь, - пыталась оправдать я полное бездействие явственно виденного мною здесь Натана в образе Флавентия Натановича.

- Он и нас, медработников и санитаров никого к себе не вызывал. Просто потому, что его здесь не было и нет.

Я была в полном замешательстве. Это что же получается? Что Натана видели лишь мы с Мавкой? Причем – Мавка еще и его одноногую (или – одноногих?) секретарш видела в своей ипостаси Марфы – ампути? Значит, мой любезный варлок просто-напросто напустил на нас морок? Это у него, в Тонких Мирах, людям головы морочить нельзя, а здесь – пожалуйста? Выставляй их в дурацком виде помешанных, провоцируй врачей на продление лечения… Хорош гусь, нечего сказать… Шутник херов… Хотя… Натан же мне сказал, что тот, кого мы с Марфой видели – всего лишь – его фантом, причём – не им созданный. И как у меня это из головы вылетело? Но я решила сделать вид, что по-прежнему уверена в реальности нового «профессора».

- Но я же слышала, что медсестры говорили, что наш главный уехал на год… - не сдавалась я, - не могла же я завить санитару, что притащила на себе этого кикимору, выдающего себя за Серого Колдуна, из Тонкого Мира. Тогда мне точно здесь ещё долго загорать бы пришлось.

- Он собирался на длительную стажировку. Может, даже, если повезло бы – и там бы насовсем остался. Но что-то у него не срослось: он звонил своему заму. Поэтому просто пройдет ускоренный курс переподготовки и вернётся в родные Пенаты.

- Я-я-ясно теперь…

- Ну слава Богу, мозги встали на место, ясность вернулась в черепную коробку леди, - ехидно поздравил меня санитар.

- Хорош ёрничать-то, - рыкнула я весьма невежливо.

- Ладно – ладно, шучу. С кем не бывает. В этих стенах кого угодно можно увидеть – специфика такая… На то она и психбольница.  Ты только никому больше не говори об этом. А то ведь и психи бывают знаешь какие завистливые. Тебя домой выпишут, а их здесь оставят… Ага… Ща-а-ас-с-с… Не доставайся же ты, воля, никому!

- Я как-то об этом и не подумала… - сокрушенно призналась я.

- Вот. А думать, по мере возможности, конечно, надо всем и везде.

- Да уж. С этим трудно не согласиться…

- Короче. Через часик я приду за вами.

- Хорошо. Я обрадую Любашу.

- Вот это уже иной разговор, - согласно кивнул головой Александр и отправился на выход из нашего отделения на свое, мужское.

А я осталась с неприятным осадком на душе, что меня подставили и сделали разменной фигурой в чьей-то непонятной мне игре. Почему этот сбежавший из Тонких Миров чудило предстал здесь именно в образе Натана? И почему я вначале узнала, а после – и увидела его? Значит- это Нечто хотело попросту подставить Хозяина Замка Всех Пределов. Опорочить его в моих глазах, поселить в моей душе недоверие к колдуну. Кому-то он очень сильно насолил… Хотя, сдаётся мне – таких врагов у него за всю его длинную жизнь набралось немало. Главное – что я не успела стать одной из их числа, купившись на этот мистический маскарад.

Но пока кручиниться было некогда. Надо было подготовить к предстоящей встрече с Тимкой Любашу. Чтобы она успела спрятать радость от внимательных завистливых глаз больных. Женщины везде остаются женщинами, если в состоянии осознать свою суть. А потому зависть к чужому счастью, даже такому извращенному и кастрированному, как в дурке, была, есть и будет живее всех остальных чувств. К сожалению.

- Любаша… - я потихоньку подошла к застывшей в позе богомола нашей красавице.

Она подняла на меня глаза сомнамбулы, почти ничего не понимающей и спящей на ходу. После ее последнего обострения медики решили обезопасить якобы её, а по сути – себя, не переводя больную на отделение буйных, накачав её лошадиной дозой всякой успокоительно-расслабляющей мерзости. Как она ещё умудрилась вообще с постели вставать и до табуретки добираться за столом и до толчка доходить – удивительно.

- Любаша, мы сегодня вдвоем пойдем помогать Саше менять белье.

Люба была безучастна к этой новости.

- Из мужского отделения бельё понесёт Тимофей.

Люба резко вскинула на меня голову, пытаясь до конца осмыслить услышанное и удостовериться, что не ослышалась. Она, словно бабочка, разрывающая кокон куколки, пыталась скинуть с себя наведенное на неё оцепенение. Я вспомнила, что перед уходом, Сашка сунул мне в руку пилюлю какого-то противоядия.

Оно помогает нейтрализовать это медикаментозное оцепенение. Рассеять туман непонимания в голове. Хоть и длится действие этого препарата недолго – всего пару-тройку часов от силы в зависимости от дозы введенных больному транквилизаторов. Но нам бы этого хватило на сегодня с лихвой.

Я протянула волшебную пилюлю подруге:

- Выпей и слушай меня внимательно. Очень внимательно.

А для массы настроенных на нас ушей – локаторов, пытавшихся услышать всё до буковки из нашего разговора, произнесла весьма бравурным и звонким тоном:

- Любонька, тебе может, апельсинового сочку дать? Он кисло-сладкий. Как раз уменьшит тошноту. Давай, а? – и посмотрела в самые расширенные почти во всю радужку зрачки Любы.

Она смогла меня понять и согласно кивнула. После незаметно проглоченной таблетки её взгляд постепенно становился осмысленным.  Хорошо, что дежурившая сегодня медсестра решила забить на нас и отправилась поболтать с подругой – коллегой на отделение для буйных. Иначе беды было бы не миновать. А больные ни о чем не догадались.

Когда сознание полностью восстановилось у Любани на неопределённое время, я снова наклонилась к ней и произнесла в почти самое её миниатюрненькое ушко:

- Сиди так же, как и сидела и слушай меня внимательно. Примерно через часик сюда вернётся санитар Саша. Мы с тобой пойдём ему помогать менять бельё. Он устроит тебе встречу с Тимой. Поняла?

Люба едва заметно наклонила голову в знак того, что поняла меня. Лишь в глазах её сверкнула искорка радости, которая уже больше недели спала на их дне под потухшими углями скорби в черных безумных зрачках.

- Может быть, сегодня свиданку удастся сделать подлиннее, - решила я еще сильнее обрадовать несчастную.

Люба с благодарностью молча посмотрела мне прямо в глаза и пошла к своей кровати, чтобы немного снять волнительное напряжение перед предстоящей встречей с любимым.

Оставшийся до прогулки с двойной – как я думала – пользой, час я провела в легкой полудреме, в которой я ссорилась с врагом в образе Натана. И высказывала ему в его мнимо-косые глаза все, что я о нём думаю. Мой праведный гнев прервал приход санитара.

- Светка, бери себе помощницу и – шагом марш за мной! А то совсем тут жиром заплывешь!

Я, не дожидаясь, пока ко мне рванут желающие подышать лишние полчасика, подошла к Любе, тронула ее за плечо и, махнув рукой, поманила её вслед за собой.

Вышли мы во двор наш тюр…-  хотела сказать – тюремный – больничный. Остановились возле парочки чахлых рябинок. Там лавочка стояла. Обычно на ней медсестры курить присаживались, но сегодня она удивительным образом была пуста.

- Деф-ф-фки, садитесь, пока никто не вышел. Вот вам – за помощь, - Сашка протянул нам по паре сигарет – невиданная роскошь, - я сейчас подойду. А вы – ни с места. Сидите, травитесь!

Ну – добрый дядечка!

Сели, закурили. Не успели и по одной изсмолить, как Любаша, взглянув в сторону соседнего подъезда – выхода из мужского отделения, резко вскочила на ноги, выбросила бычок в металлическую урну, прикованную к ножке скамейки (кто же здесь-то смог бы утащить её и куда?) и уже собралась взять низкий старт, когда я её поймала за рукав и с силой дернула вниз, усаживая снова на лавочку.

- Тебе сказали сидеть - сиди!

- Так… Тима же! Там Тима! – едва не плача, еле сдерживалась моя подруга, чтобы не вырваться из моих рук навстречу приближающимся к нам размеренным шагом Александру и Тимофею, несших по два здоровенных мешка с грязным бельем.

- Через пару минут рядом с тобой будет твой Тимоха. Не дергайся.

Но я ошиблась. Мужчины поравнялись с нами даже раньше. Поравнялись, но не остановившись, проследовали мимо по направлению к маленькому сарайчику, служившему для временного склада грязного белья перед отправкой его в прачечную. Тимоха, проходя мимо своей люботы, шепнул ей едва слышно:

- Я сейчас вернусь. Не переживай. Чистое захватим, и я приду.

Люба с трудом подавила вздох разочарования. Но не прошло и пяти минут, как возле нас уже стоял наш Ромео с парой мешков с уже чистым бельём. Поставив мешки на скамейку, он обнял Любу, с жадностью расцеловал лицо возлюбленной. Едва смог заставить себя от неё оторваться, чтобы повернуться в мою сторону и сказать:

- Светлана, ты мне нужна!

Я в недоумении уставилась на него. В это время с очередными двумя мешками подошел Сашка.

- Ну… не в том смысле… то есть… - смутился наш кавалер, - я хотел сказать, что мне нужен твой совет или помощь…

- А-а-а… - несколько облегченно выдохнула я, - а в чем именно-то? И почему ты решил, что я смогу тебе помочь?

- В незаконном перекачивании жизненной энергии у человека… то есть… в том, чтобы ей противостоять.

- Что-то я тебя с трудом понимаю, если честно…

- Я все объясню, и ты меня поймешь. Мне Ксюша порекомендовала обратиться с этим к тебе.

- Так, молодежь, - прервал Тимоху на самом интересном месте санитар, - берёте три мешка, - за это время Саша успел подтащить к лавочке еще пару штук, - и поднимаетесь на этаж 13-го отделения. Останавливаетесь там у дверей и общаетесь. Но лучше зайдите направо, в бытовку. Туда кроме санитаров никто не заходит, и вы не будете на глазах. А мы со Светиком покуда воздухом подышим… минут эдак 20… Я думаю, что вам хватит?

- Да, да, дядя Саша, хватит! – со слезами умиления на глазах ответили они в унисон.

 - Вот и отлично. После этого ты, Люба, остаешься меня ждать у двери на отделение, а ты, Тимофей, спускаешься во двор и сразу же сворачиваешь в свой корпус. Света будет тебя уже там ждать. У вас тоже будет минут 10 – 15 на обсуждение ваших дел. А после я вернусь и провожу её на отделение. Все всё поняли?

Мы согласно кивнули головами. Я осталась в легком недоумении по поводу того, коим образом и, главное – зачем, не спросив меня и не поставив в известность, Ксюха уверила Тимку, что я смогу ему в чем-то помочь…

Но пока мы пошли с Александром на скамеечку за очередной дозой никотина. Эта лавочка служила нам еще и отличным наблюдательным пунктом: если бы вдруг наша «законная» санитарка решила проснуться раньше окончания смены, или же дежурная медсестра устала бы трепать языком с подружакой до времени обеда – они обязательно появились бы в поле нашего зрения.

Потому что обе обретались сейчас в соседнем корпусе. И миновать нас они бы ну никак не смогли по дороге к месту выполнения своих служебных обязанностей. А значит, санитар успел бы под предлогом переноса белья подняться вместе со мной на наш этаж, предупредить Тимку и провести нас с Любой в палату. А после, вернувшись обратно, забрал бы и парня в «своё» отделение. Единственное, что плохо, так это то, что мне бы тогда поговорить с Тимой не удалось…

Однако, все прошло как нельзя лучше. Мы просидели даже не 20 минут с Сашкой под рябинами, а все 40 точно. Поговорили о погоде и о природе, о том, что в последнее время люди стали чаще сходить с ума и реже от этого излечиваться. О том, что жаль совсем молоденьких… И о том, что Натаха посредством своего гуру связалась с ним и попросила о содействии в этом свидании.

Что вроде бы она сама вначале хотела вместо меня прогуляться, но что-то навалилось на неё какое-то недомогание и она решила поваляться еще немного в постели. Тем более, что Тимохе без меня было не помочь. И сделать это нужно было чем быстрее – тем для него лучше…  Поэтому лучше было организовать прямую встречу меня и его.

Я уже от нетерпения начинала ёрзать на скамеечке, когда санитар наконец-то приподнялся с неё, и, взяв меня под левый локоток, подвел к двери соседнего с нашим, подъезда. Затем, открыв дверь, легонько втолкнул меня внутрь, слегка шлепнув меня по филейной части своей шаловливой лапой.

Я неспеша стала подниматься на третий этаж. Во-первых, отделение Тимки было именно там, а во-вторых, наши дамы – медички коротали сегодняшнюю смену на втором этаже. Едва я успела подняться на лестничную клетку перед металлической дверью мужского отделения, как услышала за спиной звук торопливых тимкиных шагов и ощутила на своих плечах его руку.

- Свет, я пришёл.

- Ага. Хорошо. Теперь, может, все-таки объяснишь мне, зачем я тебе понадобилась и почему Ксюха решила мной распорядиться, даже не посоветовавшись со мной?

- Сейчас все объясню. Пошли только тоже в бытовку зайдем. Там и посидеть есть на чем, и «светиться» не будем.

- А Сашка нас найдёт?

- Да. Это он и подал идею.

- А-а-а… Это хорошо. Тогда пошли.

Дверь в бытовку была в пяти метрах от двери, ведущей на отделение. Обычная деревянная, не запирающаяся. Тимка толкнул её внутрь, протянул правую руку немного вверх: на стене возле дверной коробки, был старенький выключатель, нашарив который, он включил свет и протянул мне руку.

- Входи. Осторожно – порожек.

- Спасибо, что предупредил.

Мы подошли к трём грубо сколоченным табуретам, стоявшим возле такого же, топорно сделанного, но – крепкого и не шатающегося стола. Вся мебель была покрыта обычной половой краской темно-охрового цвета. Стены тоже были крашенные. В темно-болотный.

Тимка, как истинный джентльмен, отодвинул от стола мой табурет, чтобы я могла поудобнее сесть.

- Мерси, - не преминула показать свою воспитанность и я.

- Свет… у меня не совсем обычное дело…

- Не темни. Что стряслось?  Любашу хочешь домой украсть? – помогать не стану. Мне уже скоро на выписку.

- Да нет, что ты… никакого криминала… мне с тобой больше посоветоваться надо… Я не знаю больше с кем…

- А с Ксюхой? – недовольно–ревниво поинтересовалась я.

- Пытался…

- И?

- Она сказала, что такими делами не занимается и не занималась. Тем более – сейчас… Даже если бы хотела – у неё ни сил, ни знаний не хватит…

- Это что-то связанное с эзотерикой?

- Ну да…

«Час от часу не легче», - недовольно подумала я, - «Мало мне Любы, так ещё и её бойфренд умудрился во что-то вляпаться…» Но вслух озвучивать это не стала.

- А её Якудза?

- Кто-кто? – не понял парень.

- Ну гуру её доморощенный. Яков или как его там?

- Он сказал, что теперь ни на минуту не оставит без своего покровительства Ксюню. А двоих ему не потянуть.

- Ему и одну-то, по-моему, не потянуть… Упустил девчонку…

- Но он мне сказал, что познакомил тебя с потусторонней магической личностью. Очень сильной. И он может помочь.

- Не с потусторонней. Он – такой же человек. И принадлежит нашему Реальному Миру. Но вот его… род деятельности, так сказать, заставляет его большей частью проводить свое время в одном из Тонких Миров. Да, он сильный варлок, колдун… Серый колдун и Страж. И он работает над тем, как помочь Любе и Ксюне. Но у него еще и других обязательств куча…

- Так что, он не возьмётся мне помочь? – упавшим голосом прошептал Тимоха.

- Так ты, может, всё-таки меня в курс-то своей проблемы введешь? А то - кому не нужно всё рассказал, а от меня ждёшь содействия в переговорах с Натаном, а я даже понятия не имею в чем твоя беда?

- Это да…

- Ну? Долго сопли-то жевать будешь? А то я сейчас Сашке позвоню и пойду на свою койку спать. Время-то идёт…

Тимоха нервно сжимал – разжимал свои вспотевшие ладони в кулаки. Смахнул со лба в сторону затылка слипшуюся от пота чернявую челку. Ещё раз глубоко вздохнул как перед погружением в прорубь на Крещение и начал свой рассказ:

- Короче, ко мне уже три ночи баба приходит…

- А я здесь при чём, если ты Любашку обманываешь??

- Я её не обманываю! И никогда не обманывал, - едва не плача возразил юный мачо, - она у меня – единственная женщина… была…

- То есть – была? Она пока живая, хотя и не совсем здоровая.

- Потому что эта… лахудра… меня насилует каждую ночь!! И не по одному разу! Мало того, что спать не даёт, так я встаю по утрам вообще как мочалка выжатый… А ещё боюсь, что нас застанут за этим делом санитары…

- Что, совсем прямо-таки неприятно и не сладко? Не поверю.

- Хорош издеваться! В том-то и дело, что сладко и приятно… Даже чересчур… Но эта приятность доставляется мне помимо моего желания…

- Так прогони её. Скажи, что пожалуешься медперсоналу…

- Не могу! Я цепенею, когда она залезает под моё одеяло.

- Так прогоняй её раньше, как только увидишь… И вообще, откуда она?

- Не знаю… Я не видел ни как она приходит в мою палату, ни как она из неё ускользает…

- Фантом, блин…

- Хуже. Она… ужасна!

- То есть?

- У неё две головы…

- Это как???

- Молча. И четыре, ты представляешь – целых четыре руки!!

- Бля-я-я… задрочит на фиг! Одна пара рук устала – вторая ласкает, пока первая отдыхает… А ног, что – тоже удвоенный комплект??

- Нет… Ног как раз – как у всякого нормального человека – две… Но мне и двух голов с четырьмя руками больше чем достаточно…

Я представила себе так ярко картинку, что это чудо (или – чудовище?) восседает верхом на злосчастном члене Тимохи, и не знала, что делать: то ли от этой мерзости блевать бежать, то ли поддаться истерическому хохоту… Решила совладать с эмоциями и не обижать парня.

- Ты её лица-то хоть рассмотрел? Или не до этого было?

- Не поверишь, но рассмотрел. Они похожи друг на друга, как сиамские близнецы.

- Почему – «как»? Они и есть сиамские близнецы… Раз у этого симбиота две головы и четыре руки.

- У них только цвет волос разный.

Я начала смутно догадываться… Но нужно было всё уточнить и перепроверить мою догадку у Натана. Сама же нейтральным тоном, словно ответ собеседника никак не повлияет на мою догадку, уточнила:

- Какого они у них цвета?

- У одной - рыжие, словно языки пламени, а у второй - черные, словно смоль.

- И больше никаких отличий?

- Да вроде нет… А какие ещё могут быть отличии у сиамских близнецов? И почему тебя это так интересует? У тебя появились какие-то мысли по этому поводу?

- Ну, мысли у меня есть постоянно. По поводу и без него. Например, глаза. Глаза у них одинакового цвета? Может, одного - двух вовсе нет? Или на одной из этих прелестниц очки черные надеты?

- Вот глаза не рассмотрел, если честно… Во-первых - темно, а во-вторых, они же не дают мне ни времени, ни возможности их так пристально рассматривать. Я даже свои-то глаза почти всю ночь не в силах раскрыть…

- Ясно всё с тобой…

- Так что ты скажешь? – со слабой, но надеждой в голосе спросил меня Тимка.

- Скажу тебе, что сегодня ночью тебе ещё придется половить невольный кайф. А я постараюсь увидеться со Стражем. Изложу ему твою ситуацию. Думаю, если даже ему самому будет некогда заняться твоей проблемой, то он научит этому меня. А тебе необходимо научиться входить в ИСС. И как можно скорее.

- Куда-куда? – вконец растерялся потерпевший.

- Не «куда», а «во что». В Изменённое Состояние Сознания. Потому как днём я с тобой по-любому работать не смогу, и даже – Натан. Нам никто не выделит отдельный кабинет, да ещё без соглядатаев в лице медсестёр и санитаров. Но тебе особо глубоко эту науку осваивать не придётся. Просто научись, засыпая, переходить в Осознанное Сновидение. Желательно – в одно какое-либо определённое место. И осваивать тебе это искусство придётся днём… Ведь ночью тебе снова наслаждаться до потери пульса придется…

- Но я же не умею этого делать! – обескураженно попытался мне возразить Тимка.

- Ничего страшного. Описание техник найдешь в Сети. У тебя же в смарте инет есть?

- Есть…

- Во-о-о-от… Мне помогла очень хорошо на первых порах лазерная указка, направленная в область Третьего Глаза. Знаешь где он находится, надеюсь?

- Знаю – во лбу, где индусы себе точку рисуют.

- Верно, молодец.

- Но у меня нет указки…

- Я сегодня передам её тебе с Сашкой. Думаю, что не сдаст. Скажу, что тебе запястье просветить надо: «развил», пока таскал мешки с постельным бельём. Лазер действительно в этом отлично помогает. Но ты не «свети» её перед психами и медперсоналом, понял? С головой под одеяло – дескать, знобит что-то немного и – ко лбу.

- Думаешь, у меня получится?

- Получится. Ты же хочешь Любане помочь и сам избавиться от этого монстра?

- Разумеется, хочу.

- Значит, всё получится. А сейчас звони Сашке – пора нам и честь знать, а то что-то мы сегодня загулялись.

- Это ты права. А то по закону подлости как раз и налетим на наших церберщиц…

- Вот – вот.

Через пяток минут, показавшимися мне вечностью, появился наш санитар. Открыл дверь мужского отделения и впустил внутрь Тимку, помахавшего мне на прощание рукой, а после повел меня в мой корпус.

Когда он открыл дверь уже моего отделения, чтобы запустить меня внутрь и собрался, вновь закрыв её, отправиться по своим делам – хлебнуть немного водочки и запить её холодненьким пивком, я взяла его за рукав серо-белого халата и попросила подождать меня пару минут.

Вернувшись уже с указкой, я объяснила для чего она нужна его верному помощнику.

Сашка с радостью согласился передать такую полезную вещицу: парень частенько, когда он перебирал «ерша», выполнял за него несложную работу.

- Я завтра могу устроить вам даже еще более продолжительное общение.

- Это как?

- А мы пойдем в цех по изготовлению бумажных папок и конвертов.

- Так мы же их на отделении вроде клеим.

- А мы отправимся готовить саму бумагу. Нарезать, проклеивать, где надо. Сядете за стол и можете болтать хоть до самого ужина. Туалет там есть. Можно и жевнуть что-нибудь взять. А я вас снаружи закрою…

- Ага… и позабудешь до своей следующей смены, да? А нам всем вменят попытку побега и увеличат срок пребывания на здешнем курорте. Не хочу. Да и вообще. Ты же завтра утром уже сменишься.

- Не сменюсь. Мой коллега отпросился на свадьбу к другу. Я его подменю.

- А чего это они свадьбу в четверг решили устроить?

- Не в четверг. В субботу – роспись, а в воскресенье – венчание. Но ему ехать к новобрачным далеко – почти двое суток. В Приморский край.

- Понятно теперь. Ну ладно… пошла я немного посплю.

- Ну, давай.

Оставшуюся часть дня я продремала с перерывами на приёмы пищи, таблеток и посещения туалета- курилки. Что-то мне говорило, что надо хорошенько отдохнуть, ибо ночка мне предстояла снова весёленькая.

Даже на попытки Любаши расспросить меня о том, как прошло моё общение с её женихом, я нежно послала её на все четыре стороны, обрадовав при этом, что завтра нам троим: мне, Ксюхе и ей будет доверено весьма сложное и ответственное задание, заключающееся в подготовке шаблонов для поклейки бумажных конвертов и папок для бумаг.

А для переноса тяжестей нам будет откомандирован всё тот же Тимоня… Пока я это озвучивала, меня озарила идея. А на фига ему учиться улетать в Зазеркалье, если завтра мы будем практически целый день неподконтрольны? Я решила сразу ему об этом сообщить, позвонив по телефону. Пусть бедолага отсыпается перед очередной страстной ночью.

- Любаня, дай мне номер Тимкиного телефона, а то я позабыла у него его спросить.

Любаня вроде как хотела поинтересоваться зачем это мне понадобился его номер, но я зыркнула на неё весьма неласково и повторила:

- Давай… мне еще поспать надо успеть до ночи…

С явной неохотой Люба мне дала то, что я просила. Вот ведь дурища… Нашла к кому ревновать свою люботу. Я нарочно, отведя её в угол коридора, пока там не работал телевизор и на диванах не было народа, набрала номер жертвы Хрен–Знает-Кого и настолько громко, чтобы она могла меня услышать, быстро дала ему команду, едва тот поднял трубу:

- Тимка, это Света. Отбой с упражнениями с указкой.

- Но…

- Всё в порядке. Завтра на складе всё разъясню.

Я уже практически не сомневалась в природе этого монстра, способного раз и навсегда отбить у любого мужика желание когда-либо делить постель с женщиной.

Когда мы вернулись в палату с уже успокоившейся и блаженно улыбавшейся Любой, благодарно державшей меня за руку, Ксюха спросила:

- Свет, это мы завтра в сквер наш пойдем??

- Зачем в сквер? – не поняла я. На склад.

- Так ты ведь еще не в курсе, – улыбнулась та, - этот самый склад - сарай расположен почти в самом конце больничного сквера… Туда очень редко кого из больных допускают… - глаза бывшей любительницы путешествовать по Тонким Мирам лихорадочно заблестели.

- Не вздумай попытаться мне выкинуть какой-нибудь номер, поняла? Мне и так с вами забот хватает…

- Поняла… - понурила она голову.

- Мы выйдем отсюда. Все трое. Хотелось бы, правда, чтобы нас было пятеро дивчин…

- Пять девчонок, один я! - не очень весело пошутила Любаша.

- Да. Именно. Но для этого нам нужно всем вылечиться. Тогда нас здесь никто держать не будет. Ферштейн?

- Угу, - согласно кивнула головой Любаша.

- Я не слышу твоего согласия, Ксюша…

- Я не подведу.

- Вот и умнички вы мои. А теперь я пошла спать.

Сон оборол меня тотчас же, едва я уронила голову на подушку. Я провалилась в него. И фигурально, и буквально. И, уже привычно, обнаружила себя перед коваными воротами Замка.  Безо всяких перелётов в зелено-малиновом небе и блуждания по серебряному лугу.

Даже в сквер к прохладе умиротворяюще журчащего фонтана не попала. Прямиком – к двери. Как на «ковер» к шефу. Нечего расслабляться! Марш на разбор полетов. А то ишь… намылилась тут… отдыхать… летать… Не фига!

Что мне оставалось делать? Только повиноваться… Сама ведь напросилась… Груздем назвалась… Придется лезть в кузов…

На сей раз первым меня встретил Амадей. Кусты возле кромки дороги неслышно раздвинулись, словно балдахин алькова, и на меня не моргая уставились две морковного цвета фары с вертикальными зрачками.

- И чего ты уставился? – не удержалась и спросила я призрачного кота.

- Мя-я-я-у-у! – как-то облегченно мявкнул мне кот, словно ждал меня здесь суток трое и наконец-то увидел целой и невредимой.

- Что? – снова не поняла я кошачьего диалекта.

Кот уже стоял возле моих ног и, выгнув колесом спину, с садистским наслаждением терся о них своим угольно-черным боком. Я нагнулась и почесала его за ухом. Кот в знак благодарности уткнулся в мою ладонь своим широким лбом мудреца, а затем, взяв в пасть конец штанины моих бридж, потянул меня к двери. Дескать, и долго ты здесь стоять намерена?

Подведя вплотную к дверному полотну, эта мяукающая бестия встал на задние лапы и нажал передней на кнопку звонка, которую я до сей поры не замечала: Гамлет успевал открыть мне дверь всегда раньше, чем я её обнаруживала.

На сей раз инопланетный индус что-то тормозил… И кот… навалившись всей тяжестью своей нехилой тушки на дверь, немного подпрыгнул и открыл её. Мне ничего не оставалось делать, как войти внутрь. Едва я перешагнула через порог второй ногой, как Амадей по своему обыкновению, растаял в тумане прихожей. Совсем. Даже хвоста не оставил, чтобы я смогла, удержавшись за него, найти путь к месту встречи с Хозяином.

Раз гора не идёт к Магомеду, Магомеду придется идти к ней самому. А потому, я, закрыв дверь, отправилась по тому маршруту, который запомнила лучше всего. То есть – по последнему. В оранжерейную библиотеку. Или в библиотечную оранжерею…

Плутать не пришлось. Едва я определилась в мыслях куда конкретно направляюсь и сделала первый шаг, как пол ожил. Я оказалась на бегущей с комфортной для меня скоростью дорожке, которая и доставила меня через пяток минут к открытым дверям требующегося мне помещения.

- Приветствую. Прости, что не встретили тебя – готовили сюрприз с Гамлетом, да вот – едва успели. А ты – способная. Дорожку освоила сразу, - Натан стоял у дальней от меня стены комнаты и что-то старательно на ней разглаживал.

- Коли уж Амадей научился управляться со звонком и открыванием двери… Мне стыдно было бы не освоить передвижение при помощи бегущей дорожки туда, куда мне надо.

- Действительно, - ухмыльнулся Хозяин, и его улыбка, ничуть не хуже улыбки Чеширского кота, повисла в воздухе рядом с лицом хозяина.

 Я невольно вздрогнула. «Он, наверное, никогда не прекратит меня пугать…» - мелькнуло в моей и так уже плохо соображающей голове.

- Да ты проходи, присаживайся. Я уж не стану тебе руку-то протягивать – чай, ты здесь не новичок. Почти уже член семьи стала, - снова осклабился колдун, оставляя глаза абсолютно серьёзными. Они даже смотрели сегодня оба вполне нормально, безо всякого прищуривания и убегания туда, куда не надо.

Я не заставила себя дважды приглашать. Чертовски хотелось есть. А на столике, как всегда, стоял целый сонм тарелок и тарелочек, между которыми возвышались айсберги рюмок, стопок и бокалов с фужерами.

«И зачем столько всего?» – мысленно недоумевала я, - «лучше бы один кувшин с холодным морсом и обычная кружка.» Не успела эта мысль промелькнуть у меня в голове, как желаемое почти плюхнулось мне на колени, слегка забрызгав мне штаны.

Едва я успела разместить кувшин на подлокотнике своего кресла, как пришлось ловить материализовавшуюся невесть из чего кружку. Пустую. Обычную земную кружку, которые во множестве продают у нас безо всяких тарелочек к ним.

- Эй-эй, ты будь, конечно, как дома, но всё-таки не забывай, что находишься в гостях! – полушутя, полусерьёзно возмутился Страж Тонких Миров, - что-то ты слишком быстро все осваиваешь.

- Причем без моего на то желания – обескуражено развела я руками.

- Эдак ты меня и без работы оставишь в своем Мире. Хотя, если честно… я бы не особо от этого расстроился. Меня бы вполне устроила роль Куратора.

- Вот на счёт этого я не знаю… Но… отрицать вот так вот не возьмусь, - заявила я, уплетая с жадностью бутерброд с какой-то неизвестной мне красной рыбой и бессовестно запивая его первым подвернувшимся мне под руку белым столовым вином в хрустальном бокале.

Натан все стоял у стены и упорно колдовал с ней. Наконец из стены в ответ на его уже нетерпеливое поглаживание, с готовностью высунулся уже знакомый бочонок с медным краном, покрытым благородной патиной. Хозяин нацедил вина в огромный хрустальный бокал, понюхал, пригубил, брезгливо сплюнул и выплеснул содержимое бокала в картину, висящую на стене.

На картине был изображён великолепный пейзаж: красивый мирный город на берегу моря. От выплеснутого вина море приобрело ядовито-красный оттенок, поднялся шторм; в городе возник пожар и паника. В секунду умиротворяющий пейзаж превратился в катастрофу! У меня при виде такой жестокости, округлились глаза, и едва не вылилось вино изо рта.

Натан же, как ни в чём ни бывало, начал монотонное дефиле по залу и неожиданно спросил:
 
 - Знаешь, что такое суккуб?
 
- Знаю, - с готовностью отозвалась я. – Это такой демон женского пола. Демоница, которая высасывает мужскую силу…
 
- В общем, верно. Но Биссарр – это не просто суккуб. Она одна, и одновременно их – две!
 
- Вот, всё понятно объяснил! – фыркнула я, – один или одна, или одновременно – двое, - куда уж проще!
 
Натан не ответил сразу, даже не посмотрел в мою сторону. Бокал в его руке превратился в изысканный хрустальный рог. Из стены на этот раз высунулся стеклянный змеевик с краном, откуда с резким запахом в подставленную ёмкость хлестанул спирт. Мой визави продолжил свой круиз по залу, на ходу, не спеша, прихлёбывая спирт из рога как холодный чай, или компот, сквозь стиснутые зубы.
 
 - Биссарр разделила себя надвое. Слыхала, как разделяют сиамских близнецов, сросшихся в области тазовых костей?
 
- Да, конечно. Даже фильм про это был.
 
- Так вот, Биссарр разделила себя надвое. Каждой её части досталось по одной голове и по две руки. Но только по одной ноге. А половой орган разделить им и вовсе не удалось. Так что, по одиночке они абсолютно фригидны.

Потом одна её часть, Бирра, вознамерилась обзавестись нестандартным артефактом и покусилась на древо Иггдрассиль. Точнее, на его падалицу, сухие ветки и отмершие корни. Но и за это ей пришлось заплатить: один глаз с тех пор у неё стеклянный. А костыль её – мощный магический артефакт, который пока (только пока!) ей не удалось применить ни разу. И нужно не допустить, чтобы она его применила.
 
Натан допил спирт, подбросил рог в воздух и тот растворился со звуком лопнувшей струны.
 
 - У рыжей Биссы тоже костыль непростой. Но его магические свойства слабее. Они иногда меняются костылями, чтобы запутать, кто есть кто. Цвет волос тоже могут менять. Одно только остаётся неизменным: левоногость Бирры и правоногость Биссы. Ну а стеклянный глаз можно и не различить, есть он, или нет. А вот с получением мужской силы с тех пор возникли проблемы. Поэтому, когда нужно заполучить желаемое, суккуб объединяет свои два тела и…
 
Я мысленно себя похвалила за то, что сама примерно уже догадалась кто навещает в эти ночи Тимоху. Перед моим внутренним взором снова всплыла картинка двухголового и четырехрукого монстра женского пола, усиленно доставляющего ему кайф, насаживаясь на эрегированный член парня. Бр-р-р-р… От такого зрелища можно навсегда утерять способность наслаждаться женским обществом!

У меня от омерзения мурашки поползли по всему телу. Сразу захотелось выпить горячего грога. Я вроде быстро спохватилась, но было поздно: стакан с горячим напитком уже обжигал мне руки. Чёрт! 
 
- Не понимаю, какой смысл делить себя, тем более с такими функциональными потерями? – обжигаясь, я была возмущена сразу всем: и тем, что мои желания сбываются до того, как я их осмыслю, и тем, что не могла самостоятельно понять, что сподвигло Демоницу на такие жертвы.

- Всё просто. Суккуба по частям сложнее развоплотить, чем сразу целиком. Части слабо связаны между собой. Если элиминировать одну половину, то вторая будет спокойно существовать и даже быстрее регенерировать себе недостающие органы и фрагменты тела. Тем более, что для каждой части расчленённой нежити нужно особое заклинание.
 
- Как я понимаю, тебе, похоже, эта Дьяволица не страшна.
 
- Это правильно, мне суккуб не опасен, это я ему опасен. Тем, что могу навсегда развоплотить эту сущность. Дело в том, что я, вроде бы как ответственный за порядок во вверенном мне Пространстве Тонкого Мира.

И если какая-то нежить начинает вести себя неправильно, хулиганить сверх меры, у меня есть права и возможности с этой тварью справиться. Направить, так сказать, дебошира на путь истинный, вплоть до высшей меры.

А у тебя, Мавра, есть исключительная способность: без потерь энергии переходить из Мира Реального в Мир Тонкий. Ты – идеальный Проводник. В частности, с твоей помощью, но без твоего же ведома, из Тонких Сфер в Реал уже успели просочиться около десятка Тонких существ. И, заметь, не все они безопасны.

Явь и Навь, Тональ и Нагваль, Жить и Нежить, - все Миры связаны между собой. Помысленное в физическом Мире обретает чёткую мыслеформу в ментальном пространстве. И наоборот. Мысль материальна, только её проявления в разных Сферах отражаются по-разному. Но все Сферы имеют между собой связи. И если мы этих связей не видим, то это совсем не значит, что таковых не существует.

И Натан снова, наконец-то усевшись на диван возле столика, повторил уже озвученное мне в этих стенах предложение:

- Поэтому я предлагаю тебе сделку. Как практически равноправному партнёру. Ты помогаешь мне найти и обезвредить, а в идеале – вернуть в Тонкий Мир некоторых особо опасных тварей. Заметь: опасных для людей вашего же Реального Мира.

А я избавлю тебя, да и не только тебя, от навязчивых тульп и прочих ненужных демонов Сознания и Подсознания. Хотя что-то мне говорит, что с некоторыми из них, в частности – с этим суккубом, ты в состоянии справиться сама. Только постарайся не развоплощать её. Просто изгони прочь из своего Мира.

- Но я же не знаю, как это делается!  Это же не вина пожелать, в конце-то концов! – уже возмутилась я.

- Не бойся. Я тебе всё сейчас расскажу, а после буду рядом и прикрою тебя в случае какой непредвиденной ситуации.

- Хорошо. Я попытаюсь всё запомнить, - голосом обреченного смертника ответила я.

- Этот ритуал носит название «Магический колпак».  Для проведения ритуала тебе понадобится вещь жертвы. Или она, то бишь – в твоём случае- он, как его там? Трифон?

- Сам ты Трифон! Тимофей, Тимка.

- Ну Тимоха, так Тимоха – согласился Натан, - он может присутствовать лично. И также тебе придется самолично подготовить магические аксессуары: 3 белые свечи; кусок белого мела; пучок сухой полыни и стаканчик святой водицы.

- Ага… Ладно – полынь я может, завтра найду в сквере по пути на склад. А где я возьму святую воду, свечи и мел?? А спиртик не годится? - варлок при этих моих словах сверкнул на меня левым глазом, – ага, не годится… значит, нужно будет срочно вызывать на свиданку с Ксюхой её гуру, чтобы он это всё купил и принёс мне. Только вот… Магической силой кто их наделит?

- Как это – кто? – Ты, вестимо!

- Я?? Ну уж нет, уважаемый! Колдовать в своём Мире я не умею!
Придётся тебе немного размяться и подтвердить мою версию о появлении на нашем отделении нового главного врача. Хоть на короткое время. Как раз и зарядишь и свечи, и мел.

- Ага… И мне тратить свою драгоценную энергию еще и на то, чтобы узнать, когда у тебя все это будет?? – уже всерьёз начал возмущаться Хозяин.

- Всё равно твой Бегемот шастает туда – сюда… Следит за мной…

- Не Бегемот, а Амадей, неужто нельзя запомнить одно имя? – вконец уже разозлился накаченный спиртными парами Натан, вытаращив свой правый, убегающий вправо и вверх глаз, даже не попытавшись замаскировать эту жуть прищуром.

- Пить надо меньше! Это вредно во всех Мирах! – я тоже уже начинала злиться, - шуток уже не понимаешь!

В это мгновение мне на колени что-то шлёпнулось. Горячее и тяжелое, пушистое и мурчащее словно целая стая цикад.

- Амадей! Не пугай меня так!

Но кот лишь поуютнее свернулся черным мохнатым клубком на моих коленях.

- Для обряда отсечения, - как ни в чем не бывало, продолжил менторским тоном этот психопат с магическими наклонностями, -  выбирают день в период растущей луны. Для изгнания суккуба – обязательно женский день — то есть среда, пятница или суббота, выпадающий на чётное число месяца.

Обряд проводится в 3 этапа.
Этап 1. В выбранный день за час до полуночи, ты усаживаешь Тимоху на стул и просишь вспомнить случаи посещения его Демоном.

- Здорово, конечно… Но как я попаду на мужское отделение, да ещё ночью?? И его к нам не пропустят… Натан… нам нужен кто-то, кто умеет отводить глаза…

- Чьи глаза? – вполне искренне уже недоумевал Натан.

- Случайных свидетелей. Как минимум – дежурной медсестры. А то и санитаров. Пока я в бытовке буду с ним хернёй этой маяться…

- Угу… Я над этим подумаю… Только, сдаётся мне, что на эту роль кот не подойдёт…

- Наоборот!! Особенно в нашем, женском отделении. Нужно только смену подобрать подобрее, обожающую пушистиков. И чтобы эта смена дежурила в нужный нам день…

- Слишком заморачиваешься. Глаза отвести одинаково просто что доброму, что злому. Просто, когда у тебя будет всё на руках, предупреди своего санитара. А остальным глаза отведём на время проведения обряда. 

И, да: Тимохе скажи, что рассказывать, описывать происходящее не нужно, ему нужно просто держать в уме воспоминания. Ты в это время обходишь его 3 раза, начитывая заклинание:

«Как полым местом породила мать ребенка, как с полым местом на теле своем человек рождается, так полым местом своим сам распоряжается. Пусть тело раба Божьего Тимофея не станет храмом демона. Не глумиться тебе, нечистый, над телом, сосудом души, раба Божьего Тимофея… Как в круг, святой свечой заключая, тело раба Божьего Тимофея, так тебя, грешного искусителя рода человеческого, отсекаю, отрываю, дорогу к мыслям раба Божьего Тимофея закрываю. Аминь. Аминь. Аминь».

Я тебе это заклинание на пергаменте тут написал. Пока тебе будут свечи и мел доставать, выучи это всё назубок! Читая первый раз заклинание, ты опрыскиваешь парня святой водой. Читая второй раз, обводишь стул, на котором сидит жертва суккуба, по кругу, мелом. Третий раз, читая заклинание, ты устанавливаешь свечи на нарисованный мелом круг и поджигаешь их.

Этап 2. Ты берёшь заранее приготовленный пучок полыни, поджигаешь его, гасишь, пуская дым…

- Бля… да они же пожарников вызовут… Нужно сделать так, чтобы мы на ночь остались на складе… Или ушли туда ночью, пока нашим медикам будут глаза отводить…

- И, направляя его на человека, - не реагируя на мое замечание, монотонно продолжал свой рассказ колдун, -  читаешь второе заклинание:

«Где есть привкус горечи, там нет вкуса сладости. Как эта полынь горькая, ни пчелу, ни птицу, ни зверя, ни человека, ни Духа Святого, ни демона лихого, к себе не привлекает. Так бы и сладость твоя, раб божий Тимофей, не привлекла бы к себе больше беса похотливого, беса блудливого, беса шутливого. Не дам тебе, нечистый, искушать раба Божьего Тимофея, ни в здравии, ни в болезни, ни наяву, ни во сне. Да будет так. Замыкаю».

Я тебе и это тоже написал.

Этап 3. На третьем этапе ты гасишь опалённый пучок полыни в святой воде. Тщательно размешиваешь пепел с водой и этим раствором опрыскиваешь Тимку… В завершении обряда ему нужно будет 3 дня читать перед сном молитвы «Отче Наш», «Неопалимая Купина», «Молитва к Архангелу Михаилу о защите». Надеюсь, что молитвослов ему принесут, если до сих пор у него в таком месте его ещё нет.

- Скорее всего – нет. У меня же его нет… Но это – не проблема. Может, даже в нашей библиотеке он есть.

- По идее – должен быть. Короче, ты подумай обо всём хорошенько. Точно спланируй все свои действия. А пока Гамлет проводит тебя.
 
Индус (или не индус? – я стала весьма сомневаться в его национальной принадлежности), наконец-то соизволивший показаться мне на глаза, галантно, но не навязчиво сопроводил меня к выходу из Замка.

Рассыпаясь в самых наилучших пожеланиях, он распахнул передо мной тяжёлые Врата и… я оказалась в своей палате, на своей кровати, укутанная по самые глаза вытертым больничным одеялом. 

Только откуда-то из Тьмы Портала, а может и просто из светлеющего утреннего неба за окном, сверкнули два пристальных оранжевых глаза с вертикальными зрачками. Точно такими же, какие я успела заметить у Гамлета на смуглом лице в самый последний момент нашего прощания…
 
«Значит, я – Проводник. Так сказать, новоявленный Харон, туда-сюда-обратно… Даже если варлок Фэсс мне не соврал (а это мне показалось маловероятным), что конкретно я буду иметь от этой сделки?» - эти мысли сами собой возникли в моей уже практически ничего не соображающей в свете происшествий этих последних дней голове.
Передо мной стоял Выбор.

Вопрос Выбора всегда сложен. После принятия решения действовать гораздо проще. Надо подумать… Где-то вдалеке, за больничными кустами мелькнул ослепительно белый халат медсестры, донеслось ритмичное цоканье тяжёлого костыля… А с ветки ближайшего вяза, с морды лохматого чёрного кота на меня хитрым прищуром глядели два огромных оранжевых глаза оттенка новогодних мандаринов…

Хочешь – не хочешь, но надо было снова просыпаться… Я снова проснулась очень рано, за окном была непроглядная темень. Женщины в палате сладко спали; утренний сон – самый крепкий и сладкий. Я видела всё, что происходило в кромешной темноте так, будто открылось ночное зрение.

На подоконнике материализовался громадный лохматый кот, он в два мягких прыжка очутился на моей койке, словно только и ждал, когда я переведу взгляд в его сторону.

Я погладила кота не без опаски. И, как выяснилось, не зря: зверь укусил меня за левую ладонь; не сильно, но вполне ощутимо, словно поставил прививку. При этом из его пасти выпал маленький шарик тёмно-фиолетового цвета, который беззвучно и безболезненно всосался в руку у основания пальцев.
 
«Зачем это?!» – мысленно задала я вопрос.
«Это для самозащиты!» - прозвучал в голове ответ. – «Пригодится!»
 
 Хищник упругим шерстяным комком спружинил с койки на пол, сверкнул на меня уже знакомыми оранжевыми глазищами и тенью растворился около входа в палату, как привидение, или как Кэрролловский Чеширский Кот…
 
Начался еще один день… Бросив взгляд на свою сжатую в кулак правую руку, я увидела торчащие из него две тонкие бумажки, исписанные мелким бисерным почерком. Заговоры…


                Долгий день на складе.

Осознание необходимости какого-либо действия не всегда означает наличие желания это действие претворить в жизнь. Да еще вот прямо-таки здесь и сейчас.

Поэтому, я хоть и знала, что надо проснуться и хоть на время покинуть свою берлогу на кровати, но даже пальцем левой ноги не пошевелила, чтобы это сделать. Тем более, что никто над ухом не орал, выебать не грозился. На смене сегодня должен быть снова Сашка – за себя и за ту девчонку, если перефразировать известное выражение.

За таблетками все равно в порядке живой очереди подходить, Поэтому можно и последней приползти. А можно, на правах добропорядочного старожила и потенциально уже здорового пациента и вовсе попросить  медичку принести таблетки к твоей кровати – все равно ей наших «овощей» кормить.

Так я и сделала. Ну лень мне была выползать из кровати. Даже курить мне было лень тащиться в туалет. И неожиданно для самой себя я снова задремала. Во всяком случае – я была уверена в том, что я дремлю. Просто дремлю, как все обычные нормальные люди. И сквозь эту дрёму я слышу, как чей-то незнакомый женский голос кричит мне на всю палату:

- Тамбовцева, ты за своей долей «колёс» собираешься идти, или мне самой их тебе доставить?

- Самой. Я спать хочу.

Некто, ничуть не удивившись моей такой наглости, направился ко мне. Вначале я услышала… Я услышала, что поступь незнакомки отличалась от общепринятой. Например – моей. Вместо двух одинаковых звуков от ступней, опускаемых на пол, слышался лишь один. Вторым был стук костыля…

Ещё не увидев, я ПОНЯЛА кого сейчас увижу…Точнее – одну из КОТОРЫХ… Мои волосы дисциплинированно встали дыбом… До этого момента я была уверена, что могла видеть эту парочку лишь глазами однорукой Марфы.

Оказалось, что за последние дни я приобрела способность не только свободно перемещаться между Мирами, но и видеть насельников иных, Тонких Миров, в каком бы Мире те не обретались на постоянном начале.

Вначале я увидела, что она была рыжеволосой. Её огненные космы словно прожигали белоснежную накрахмаленную ткань шапочки. После я заметила, что она была ЛЕВОНОГОЙ. Бирра со своим магическим деревянным костылём. Позаимствовала цвет волос у своей сиамской сестрички.

Когда это исчадие ада наклонилось надо мной, я явственно увидела, что один глаз у неё был стеклянным. Правый глаз… В моём воспалённом мозгу мелькнула паническая мысль о том, что она может опробовать сакральные способности своего костыля на мне. Вот прямо-таки сейчас…

Мой страх был так велик, что я вздрогнула всем телом и уже окончательно проснулась. Проснувшись, я не обнаружила возле себя никого. И никто не покидал палаты. Что это было? Сон? Но на моей тумбочке стоял стаканчик с назначенными мне пилюлями. Наши медсестры не снисходили до раздачи медикаментов нам «по адресу» …

Чтобы окончательно прийти в себя, я сползла-таки с кровати и, получив свою дозу никотина, оправилась в туалет, чтобы использовать его по назначению. Сегодня в теле Лики была Марфа, пытающаяся завязать халат одной рукой. У меня возникла мысль поинтересоваться у неё, не видела ли она сейчас никого постороннего в нашей палате.

- Давай помогу, - предложила я помощь Мавке- Марфе.

- О, Светик, доброе утро. Спасибо. Что-то ты сегодня тоже припозднилась.

- Да вот… решила поспать подольше… Размечталась, что вдруг кто-нибудь за меня сходит в туалет отлить ночную порцию. Или хотя бы таблетки принесёт… Лень что-то в очереди сегодня было стоять, - я внимательно посмотрела в глаза подруги.

- А разве тебе сегодня не принесли таблетки?

- А когда нам их приносили? Мы же сами за ними ходим.

- А мне сегодня на весь день принесли.

- Да-а-а-а? – завистливо спросила я.

- Да. Помнишь, я тебе рассказывала о молодой медсестричке–ампути без одной ноги? Ну той, что секретаршей ещё у нового профессора служит?

- Ну, помню, - кивнула я, подумав, что значит, мне не приснилось. Значит, Демоница и впрямь поселилась на нашем отделении. Благо, кровати свободные имеются.

- Ну вот, она-то мне их сегодня и принесла. Я подумала, что она всем их сегодня решила раздать, не дожидаясь, пока мы сами подойдём. Хоть у одной ума хватило, что уж хватит нас заставлять рот показывать – мы здесь все уже со стажем. Она вроде в твою сторону отправлялась.

- Да нет, тебе показалось… Это ты ей чем-то понравилась. А может, она тебя просто пожалела? – как подругу по несчастью?

- Да, наверное, - легко согласилась со мной Марфа.

Надо было обдумать факт присутствия саморазделившейся Биссарры на нашем отделении. Главное - её цель. Что суккуб могла потерять в женском отделении? Неужто и творения ада стали склонны к половым извращениям? Что-то я не слышала о склонностях у оных к лесбиянству. Или её притянул номер нашего отделения?

Но во благе придаться раздумьям на эту тему мне не удалось. Палата проснулась, зажужжала, как рой разбуженных злых ос, загомонила. День потёк своим чередом. Завтрак, процедуры, променаж по коридору, шушуканье по углам палаты. Короткая прогулка в каменном мешке внутреннего дворика.

Наконец, пришло время нашей гоп-компании отправляться на работу на склад. Как и обещал, Александр забрал сегодня с собой нас троих: меня, Любашу и Ксюню. Когда мы спустились вниз, он велел нам минутку его обождать и отправился в столовую.

Оттуда он вышел с увесистым пакетом со снедью.

- Это - ваши сухие пайки, - ответил он на наши незаданные опросы, - а то останетесь там допоздна, чтобы голодными не были. Да… таблетки с собой взяли?

- Взяли, взяли, - за всех ответила Ксюня, спасибо за заботу.

Люба нервно, стараясь делать это незаметно, окидывала взглядом местность вокруг себя, явно ища глазами своего Тимоху.  Сашка это просёк и решил её успокоить:

- Тимка твой тебя уже на складе ждет. Я его туда после завтрака почти сразу отвёл.

В ответ Любино лицо озарилось радостью, словно внутри неё солнце вдруг зажглось. Она почти беззвучно зашевелила губами. Я невольно подошла к ней почти вплотную, чтобы услышать, что она шепчет. Но услышать мне удалось лишь пару строк:

- Поклонюсь тебе до звёзд горящих,
Заполню сердце я любовью, что достанет птиц,
В заре летящих… *

* - автор - Елена Липецкая (примечание автора)

Я не знала автора этих красивых метафор, но спрашивать про это сейчас у Любы почему-то не решилась… Что-то меня удержало не ломать её полумистического настроения.

И мы пошагали через сквер по направлению к старому, облезшему и уже начавшему осыпаться зданию бывшей купеческой усадьбы, в последние лет 80 служившее верой и правдой этому островку оплота для душевнобольных.

Сейчас здесь располагался склад. Не совсем тот склад, каким мы привыкли его обычно видеть.  Чем-то он напоминал старый добрый деревенский клуб. Только без кинозала. Да и расстроенного пианино там не было. Впрочем, как и покрытого зеленым сукном бильярдного стола.

Но вот вытравить этот дух… тусовочно - посиделочный, местечковый - так и не удалось. Он пробивался наружу как солнечные лучи сквозь отверстия в мешковине, которой попытались прикрыть солнечный диск.

Вот именно к этому-то строению, которое по совести надо было отнести к разряду исторических памятников культуры, но на которое наплевали так же, как и на всех нас, мы и топали, стараясь особо не спешить, подышать подольше свежим воздухом, насыщенным ароматом уже давно переставшей быть зеленой, листвы.

 Бирру я встретила снова именно по дороге к этому чуду архитектуры и российского разгильдяйства. Вот уж не думала, не гадала, что мне придется ещё раз полюбоваться этим созданием Сатаны. Чертовка на костыле выскользнула из разрыва между хилыми больничными кустами прямо перед моим носом. Я непроизвольно ахнула и воззрилась на суккуба в восхищении: впервые я смогла рассмотреть Демоницу в раскованном движении, рассмотреть её с ног до головы. Непредвзятым взглядом. Женщина была фантастически красива!
    
Бирра была не просто красавица-брюнетка. В этот раз она была с волосами своего родного окраса. Это была нереальная, неземная красота, яркая, агрессивная и потрясающе сексапильная! От такой красоты даже самый ярый импотент мужского пола в возрасте от пятнадцати до восьмидесяти лет был просто обязан тут же кончить прямо в штаны!

Сравнить внешность Бирры было не с кем, отдалённо она напоминала актрису Роуз Макгоуэн, но при детальном рассмотрении по сравнению с ней Роуз показалась бы серой дурнушкой и плебейкой. А любая «вешалка» с самого престижного подиума повесилась бы при лицезрении роскошной фигуры сучки-суккуба. Особенно во внешности выделялась левая нога, - супердлинная, идеально стройная и ровная, словно выточенная на токарном станке. Просто супер!
    
Белый куцый халатик, надетый на голое тело, был почему-то мокрым и плотно облегал торс лже-медсестры, что позволяло разглядеть в подробностях некоторые детали. И тут я ахнула вторично: даже при непрофессиональном взгляде было понятно, что у половинки суккуба не просто отсутствовала правая нога по самый пах, но недоставало огромной части тазовых костей на правой половине попы. Собственно, и самой правой ягодицы тоже не было, будто отсечённой острым мечом по косой диагонали, от пояса до того самого места, где должна быть женская «пипочка». 

Перехватив мой изумлённый взор, прекрасная тварь улыбнулась во всю свою пасть, раздвинув ярко-красные пухлые губы и обнажив два ряда идеально ровных зубов; холодный презрительный взгляд стервы усугублялся стеклянным неживым блеском протеза правого глаза.  Слегка присев, правой рукой мерзавка подняла свою вторую опору в виде тяжёлого полированного, блестящего деревянного костыля и, словно ружьё, направила его кончик на меня…

Мои спутники, услышав мои вздохи и ахи, обернувшись в мою сторону и не заметив Демоницу, приписали их моим восторгам по поводу окружающей нас наконец-то живой природы. Этих чахлых кустов, искривленных и полусухих деревьев, на тощих ветвях которых ещё каким-то чудом трепетали кое-где не облетевшие последние подобия листьев.

Я же, совершенно инстинктивно, подняла левую руку на уровень глаз, пытаясь, чисто по-женски, закрыться от непонятной исходящей угрозы. И тут я обомлела в третий раз! И было от чего! Бирра шарахнулась от меня, словно её сбила огромная невидимая гиря; она буквально отлетела в кусты, из которых только что вышла, метра на четыре-пять разом. Упала она, или удержалась, я не заметила. Только ещё через мгновение она исчезла, словно никогда и не появлялась.

Значит, Бирра ЗНАЛА, что я намерена изгнать её из нашего Чистилища. И именно ради этого я сегодня буду обучать Тимку самозащите от её с сестричкой Биссой козней. Поэтому-то она решила попытаться избавиться от меня, своего главного здесь врага.

Я внимательно осмотрела свою ладонь. Под основанием пальцев, там, куда упал шарик изо рта лохматого ночного гостя, едва виднелся малюсенький серовато-фиолетовый бугорок, неразличимый, если его специально не разыскивать и не разглядывать.

Но, видимо, только его наличие в моей ладони заставило прекрасную нежить мгновенно ретироваться. Даже не представляю, что бы произошло, если бы я, направив ладонь на объект, произнесла заклинание на развоплощение… Хотя помню, что Натан просил меня не трогать Биссарру. Но ведь всё могло получиться непроизвольно!
Наверное, хорошо, что так обошлось.
 
- Светка, ты скоро? А то мы такими темпами до вечера будем в одну сторону плестись, - недовольным тоном подстегнула меня Любаня.

Её можно было понять: ей не терпелось увидеть Тимоху. А я благодарила про себя Создателя за то, что мои спутники снова ничего и никого не заметили. Впрочем, не совсем…

- Что это было? – удивлённо спросил у меня Сашка.

- Что именно? – с жутким триммером в груди при одном подозрении на то, что кто-то посторонний мог увидеть эту токсичную красотку – нежить и способ её ретирования отсюда, с глуповатым видом спросила я санитара.

- Ты что, не заметила, как что-то или кто-то шлепнулось в кусты прямо по нашему курсу? – недоверчиво спросил у меня наш охранник, - я думал, что ты поэтому и отстала. Испугалась, но не стала пугать остальных. Хотел тебя похвалить за это.

- А чего пугаться-то было? – невинно поинтересовалась я, уже успев прийти в себя от потрясения, - я котов не боюсь.

- Котов? Каких котов? – недоверчиво спросил у меня Александр.

- Шерстяных, каких же еще?

- В смысле? У нас на территории никогда не было ни котов, ни кошек.

- Не было, так будут, - уверенно парировала я, - кошки гуляют сами по себе. Где хотят и когда хотят. У нас что, все заборы и стены, окружающие нашу богадельню, под током?

- Да нет…

- Ну а тогда чего же ты так удивляешься тому, что на толстом суку дерева оказались два кота, поцапались между собой из-за сахарной косточки и не удержавшись, свалились оба в кусты? Чего в этом удивительного или страшного?

- А куда же по-твоему, они после делись?

- Ну у тебя и вопросики, Саня, я тебе скажу… Разбежались!

- Куда разбежались?

- Да что ты в самом деле идиотничаешь-то? – в разные стороны! Ты что, никогда не видел, как после драки коты в разные стороны разбегаются? Или в твоих воспоминаниях они уходили мирно, бочок к бочку и переплетя хвосты?

- Да нет… - каким-то обреченным тоном ответил мне санитар.

Что-то его угнетало… Что-то такое, в чём ему было стыдно признаться мне… И что вызывало неясные, подспудные подозрения… Я подумала, что как бы мне не пришлось отчитывать от веселых похождений Биссарры и его… Не было печали…

Наконец-то мы дошли до входной бронебойной двери склада, что позволило мне прекратить этот неприятный спор-диалог и настроиться на дальнейшее общение с Тимохой.

Заведя нас во внутрь помещения, наш провожатый не стал с нами прохлаждаться: у него сегодня было много дел и обязанностей.  Поэтому, едва убедившись в том, что все в порядке, и Тимка жив-здоров и с радостью встретил свою люботу, он развернулся и пошел на выход.

- Уже уходишь? – не удержалась я от вопроса.

- Ну да. Что мне вас караулить-то? Здесь есть электроплитка - я Тимке её уже показал. Воды питьевой здесь целый водопровод. Заварка - в шкафчике над столом на кухне. Там же - сахар и соль. Есть тарелки и кружки. Пожевать я вам прихватил. До ужина с голода не умрёте. Даже до утра, если вдруг такое желание возникнет.

- Даже до утра? – не веря своим ушам, переспросила я.

- Нууу… это я, конечно, махнул лишнего…

- А-а-а-а… - разочарованно вздохнула я.

- Так завтра же я уже сменюсь. А с утра пораньше вас вести через сквер и двор… целую процессию… Оно вам надо?

- Не надо…

- И мне не надо. Вот сегодня здесь денёчек побудете, освоитесь. А если понравится – тогда, может, выберем ночку, когда я снова буду на дежурстве. Снова сухими пайками вас обеспечу. А в корпуса провожу поближе к обеду. И бельем с понтом дела снабжу, - мужчина, улыбаясь, подмигнул мне, - не горься, все у нас получится. И да, здесь есть и пара комнат отдыха.

- Даже пара?

- Ну да. Замышлялось, что одна – мужская, а другая женская. Душевой, правда, нет. Да вы здесь и не землю же копать будете. Рукомойник с горячей – холодной водой - в туалете. Так что…

- Ты намекаешь, чтобы мы с Ксюхой не мешали голубкам?

- Смотри-ка, догадливая! – усмехнулся наш страж.

- А если она окажется после беременной? – Ты об этом подумал, умник? Тебе же расхлебывать придется.

- Подумал. Купил Тимохе упаковку презиков и предупредил, что если не дай Бог, что – кастрирую и рука не дрогнет!

- Суровый ты дядька, однако! – теперь настала моя очередь усмехнуться, - ладно, с твоим благословением мы им дадим оттянуться немного. Если у них возникнет желание (и – сила, - это я уже подумала про себя). Закрывай нас. Да смотри, ключ не потеряй.

- Не боись - я его здесь под порог положу. В самое надежное место. Если вдруг приспичит воздухом дыхнуть -  здесь есть еще один выход – чёрный. Он на закрытый со всех сторон дворик выходит. Со стороны даже никто не увидит через стены, что вы там. Выйдете – увидите лавочку под старой яблоней. Так что – условия - как на курорте. Для экстренной связи – вдруг у кого клаустрофобия разовьется или мышь напугает до инфаркта – есть телефоны. Позвоните.

- А здесь что, еще и мыши водятся? – испуганным тоном уточнила возникшая рядом из невесть откуда Ксюха.

- Ну а какой же порядочный склад бывает без мышей? – удивился Сашка, с явным трудом сдерживая смех.

- А…а… может, тогда лучше нам самим закрыться? – изнутри? – дрожащим от страха голосом поинтересовалась больная.

- Ага… А как я к вам потом попаду, красавица ты моя? Вдруг нужно будет вас экстренно в ваши палаты препроводить? Вдруг шухер какой возникнет? Нет уж… Да ты не страшись, их здесь не стадо. Да и если ты заверещишь погромче – у них у самих сердечный приступ приключится!

Я не выдержала и рассмеялась. Александр – следом. Так, смеющийся, он от нас и вышел, предоставив нас самим себе и дав возможность заниматься чем угодно целых 8 часов. Это был для нас настоящий праздник. Без посторонних, без надзора.

Я решила получше ознакомиться с вверенной нам в пользование площадью. А заодно, пока наши возлюбленные не успели уединиться, обговорить с ними сроки их блаженства с таким расчётом, чтобы я успела дать парню ЦУ и отдать тексты заговоров.

На стенах и по периметру потолков кое-где ещё умудрилась сохраниться лепнина. Та, настоящая… Она, разумеется, уже вся поошкурилась, поосыпалась на ней позолота, и из белоснежной она превратилась в грязно-серую, как прошлогодний снег, но… Настоящее искусство — вот так за просто живёшь не убьешь… Если только, конечно, не оббить его целенаправленно.

Я же пока ходила из комнаты в комнату. Задрав кверху морду и рискуя, споткнувшись, не только её расквасить. Но Бог дурачков и дурочек любит. Обошлось без эксцессов, если не считать того, что в одном из помещений, впоследствии оказавшемся одной из комнат отдыха, я не налетела спиной (ну что поделать, если мне пятясь удобнее было рассматривать очередной шедевр на стене, выходившей на фронтальную сторону здания?) на наших голубков, сплётшихся в страстном лобзании и бывших в полушаге от правой из двух кроватей, стоявших в комнате.

Чертыхнувшись – отчасти от неожиданности, а отчасти от неловкости, я решила поправить дело обычным приветствием:

- О, привет, Тимофей. На ловца и зверь бежит!

- Привет, Светик… Могла бы и не пугать так… - недовольным тоном отреагировал тот.

- Я, вообще-то, тебя, князь, целенаправленно ищу.

-??

- Ты уже позабыл? Как сегодня спалось – отдыхалось ночкой душною, ночкой темною?

- Блииин… Свет… ну…

- Ага… Прости, но я телепатией пока обладать не научилась… Зато научилась одному обряду. Но без твоего участия, прикинь, он ну никак в действие не приводится.

- Прости… просто… я… мы…

- Я все поняла и ничего против не имею. Поэтому и искала тебя, чтобы сказать всего пару слов и оставить вас в покое до перекуса.

- Так ты что, прямо сегодня собралась?

- Размечтался… Увы, этим можно заниматься лишь ночью…

- Но… как? Или ты меня обучишь, и я сам все смогу сделать? – упавшим голосом спросил меня Тимка.

- Нет, самому не получится. Сашка попозже нас сюда ночью проводит. Мы сегодня здесь адаптируемся. Разузнаем на всякий случай расположение всех комнат и переходов – выходов. Вдруг больше не удастся сюда попасть до нужной ночи.

- Но кто нас ночью-то сюда отпустит? Под каким предлогом, Света-а-а? – недоуменно наконец-то решила подать голос Любаша.

- А мы и спрашиваться не станем. Мне помогут из Тонкого Мира отвести кому нужно глаза. Утром, ближе к обеду, за нами придет Саша, заранее уже приготовив очередную партию белья. Проблема не в этом.

- А в чём? Думаешь, что я не выдержу? Или – наоборот, не захочу рвать с этим безобразием? – так меня Любушка каждое утро будет пропесочивать и вздрючивать за мои косяки с этим… этой… дочерью Тьмы.

- В твоей благонадежности я не сомневаюсь, как это ни удивительно. Дело в ином. Тебе нужно будет заучить на зубок два заговора, - и я протянула парню две тоненьких бумажки, которые я прихватила из Замка Стража.

- Учи-и-и-ить… Да я в школе-то никогда ничего не учил…

- А здесь придется, ибо от этого зависит не только твоё здоровье - физическое и психическое, но и сама твоя жизнь. Она сейчас под угрозой, понял?

- Понял… - невесело согласился возлюбленный Любаши.

- Вот и молодчина. На втором листке написаны еще и молитвы, которые тебе тоже придётся заучить. Их текст найдешь через поисковик в смарте. С этим, я надеюсь, всё понятно.

- Так точно. А что, есть ещё что-то? – уже немного испуганно спросил он у меня.

- Ага, - ухмыляясь, подтвердила я его опасения, - вы здесь до скольких кувыркаться намерены?  Чтобы мы с Ксюней с голодухи не померли и не до ночи здесь зависать нам пришлось. А то от Сани нагорит.

- А-а-а-а… - неожиданно зардевшись словно маков цвет, протянул Тимоха, - ну-у-у-у… наверное, часика четыре, да, Любань?

- Наверное… как получится… - еле слышно пропищала та, - Свет, ну ты такие вещи спрашиваешь…

- Ага, вот такая я бяка… Нам еще и поработать надо будет хоть немного, и пожрать успеть, и вам рандеву устроить по высшему разряду, и с санитаром отношения не испортить, - уже закипая, парировала я.

- Мы тебя поняли, прости нас, Светуль… Мы всё успеем, - слегка приобняв меня за плечи, успокоил меня Тимофей.

- Тогда – я вас оставляю. Не потеряй от радости тексты. Всё. Нас найдете во второй комнате отдыха или же в кабинете. Постарайтесь сильно не шуметь. До вечера.

С сознанием выполненного на сегодня долга, я тихонько прикрыла дверь в мужскую комнату отдыха, сегодня служившую комнатой свидания. Спонтанно бросив взгляд перед уходом в дальний угол почти у самого потолка, я заметила слегка видимое светящееся пятнышко. Но не придала ему никакого значения: мало ли за эти годы, что здесь не проводился даже косметический ремонт, какие тут пятна наобразовывались?

Желания сразу заняться работой у меня как-то не возникло: и безделье в палате уже расслабило, и сознание того, что у нас ещё уйма времени в запасе – тоже не способствовало трудовому рвению. Поэтому, завернув на кухню и прихватив с собою пару яблок, я отправилась сразу во вторую комнату отдыха – женскую, где и обнаружила уже дрыхнувшую на одной из двух кроватей Ксюху. Эта комната вообще ничем не отличалась от первой.

Я улеглась на оставшейся пустой, стоявшей возле самого приоткрытого окошка кровати. Моё самое любимое местечко. Не успела я улечься, как через небольшую щель между рамами, пролезло вороное пушистое облако с двумя круглыми глазищами цвета новогодних мандаринов. Вертикальные палочки зрачков превратились в черные кружки: по сравнению с улицей в комнате было сумрачно.

Лохматый чёрный кот объявился рядом со мной внезапно, буквально между миганием век: вот его не было, и вот он есть. Сверкнув на меня уже знакомыми огромными оранжевыми кругляшами своих глаз, Кот умиротворённо свернулся лохматым шаром и подставил спину: давай, гладь меня! Разрешаю!

Я уже не удивилась явлению Амадея, а обрадовалась ему как доброму другу. Немного откинув одеяло на груди, приняла перекатившегося туда кота, который тотчас же начал мурчать на всю Ивановскую, массируя мою замученную остеохондрозом грудную клетку своими отточенными когтями на передних лапах.

Я не произнесла вслух ни слова, ни звука. Но в моей голове явственно звучал наш диалог. Не знаю, на каком языке общался со мной этот зверюга, но я его очень четко слышала и отлично понимала смысл им сказанных вещей.

 - Как ты умудряешься появляться так быстро? - мысленно спросила я Кота.

- В разных Мирах Время течёт с разной скоростью.

- Да, знаю. Но всё же?

- Ты можешь провести в Ином Мире несколько часов, и даже дней. А из своего Мира ты выпадаешь на несколько минут, или даже секунд. Всё просто.

- Скажи, почему твой Хозяин, обладая такой Силой, вместо себя посылает других, менее сильных и опытных персон? Сам бы он справился быстрее и качественнее, ведь так?

- В одном вашем старом фильме-сказке есть фраза, которую произносит джинн: «Я раб лампы». Вот тебе подсказка.
 
Упоминание о том, что свирепый джинн может быть рабом какого-то предмета, явно обрадовало Кота. Зверь злорадно улыбнулся, если такое понятие применимо к мимике животного.
 
- Хочешь сказать, что твой Хозяин – раб Замка?

- Не совсем так, – кот встал на лапы и суматошно начал почёсываться и отряхиваться, словно пытался отделаться от неверно высказанного, то и дело при этом мотыляя мне по лицу своим пушистым помелом – хвостом, – скорее, не раб, а заложник. Заложник собственной совести, собственного предназначения.

- Не поняла... – я тоже на полном автомате, в подражание животине, замотала своей головой, словно пыталась вытрясти из неё какую-то застрявшую в ней недозревшую мысль.

- Хозяин – Страж Рубежей между Мирами. Страж с очень большими полномочиями, - кот сделал мысленный упор на слове ОЧЕНЬ, - он, как часовой, не может оставить свой пост. Вернее, его внутренняя убеждённость в правоте того, что он делает, его совесть не позволят ему отлучиться с назначенного места.

- Но ведь… я сама видела его здесь…

- Это был не он сам.

- А кто же? – у меня голова уже шла кругом, - что, его двойник?

- Нет. Голограмма. Или - фантом. Морок, напущенный одним из «шутников» подвластных ему Миров, смотавшийся от строгого надзора Хозяина.

- Который приехал сюда на мне, чтобы меня же и заморочить?

- Скорее всего. Считай так, как тебе понятнее.

- А он действительно всегда действует правильно?

- Сложный вопрос. Представь себе пирамиду. Одна её грань – это Добро. Напротив неё – грань Зла. Есть грань Деятельности, а напротив неё – грань Покоя. Есть грань Правды и грань Лжи, грань Разума и грань Безрассудства. И на вершине все эти грани сходятся в одну точку. Точка Абсолюта, где сходится ВСЁ.  Хозяин стоит где-то совсем рядом с вершиной, и уже не ясно, где Абсолютное Добро вдруг становится таким же Абсолютным Злом. Или где Абсолютная Деятельность обозначает собой абсолютное Ничего-не-Делание, а разум становится равен безумию. Не поняла?

- Твои слова поняла. Как отвлеченную теорию. Но требую от тебя доказательств. Докажи.

- Экая ты непонятливая… Представь: идёт война. И победа одной из сторон означает поражение для другой. То, что для одних Добро, для другой стороны – Зло. Погибшие в битве, даже для стороны победителей, – это зло для их семей, оставшихся без своих мужчин-кормильцев. Но одновременно эта гибель – добро для тех будущих поколений, которые уже не будут знать ужасов войны. Деятельность людей калечит природу, но при этом даёт возможность пользоваться её ресурсами и улучшать качество жизни. А бездеятельность предоставляет возможность сохранить всё в первозданном виде. И далеко не ясно, что лучше, а что несёт погибель. Точка Перехода – очень нестабильная Точка Баланса в Абсолюте.  А Хозяин убеждён, что Баланс Симметрий, как производную от Закона Сохранения Всеобщей Структуры, нарушать нельзя ни в коем случае.

- И что же, твой Хозяин никогда не покидал пределов Замка? Или он теряет свою силу в отдалении от него?

- Хозяин может покидать свой пост, ненадолго. Может покидать и Замок, и планету, и галактику, и переходить в любой Мир. «Поводка» у него нет. И своих сил он не теряет. Наоборот, иногда они даже возрастают, если подпитываются от Мест Силы в других Мирах. Только последствия его появления в вашем Мире бывают непредсказуемыми. Кто-то при его присутствии начинает пророчествовать, или юродствовать; кто-то воочию видит святого Касьяна, или Вия, или дьявола-искусителя, или святую мадонну… Вплоть до массовых помешательств, или коллективных танцев, или паломничества народов. Каждый видит то, к чему наиболее предрасположен, когда внешние оболочки сознания спадают.
 
На больничной дорожке прямо напротив окна, у которого мы расположились с котом, послышались неловкие шлепки больничных тапок; кто-то шёл за кустами явно по направлению к нашему окну: до нашего здесь появления окна были закрыты на щиколоды. Кот спрыгнул с моей груди на подоконник, прижал уши и раздул шерсть, став в три раза больше. Заскрипев от ярости когтями по уже грозившему рассыпаться в труху дереву, он внезапно заорал страшным рёвом, в переводе означающим нечто явно угрожавшее, типа: «А-а-а, суки!!!  Щас чью-то жопу порву на британский флаг!!!»

В ответ послышался истерический визг непередаваемого испуга и торопливые убегающие суматошные телодвижения в направлении главного корпуса больницы во имя спасения от злобного хищника. Тапки и ноги исчезли, словно сдуло, а лицо так и не показалось. Кот с самодовольным видом «Я контролирую ситуацию!» возвернулся на мою не успевшую остыть без него грудь.

Я подумала, что как бы его выходка не привлекла карательную операцию всех свободных санитаров психушки. Но Бог по-видимому, нас любит… Всё обошлось. Позже я узнала, что видение приоткрытого окна и огромного черного зверя на подоконнике внутри склада было приписано влиянию чрезмерного количества винных паров, не успевших выветриться из организма одной из дежурных медсестёр отделения для буйных.
 
- И давно твой Хозяин стал Стражем?

- Невозможно сказать. Когда стоишь на Рубежах множества Миров, в которых скорости темпоральных потоков могут различаться в тысячи раз, подсчитать срок службы нельзя, в принципе. Но ты ведь хотела спросить не это?

- Ты явился без приглашения. Я не успела сформулировать список вопросов…

- Главный вопрос должен быть готов всегда, чтобы его задать.

- Значит, пока не готов.

- Жаль. Тогда – отдыхай. И не осуждай Хозяина за его мелкие шалости. По его заслугам эти проделки – сущие пустяки. Примерно, такие же, как лепка из пластилина эротических фигурок мультимиллиардером, который свободно может позволить себе купить тысячу Лувров, или Эрмитажей.
 
Я не успела ни о чем подумать, как меня сморил сон. Последнее, что я увидела (или мне это уже снилось?), – это как зверюга с грацией чёрной пантеры выгнулся на краю панцирной сетки кровати и, поставив хвост трубой, что являло собой демонстрацию ситуации «Жизнь удалась!», напоследок одарив меня выразительным блеском оранжевых глаз, исчез так же моментально, как и появился, между миганием век…

Сон был тяжелым, липким и глубоким. Безо всяких видений. Я просто провалилась в бездну. Мои мозги в кои-то веки решили отдохнуть от всей происходящей со мной в последнее время фантасмагории

Сколько я пробыла в состоянии своего небытия я не знаю. Разбудил меня снова оказавшийся на моей измученной груди этот пушистый слуга Стража Миров. Он рычал, словно был сторожевым псом, и теребил меня за горловину ночной сорочки.

С великим трудом я нехотя открыла глаза. Едва мои веки взметнулись вверх, как в зрачки моих глаз вплотную уставились зрачки кота. Я от неожиданности испугалась и закрыла глаза снова, попытавшись прикрыть их ладонью правой руки.

Но эта черная бестия не дала мне возможности провернуть этот пассаж, ухватив моё запястье своей распахнутой пастью. Более того, он потянул меня за захваченную в плен руку, явно побуждая подняться с постели.

- Ну что тебе надо от меня, грубиян?

- Иди за мной как можно тише и молчи. Молчи, чтобы ты ни увидела. Это – в твоих же интересах. Поняла?

- Ты что, угрожаешь мне?

- Дура, предупреждаю… И – поскорее, иначе можешь опоздать и не увидеть кое-что интересное.

Я не стала спорить с этим пуховым грубияном. Почему-то я ЗНАЛА, что он прав. Встала, стараясь не скрипеть сеткой, с кровати и, не набросив на ночнушку даже больничного халата, висевшего на спинке стула, что стоял у изголовья, отправилась вслед за котом, который поспешал, величественно не спеша в сторону маленького закутка, в который я не зашла при знакомстве с помещениями склада, посчитав его каморкой для швабр и тряпок с ведрами.

И лишь когда вошла внутрь и мои полуспящие ещё глаза освоились с царившим там полумраком, я поняла, что ошибалась. Более того – я сильно ошибалась, непростительно. Это была студия! Или – пункт видеонаблюдения.

Вдоль одной из стен висели мониторы, Кое-какие из них были отключены и их поверхности выглядели матовыми темными зеркалами. Но три… они были включены. Один показывал комнату отдыха, откуда я только что вышла, и где продолжала спать сном невинного младенца Ксюня. Второй передавал происходящее в помещении, располагавшемся сразу возле входной двери, а точнее – полное отсутствие кого- и чего-либо интересного.

Зато третий монитор… Третий монитор передавал картинки, нет – целый порнофильм, транслируемый видеокамерой, судя по углу, под которым была видна ближайшая кровать, которую я заметила под самым потолком, решив, что это – просто какая-то блестючка, образовавшаяся ото времени, при выходе из комнаты отдыха…

Вначале я не увидела ничего такого, что могло бы заставить меня заняться таким гнусным делом, как подсматриванием за ближними. Да ещё в такой пикантной ситуации. Ребята же были уверены, что их никто не видит, поэтому отдавались занятию любовью со всей страстью изголодавшихся молодых здоровых тел. Да еще тел, которые жаждали не абы кого, а именно - друг друга.

Одна изощрённая поза Кама-сутры сменяла другую. Классические позы плавно переходили в позы анального проникновения и орального наслаждения друг другом. Я, честно негодуя на Амадея, уже собиралась развернуться и покинуть помещение, когда мой проводник предупреждающе зашипел и толкнул меня носом в бедро правой ноги.

И я обмерла, увидев то, чего вначале не заметила. Там было не два тела, а три! Третье – не такое плотное, не совсем материальное… слегка расплывчато – туманное… Это было тело красотки Демоницы Биссарры. Я не поверила своим глазам!! Она умудрялась ласкать одновременно их обоих! Она усаживалась своим анусом на торчащий копьем член Тимохи, и, прыгая на нём, ласкала руками и губами груди Любаши.

Затем, не прекращая свои сладостные скачки, она приподняла Любу над собой, буквально насадив девушку её влагалищем на свой непомерно длинный, извивающийся как две змеи, раздвоенный на конце язык Биссы. В то время как Бирра уже предавалась оральным ласкам с мужчиной…

Я застыла на месте. Не в силах оторвать взгляда на эту чудовищную вакханалию или даже просто подойти к креслу, стоявшему у стены с мониторами и пультами управления перед ними, чтобы сесть в него…

Я просто стояла и тупо смотрела…

Наконец, оторвавшись от этой зачаровывающе мерзостной картины, я выдохнула в направлении кота:

- И что теперь делать?

- А ничего. Пока – ничего. Она сейчас подпитается и исчезнет, оставив их вдвоем. А воевать ты с ней будешь той ночью, на которую ты и наметила ритуал изгнания. Не бойся, они выдержат! – в воздухе передо мной замаячила зловеще – саркастическая ухмылка Чеширского Кота…

Дожидаться исчезновения из этой свалки тел, голов и языков гостьи из Замка я не стала. Едва передвигая ноги, словно к ним были прикованы гири, я поплелась обратно на кровать… Кота рядом уже не было. Свет в командном отсеке сам собой отключился и мониторы погасли. Работать у меня не было ни сил, ни желания…

Едва опустившись на свое временное ложе, я снова провалилась в сон… Не в такой, каким был мой последний. В Осознанный Сон, который уже по привычке отослал меня в гости к Хозяину Перекрёстка Миров.

Я не видела того, как я подошла к Замку, или подлетела к его стенам. Я не встретила ни Гамлета, ни Кота. Я осознала себя уже сидящей вместе с Натаном за столом… За не совсем обычным столом… А точнее – за совсем необычным столом… Но – столом.

…Мы восседали в мягких вращающихся креслах, в огромном и светлом зале Замка за массивным столом, сделанным из цельного среза ствола дерева. Судя по количеству годовых колец, ясно прослеживаемых под слоем прозрачного лака и диаметру столешницы, - более четырёх метров! – дерево было старым и монументальным.

Всё пространство стола было заставлено угощениями: винами и фруктами. Часть из фруктов мне была знакома, часть я видела только на картинках, или читала про них в книгах. Некоторые плоды и ягоды были мне и вовсе неизвестны, с потрясающими ароматами, гаммой цветовых оттенков и вычурными формами.

Вина были разлиты в пузатые графины из толстого хрусталя. Напитки были всевозможных и невозможных оттенков, от бледно-жёлтых, зелёных, розоватых, нежно-голубых, через всю спектральную палитру насыщенности и цвета, до почти чёрных на просвет, соответствующей густоты и крепости.
      
Стол словно плавал в воздухе, медленно вращаясь, стоило только подумать о том, что именно из еды, или пития захотелось попробовать. Набор чистых хрустальных бокалов, стаканов, фужеров, тарелочек и рюмок находился тут же. Использованную ёмкость можно было просто бросить на пол, и она с мелодичным звоном исчезала, не оставляя осколков.

Индуса Гамлета в этот раз нигде видно не было, мы были эксклюзивно тет-а-тет. Натан Фэсс, как и подобает, с видом Хозяина, восседал напротив. Негромкими словами, а чаще всего жестами, он указывал, какой именно экзотический фрукт стоит попробовать в комплекте с каким именно вином.

Передать словами и описать в тексте всё застолье не представляется возможным. Странным было то, что, не оставляя тяжести в животе и похмелья, от съеденного и выпитого оставалось вполне реальное чувство сытости.

Позже, после возвращения в наш Мир, пресная казённая каша просто не лезла мне в рот. И я больше присутствовала в больничной столовке для «галочки», чтобы не возбуждать подозрения персонала и не возмущать спокойствия среди больных: некоторые из них были весьма внимательны.

Да это и вполне объяснимо: чем ещё-то себя занять в этих стенах, если в твоей черепушке еще хоть немного билось сознание, как не наблюдением за окружающим тебя мирком тебе же подобных? Так что я там больше размазывала еду по стенкам металлической миски, чем орудовала ложкой, так, только для вида…

…Натан резкими глотками осушил большой кубок тёмно-фиолетового вина (Хозяин вообще питал слабость к большим объёмам!)  с резковатым, но приятным запахом. 

- Это для тебя слишком крепкий напиток, - сообщил он мне, как бы принося извинения за то, что не предложил присоединиться к дегустации.

Затем, откинувшись в своём кресле и предложив мне самой выбирать выпивон и закусон, начал неспешное повествование:
 
 - Я подвёл подсчёт. Он не в твою пользу, Мавра. Пока я не поставил на оболочке Портала жёсткий фильтр, на твоём горбу, прости за неприятную метафору, из Тонких Сфер в Реал уже перебежали тринадцать сущностей, если, конечно, считать Биссарр за одну. И назад скрылись в Инферно от возмездия за деяния, совершённые в Мире физическом, ещё пятеро. Могу назвать всех, но эта информация для тебя будет мало полезной. Просто прими к сведению. Демоны, как репей, цепляются за Проводника…
 
- Не виноватая я, - мой ответ фразой из культовой трагедии русского классика был слабой попыткой отшутиться, – они сами…

 - Я тебя не обвиняю. Я вообще никого не обвиняю, у меня нет таких полномочий. Но своими способностями легко и просто шастать туда-сюда, из Мира в Мир, ты должна управлять, а не нестись на гребне неуправляемого Потока. Понимаешь, о чём я толкую?

- Если честно, то – не очень… Мне всегда казалось, что я перемещаюсь между нашими Мирами вполне осознанно… Вот захотелось мне тебя увидеть, или решил ты со мной пообщаться, и – вуаля:  я у твоих… хотела сказать «ног» …  стен.

- У меня, вообще-то нет стен, - хмыкнул саркастически Натан.

- Не ерничай. Ты отлично понял, что я имела ввиду.

- И что же по-твоему, я понял, что ты имела ввиду?

- Это уже становится похожим на такой земной разговор двух пьяных.

- Это ты о чём? – чистосердечно удивился Хозяин.

- Это я о «Ты меня уважаешь?»

- А-а-а-а… Это ты об этом…

- Ага. Ты отлично понял, что я имела ввиду стены твоего Замка. Хорош делать из меня идиотку.

- Вот сейчас ты наверняка обидишься. А я уже и позабыл что делают пьяные земляне, когда обижаются. Но не я делаю из тебя идиотку.

- Или ты поменяешь порядок слов в последнем предложении…

- Или?.. Ты меня зарежешь?

- А ты и впрямь позабыл многие из чувств, присущих землянам… - искренне расстроилась я, - я считала тебя в большей степени человеком… Впрочем, Амадей меня предупреждал об этом.

- Мой Кот? Тебя предупреждал?

- Только посмей оттаскать его за это за хвост или уши… Я не посмотрю на то, что ты - варлок!

- Я в этом и не сомневался. Ты же – Мавра. Тебе и положено вступаться за тех, кого обижают. Незаслуженно обижают… Ладно, будем считать, что факир и впрямь был пьян и шутка не удалась. Идиотку я из тебя точно не делаю.

- Весьма тебе признательна за это.

- Тогда я без ложной скромности воспользуюсь твоей признательностью! – снова гнусненько осклабился колдун, прищурив свой правдивый глаз и буравя меня своим левым.

- Я ничего иного от тебя и не ожидала, - подыграла я ему, не выдав ни капли своего удивления.

- Это когда же у вас с Амадеем такая умная беседа произошла? Если, разумеется, данное обстоятельство не является для меня тайной всех тайн.

- Можно подумать, что что-то подобное для тебя и впрямь может являться тайной, - слегка раздосадовано даже для самой себя парировала я.

- Ну-у-у-у… скажем так… что мне весьма интересно услышать твою версию произошедшего.

- А-а-а… Нет проблем. Как и повода для того, чтобы что-то попытаться скрыть. К тому же я терпеть не могу заниматься Сизифовым трудом.

- Зато обожаешь лить воду, - слегка лукаво улыбнулся мне Натан.

- Есть такое дело, - согласно кивнула я головой, - я же всё-таки девочка, хотя, без ложной скромности скажу, что я – достаточно умная девочка, - при последних словах я непроизвольно вздернула подбородок кверху.

- Так я не услышал ещё ответа на свой такой простой вопрос. Когда?

- И где?

- Угу… - кивнул мне головой, прихлёбывая что-то очередное непонятное из сосуда объёмом, равным примерно мере для пойки земных лошадей.

- На складе нашей психушки.

-???

- Я упросила нас там закрыть одного хорошего санитара на денечек в тесной компании.

- Вас – это кого?

- Меня, Любу, Ксюшку и Тимофея.

- Э-э-э-э… А зачем, если не секрет?

- Не, не секрет… Хотела сделать приятный сюрприз для Тимки и Любы, ну и заодно самой прогуляться с Ксюшкой по скверу. И передать те тексты заговоров для изгнания Биссарры Тимохе. Он как раз успеет их заучить до наступления ночи Х…

- И… как?

- Что – как?

- Как сюрприз? Удался??

- Ага-а-а… Даже для меня он оказался сюрпризом…

- А ты-то там зачем?

- Ха… скажи «спасибо» своему котейке. Он меня разбудил, едва не откусив сосок, чтобы я полюбовалась на эту супер-Демоницу в действии. Кстати, а что забыла Биссарр в женском отделении вообще? Она же, по сути суккуба, должна интересоваться мужчинами? А она и женщинами, как я узнала – не брезгует… Совсем извратилась нежить… У человеческих геев и лесбиянок что ли учится?

 - Хм… Биссарр умеет… Вернее, умела до разделения, наводить морок. Вплоть до того, что становилась невидимой для большей части людей. Видеть её могли только некоторые Избранные. Не могу утверждать с гарантией, насколько эта способность у неё сохранилась сейчас, но раньше она могла ставить «завесу» на время до двенадцати часов; в этом плане её способности довольно-таки слабые. А после такого действа ей нужно отдохнуть, восстановить силы. На это требуется около суток.  Думаю, что в женском отделении она просто подзаряжалась от ваших сумасшедших менталов, накапливала энергию. А вот цель её мне пока неизвестна. Но от суккуба, которому полторы тысячи лет, ждать благородных деяний не приходится, сама понимаешь…
 
- А ты неплохо её изучил, - хмыкнула я, запивая неведомый мне пахучий оранжевый «огурец» ярко-зелёным, кисловато-медовым вином из тёплой хрустальной «лодочки». Именно такой выбор мне предложил сам стол, услужливо повернув свой массивный полированный торец на нужный угол, –  у тебя какой-то личный интерес к этой Демонице?
 
- Замнём этот вопрос, для ясности. Могу только сказать, что Биссарр опасна.  Хоть в едином теле, хоть по раздельности. Если некоторые ваши психи не до конца сошли с ума, то встреча с ней может легко довершить дело до полного аута. И не забывай про костыль. Это тоже угроза для баланса Миров.
 
- И чем опасен кусок мёртвого дерева?

 - Дело в том, что основные Законы всех Миров – это Законы Сохранения. Если совсем точно, - Законы Сохранения Структуры. Сохранения всего: массы и энергии, Времени и Пространства, заряда, импульса, материи и антиматерии, Гармонии и Дисгармонии… Всему есть действие и противодействие, должен сохраняться баланс Великих сил: добра и зла, света и тени, Тёмной субстанции и Светлой.

А кусок дерева, как ты соизволила выразиться, может этот Баланс сдвинуть, нарушить. Причём в непредсказуемую сторону, особенно, если попадёт в неуправляемую ситуацию.  А некоторые ваши недоумки потом удивляются, откуда у вас в Антарктиде тают тысячелетние ледники, или взрываются вулканы, спящие сотни лет, или бесследно пропадают самолёты с сотнями людей. Поняла?
 
- Угу. - Мне стало немного не по себе. – Биссарр тоже на мне «приехала»?

 - Нет. Не на тебе конкретно, но с твоей помощью, к сожалению. Помнишь, как это произошло в первый раз? Ты вошла неаккуратно, просто «проломила» Портал, и после твоего перехода он не закрывался примерно ещё час-полтора. За этот временной промежуток Биссарр и успела проскочить.  Причём одна её часть, Бирра, успела вернуться, насобирать падалицы под Священным Деревом и снова совершить Переход…

 - Всего за час? Так быстро?
 
- В разных Мирах Время течёт по-разному…

 - Понятно. Но я за собой не чувствую вины…

 - Но это уже и не столь важно.  Я Страж, а не обвинитель и не судья.  Важно другое. Ты её видишь. А многие не видят. Поможешь мне её отследить, – это было сказано в приказном тоне, не допускающем возражений.

 - Ладно, поняла, – я смаковала очередное неведомое произведение растительного мира Запределья и думала «про себя»: «Можно подумать, что ты оставил мне выбор…» 

…Фрукт внешне был похож на персик, но без косточки внутри и имел шипастую шкурку ярко-синего цвета, которая, впрочем, легко от него отделилась. Стол услужливо подвинул мне узкогорлый графин с янтарным тягучим зельем, похожим на ликёр, рядом же стоял оригинальный пузатенький бокальчик, предназначенный для употребления именно этого пойла.

 - Перед тем, как отправиться в путешествие между Мирами, ты должна осмотреться. Примерно так же, как себя проверяют туристы на наличие энцефалитных клещей. Методике проверки я тебя научу. Это несложно, но необходимо. Ко мне в Замок можешь приходить без опаски. А вот в другие места, в том числе и в Подвал, - с должным старанием за сохранность наших Миров.

Это не перестраховка, это необходимость. В качестве аванса за наш Договор я выведу из подсознания любого, указанного тобой человека, любого его демона. Любого! Навсегда и безвозвратно. И без потерь для носителя.  Пока только одного. Собственно, это сделаешь ты, а не я. Вот, смотри:
 
В воздухе прямо передо мной появилась маленькая оранжевая капсула. Нет, не капсула, а шарик, похожий на крохотную шаровую молнию.
 
 - Протяни руку и раскрой ладонь.
 
Я так и сделала. Капсула-шарик упала мне на ладошку и всосалась в неё без каких-либо ощущений. Как будто ничего и не произошло.
 
 - И что теперь?
 
- Направишь ладонь вот так, - Фэсс сделал жест, похожий на пионерский салют, только ладонью вперёд, - на интересующего тебя человека. И мысленно прикажешь демону покинуть его. А дальше сама увидишь. Но это можно сделать только один раз. Пистолет, так сказать, с одним патроном.  И изгоняемого демона ты должна назвать по Имени. Впрочем, это тебе и так известно. А теперь мы сделаем вот что…
 
Натан наставил на меня свой кулак со слегка оттопыренным большим пальцем, словно в руке у него была невидимая зажигалка, и он собирался из неё извлечь огонь. Из-под ногтя большого пальца вылетела маленькая чёрная молния и угодила мне под подбородок, в яремную ямку. Я сдавленно пискнула от неожиданности, хотя ни боли, ни каких-либо других ощущений не испытала.
 
 - Что это было? И зачем?
 
- Это Метка. Теперь я смогу одномоментно найти тебя везде и всегда, в любом из Миров, в любом обличии, в любом виде, в любом состоянии.
 
- Что значит «в любом состоянии»?
 
- Это значит живой, или не очень; целой, или по частям. И смогу вовремя прийти на помощь. Ты вляпалась в Большую Игру, пусть даже из самых благородных побуждений. Сейчас ты стоишь на обочине Дороги Войны, а пролетающие «пули» этой Войны не разбирают, воин ты, или мирный обыватель, случайно оказавшийся на линии огня. И, как на любой войне, здесь есть генералы и рядовые, штабисты и оперативники, смельчаки и трусы, разведка и контрразведка, пленные и конвойные, благородные воины и предатели…
 
- Мне страшно…

- Тебе пора возвращаться. Остальные вопросы потом.
 
…Я очнулась на той же самой кровати, куда и упала, вернувшись после лицезрения веселья, устроенного Биссаррой для Тимохи и Любы. Настенные часы показывали, что проспала я на сей раз не более десяти минут. На правой ладони между флексорными складками тихо пульсировал маленький оранжевый прыщик…
Из-под кровати совершенно бесшумно выскользнул невероятных размеров чёрный кот. Уже в двери женской комнаты отдыха он обернулся и зыркнул на меня такими знакомыми фосфоресцирующими оранжевыми глазами, после чего растворился в бесконечном коридоре древнего особняка.

«Слишком много оранжевого цвета», - подумала я, медленно сползая по краю кровати на пол от внезапно нахлынувшего головокружения. – «Слишком много… Перебор!»

В голове молотом стучала одна-единственная мысль: «Узнать имя Любиной тульпы! Обязательно узнать! Как можно быстрее!» А это означало, что нормальным сном мне сегодня ночью снова не спать. Предстояло путешествие в Подвал…

Я всё-таки немного посидела за огромным рабочим столом и, вспомнив школьное детство, поклеилась. На углу столешницы высилась небольшая стопка готовых конвертов, рядом – заготовок для них, а на противоположном торце стола – несколько склеенных папок со скоросшивателями.

Не так, конечно, много, но хоть что-то для эфемерного оправдания нашего дневного отсутствия на своих местах в том случае, если Сашку решат загнать в угол…

Мы едва успели проглотить наши продукты, когда он за нами пришёл. Тимоха выглядел так, словно разгрузил в одиночку пару вагонов кирпича за одну ночь и старался не встречаться взглядом ни со мной, ни с санитаром. Впрочем, я тоже не горела таким желанием.  Ксюня ничего не поняла. Она присоединилась ко мне уже перед самой трапезой, слегка опухнув ото сна.


       Ночное свидание со свихнувшейся тульпой.
Итак, мне предстояла очередная «весёлая» ночь… Вначале мне необходимо было разыскать то создание, на сей раз – создание человеческой мысли, которое свело с ума своего создателя.

Не знаю уж, чем так умудрилась настроить Любаша против себя свою собственную тульпу, а точнее – тульпа, что он сделал всё, чтобы его хозяйка тронулась умом. А после ещё умудрился и сбежать от неё, что вообще считается нереальным.

Он лишь время от времени появлялся в сознании своего хоста, чтобы подпитаться от него, то есть – неё, так необходимой ему для существования психической энергией.  Именно тогда окружающие замечали за молодой женщиной очередной приступ безумия.

И самое главное – мне необходимо было узнать имя этого неблагодарного исчадия ада. Впрочем, порождение ада по определению не могло быть благодарным…

Ничего иного, как увлечь, затащить, заманить Любашу в своё Осознанное Сновидение, я придумать не смогла. И в этом самом ОСе мне придётся проникнуть в мозг потерпевшей. Что-то слишком часто мне уже приходится проводить ночи в чужих черепных коробках. Как бы не привыкнуть, а то ведь к хорошему, как известно, привыкают быстро… Это, конечно – шутка. Но в каждой шутке, как все знают, содержится лишь малая доля шутки…

После того, как я покопаюсь в мыслях нашей красавицы и выужу у неё имя её творения, мне необходимо будет это самое творение – то есть тульпу, заставить навестить его создателя. С одной-единственной целью: чтобы его, это создание больной психики, в этой больной голове и уничтожить.

Так-то, по-хорошему, тульповоды сами уничтожают своих тульп. Делается это примитивно: они просто-напросто перестают замечать и откликаться на призывы своих детищ… И постепенно те, слабея, угасают… Но в случае с Любой это не получится. По всему выходило, что тульпа не являлась оной. Это был Демон, который этой тульпой прикидывался, покуда креп и мужал в уюте и безопасности наивной головушки его хозяйки.

Поэтому, узнав истинное имя Демона, мне необходимо будет заставить вернуться его туда, откуда он и вышел. Я слабо верила в то, что смогу уничтожить эту нежить вне тела Любы… Задачу мою усложняло то, что мне необходимо будет вести себя предельно осторожно, чтобы не навредить больной.

Да и сам процесс узнавания имени беса предстоял быть не из легких… Не думаю, чтобы он вот так добровольно позволил мне докопаться до самой сокровенной его тайны, от которой зависела его жизнь. Если у нежитей она как таковая есть в наличии, конечно.

Для меня передо всяким серьёзным испытанием самым главным является полноценный отдых. А отдыхаю я лучше всего во сне. В нормальном сне. Желательно вообще безо всяких сновидений. Поэтому, едва вернувшись из «лесного домика» и поужинав, я рухнула спать, чем немало удивила и подруг, и медперсонал, заступивший на ночное дежурство.

Последние пытались выяснить у меня причину столь необычного поведения, но я сослалась на то, что с непривычки передышала озоном в сквере по пути на склад и обратно. Не знаю, поверили мне или нет, но в покое, во всяком случае, пока, оставили…

Говорят, что если хочешь рассмешить Бога, то поделись с Ним своими планами… Я не делилась… Но Натан выступил в роли Локального Бога и вновь призвал меня к себе. Мило… Весьма вежливо… Но поспать без сновидений перед свиданием с тульпой мне не удалось…

…Замок Перекрёстка Миров принял меня в очередной раз, как родную. Лестница с мягким, почти что живым ковром, сама вознесла моё бренное тело в Главный Зал. А там я застала весьма необычную картину…

В центре Зала, по обыкновению, стоял чудесный вращающийся стол. На столе стояла девушка.
Девушка была рыжеволосой.
Девушка была абсолютно голой.
Первое, что бросилось в глаза, это то, что у девушки были огромные, для её небольшого роста, ступни. Но тут же я осознала своё заблуждение: ступни были нормального размера, просто пальцы на ногах составляли не менее одной трети длины самой ступни, что создавало иллюзию гигантизма.

Девушка тряхнула рыжими волосами и, изогнувшись вперёд, просунула голову между ног, почти что коснувшись губами собственного ануса.  Натан Фэсс, спокойно сидящий за столом, рядом, сунул в рот девушки не то ягоду, не то конфету ярко-малинового цвета, которую та со вкусом прожевала и проглотила, не меняя позы.

Девушка выпрямилась и тут я заметила то, что в первую секунду скрылось от меня за лёгким шоком от увиденного: у девушки не было рук. Совсем не было рук. Даже намёка на них. Тонкие окончания ключиц оканчивались приятными округлостями, без каких-либо шрамов, или рубцов.

Безрукая снова выгнулась, теперь уже назад, в сторону спины, легко и грациозно просунула голову между ног так, что её рыжая шевелюра засияла спереди, под плоским животиком, чуть выше клитора. Натан снова сунул ей в рот не то конфету, не то орешек, который красотка с чувством прожевала и проглотила.

Снова, фигуристо распрямившись, она села голой попой на стол, по очереди небрежно закинула одну и вторую ногу себе за загривок, что было несложно при такой потрясающей растяжке. Потом в таком виде сделала несколько «шажков» на своих аккуратных ягодицах ко краю стола, демонстрируя прекрасное владение телом, и… кувыркнулась с него!

Но уже через секунду она легко выпрыгнула из-за столешницы, демонстрируя удачное приземление после кульбита, помахала мне красивой длиннопалой ногой и упорхнула в дверь, незаметно появившуюся в стене Зала…
 
 - Я вам не помешала? – более идиотского вопроса я не могла придумать. Но именно сейчас мой мыслительный аппарат выдал на-гора все сто пятьдесят процентов имеющихся «дебиловатт», – кто это?
 
- Привет, Мавра. Ты нам не помешала. Это – моё изделие номер две тысячи триста восемнадцать, для себя и тет-а-тет я называю её Тунь.
 
- Изделие? – я продолжала безнадёжно тупить. – Ты сам её создал?
 
- Именно так.
 
- Она живая?

 - Не совсем. Это кукла, очень похожая на живого человека. Но всё же не живой, и не полностью человек.

 - А она это осознаёт? И что случилось с теми, двумя тысячами триста семнадцатью предыдущими аналогичными созданиями?
 
- Они умерли.  Развоплотились через определённое время.

 - Тебе их не жалко?

 - Конечно, нет. Когда ты надуваешь воздушный шарик, ты же не рассчитываешь, что он будет жить и радовать тебя вечно? У шарика есть свой назначенный срок, он всё равно лопнет, или сдуется. Это неизбежность!

 - Но воздушный шарик не живой. Он не чувствует, не улыбается, не способен на ответную реакцию! Ты неправ!

 - Она тоже, в некотором смысле, нежить. И не более того. Она не живая, она – моё творение, в которое невозможно вдохнуть искру жизни. На это способен только Всевышний, это Он раздаёт такие бонусы. А я могу сотворить лишь имитацию, пусть с чувствами, с эмоциями и всеми физиологическими реакциями, свойственными человеку. И через назначенное время эта имитация умирает, если, конечно, это слово применимо к нежити. Уничтожается. Развоплощается. Тает, как кусочек льда. Вот и всё.
 
- И на какой срок ты можешь создавать такие игрушки?

 - На различный. Тунь, например, живёт уже почти двадцать лет, радует меня своими проделками и пока не собирается развоплощаться. А некоторые, менее удачные экземпляры, уходили в небытие через несколько дней. Или даже через несколько часов. У меня не всегда получаются удачные проекты.

 - Я впечатлена. Не думала, не представляла…

 - А, ты полагала, что мы тут с Гамлетом полностью одичали без женского общества? Ха-ха, не дождётесь! Тебе налить чего-нибудь, или хочешь откушать?
 - Нет, не хочу. После твоего угощения больничная каша в горло не лезет. Слишком высок контраст ощущений. Налей мне чего-нибудь лёгкого, без закуски.

 - Не вопрос. – На столе возник огромный чан. Судя по теплоте, исходящей от сосуда, и по запаху, в нём находился ароматный глинтвейн.
 
Толстостенный, уже хорошо прогретый глазурованный бокал, сам собой нырнул мне в ладони. Золотая массивная поварёшка наполнила бокал тёмно-красной, восхитительно пахнущей специями, чуть искрящейся жидкостью.
 
 – У-у, восторг! Кайф!!!
 
Маленький кусочек шоколадки совершенно уместно нарисовался в хрустальной вазочке перед моим обонятельным органом. Очень хорошо! Пять баллов!!
 
 - А теперь о главном. Не удивляйся и не переспрашивай. Ты своими осознанными и не очень осознанными действиями загнала из Мира Физического назад, в Тонкий Мир, с полдюжины монстров. Самое главное то, что ты, сама того не понимая, вытянула из костыля Бирры почти весь его инфернальный потенциал. Теперь это просто тяжёлая палка-ходулька. Деревянная и бесполезная.  И не более того!
 
- Опа! – На большее моих эмоций не хватило. – Серьёзно?

 - То есть, абсолютно. Теперь ты не просто Проводник. Ты Фильтр. Ты – Страж на Границе Миров. И эта почётная должность тебя ко многому обязывает.

 - Я о таком не просила. У меня была совсем другая задача.

 - А придётся!
 
Без меня меня женили… Осчастливили в добровольно-принудительном формате. Впрочем, со мной и в Реальном Мире такое происходит сплошь и рядом… Могла бы уже и не удивляться… Аудиенция подходила к финалу. Конкретных поручений озвучено не было, и я решила немного посвоевольничать:
 
 - Можно, я поговорю с Тунь?
 
- Конечно. Пройди в кальянную. Гамлет проводит тебя.
 
Индус нарисовался незамедлительно. Широким жестом вышколенного слуги он распахнул передо мной двери, ведущие во внутренние покои Замка. Крутая лестница привела нас в полутёмные апартаменты, где запах табака, душистых трав и ещё каких-то неведомых растений был гривуазно перемешан с ароматами мёда, апельсина, полыни… Можно было потерять сознание, даже не затягиваясь.

Тунь сидела на атласных подушках в окружении дымящихся курительных палочек. В длинных пальцах правой ноги она сжимала мундштук кальяна. Она была точно так же нага, как и во время нашего первого мимолётного свидания и, похоже, эта форма одежды её совсем не напрягала.

Огненно-рыжие волосы плавными локонами струились по её безруким плечам; ярко-зелёные глаза в упор смотрели на меня, как на врага народа, частично реабилитированного, но своей вины так и не признавшего. Я поняла: она ЛЮБИТ своего Хозяина, своего Создателя. А меня считает конкуренткой!
 
 - Хочешь подышать? – Тунь протянула мне хобот от кальяна. – Чистую насадку можешь взять в коробке, на столике.
 
- Спасибо. – Более из вежливости, чем из желания приобщиться к одурманиванию, я достала из красивой чёрной коробочки, стоящей на низеньком резном столике, желтоватый костяной мундштук. – Я немного попробую…
 
Вкус был приятным. Я сделала две-три затяжки и немедленно почувствовала приятное лёгкое головокружение. Не желая более рисковать, отложила мундштук и обратилась к девушке:
 
 - Ты знаешь, КТО ТЫ?
 
- Знаю. – Голос был спокойным и почти без эмоций. – Я лучшая любовница моего господина. Никто не сравнится со мной в искусстве любви. Ни Биссарра, эта старая сука, ни ты, новоявленная смертная человечина.

 - А ты, что же, бессмертна?

 - Мой господин может подарить мне столько лет, сколько пожелает. А ты проживёшь столько, сколько тебе отмерил Великий Другой.

 - Ясно, – откровения про Биссарру были новостью.

Но все фразы были проговорены без активного неприятия и без ненависти. Просто констатация фактов, – ты была создана без рук, или лишилась их позже?
 
- Я есть такая, какой меня хочет видеть мой господин. И мне всё равно, что про меня думают другие.

 - Понятно.

Я поднялась с ложа. Вопросы, которых минуту тому назад была огромная туча, как-то сами испарились из моего сознания.

– Я тебе не конкурент. А Биссарра в двух лицах сейчас пребывает в Физическом Мире и, похоже, не торопится возвращаться. Желаю удачи!
 
- И тебе, смертная, не унывать! – Небрежным жестом ноги Тунь поправила причёску. Да, растяжка у неё была просто великолепная!! – не приходи сюда больше. Кроме моего господина, никто не входит в эту комнату. И моего господина я ни с кем делить не буду. Так и знай! Мы не договоримся.
 
 … Я очнулась на своей койке с больной головой… Ага… Отдохнула, называется… Ну, Натан… Ну спасибо тебе… Может, ты решил на время отдохнуть от Биссары? – Не вопрос.  До назначенной ночи ещё около двух недель… Но тульпу я всё-таки начну изгонять сегодня. Да.

У меня лишь остались кое-какие сомнения и вопросы. Не по странному пристрастию Стража Замка Перекрёстков Миров к ампути. Ни к природным, ни к созданным им лично… Нет… меня это не касалось и не трогало.

Меня беспокоил способ узнавания Истинного Имени Демона.  Я уже видела для этого несколько Путей. Можно было снова уснуть. Теперь уже по-иному Осознанно, сугубо самостоятельно: Натан сегодня наверняка не станет меня больше дёргать. Ни в качестве поощрения, ни в качестве порицания. Дел у него и без моей особы хватает.

Поэтому наступающую ночь я могла бы посвятить целиком Любе и её воспалённым мозгам. Просто проникнуть в них и спросить её саму как зовут её создание. Это – безопасно. И - наименее энергозатратно. После чего, зная Имя, загнать Демона, прикинувшимся тульпой, в Любу, и уничтожить его там… Развоплотить…

Можно прибегнуть к молитве католических священников, профессионально изгоняющих бесов и демонов из людей – экзорцистов. Правда, молитву надо знать назубок… Хорошо, если она достаточно короткая… Я ещё не искала её текст. Надеюсь, что на просторах инета найдётся и он…

Но я – не католичка… Тем паче - не принадлежу к касте священников. Даже православных… Поэтому даже теоретически запросить разрешение на это Церкви будет нереально.

Есть еще один способ. При помощи подаренной Натаном и вживленной в мою ладонь горошины… Но мы же, блин, легких путей не ищем… Ладно, у меня есть ещё ночь… Пусть моя Судьба мне сама подаст Знак…

Однако, на Судьбу надейся, а сам не спи… Я решила, отвернувшись лицом к защищённому решеткой окну, полазать в инете и поискать там что-нибудь по моей проблеме.

Долго искать не пришлось. Поисковик выдал ритуал, позволяющий вызнать у Демона его Имя. Для этого достаточно было всего-то фото жертвы и в начале восьми, а после – девяти церковных свечей.  Я уже собралась обрадоваться. Думаю: «Передам Сашке – санитару, чтобы купил мне 20 – на всякий пожарный – церковных свечей. Ночью он меня выведет из корпуса. И я займусь камланием.»

Но быстро сообразила, что для этого Демон должен находиться в теле Любы… А когда он там находится, то желания общаться с внешним миром у этой нежити почему-то не возникает…

Да и перехватить тот момент, когда у девушки начинается приступ одержимости не так-то просто… А мне ведь нужно, чтобы этот факт произошёл именно ночью… Учитывая, что в моменты обострения Любу накачивают успокоительными и строго следят за тем, чтобы мы к ней не приближались… Свечи станутся без надобности...

У меня не осталось иного выбора кроме того, чтобы во время ОС проникнуть в мозг больной и вызнать у неё самой имя её создания… Точнее – псевдо-создания… Но что-то меня останавливало… Я не могла понять, что именно…

Поразмышляв ещё с полчаса, я решила сходить выкурить последнюю суточную сигарету. Курение знатно прочищало порой мои мозги.
Пока я курила, я старалась ни о чём не думать. Вообще ни о чем и ни о ком… Так лучше. Это – как замедленное программирование. Задал программу, она тихонечко сама по себе загружается, а ты просто ждёшь конечного результата…

К большому «плюсу» ОС относится то, что в них ты можешь быть кем угодно. Почти… И почти всесилен… Мой сон - кем хочу, тем себя и назначу… Могу по лабиринтам чужого мозга погулять, как спелеолог по неизученной пещере, а могу… Могу поступить гораздо проще. Применить гипноз, например.

То есть во сне проникнуть в сон Любы и загипнотизировать её. Задать интересующий меня вопрос, узнать Имя Демона и спокойно себе проснуться. Чтобы отправиться в следующий сон, где заставить это исчадие ада занять свое место в мозгу его жертвы.

А уж затем – убить его там. Постаравшись при этом не навредить больной… Последний дар Натана мне такую силу гарантировал… Но… не хватало уверенности… Мне остро была необходима чья-то еще поддержка.

Сон тем временем расстроился окончательно. Мои периодические провалы во внеочередные полусонные состояния и полноценные дневные перерывы на сон, которые не были предусмотрены курсом лечения, привели к отмене части ранее назначенных лекарств. А отмена препаратов стала причиной рваного сна. Хотя, возможно, основная причина, как раз, была не в этом… Ведь спать сутками – это тоже не есть хорошая идея… Да и как ты уснёшь, если уже выспался??

Поэтому я вовсе не удивилась, когда во время очередного приступа бодрствования по возвращению из курилки на мои ноги, укрытые тощим больничным одеялом, прыгнуло нечто мягкое, лохматое и тёплое. Кот подарил мне приветствие в виде касания загривком, включил на мгновение два своих фосфоресцирующих оранжевых фонаря и улёгся внизу живота, как бы приглашая на продолжение мысленного диалога.

Я не заставила себя долго ждать. Мне необходимо было услышать от этого потустороннего обитателя Вселенной подтверждение того, что воевать с Тульпой - Демоном мне придётся самой. Награду надо было отрабатывать. Хотя я о ней и не просила Высший Разум.
 
- Всё же я не понимаю. Если твой Хозяин настолько могуч, что тогда ему мешает разом избавить Мир от нежелательных сущностей? Покинет свой пост ненадолго и …

- Неверно. Представь, что у тебя есть «слонобойный» карабин…

- О-па! А что это такое?

- Очень мощное оружие. Специально изобретённое для любителей экстремального сафари. С одного удачного выстрела можно завалить слона. Или даже динозавра, если бы таковые ещё жили в вашем Земном Мире.  Но вот, представь, что вместо слона тебе предлагают поохотиться на лягушек в болоте. И выясняется, что «слонобойный» карабин при таком раскладе совершенно бесполезен! Для охоты на лягушек нужен сачок, или, в крайнем случае, - рогатка. Можно, конечно, устроить стрельбу по площадям; в конце концов, все лягухи будут истреблены. Но при этом, во-первых, произойдёт перерасход боеприпасов; во-вторых, погибнет куча всякой другой болотной живности; в-третьих, само болото взбаламутится и превратится чёрт знает во что! Это всё равно, что бороться с перелётными птицами посредством высотных ядерных взрывов: затраты огромны, разрушения колоссальны, а достигнутый эффект – мизерный.

- И каков выход?

- Послать на болото пионеров с сачками для охоты на лягушек. Конечно, такой «партизанский отряд» будет хуже вооружён и менее профессионален, но этого и не требуется. Зато свою задачу по отлову квакш он выполнит с минимальными затратами, без шума, без пыли… И никто из прочих обитателей болота не пострадает. Да и само болото останется почти что в первозданном виде.

- Разъяснил доходчиво. Значит, я и есть тот самый «пионер с сачком» из «партизанского отряда»?

- Не обижайся. Тем более, что кроме безобидного «сачка» для отлова у тебя есть ещё и «рогатка», причём довольно мощная, с которой можно охотиться не только на лягушек. При должном обращении твоей «рогаткой» можно завалить зверя покрупнее!

- Я никого не хочу «валить». Даже если это злобная нежить.

- Кстати, оцени: оружие Хозяин тебе вручил только после того, как уверовал в твою благонадёжность!

- Напрасно уверовал… Я и сама-то в себе не уверена.

- Не мне решать.

- А сам ты кого-то убивал? Или развоплощал?

- Мне нельзя. Таков Договор. К тому же, если я начну «партизанить», мои действия будут слишком заметны. Тогда и меня возможно будет отследить. Если я нарушу Договор, мне конец!

- Значит, если из кустов рядом с болотом вдруг выскочит слон, или динозавр, то твой Хозяин вмешается в ситуацию?

- Непременно. Если он сам послал пионеров-партизан на задание, то в беде их не бросит. Но чаще всего партизаны гибнут сами, от собственной глупости, или беспечности. Или от самонадеянности. От заблуждений. Особенно, когда принимают друга за врага, а врага считают другом. И получают удар ножом в спину…

- И как этого избежать?

- Включай внутреннее Различение. Смотри на сущность, а не на внешность.

- Твой Хозяин меня использует, тебе не кажется?

- Хозяин даёт тебе возможность реализовать твои замыслы. – Кот сделал акцент на слове ТВОИ. – Но при этом просит оказать ему небольшие услуги. А в качестве платы вручает оружие и даёт возможность действовать максимально эффективно. Разве нет?

- Я оказалась в ситуации, когда отказаться было невозможно. У меня не было выбора…

- Выбор есть всегда. Просто за каждый выбор нужно платить. И за отмену выбора – тоже. И за перемену выбора – тоже. Осознанный Выбор – это принятое решение, а решение не даётся без внутренней работы. А работа – это эквивалент энергии, а энергия – косвенный эквивалент времени, - Амадей на какое-то время замолчал, но вскоре продолжил: - впрочем, для той телесной оболочки, в которой я сейчас нахожусь, эти рассуждения слишком пространны.

- И как понять, какова цена сделанного Выбора?

- Продешевить боишься? – кот ухмыльнулся в сумраке ночи и приготовился ретироваться, - а ты не бойся. Если тебя захотят надуть, то тот, кто сильнее, обязательно это сделает. А если всё будет по-честному, то будет и награда!
 
Мягко спикировав с моей груди на пол, зверь обошёл палату по кругу, затем снова подошёл к моей койке:
 
- Знаешь, мне всегда нравились ваши земные сказки, особенно славянские. В них благородный воин освобождал принцессу из лап чудища, или кощея, или дракона… И в награду получал эту самую принцессу! А кто его спросил, быть может, он как раз этого и не хотел, а желал чего-то другого?

- К принцессе, как правило, полагалось полцарства в придачу. А иногда и целое царство, как наследнику.

- Не в придачу, а в приданное. Так сказать, в нагрузку. Как пиво с хомутом. Хочешь выпить пива – покупай хомут! И самое интересное то, что всегда находился Иван-дурак, который шёл вызволять принцессу из плена, причём его противник был заведомо сильнее и занимал более выгодную позицию!

- На то он и дурак. Я тоже, наверное, дура, раз согласилась на предложение твоего Хозяина.

- Тебе предложение было сделано не «в тёмную». И со страховкой: у тебя есть Метка. Так что, не ной и не скули. Скоро ты выполнишь всё, что наметила. И хозяин предложит тебе щедрую награду. Только не принимай в награду вечную жизнь. Поверь, это так утомительно: жить ВЕЧНО!
 
Кот чёрной кляксой впитался в ночной сумрак за окном. Ночь была в самом разгаре. Я получила так необходимую мне поддержку. Пора была начинать действовать. А значит – приложить все усилия к тому, чтобы снова заснуть.

Я покопалась в своей заначке под подушкой и нащупала ещё пару затыренных таблеток снотворного. Иногда невнимание медперсонала помогало мне жить в этом странном и страшном мире, что назывался Психбольница.

Выпив лекарство, я лишь успела подумать, что мне необходимо попасть в сон Любы. Мгновение спустя я увидела себя с ней рядом, сидящими на заросшей цветами поляне, которая переливалась как радуга, опустившаяся на землю.

С одного края поляна плавно опускалась к неширокой речушке, которая больше напоминала широкий ручей, весело звенящий в такт танцующим над её волнами комарам.

- Любаш…

- Да, Светуль.

- Мне нужна твоя помощь. Поможешь?

- А в чём именно будет заключаться моя помощь? Вдруг я не справлюсь? – Любаня подняла на меня слегка встревоженные глаза цвета летнего ярко-синего неба над нашими головами.

- Не переживай. Ты справишься. Просто тебе нужно будет расслабиться и довериться мне полностью.

- Ты собираешься меня прооперировать? – хихикнула подруга.

- Да нет, всё гораздо проще. Я собираюсь тебя загипнотизировать.

- А-а-а… зачем? – не унималась молодая женщина.

- Чтобы ты смогла вспомнить как зовут твою тульпу.

- Но, во-первых, она, точнее – он – от меня сбежал. А во-вторых… Я и вправду забыла его имя… Честно, Светик… Я бы с радостью тебе помогла… Хотя и не понимаю зачем это тебе надо.

- Вот этой самой радостью – радостью понимания того, что ты мне помогаешь, ты сейчас и займёшься, - ободряюще улыбнулась я ей.

- Но я же не помню! – едва не плакала от обиды на саму себя Люба.

- Ты помнишь. Просто забыла о том, что помнишь. Такое бывает. Не бойся. Тебе не будет ни больно, ни неприятно. Просто внимательно слушай меня и смотри за маятником. Точнее – наоборот: смотри на маятник, а после – слушай меня. Хорошо, Любушка?

- А ты после расскажешь мне зачем тебе это нужно?

- Я тебе и сейчас могу это сказать.

- Зачем?

- Чтобы тебя вылечить. И после того, как мы вылечим Тимку, вы оба смогли бы покинуть это Чистилище. И наконец-то стать счастливыми, живя вместе. На воле. Как нормальные люди.

- Но врачи же говорят, что моя болячка неизлечима… И со временем мне будет все хуже и хуже…

- Потому что врачи лечат тело. Они воюют со следствием. А я попытаюсь устранить причину. Освободить из плена, в который она попала к твоей же блудной тульпе, твою душу. Тебе просто надо довериться мне.

- Ты думаешь, что ты сможешь мне помочь? И мне станет легче? – ещё недоверчиво, но уже готовая смириться с моими доводами, спросила Люба.

- Я тебе стопроцентно обещаю, что после сеанса гипноза тебе не станет хуже. Ни на йоту. А если ты в меня поверишь, то сможешь излечиться.

- Совсем – совсем? Правда? – Любаша не спускала с моего лица наивного в своей чистоте детского взгляда.

- Да. Совсем-совсем. Может быть, тебе просто надо будет иногда пропивать курс успокоительных лекарств. Не более.

- Тогда я согласна.

- Вот и умничка. Пошли к тому стожку сена.

Немного повыше того места, где мы сидели, стояла копёшка свежескошенной травы, от которой исходил одуряющий аромат разнотравья. От него одного можно было впасть в транс.

- Присаживайся к сену как тебе удобнее. Можешь даже прилечь. А я себе сейчас кресло устрою.

Как по спецзаказу возле самого края поляны, у кромки березового колка стоял сухой пенек. Его верхняя часть была не ровной, как столешница, а походила на небольшое кресло. Подтащив его к копне и установив напротив уже лежащей на кошанине Любы, я набила внутрь пня сена и уселась в благоухающий трон.

- Смотри на эту блестящую штуковину и слушай меня.

- Хорошо.

И я начала вполне себе профессионально негромко, но внятно, на одной интонации, размерено раскачивая маятник в виде блестящей капельки на белой металлической цепочке, вводить Любу в транс.

Я рассказывала ей как усыпляюще пахнет скошенная трава, как улыбается нам солнце, медленно катясь по ярко-синему небосклону. Как обещает приятную освежающую прохладу речная вода рядом с нами… Когда я заметила, что глаза подруги подернулись поволокой, я произнесла:

- Люба, ты должна вспомнить, как зовут того, кто внушил тебе, что он – тульп, созданный тобой самой. Вспомни, девочка.

- Я… я не могу… я не помню… - по щекам больной потекли слезы неподдельного горя.

- Ты можешь. Просто немного соберись. И вспомни ту минуту, когда эта сущность впервые представилась тебе. Ты помнишь эту минуту? Где это происходило?

- В моей комнате.

- Ты лежала или сидела?

- Я лежала на своей кровати.

- Это была ночь или был день?

- Это было ранее утро.

- Ты привыкла рано просыпаться?

- Нет. Я не спала всю ночь. Визуализировала.

- Того, кого считала тульпом?

- Да…

- И ты смогла его увидеть?

- Да, смогла…

- Опиши мне его, девочка.

- Это мужчина… - Люба снова заплакала.

- Почему ты плачешь, крошка?

- Я… я боюсь его…

- Он делает тебе больно?

- Да… Щиплет и бьёт… Кусает и…

- И что ещё?

- Мне стыдно об этом говорить…

- Не бойся. Ты же обещала довериться мне… Никто ничего не узнает… Что ещё он делал с тобой?

- Он… он насиловал меня.

- Часто?

- Каждый раз, когда приходил в моё тело.

- Но как??

- Он заставлял меня вводить в мои дырочки разные вещи…

Люба уже сотрясалась от рыданий. Мне хотелось её пожалеть, погладить, прижать к себе. Но нельзя было менять интонацию… Рано было ещё прерывать сеанс. Имя Демона не было названо.

- Не плачь, малышка. Больше он не причинит тебе боли. Он как-то назвал себя? Представился тебе?

- Да.

- Когда это было?

- Когда я смогла увидеть его в самый первый раз.

- Опиши мне что ты увидела.

- Стройный темноволосый мужчина со смуглым лицом. Он был в черных штанах с белой рубашкой. Он чем-то напоминал ковбоя. Или Зорро.

- Что, у него и шляпа была?

- Да. Она тоже была черная, как и его штаны. Вначале Шляпа была у него на голове. Потом он снял её правой рукой, склонился в поклоне и произнёс: «Лорелей к Вашим услугам, мадам!»

- Лорелей?

- Да, он представился именно так.

- Умничка моя. Ты сумела вспомнить его имя. А теперь, когда я досчитаю до пяти, ты проснешься и  позабудешь всё, что ты сейчас мне рассказала.

Я размеренным темпом досчитала до пяти. Люба раскрыла глаза и вопросительно посмотрела на меня.

- Всё получилось, подружка. Мы заслужили отдых.

И я проснулась. В очередной раз за эту ночь… Теперь мне предстояла личная встреча с этим исчадием ада. Но уже начинало светать. Основную работу пришлось перенести на следующую ночь. Я провалилась в темное забытье без сновидений.

Поспать удалось не очень много: мне показалось, что я едва сомкнула веки, как меня разбудил всё тот же надоедливый солнечный луч, блудливо шарящий по моему лицу.

Дополнял картину шум, стоявший не только у нас в палате, но и в больничном коридоре. Мне понадобилось минут десять для того, чтобы понять, что там творилось. Оказалось, что Клавдия решила прогуляться по отделению в чём мать родила, исправно исполняя свою любимую роль кошки. И умудрилась напугать больную из соседней палаты, недавно поселившуюся у нас по программе переселения бывших буйных.

Тётка шла себе спокойно в туалет, когда наша кошь неслышно (как она это умудрилась проделать - не ведаю) приблизилась к шагающей сомнамбуле и потерлась левым боком о её ноги. Та спросонья споткнулась, чебурахнулась и заорала на всё отделение. Из служебного помещения пулей вылетели сонные санитарки, надавали от души обеим. Хорошо, что хоть в палатах не пошли наводить справедливость.

Клавка ревела дурниной, ничем не уступая мартовским котам:

- Мяяяяууууу!!  Мяяяяяууууу!

Короче, внеочередная доза успокоительного ей была обеспечена вкупе со смирительной рубашкой.

Вздохнув, я встала с кровати и отправилась совершать свой моцион… Туалет, курево, таблетки, уборка постели, завтрак… Можно было немного пошататься по коридору… Можно даже во двор было выйти… Но у меня слипались глаза, а в голове упорно сидела мысль: «Как заставить Лорелея вновь посетить мозги Любы?» А главное: «Нужно ли так рисковать? Не проще ли уничтожить его в том Мире, где он обосновался? То есть – в Мире Натана?»

Ведь моё решение вернуть нежить в тело Любаши основывалось на том, что я первоначально считала его тульпой. А раз он – не тульп, а просто Демон… То вполне реально уничтожить его при помощи одноразового подарка Натана.

Дожидаться времени очередного отбоя мне было сложнее всего. Я боялась уснуть днём, чтобы случайно не провалиться в ОС… Всё-таки такими вещами лучше заниматься в ночное время. Меньше нежданных свидетелей.

Чтобы как-то скоротать время, я решила позвонить Тимохе.

- Тимыч, привет!

- О, Светик, приветик!

- Ты как там? Учишь то, что я тебе дала? А то ведь совсем скоро нам в спектакле участвовать.

- Учу, учу, не беспокойся.

- Спишь как?

- Не поверишь, но после того, как начал заучивать заклинания, меня перестала навещать эта фурия!

- Что, серьёзно?

- Ну да. Может, и обряд теперь не нужен?

- Нет, нужен. Она может притаиться в другом месте. Или переметнуться к другой жертве. А нам нужно отправить её туда, откуда она явилась.

- В ад? – испуганно едва не закричал мой собеседник.

- Да нет… Для неё там вполне даже не ад. А скорее даже совсем наоборот…Но портал в наш Мир надо ей перекрыть раз и навсегда. Поэтому нам надо переиграть эту сучку. Ты как раз наберешься сил перед ночью Х. И неплохо было бы как-то заманить её к тебе именно на момент отчитки. Чтобы я её видела.

- А как я это сделаю? Я же ни бельмеса в этом не смыслю…

- Думаю, что я знаю, как. Я сегодня ночью снова отправлюсь в гости к варлоку. Озвучу ему свою идею. Если он даст «добро», то так и поступим. Тем более, что этой ночью Люба наконец-то начнёт выздоравливать.

- А ты откуда это знаешь? Почему ты вдруг это решила?

- Потому что перед визитом в Замок я убью её Демона. Развоплощу его.

- А ты справишься?? Это же очень опасно.

- Не опаснее, чем изгнать суккуба. Меня Натан снабдил всем необходимым. К тому же он начеку. Если вдруг квакша превратится в бегемота, он придёт мне на помощь. Ему даже Мира своего покидать не придётся.

Не знаю, понял ли что парень из моей аллегории про квакшу и бегемота, но дыхание его в трубке стало гораздо спокойнее.

- Тогда я желаю тебе удачи.

- Спасибо. А ты читай, читай заговоры и молитвы. Похоже, что именно они отпугивают от тебя Биссарру.

- То есть…

- Да, чтобы заманить к тебе суккуба, тебе надо будет накануне ночи обряда перестать читать заговоры и молитвы. И мы позовём Любу. Прости, но мне придется стать свидетелем вашей страсти. Воспринимай это как лечебную гимнастику. А я всё выброшу из головы сразу же после окончания обряда.

- Хм… Я постараюсь… А… Люба не обидится?

- Не должна. После избавления от своего монстра на меня она и внимания не обратит. К тому же, может, вам не придётся так уж сильно развратничать…

- Да? – уже несколько разочарованно протянул Тимка.

- Ну не знаю… Там по ходу сориентируемся. Просто будь готов к этому.  Ладно… Пошла я немного сделаю вид, что проголодалась, покурю и – спатки. У меня сегодня снова насыщенная ночь будет…

- Пожелать тебе спокойной ночи я не могу – она таковой не будет всё равно… А вот пожелать, чтобы ты себя берегла – пожелаю от всей души.

- Спасибо, Тим… Пойду сейчас с Наткой переговорю. Чтобы она не спускала сегодня ночью глаз с Любы. Я неизвестно когда вернусь и в каком состоянии.

Я уже убирала от уха трубку, когда услышала приглушённое «мяявв» и Тимино: «Ты что здесь делаешь, поганец?»

- Тимка, не оскорбляй Амадея. Он – наш соратник.

- Да? Тогда, это скорее он гоняет от меня суккуба, а не молитвы.

- И часто ты его у себя видишь?

- Да каждую ночь. Ненадолго, но появляется вблизи моего лежбища. То мимо пройдет, глазищами сверкнёт, то в углу палаты метку оставит, а то вот так – на мою кровать, в ноги вскочит. Потрётся и исчезнет… Сегодня он что-то слишком рано припёрся. Его же и заметить могут.

- Это он услышал, что ты со мной болтаешь. Не увидят кому не надо. А увидят – решат, что им погластилось. Он умеет глаза отводить.

- Ну тогда – пусть меня немного побаюкает…

- Почеши ему за ушком и передай от меня привет. Мне сегодня некогда с ним поболтать. Всё. Отбой.

- Удачи тебе.

Я отключила смарт и пошла к кровати Ксюхи, уже собравшейся сладко свернуться клубочком и заснуть.

- Ксюнь, я тебе испорчу сегодня ночной сон.

- Это ещё почему? – зевая во весь рот, недовольно полюбопытствовала Наташка.

- Тебе придётся быть начеку и не выпускать из поля зрения Любу. Я отправляюсь развоплощать её Демона.

- Но ты же знаешь… я слаба… я не справлюсь… - заканючила та махом.

- Я знаю. Что ты – лодырь, но я не могу быть одновременно в двух мирах. Я не прошу тебя воевать с нежитью. Просто следи за Любой. Всё должно пройти хорошо. Как увидишь, что она крепко заснула – можешь и сама ложиться спать. Гут?

- Гууут… что же поделать… - недовольно, но покорно протянула бабенка, - ты только поосторожнее там, ладно? А то я ведь и вправду не осилю тебе помочь, если вдруг что-то пойдет не так…

- Всё пойдет так, не переживай, подруга. А за беспокойство – спасибо, - я чмокнула Натку в щеку и пошла к себе. Нужно было немедленно заснуть.

Однако уснуть сразу у меня не получилось… Меня не оставляла мысль о том, что может быть, мне целесообразнее прибегнуть к более проверенному способу изгнания Демона. Ведь христианство ведет борьбу с этими сущностями не один даже уже век…  И должно же быть что-то об обряде изгнания, или хотя бы молитва для этой цели, используемая священниками, в Интернете.

От волнения я позабыла, что я – не католичка даже, не говоря уж о том, что я не священник. Надо было увериться в том, что способ, который мне предлагает Натан – самый оптимальный и рабочий. И я полезла в Поисковик… Искать долго не пришлось. То ли религии наши стали сближаться, то ли желающих пообщаться с представителями сил Зла прибавилось, но молитву выдали буквально в первом же запросе:

«Экзорцизм (Текст обряда на латыни + перевод)
Exorcizamus te, omnis immundus spiritus, omnis satanica potestas, omnis incursio infernalis adversarii, omnis legio, omnis congregatio et secta diabolica, in nomine et virtute Domini Nostri Jesu + Christi, eradicare et effugare a Dei Ecclesia, ab animabus ad imaginem Dei conditis ac pretioso divini Agni sanguine redemptis + . Non ultra audeas, serpens callidissime, decipere humanum genus, Dei Ecclesiam persequi, ac Dei electos excutere et cribrare sicut triticum + . Imperat tibi Deus altissimus + , cui in magna tua superbia te similem haberi adhuc praesumis; qui omnes homines vult salvos fieri et ad agnitionem veritaris venire. Imperat tibi Deus Pater + ; imperat tibi Deus Filius + ; imperat tibi Deus Spiritus Sanctus + . Imperat tibi majestas Christi, aeternum Dei Verbum, caro factum + , qui pro salute generis nostri tua invidia perditi, humiliavit semetipsum facfus hobediens usque ad mortem; qui Ecclesiam suam aedificavit supra firmam petram, et portas inferi adversus eam nunquam esse praevalituras edixit, cum ea ipse permansurus omnibus diebus usque ad consummationem saeculi. Imperat tibi sacramentum Crucis + , omniumque christianae fidei Mysteriorum virtus +. Imperat tibi excelsa Dei Genitrix Virgo Maria + , quae superbissimum caput tuum a primo instanti immaculatae suae conceptionis in sua humilitate contrivit. Imperat tibi fides sanctorum Apostolorum Petri et Pauli, et ceterorum Apostolorum + . Imperat tibi Martyrum sanguis, ac pia Sanctorum et Sanctarum omnium intercessio +.
Ergo, draco maledicte et omnis legio diabolica, adjuramus te per Deum + vivum, per Deum + verum, per Deum + sanctum, per Deum qui sic dilexit mundum, ut Filium suum unigenitum daret, ut omnes qui credit in eum non pereat, sed habeat vitam aeternam: cessa decipere humanas creaturas, eisque aeternae perditionis venenum propinare: desine Ecclesiae nocere, et ejus libertati laqueos injicere. Vade, satana, inventor et magister omnis fallaciae, hostis humanae salutis. Da locum Christo, in quo nihil invenisti de operibus tuis; da locum Ecclesiae uni, sanctae, catholicae, et apostolicae, quam Christus ipse acquisivit sanguine suo. Humiliare sub potenti manu Dei; contremisce et effuge, invocato a nobis sancto et terribili nomine Jesu, quem inferi tremunt, cui Virtutes caelorum et Potestates et Dominationes subjectae sunt; quem Cherubim et Seraphim indefessis vocibus laudant, dicentes: Sanctus, Sanctus, Sanctus Dominus Deus Sabaoth.
V. Domine, exaudi orationem meam.
R. Et clamor meus ad te veniat.
[si fuerit saltem diaconus subjungat V. Dominus vobiscum.
R. Et cum spiritu tuo.]
Oremus. Deus coeli, Deus terrae, Deus Angelorum, Deus Archangelorum, Deus Patriarcharum, Deus Prophetarum, Deus Apostolorum, Deus Martyrum, Deus Confessorum, Deus Virginum, Deus qui potestatem habes donare vitam post mortem, requiem post laborem; quia non est Deus praeter te, nec esse potest nisi tu creator omnium visibilium et invisibilium, cujus regni non erit finis: humiIiter majestati gloriae tuae supplicamus, ut ab omni infernalium spirituum potestate, laqueo, deceptione et nequitia nos potenter liberare, et incolumes custodire digneris. Per Christum Dominum nostrum. Amen.
Ab insidiis diaboli, libera nos, Domine.
Ut Ecclesiam tuam secura tibi facias libertate servire, te rogamus, audi nos.
Ut inimicos sanctae Ecclesiae humiliare digneris, te rogamus audi nos.

Et aspergatur locus aqua benedicta.

Перевод.

Изгоняем тебя, дух всякой нечистоты, всякая сила сатанинская, всякий посягатель адский враждебный, всякий легион, всякое собрание и секта диавольская, именем и добродетелью Господа нашего Иисуса + Христа, искоренись и беги от Церкви Божией, от душ по образу Божию сотворенных и драгоценною кровию Агнца искупленных. + Не смеешь боле, змий хитрейший, обманывать род человеческий, Церковь Божию преследовать и избранных Божиих отторгать и развеивать, как пшеницу. + Повелевает тебе Бог всевышний, + Коему доныне уравняться желаешь в великой своей гордыне; Который всех людей хочет спасти и привести к познанию истины. Повелевает тебе Бог Отец; + повелевает тебе Бог Сын; + повелевает тебе Бог Дух Святой. + Повелевает тебе величие Христа, вечного Бога Слова воплощенного, + Который ради спасения рода нашего, завистью твоею падшего, смирил Себя и был послушен даже до смерти; Который Церковь Свою поставил на камне крепком и обетовал, что врата ада не одолеют Ее, ибо Сам с Нею пребудет до скончания века. Повелевает тебе таинство Креста + и всех тайн веры христианской благородство. + Повелевает тебе высокая Богородица Дева Мария, + Которая надменнейшую главу твою с первого мига непорочного Своего зачатия в смирении Своем поразила. Повелевает тебе вера святых апостолов Петра и Павла, и прочих апостолов. + Повелевает тебе кровь мучеников и всех святых мужей и жен благочестивое заступничество. +
Посему тебя, змий проклятый и легион диавольский, заклинаем Богом Живым, + Богом истинным, + Богом святым, + Богом, Который так возлюбил мир, что отдал Сына Своего единородного, дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную: прекрати обманывать людей и изливать на них яд вечного проклятия; перестань вредить Церкви и свободу Ее облагать оковами. Изыди, сатана, измыслитель и хозяин всякой лжи, враг спасения человеческого. Освободи место Христу, в Котором не найдешь ты ничего тобою сделанного; освободи место Церкви Единой, Святой, Вселенской и Апостольской, Христом же ценою Крови Его приобретенной. Склонись под всемогущей Десницею Божией; трепещи и беги, когда призываем мы святое и страшное имя Иисусово, от коего ад содрогается, коему Силы, Державы и Власти небесные смиренно поклоняются, коему Херувимы и Серафимы непрестанно славу воспевают, взывая: Свят, Свят, Свят Господь Бог Саваоф.

V. Господи, услышь молитву мою.
R. И вопль мой да придет к Тебе.
[если служитель в сане не ниже диаконского, то добавляет:
V. Господь с вами.
R. И со духом твоим.]

Помолимся. Боже небес, Боже земли, Боже ангелов, Боже архангелов, Боже патриархов, Боже пророков, Боже апостолов, Боже мучеников, Боже исповедников, Боже дев, Боже, власть имеющий жизнь по смерти и отдых по трудам даровать, ибо нет иного Бога, кроме Тебя, и не может быть иного, ибо Ты еси Создатель видимого всего и невидимого, и царствию Твоему не будет конца: смиренно пред величием славы Твоей молим, да благоволишь освободить нас властию Своею от всяческого обладания духов адских, от козней их, от обманов и нечестия и сохранить нас целыми и невредимыми. Через Христа, Господа нашего. Аминь.
От козней диавола избавь нас, Господи.
Дабы дал Ты Церкви Своей служить Тебе в свободе, молим Тебя, услышь нас.
Дабы благоволил Ты сокрушить врагов Церкви Своей, молим Тебя, услышь нас.


Место окропляется освященной водой.

В тексте при знаке + необходимо совершать крестное знамение.
Экзорцизм читается стоя.»

Прочтя всё это, я попутно припомнила, что для совершения обряда экзорцизма желательно присутствие двоих священников одновременно, да и читается оное произведение у одра одержимой, то есть – Демон должен быть в теле его жертвы. Читается вслух… Плюс - желательно всё это заучить наизусть… Я утвердилась в мысли, что Натан мне поможет, а может- я и сама справлюсь. Без этой абракадабры на латыни. После этого я наконец-то с облегчением заснула…

Почти тотчас же я увидела себя у знакомой мне уже лестницы, уводящей под землю. Я уже знала куда она меня приведет, и что я там увижу. Я даже холод могильный стала ощущать уже на самых первых ступенях, хотя на мне был надет удобный спортивный костюм с подпушкой и защитной пропиткой. Я не ощущала страха. И была уверена в своих силах. Я не сомневалась в том, что Натан все видит и слышит. И не допустит ничего плохого в отношении меня. Для меня сейчас колдун был Богом. Мне хватало лишь одной уверенности, веры в то, что он рядом.

Неспешно проверив закрытость портала в мой Мир, я стала спускаться в подземный склеп. Я шагала осторожно, опасаясь оскользнуться. Когда мои глаза окончательно привыкли к кромешной темноте, движения мои стали менее скованными и более свободными.

Наконец-то ступеньки закончились. Я ступила на пол склепа и увидела каменную гробницу. Сердце мое помимо моей воли гулко колотилось в груди, норовя выскочить вон. Всё-таки не каждую ночь мне приходится заниматься уничтожением хоть и не слишком сильного, но – Демона.

Набравши полную грудь леденящего воздуха, как можно более сурово я произнесла, стоя лицом к гробнице:

- Лорелей, исчадие ада, Истинным именем твоим я приказываю явиться пред очи мои!

Ответом на мой запрос было лишь едва заметное колебание воздуха перед моим лицом.

- Лорелей, я приказываю тебе проявиться сей же миг!

И вновь тишина… Я уже стала злиться… Я стала сомневаться в истинности его имени… Может, он скрыл своё настоящее имя от Любы? Но сдаться теперь я не могла, не имела права.

- Лорелей, черт бы тебя побрал, немедленно явись на мой зов!
 Я сильно злюсь на тебя!

- Ха, я и не сомневаюсь в том, что ты злишься, крошка! – услышала я уже знакомый мне голос.

- Не ёрничай. Ты не имеешь права не подчиниться тому, кто произносит твое Истинное имя.

- Смотри-ка, а ты быстро учишься…

- Что, хочешь сказать, что Лорелей – не Истинное твое имя?

- Да нет… Истинное… Сглупил я, когда назвался этой тупой свинье… Решил покрасоваться… Но кто же мог подумать, что рядом с ней окажется такая как ты?

- Я хочу видеть тебя. Истинным именем тебя заклинаю! - по мере развития нашего диалога моя уверенность крепла, голос становился менее громким, но более твердым.

- Увы, я не имею права ослушаться твоей воли, - упавшим голосом отозвался Демон.

Передо мной стоял статный сухопарый мужчина средних лет. С аристократическими чертами лица и тонкими, почти женскими ухоженными кистями рук. Если бы я не знала, до чего он довёл Любу, я бы могла в него влюбиться. Честное слово!

Почувствовав это, я резко вскинула правую руку ладонью, обращенную к нежити, аккурат напротив его лба. Он не успел ничего ни сделать, ни сказать, когда я выкрикнула:

- Сгинь, рассыпься, развоплотись! Кучкой пепла зловонного вновь воплотись. Исчезни из Мира, где правит Добро! Осядь, возвратись ты на Адово дно!

Заклинание произносилось, словно само собой возникло в моей многострадальной голове. Помимо моей воли. Самое главное – у меня все получилось!  Демон вначале осыпался кучкой пепла, а через мгновение истаяла и она. В узкую амбразуру окна неожиданно проникли два луча света: один – сочно-малиновый, второй – ярко-изумрудный. Планета поздравляла меня с победой.

Я бы была рада, если бы и сам склеп исчез, растаял, но, увы, пришлось выбираться наружу именно через это окошко…

Едва оказавшись под открытым небом, даже не отряхнувшись и не поискав нигде источника с чистой водой, я тихо взмыла в воздух и полетела к Замку… Идти у меня уже не было сил… Как не было сил и на то, чтобы любоваться окрестностями и смаковать ароматный воздух…

…На сей раз за обедом нам прислуживал Гамлет. Дело в том, что на уже знакомом столе красовались фрукты, из которых вкушать нужно было не мякоть, а косточки. Ну а кто лучше всех способен справиться с защитной оболочкой фрукта, который не желает быть съеденным, если не закалённый в мистических баталиях индус?!

Первым был подан фрукт, напоминающий огромный кокос, покрытый корявым роговым панцирем. Под панцирем нашлась тонкая прослойка мякоти, изрядно погрызенная какими-то насекомыми. А вот уже под слоем этой полужидкой субстанции обнажилась мощная скорлупа.
    
Гамлет с видом заправского берсеркера рассёк косточку фрукта («косточка» размером с два мужских кулака!) огромным ножом-мачете, да так, что сочное янтарно-прозрачное ядрышко осталось целёхонько. Его-то он учтиво и выложил мне на изящную тарелку из толстого горного хрусталя.

От ядра исходил аромат, сравнимый, разве что, с миксом из бананов, апельсинов, киви, дуриана, зрелых маков, черёмухи… Маленькая вилочка и серебристый ножичек объявились на тарелке сами собой. Услужливый стол повернул ко мне кувшин с голубоватым напитком и тонким стаканом с тростниковой трубочкой. Значит, испробуем!
    
Натан Фэсс давил в мощных кулаках какие-то орехи, издающие при этом дикие стоны, предсмертные хрипы и надрывный треск. На его тарелку сыпались семена, отдалённо напоминающие косточки персика, только поболее их размерами в три-четыре раза и издающие запах прелого сена.

Эти, с позволения сказать, семена, Хозяин по одному бросал в могучий кубок с неразведённым спиртом, отчего спирт вскипал фонтаном, и запах сена переходил в аромат коровьего навоза с примесью душистой сирени. Ну а на вкус сей орешек определить мог только тот, кто не побрезговал бы положить это кушанье себе в рот…
 
 - Весьма рекомендую!  - Гамлет со своей извечной вежливой учтивостью пододвинул мне очередной невиданный плод, напоминающий морскую панцирную черепаху, которой повезло остаться в живых после нападения стаи акул, косяка касаток и гарпунов свирепых китобоев единовременно.

«Фрукт» являл собой помесь уже упомянутой черепахи, весом под двести килограмм, тыквы из Чернобыля и мяча для экстремальных спусков, типа «зорг».
 
 - А что тут…кушают? – с видом туповатой блондинки решилась осведомиться я, – это вообще, едят?
 
     Фэсс гулко загоготал, немного отстранившись от стола и откинувшись в кресле до максимально возможного состояния.  Гамлет, ничтоже сумняшеся, пояснил мне суть кулинарной заморочки:
 
 - Всё очень легко и просто, - индус обнял «фрукт» своими ручищами по экватору и на что-то несильно нажал. Плод с тихим шипящим звуком раскрылся и распался на множество толстых пластин, под которыми обнажился ровный слой буроватых семян, размерами с грецкий орех каждое, в тонкой, похожей на целлофан оболочке, – прошу, моя госпожа, отведайте!
 
- Не забудь сказать, старый каналья, что эти ядра обладают мощным свойством афродизиака! – ухмыльнулся со своего места Натан, – больше трёх штук кушать не рекомендую!
 
     Я содрала с ореха тонкую плёнку, бурое ядро пахнуло на меня приятным конфетно-карамельным ароматом. Стол незамедлительно пододвинул фигурную чашу с напитком, напоминающим крюшон, прозрачно-томатного оттенка и стаканчик с витиеватой ручкой, видимо, для удобства зачерпывания оного. Сочетание и вправду оказалось отменным…
    
К слову сказать, за всё время трапезы Фэсс ни разу не спросил меня, воспользовалась ли я его подарком: «пистолетом с одним патроном», за что я была крайне признательна.  Мне нужно было время, чтобы окончательно осознать содеянное… Индус в финале застолья незаметно ретировался, зыркнув на меня своими оранжевыми глазами, и мы остались снова наедине.
 
 - Послушай, а Гамлет, он кто?
 
- Ифрит, - равнодушно отозвался Хозяин, – он чем-то там насолил индийским джиннам, и они хотели его примерно наказать. Но он сбежал от расправы. А я, вот решил проявить милосердие и приютил беглеца, но с условием: до первого «прокола». И, надо доложить, что вот уже восемьсот пятьдесят лет он усердно служит, без ошибок и без возражений. А что?
 
- Так, ничего…
 
- Ты стала осторожнее и внимательнее, Мавра. Это очень хорошо. Расскажи, что ещё ты заприметила, и что показалось тебе странным, или необычным за последние дни?

 - Ничего особенного. Биссарр не появлялась. Оставила пока свою жертву в покое. Не знаю, что помогает удерживать её на расстоянии от Тимки. То ли постоянный надзор за ним Амадея, то ли – чтение парнем тех самых заговоров и молитв, что будут использованы в ритуале изгнания твоей любимицы из моего Мира. Новых странных докторов тоже не прибывало. В мужском отделении были две попытки суицида, и один тихий помешанный вдруг стал резко буйным… Думаешь, что это проделки Биссарр? Может, поэтому она и оставила пока Тимофея в покое?
 
- Возможно, да. Возможно, что и нет. Со своей стороны, могу тебя обрадовать: двое вредных демонов снова перебежали назад в Тонкий Мир и сдались на милость Верховного Судьи. А один демон сам собой развоплотился, что бывает крайне редко. Полагаю, что в этом есть и твоя косвенная заслуга. Одно только твоё присутствие вызывает некоторые «подвижки» в установлении баланса между Мирами. Это есть хорошо. А что же ты не похвастаешься сегодняшней победой?
 
-  Ты и так всё знаешь. И неизвестно над кем больше эта победа. Над Демоном или над моей собственной неуверенностью. Ты же снабдил меня оружием для уничтожения нежити… А так я почти ничего и не делаю. Может, всё это просто совпадения?
 
- Всё может. Послушай, у меня для тебя есть одно задание. Или просьба, понимай, как хочешь. Сегодня после обеда в соседней палате появится новенькая. Посмотри, понаблюдай за ней. Если заметишь что-то не совсем обычное, дай знать.
 
- У психов всё необычное, не как у нормальных людей, - фыркнула я, – что именно я должна распознать?

А про себя подумала: «Я с одной твоей красоткой ещё не разделалась…» И вообще… я сегодня намерена проспать как минимум до ужина.
 
- Ложись и спи здесь, я могу отвести тебя в комнату для гостей. Заодно примешь ванну. Не волнуйся. Здесь время течет гораздо быстрее, «спрессованнее», чем на Земле. Успеешь славно отдохнуть и вовремя поспеешь как раз к подъёму в клинику. А по поводу новенькой… Полагаюсь на твоё обострённое чутьё, – чуть ли не в первый раз Хозяин улыбнулся искренне и по-дружески, а не с деланным радушием, как это уже неоднократно случалось, – смотри вовнутрь субъекта, положись на интуицию…
 
Спала ли я в Замке – я не помню. Но проснулась на собственной койке от гомона медперсонала и от грохота шприцов в эксикаторах вполне отдохнувшей. Значит – спала… От моей кожи доносился едва слышный аромат морского прилива с примесью амбре какого-то терпкого южного фрукта. Начинался новый день.

У меня оставались сутки, чтобы приготовиться к изгнанию из Тимошки Биссарры… Люба спала… сладко посапывала, словно младенец…

Вроде всё было уже оговорено, решено… Но я снова никак не могла успокоиться… До послеобеденного часа, когда в соседней палате должна была появиться новенькая, у меня было ещё много времени… Я бы с удовольствием снова поспала… Но… Элементарно боялась привлечь к себе излишнее внимание медперсонала… Теперь я отвечала не только за себя…

Биссарру нужно было непременно выпроводить из нашего Мира. Рассказанные мне Тимкой по дороге со склада происшествия на их отделении лишь утвердили мои подозрения в том, что любвеобильная Демоница просто решила сменить на время объекты своих домогательств.

Возможно, учуяла тех, кто слабее Тимохи, кто даже не пытался ей сопротивляться. А может – действительно, её отпугивали молитвы и заговоры, что читал, разучивая, вслух наш жених. Да и Амадей не зря же здесь время проводил… Недаром его кличка была так созвучна Имени «папы» всех суккубов и инкубов…

Короче, для собственного успокоения я, немного для вида размазав так «любимый» мною геркулес по дну чашки и выпив нечто, более напоминавшее остывшую ослиную мочу с гордым названием «чай», побежала курить, не дождавшись своих товарок.

Когда они лишь входили в локальный ад нашего Чистилища, в котором висела сизо-серая завеса вонючего дыма дешевых сигарет, я уже выходила оттуда. На вопрос Лёльки с чего это я так унеслась прытко, я солгала, что чего-то переела и мне нужно срочно занять горизонтальное положение, укутавшись одеялом: знобило меня и впрямь не по-детски…

Всё-таки заниматься всякими развоплощениями и изгнаниями нежитей должен профессионал… Человек с крепкой психикой и каким-никаким опытом… На меня свалилась непосильная ноша… Почти непосильная, ибо Бог, или Высшая Сила не посылают нам испытаний сверх того, что мы в состоянии вынести. Если не собирается нас в конце оного наградить переходом в Мир Горний…

Я пока умирать, судя по всем показателям, намерена не была. Поэтому нужно было вновь вооружиться дополнительными знаниями. Найти, прочитать и сопоставить. Хотя бы затем, чтобы убедиться в том, что выбранный мною способ борьбы с этой сутью наиболее простой, а потому и верный.

То есть мне предстояло вновь залезть в Интернет… Хорошо, что родичи регулярно пополняют мои финансы в смарте…

Проходя мимо кровати Любы, я услышала лишь её мерное дыхание. Дежурная медсестра, растолкав её довольно бесцеремонно, заставила проглотить пару ложек какого-то бульона – она у нас на диетическом столе, и проглотить назначенные пилюли, запив все тем же напитком.

Когда освобождённая мною от истязаний её псевдо-тульпы, девушка снова рухнула в постель, никто её тревожить не стал: во-первых, делать нечего всё равно, во-вторых, все «старички», включая медперсонал, до ужаса боялись нашу красавицу, когда у неё начинался очередной приступ… Поэтому: «Чем бы дитя не тешилось…», то бишь – лучше пусть она спит сутками, чем ставит всё отделение на уши.

Я же не стала оповещать никого, что больше этого безобразия не повторится. Пусть все считают, что в кои-то веки российская психиатрия одержала победу над психическим заболеванием, временами переходящим в буйную фазу путём применения «верных» медикаментов. Я – товарищ не заносчивый, не амбициозный: как-нибудь и без лавров почестей переживу.

Короче, я сама тоже улеглась на свое место, свернулась клубком лицом к окну: живот же по озвученной версии ещё болит, укрылась одеялом и начала свой очередной мониторинг…  Информации по теме суккубов и их изгнания нашлось много… Но в основном это были описания нездоровых контактов с ними их жертв…

С удивлением узнала, что есть такие латентные психи, которые сами, добровольно, вызывали к себе суккубов и инкубов… Ага… а после на форумах умоляли помочь им от них избавиться… Маги, блин, хреновы… Вот не даром всё-таки все земные религии запрещают занятия магией и колдовством… Хуже годовалых дитятей со спичками…

Но кое-что полезное я всё-таки обнаружила.  Во-первых, это ещё один обряд изгнания сексуального Демона. Но он подходил больше для профи. Необходимо было призывать на помощь Архангела Михаила – без этого служителя Света обойтись не получается. После явления Архангела на зов -  исповедоваться ему почему суккуб избрал своей целью именно данную жертву, а не кого – либо другого.

Почему этот способ показался мне менее надёжным? – я не ощущала в себе столько силы, чтобы распрощаться с Биссаррой при помощи лишь прочтения одной молитвы Архангелу Михаилу… Аутотренинг явно у меня подкачал по данному вопросу.

А по другой версии и вообще… Вначале провалиться в ОС, пообщаться с Демоном, то есть – с Биссаррой, попросить его по-хорошему оставить в покое истязаемого им сладостными муками субъекта мужеска пола. Иными словами - покинуть объект подпитки энергии. Причём, переговоры с Демоном должен вести сам пострадавший. Получается, что всё это должен был проделать Тимоха.

Но обучить его владеть ОС, да еще заставить мило пообщаться с сексуальной террористкой… Очень хлопотно, опасно, займёт много времени, а главное – не факт, что результат будет тот, на который мы рассчитываем.

И третий вариант. Снова – призывать Михаила Архангела, да ещё пентакли чертить в защитном круге. Точнее – Изгоняющую Пентаграмму Земли… Одним словом – для этих манипуляций таких любителей как я, явно было недостаточно. Необходим был маг.

Наконец, предлагалось жертве самолично набрать целый букет из бесогонных трав, которые необходимо было заготовить на убывающей Луне, провялить… Тоже вариант явно для нашей ситуации неподходящий.  Я уже молчу про камни-оберёги и ароматические масла… Ага… это в психбольнице-то…

Конечно, по идее присутствие суккуба при ритуале его изгнания, а в моем случае – отсечения от жертвы, было и не обязательным… Но мне будет явно комфортнее и спокойнее, если эта чертовка будет у меня на глазах…

Тем паче, что маг «умыл руки», свалив всю чёрную работу на меня. И я уверена, что он выдернет меня к себе на свидание сразу же после окончания ритуала… Без моего на то согласия… Взвесив все «за» и «против», я пришла к выводу, что выбранный мною ранее способ изгнания этой нежити самый подходящий.

Но как часто это бывает, самая хорошая мысля приходит опосля… Уже почти засыпая, я набрела на ещё один форум чернокнижников… И там… Там предлагались ещё два способа изгнания суккуба.
Первый -  это выйти на саму Лилит, применив специальный ритуал… 

Занятие на мой вкус небезопасное и весьма энергоёмкое… А вот второй способ… Подходит как нельзя лучше. Правда, главным действующим лицом выступать должен Тимка, но я буду на страже. Итак, вот этот способ:

Используется рунная магия… Необходимо специальным способом правильно нанести на свое (имеется ввиду – того, кто решил избавиться от веселой ночной подружки из потустороннего мира, то есть – Тимохи) тело определённые руны, которые выкладываются строго по предписанию. При их помощи можно во время полового контакта с суккубом его, то есть – суккуба -  запечатать в ином мире… То есть в данном случае – в Тонком Мире Натана Фесса!

Один небольшой недостаток: мне необходимо будет встретиться с варлоком сегодня днём, ДО наступления ночи… Ведь Натан – ещё и рунолог!! Скорее всего, и для работы с рунами выбор этой ночи будет оптимальным. Определившись с выбором, я расслабилась и таки уснула… Усталость и нервное напряжение дало о себе знать.

Но я слишком хорошо подумала о Страже Миров… Хотя на сей раз это было как нельзя кстати. Он решил устроить мне внеочередное рандеву прямо-таки днём. Может, он специально насылал на меня сонное оцепенение, чтобы я не вздумала отправиться погулять куда-нибудь, в сквер, например? После того, как мы поработали на складе, нашу команду вполне могли бы отправить туда снова.

Перед тем, как окончательно провалиться в Мир Натана, я подумала о Любе: а стоило ли её приглашать на ритуал изгнания? Не слишком ли большой нагрузкой это окажется для её психики? Да и придёт ли Биссарра вновь к ним двоим? – ведь эти демоны очень ревнивы… Да и руны, вроде, должны справиться с этой нежитью… Так и не придя ни к какому решению, я осознала себя уже у Натана.

…В этот раз Натан был хмур и сосредоточен. Его одежда, обычно свободного стиля, в это посещение была ограничена строгим полувоенным френчем а-ля генералиссимус И.В. Сталин, без знаков различия. Не хватало только Золотой Звезды Героя.

Словно прочитав мои мысли, Фэсс выдвинул из стены Замка объёмистый ящик и вывалил на стол кучу наград, среди которых можно было выделить украшенные драгоценными каменьями звёзды и ордена, -  от европейского средневековья и до земной современности, вплоть до начала двадцать первого века… Из разных стран и за самые различные войны и конфликты.
 
 - Ни одного фальшивого! – С некоторой гордостью в голосе произнёс Хозяин. – Всё за вполне конкретные заслуги.
 
- Какие именно?
 
- По поддержанию Мира и Гармонии. Хотя, в ВАШЕМ Мире под Миром понимают совсем не то, что требуется на самом деле…
 
Разговор не вязался. Стол услужливо подвинул мне изящную тарелочку с кусочком аппетитного кушанья, похожего на рыбу, приготовленную на пару. К ней тут же нарисовался фужер с бледно-розоватым вином. Из вежливости я откусила кусочек и пригубила из фужера, -  сочетание было совершенно потрясающим!

Фэсс прихлёбывал крепкий спирт из хрустального кубка, зажёвывая мерзкое пойло какими-то орешками, похожими на стручки жгучего перца. Из ниоткуда появившийся «индус» Гамлет учтиво прошептал мне на ухо:
 
 - Если Хозяин пьёт этанол – это очень плохо. Но если не пьёт, а кушает только зиппу, это ещё хуже…
 
Зиппой, видимо, были те самые стручки. Я промолчала. Мне в этот момент показалось, что из щели в стене на мгновение показалось лицо преданной Тунь. Но Гамлет зыркнул своими оранжевыми зенками, и наваждение испарилось.

Стол подвинул ко мне новое блюдо: кусочек чего-то, похожего на хорошо прожаренное мясо, политый ароматным соусом, в компании с бокалом красного вина. Я немного откушала и отпила, - мне показалось, что Стол обиделся за то, что я не съела всю предложенную порцию. Во всяком случае, он замер, как бы в ожидании продолжения…
 
 Наконец я решилась прервать затянувшееся молчание:

- Натан, мне нужна твоя помощь как рунолога.

- Прости, но у меня нет ни желания, ни времени на расклад рун, да ещё - на тебя.  Ты и так всё, что тебе необходимо знать – знаешь.

- Не расклад и не на меня.

-??

- Нужно подобрать став, чтобы оптимально переместить сюда твою пассию двуголовую… Я кое до чего докопалась… Но не грех было бы всё-таки кое-что и уточнить.

- И до чего же ты докопалась, девонька? – с едва заметной лукавой ухмылкой поинтересовался Хозяин.

- Что самым подходящим – для меня – способом будет применение рунных ставов…

- Так – так… Продолжай…

Есть один став, при помощи которого сущь можно запечатать в любом требующемся измерении, ну или – Мире… Правда, есть один «минус»: тогда я, как оператор, уже не смогу никогда на неё воздействовать.

- Тебя это разве должно расстраивать? – недоумённо поинтересовался колдун.

- С одной стороны – да, а с другой – нет.  Вообще-то мне суккуб как-то не потребен… Вообще… Двухголовый и четверорукий… А… твоя Биссарра не является отдалённой роднёй индийской богини Кали? Только слегка усовершенствованной? – мне это только сейчас в голову пришло.

- Вот уж не интересовался генеалогическим древом Биссарр, честное слово. Как разузнаю – пришлю тебе отчет…

- Неужто с совой? – Гарри Поттер спокойно спать не даёт?

- Зачем мне сова, если у меня есть кот?

- Точно. Совсем из головы вылетело… Как же я про Амадея-то позабыла??

Не успела я произнести эти слова, как мне на голову свалился яростно фырчащий всклокоченный комок черного пуха. Хорошо ещё – не выпустил свои когтяры в мою беспутную головушку.

- Мяяяяяуууу!! 

- Чертяка, ты что творишь??? А ну – брысь с меня!!

- Это он ещё вежливо! - усмехнулся Натан, - как это ты посмела про него позабыть, да еще предпочесть ему!! – какую-то куропатку!!

- Мяввв… - согласно мявкнула скотинка, невесомо успев уже свернуться калачом у меня на коленях и покаянно уткнуться своим широким лбом в мой живот.

- Не с куропаткой, а с совой. С мудрой.

- Всё равно – курица. В лучшем случае – дичь…

- С вами всё ясно…

- А нам с Вами, миледи – ничего не ясно. Прервала на полуслове свой рассказ. Обидела моего верного посыльного… Так что там с этим стражем-то?

- Со ставом…

- Ну, со ставом… В чём закавыка?

- Да их сразу несколько.

- Выкладывай.

- Первая – я боюсь, что после такой укупорки и ты к ней не подберёшься…

- С чего ты взяла? Я же гораздо сильнее тебя… Ну немного поломаю тебя, подумаешь…

- Прости, но с меня достаточно ломок и в моём мире… Получить их ещё и от тебя – уволь…

- Ага… Ну а ещё какая закавыка?

- Да я не смогла найти описание этого става… Решила, что, может, ты знаешь?

- Ну вот что, красавица… Про этот став позабудь. Я-то его знаю. Но тебе он только геморрой принесет. Поняла?

- Да уж куда понятнее, - проворчала я.

- Ты что, чем-то недовольна? Или мне показалось?

- Столько времени и сил на поиски угробила и – всё псу под хвост… - котэ на моих коленях принялся массировать мне больную ногу то выпуская, то втягивая свои когти – колючки, - котэ, котэ… утихомирься… садюга какой-то…

- Ничего напрасным не бывает… Зато узнала сколько больных на голову на Земле. И учти - это- мизер от всех…

- Так что же мне делать? – совсем расстроилась я.

- Как что? – Применять став. Ты же сама сказала.

- Какой?

- Есть очень простой, но безопасный для оператора и действенный. Тебе его записать или в состоянии запомнить?

- Если рун много – запиши.

- Руны две. В трёх позициях. Наутиз – Райдо – Наутиз. Запомнишь?

- Да, запомню. Наутиз – Райдо - Наутиз.

- Молодец.

- И это – всё? На что их нанести? На Тимку? Или на бумагу?

- Лучше на бумагу и положи её под подушку, когда придёшь изгнанием заниматься. Но предварительно произнеси оговор. Надеюсь, что пока ты искала способ отвадить Демоницу от твоего приятеля, ты ознакомилась с тем, что это такое?

- Вполне. Его произнести вслух сразу после того, как я напишу формулу?

- Соображаешь.

- А я могу добавить к этой формуле и словесный посыл Биссарр?

- То есть?

- Ну то есть приказать ей исчезнуть из моего Мира именем её Истинного имени? Прости за тавтологию.

- Вполне.

- Я вот что ещё думаю… Наверное, я не стану впутывать на этот раз в эту вакханалию Любу… Слаба она ещё…

- Тоже верно.

- Фууфф…  - я протянула руку в направлении стола, чтобы поискать чего–нибудь выпить.

Стол понял мои намерения и в мою руку влетел высокий стакан с чем-то золотисто – аквамариновым, пузырящимся и остужающим мою разгорячённую ладонь даже через хрустальные стенки. На вкус напиток оказался чем-то напоминающим махито, но с привкусом малины и ещё чего-то неведомого. Во всяком случае – освежило меня здорово.

- У меня ещё один вопрос созрел…

- Раз созрел – пора вскрывать…

- Скажи… а что происходит, когда демон развоплощается?
 
- Зрелище не из приятных. И не самое аппетитное, – Фэсс ответил через паузу, – оно тебе надо?
 
- Расскажи.
 
- Попробую. Если тебя не стошнит.
 
Натан бросил бокал через плечо об стену. С негромким хлюпаньем сосуд всосался в преграду, и воцарилась непривычная тишина. Мне снова померещилась взирающая на нас через стену рыжая Тунь… Но морок был слабым и нечётким.
 
 - Любая нежить для того, чтобы перемещаться и совершать какие-либо действия, должна иметь запас энергии. Если демон силён и развоплощение происходит внезапно, то его тело исчезает со взрывом. Силу взрыва оценить сложно. Полагаю, что от нескольких грамм до нескольких килограмм в тротиловом эквиваленте. Как это у вас принято оценивать…
 
- Ого! А что, есть другие варианты?

 - Если демон сопротивляется своему развоплощению, что чаще всего и происходит, то часть энергии он теряет. Тогда на последнем этапе борьбы за собственное существование развоплощение имеет вид самовозгорания. Не самосожжения, - аутодафе тут не причём, - а именно самовозгорание. Такие случаи отмечены в вашем Мире. И сам демон, и его человек-носитель просто сгорают на виду у всей толпы.
 
- И как часто это происходит?

 - Взрыв – один-два случая на сотню развоплощений. Если принять такую статистику, что сами по себе принародные развоплощения происходят крайне редко, то такие случаи практически не наблюдаемы. Самовозгорания – девять-десять на сотню. Остальные случаи – это просто тление. От нежити остаётся кучка пепла, как от прелых листьев; одежда тоже истлевает. Тело превращается в дым. Остаются только носимые металлические предметы: часы, портсигары, оружие, украшения…
 
- И это всё?

 - Бывает, что даже и этих следов не остаётся. Лесные и болотные сущности, - лешие, кикиморы, русалки, анчутки и иже с ними, - вовсе не накапливают собственной энергии, а питаются энергетикой природы. И одежд они не носят, металлическое оружие не признают и украшениями пренебрегают. Так что, при их развоплощениях даже следов не остаётся, только лёгкий дымок, а горстку пепла тут же поглощает сама природа, или раздувает ветер.

 - А если ты развоплотишься? Что будет?

 - Будет взрыв.

 - Сильный?

 - Ощутимый, – Натан пристально оглядел меня, словно оценивая мои познания в космогонии, - половина галактики разлетится в виде газопылевой туманности, расталкиваемая давлением света. Вторая половина через некоторое время схлопнется в Чёрную дыру. Знаешь, что такое звёздный гравитационный коллапс?
 
- Не очень. – Я была занята разделыванием очередного десерта, преподнесённого Столом.

Десерт являл из себя некое подобие желе, или студня, с резковатым, но приятным запахом, вкусом среднеазиатской дыни и консистенцией медузы на тарелке. Запить это кулинарное творчество было предложено прозрачной жидкостью, напоминающей нарзан, но при этом отдающей ароматом свежей древесины. Из чего было приготовлено и то, и другое я старалась не думать, тем более, не спрашивать…

 - В общем, мало не покажется.

 - Угу, поняла.

 - А тебе это зачем?

 - Так, для общего развития.

 - Наше время общения и встреч подходит к финалу, – Фэсс замолк, видимо, с трудом подбирая нужные слова. Он был явно уставшим и немного не в себе, – скоро мы расстанемся.  Навсегда. Миссия почти окончена. Хочу знать, что ты пожелаешь себе в качестве удовлетворения за проделанную работу?
 
Ящик с раритетными наградами сам собой уполз обратно в каменную стену Замка.
 
 - Я хочу услышать, что же ты всё-таки хочешь в награду, Мавра? – очередной раз вопросил, испытующе глядя на меня, Хозяин, - что-то ты меня плохо слушаешь.

- Слышу.

- Не видно.

- Я и говорю, что плохо тебя слышу.

- Что случилось?

 - Во-первых, голова занята другим, а во-вторых… Во-вторых, я ещё не решила… - то ли от выпитого, то ли от усталости, я начала сползать в тихий аут. – Я подумаю… Слушай… Ответь мне еще на один вопрос, хорошо?

- Ну, если только - на один, - не совсем радостно согласился Натан.

- Почему при нападении суккуба или инкуба люди испытывают такое мощное, ни с чем не сравнимое удовольствие?? Биссарру не будем рассматривать – как я понимаю, двухголовых и четвероруких подчинённых у Лилит не столь много.

- О наличии у человека 12-ти чакр ты, надеюсь, в курсе.

- Есть такое дело.

- И о том, что их отсчет идет снизу-вверх –тоже.

- Ага.

- Так вот… Краткий ликбез, чтобы ты всё немного вспомнила…

- Всё-всё???

- Нет, лишь то, что касается воздействия Демонов ночи на человеческий организм. Это недолго.

- Хорошо, я потерплю…

- Какая ты, оказывается, покладистая девочка-то, - усмехнулся мой лектор, - ну, слушай. Вторая снизу чакра называется Свадхистана и отвечает за сексуальную энергетику человека. Как правило, к 12 – 15 годам центр достигает максимального развития. У южных народов – обычно раньше. Как и у девочек – раньше, чем у мальчиков.

Свадхистана даёт энергию всему физическому телу, здесь зарождается основная жизненная энергия человека, которая далее по распределенной энергосети подпитывает все органы и системы человека

Так вот… Именно эта самая вторая чакра начинает подпитывать сексуальной энергией эту сущность. Одновременно человек начинает испытывать соответствующие эмоции, которые в свою очередь заставляют эту чакру вновь вырабатывать всё ту же сексуальную энергию, которой и заполняется аура. Переизбыток же этой энергии в ауре в свою очередь провоцирует возникновение сексуальных эмоций уже в человеке. И так -  по кругу.

Но сколько веревочке не виться… И наступает время, когда аура настолько насыщается сексуальной энергией, что человек сам становится одной сплошной эмоцией. Естественно, что вторая чакра старается сгенерировать пропорциональное количество соответствующей энергии, чтобы подпитывать эти самые эмоции. Но человеческие чакры, увы, развиты не до бесконечности…

Наконец, чакра перестаёт справляться, и начинает использовать энергетические запасы, накопленные организмом к этому моменту… Но и эти запасы, когда-либо заканчиваются. К этому времени аура человека оказывается уже сплошь наполненной энергией одного-единственного типа - сексуальной.

Вот и получается, что человеческий организм перестаёт вообще вырабатывать какие-либо эмоции, кроме эмоций подобного рода. Фактически это значит, что деятельность остальных чакр ЗАБЛОКИРОВАНА!

Поэтому-то люди, подвергающиеся нападению суккуба или инкуба, испытывают столько удовольствия. Они просто становятся неспособными испытывать эмоции иного рода. Расплатой за это сверхудовольствие служит разорванное в клочья Энергетическое тело человека и его потускневшие чакры.

- Спасибо. Изложил весьма доходчиво.

Моя голова была забита уже только предстоящим ритуалом изгнания Биссары. Но Натан помнил больше моего…

- Ты про даму, которая появится с минуту на минуту в соседней палате, не позабыла??

- Чё-ё-орт… Слушай… мне сейчас не до неё, ага? Дай доделать начатое, немного отдохнуть… А уж после – на новенькую полюбуюсь.  За сутки – двое её точно не выпишут.

- Хм… выписать-то её не выпишут… Впрочем, она и не станет к этому стремиться…

- Тааак… снова – твоя подопечная? И снова, разумеется, обвинишь в её побеге с твоей прекрасной планеты, разумеется, меня? Что не закрыла я на этот раз? Какую форточку? – уже раздраженно вопрошала я, начиная всерьёз наседать на колдуна, - по-видимому, спиртное прибавило мне смелости, а вместе с тем и наглости.

- Не кипятись… Не ты. Да и той, которую я подозреваю в побеге, не нужна твоя вольная или невольная помощь… Она гораздо сильнее тебя. Она практически не уступает в своей ментальной и магической силе мне самому.

- Тогда зачем ты снова хочешь припрячь к этим делам меня? Я хочу дожить до выписки из своего Чистилища. И пожить ещё в своем теле в собственном Мире. А то я – как тот червяк на крючке у рыболова для поимки рыбки… Только рыбак ещё и не сидит на своем месте…

- Значит ты, как я понимаю, отказываешься мне помочь в этом? Тебе в лом просто понаблюдать за чужой тёткой? – обиженно – угрожающе уточнил Хозяин.

- Сегодня – да. Потому что у меня впереди бессонная ночь. И я, коли ты позабыл, не на Лысой горе плясать буду, а экзорцизмом заниматься, мать его дери за ногу! Я как-никак не ведьма. Хотя, подозреваю, что и вам надо восполнять свои силы… А ты меня за эту последнюю неделю загонял телепортациями из Мира в Мир… А мне нужно просто лечь и поспать… Как спят нормальные люди! Сегодня по твоей милости я снова не успею этого сделать… Так что – извини… Сутки – двое я буду отдыхать… Максимально… Хорошо, если медперсонал этого не заметит…

- Ладно… убедила… не заметит… Я немного не учёл, что мои силы – это не твои силы…

- Вот именно…

- Даю тебе двое суток, начиная с завтрашнего утра…

- С завтрашнего вечера.

- Это ещё почему?

- Потому что Сашка сможет вернуть нас в наши палаты лишь к обеду завтра – в лучшем случае…Тогда можно будет заверить дежурную медсестру, что мы идем со сменой белья.

- Ерунда.

- Что ты хочешь этим сказать?

- Ты позабыла, что Амадей умеет весьма славно отводить глаза. Так что, к моменту смены дежурных медсестёр он устроит небольшой шухер…

- В двух корпусах одновременно? – усомнилась я.

- Если понадобится – и во всём городе… Правда, тогда уже ему придется перезаряжаться… Долго и страшно… Так что - обойдемся двумя корпусами по очереди. Парня твой санитар может вообще вернуть на его место под утро.

- А ты уверен, что я успею закончить к этому моменту ритуал?

- Уверен. Я подсоблю… Втяну её как пылесос пылинку. Ты только волшебный пендюль ей дай на месте. Ну и ещё – словесный посыл на три весёлых – для ускорения. Выкуришь мою путешественницу, и можешь отправлять жертву на его кровать. Это если уже утро будет приближаться… А если останется время – отдохнёте и – как я сказал – по очереди.

- Угу… Это я сегодня озвучу Сашке.

- Озвучь – озвучь…

…Последним видением перед тем, как прийти в себя на больничной кровати, была бредовая картинка: безрукая рыжая Тунь исполняет зажигательный стриптиз на железном шесте, периодически вставая в вертикальный шпагат, растягиваясь вдоль стержня, а Натан, также равнодушно и устало взирает на это действо, брезгливо вытирая руки о свой великолепный френч…

                Изгнание Биссарры.

Окончательно придя в себя и стряхнув остатки сонного морока, я вырвала лист из своего драгоценного блокнота, взяла из маленького пенала красный фломастер и отправилась в дальний угол коридора, к журнальному столику. Надо было воспользоваться отсутствием там народа. Сегодня был день, закрытый для визитов родственников. А пациенты уже потихонечку готовились к отбою. Я снова начала жить привычной «совиной» жизнью.

Подойдя к столику, я удобно уселась в угол диванчика для гостей, разложила инструменты и начала творить…  Руны я запомнила легко. Наутиз напоминает простой крест с покосившейся в правый нижний угол перекладиной. А Райдо – остроугольное латинское R. Я специально покупаю себе записные книжки и блокнотики в клетку: глазомер не очень хороший, рука не слишком твёрдая… А здесь – всё для тебя. Буквы получились аккуратными и четкими.

Написав став, я склонилась над ним и негромко (как-никак – психушка, привлекать внимание нельзя), произнесла над ним вслух: «Я повелеваю ставу изгнать суккуба по Истинному имени Биссарр из Реального Мира в Тонкий Мир, где он зародился. Пусть изгнание сие произойдёт без ущерба здоровью психическому и физическому оператору – то есть мне, Светлане и жертве суккуба, из которого он изгоняется - Тимофею. Да будет так!»

Сложив руки ладонями друг к другу, я энергично потерла их до появления легкого жжения и провела этими горячими ладонями над бумажной лентой с написанным ставом. Зарядка прошла успешно. Осталось дождаться Александра, который отведёт меня и Любу (я всё-таки решила взять её на всякий случай с собой, напоив чаем со снотворным уже на месте) на склад, где нас, как и в прошлый раз, должен уже будет ожидать Тимка…

Пожевать берём с собой сразу. Санитар погрозился ещё и пивка прихватить. Конечно, у Натана напитки были гораздо вкуснее, но… не всё коту Масленица… пора была отвыкать от лакомств.

Немного полежала в полудреме, чтобы скоротать оставшееся время. Можно было бы пройтись в соседнюю палату, чтобы полюбоваться на новенькую, которую подселили туда без обязательной для других процедуры прохождения через карантин в образе смотровой палаты. Но мне не хотелось распыляться. Надо было предельно сконцентрироваться на предстоящем мне действии…

Наконец-то приблизился час отбоя. Примерно минут за 15 до него на отделении возникли двое. Санитар Александр вошёл как положено – через входные двери, а пушистое нечто аспидно-черного цвета с парой фар мандаринового колера вместо глаз– через стену моей палаты аккурат над моей кроватью.

Вальяжно проходя мимо меня, оно зыркнуло прямо мне в глаза, мазануло по носу мохнатой метелкой хвоста и отправилось мозолить, а точнее – отводить – глаза всем посторонним.

Сашка в это время просунул свою кудлатую голову в дверной проем нашей палаты, встретился со мной глазами и махнул рукой, призывая меня на выход.

Дважды меня приглашать не пришлось. Я была уже одета. Проходя мимо кровати Любы, я потянула рукой за тряпку, служившую ей одеялом. Подруга разлепила глаза, ни слова не говоря встала и пошла за мной. По пути мы прихватили свою ночную порцию дурмана в виде таблеток и по последней на сегодня сигарете.

Санитар нас ждал уже за дверью из металлической решётки, которая предшествовала двери из бронебойного железа, ведущей на свободу. В руках он держал пакет с харчами, которых хватило бы на половину нашего отделения точно. Он явно не планировал приходить за нами утром. Пришлось мне его огорчить, едва мы покинули зону слышимости нашего отделения:

- Саня, ты немного перестарался с харчами.

- Это ещё почему?

- Ночью мы столько не осилим. Даже под спиртное.

- Так утром добьёте.

- Утром мы будем уже на своих местах.

- Это кто ещё сказал? – недовольно поинтересовался наш сопровождающий.

- Страж Миров. Ты пораньше приходи, часиков в 6. Я тебе отзвонюсь. В крайнем случае – в 7.

- А что так рано-то? Спали бы себе спокойно до обеда.

- Мне надо будет днём уже нормально расслабиться, зная, что никуда не идти. Меня ждут новые великие свершения, блин…

- Что, мир будешь спасать? – усмехнулся санитар.

- Глобальнее: Миры. Черт бы тебя побрал! – выругалась я, едва не споткнувшись о внезапно возникшего у меня под ногами Амадея, довольно пытающегося потереться о мои ноги.

«Меня Черт сюда направил, хи-хи!» - прозвучал у меня в голове его довольно мурчащий голос.

- Я же и навернуться так могла бы, да ещё в темноте! – недовольно высказала я ему вслух.

«История не признаёт сослагательного наклонения. Не упала же. Расслабься.»

«Вот дерну тебя за хвост, которым ты размахиваешь как знаменем полка, тогда и расслаблюсь!» - уже мысленно рыкнула я на вконец распоясавшуюся животину.

- Саш, не забудь оставить нам покурить и зажигалку. Особенно – зажигалку.

- Что, полынью если что покурите? – хмыкнул Сашка.

- Ага, наркоманить начнём.

- Тогда – оставлю.

- Я серьёзно. Это очень важно.

- И я вполне серьёзно. Держи сразу, - он протянул мне зажигалку и пачку сигарет.

- Одной пачки хватит?

- Да вполне. Во сне курить не станем по-любому.

- Ну это – да.

Наконец-то мы дошли до входа в здание склада. Родича кота Бегемота рядом с нами уже не было: не дожидаясь, когда санитар откроет нам дверь, Амадей просочился внутрь через фронтальную стену здания.

Едва введя нас во внутрь склада, Александр поставил пакет на стол со словами:

- Лучше пусть останется, чем не хватит. Ну всё. Я ушёл. Короче – позвонишь.

- Ага. Сашенька, ты – прелесть, - чмокнула я его в колючую трехдневную, но совершенно не сексуальную щетину.

Александр развернулся и вышел прочь, закрыв нас снаружи. Его уход чем-то напоминал мне бегство из зачумленного барака. Не очень приятное осталось после этого ощущение…

Пока я прощалась с Сашкой, Тимоха уже стоял рядом с Любаней и страстно её целовал, привлекая к себе с такой силой, что рисковал задушить девушку от избытка чувств.

- Хм… Тимыч…

- Ой, Светик, прости, не удержался. Привет.

- Да это всё в порядке. Просто в нашем сценарии кое-что поменялось. Ты уж прости – я тебя не успела предупредить…

- Что, изгнание отменяется? - упавшим голосом спросил меня Тимофей.

- Нет, не отменяется.

- Уф-ф-ф… Это – самое главное.

- Но тебе не придётся ничего читать. Вообще.

- Вообще? – обрадовано уточнил парень.

- Вообще. Ты просто будешь спать. А я вас буду караулить. Ты уж не обессудь. Всё предстоящее порно я увижу снова.

- Ой. Нашла о чём переживать. Я же спать буду? Так ведь? И Любаня?

- Ты – в пограничном состоянии по идее должен будешь находиться. Любе мы поможем уснуть. Мне кажется, что это будет безопаснее, чем если её усыпит Демоница. А она всё равно её усыпит.

- А тебя?

- Она и меня по идее должна усыпить… Но Натан меня немного поднатаскал… Так что я останусь бодрствовать.

- Лишь бы никто не пострадал, Свет…

- Все действующие лица останутся целы… ну… почти… и здоровы.

- Что значит «почти»? – вновь забеспокоился Тимоха.

- Просто для того, чтобы без потерь покинуть наш Мир и попасть в свой, Биссарре придётся принять свой обычный внешний вид. Но это даже к лучшему – сам убедишься.

- Самое главное то, что мне не придётся ничего читать. А то я от волнения, по-моему, уже перепутал все слова в молитвах и заговорах.

- Так что можешь расслабиться. Сейчас сядем, на сон грядущий чайку погоняем, я полынь приготовлю – она не помешает, я думаю, - громко, чтобы меня услышала стоявшая возле рукомойника Люба, и уже полушёпотом добавила: - надо подсыпать этот порошок к Любе в чашку.

- Ага. Только ты её или отвлеки тогда, или уведи.

В это мгновение из толщи стены на меня сверкнули два оранжевых блюдца глаз. Помощник был начеку. Я ему слегка кивнула. Глаза снова исчезли в стене.

Мы все по очереди с наслаждением искупались: ещё в прошлый наш сюда приход я отыскала и отчистила всё же имеющуюся здесь, вопреки Сашкиному мнению, ванну остатками какого-то абразива, а жидкое мыло, с успехом заменившее нам сразу всё: и гель для душа, и пену, мы заказали вместе со свечами.

Я решила искупаться самой последней, когда мы начаёвничаемся и ребята улягутся в одну кровать – полуторку.  Вот не знаю почему, но когда я начинала обдумывать предстоящее мне занятие, я видела эту кровать не у стены, как она стояла на самом деле, а посреди комнаты, под тяжелым парчовым балдахином темно-винного оттенка.

Почему эта картинка висела перед моим мысленным взором – до сих пор понять не могу… Купание же послужило и весьма удобным предлогом удалить Любу из кухни на тот момент, что Тимка подсыпал ей снотворное.

Я повела её в ванную, чтобы подробно рассказать, как пользоваться газовой колонкой, как регулировать температуру воды и настраивать душ. Заодно – чем вытереть волосы, тело и ноги отдельно. За это время Тимофей провел диверсию на славу.

Наконец, отправив молодых в их спальню и перемыв всю посуду, почапала принимать водные процедуры и я сама. Едва наполнив чугунную громадину ароматной водой и погрузившись в эту емкость, я вновь сначала почувствовала, а затем и увидела два торчащих из стены глаза цвета новогодних мандаринов с вертикальной черной щепкой в каждом из них, не моргая уставившихся на меня.

Я едва не вскрикнула от неожиданности. Амадею скрываться подобным образом от меня смысла не было. Красотка суккуб ну при всём желании не имела таких специфических глаз. Хоть в цельном, хоть в раздвоенном виде… Гамлет?? Подсматривает за голыми земными тетками?? Обитательницы Тонкого Мира, в котором он жил и прислуживал Хозяину Замка, внешне ничем не отличались от земных самок вида Человека Разумного…

Тогда кто же это мог быть? Неужто – какой-то неупокоенный Дух этого особняка, а то – и всей больницы? Но что-то мне говорило, что это – вовсе не так… Да и почему эти глазюки стали появляться лишь в последнее время?

Так и не найдя удовлетворяющего меня ответа и испытывая жуткий дискомфорт, словно меня рассматривал чужой мне мужчина, замыслив невесть что в отношении меня, я уже было собралась, так путем и не помывшись, чертыхаясь в полголоса, вылезти из чрева благодатной ванны.

Но в это время, подняв пушистый хвост трубой, делая огромные прыжки, достойные пантеры, на всех парах, не замечая меня, на стену, как раз в том районе, где я видела напугавшее меня явление, бросился верный Амадей. Он шипел не по-детски, впиваясь выпущенными когтями в крашеную поверхность стены, словно это была чья-то живая плоть.

И эта плоть не замедлила подать звуковой сигнал от причинённой ей боли. Раздалось вполне женское верещание, больше похожее на вой противоугонной автосирены под окном моего дома. Когда вопль стих, кот, ещё фырча и злобно хлеща хвостом себя по бокам, развернулся от невидимого уже мне врага и с легкостью запрыгнул на бортик ванны, явно намереваясь получить от меня заслуженную порцию ласки.

А меня не нужно было просить дважды. Я с искренней благодарностью наглаживала ещё возмущающегося кота.

- Ты как относишься к тёплой водичке, Котя?

- Надеюсь, что ты не задумала меня сварить…

- Не брюзжи, спаситель ты мой. Я не люблю кошачьих бульонов.

- Утешила. Тогда постарайся не попасть мне пеной или мылом в глаза и уши, хорошо?

- Хорошо, Мурлыка, - улыбнулась я и подставила обе ладони в виде площадки, чтобы это создание могло просто перейти на них с бортика.

Что он грациозно и проделал. А я медленно и осторожно опустила его в воду, поставив на свои колени. И начала с нежностью массировать его мускулистое тело под ещё не до конца промокшим черным пухом.

- Ммммррр… ммммрррр… мняяяв…ммммрррр… - раздалось от только что бывшего таким грозным зверем, нескладного и смешного кота.

- Нравится купаться?

- С тобой – вполне себе даже ничего.

- Вот ведь какие ты умеешь комплименты мурчать!

- А я не только это умею делать… - мурчащим тоном заявило животное и неожиданно для меня нырнуло в ванную и приникло под водой к моей распахнутой пещере неги, которая была в свободном доступе промеж раскинутых насколько позволяла ширина ванны, ляжек.

От неожиданности я ахнула и едва не сжала ноги. Удержал меня от этого лишь страх задушить кота…

Он же с явным удовольствием, о чем говорил подрагивающий торчащий над водой кончик хвоста, добрался до входа в моё влагалище и истово вылизывал его стенки своим шершавым языком. К такой пытке я готова не была. У меня даже мелькнула мысль: «А не Биссарра ли это?» Но быстро пропала.

Я пыталась, взявши Амадея за шкирку, вытащить его из-под воды, но он, напрягши шею, дал мне понять, что данная манипуляция ему совершенно не нравится. И вынырнул лишь минут через 5 – 7, доведя меня до оргазма, сопровождающегося средней величины цунами в локальном водоёме, переливающимися через край ванны ещё в течение пары – тройки минут.

Реагировать на эту выходку у меня просто не было сил.

- Во-о-от… умничка… теперь ты выбросила из головы всякую магическую дребедень.

- У меня нет сил даже сказать тебе «спасибо» …

- А мне оно и не надо. Я и так знаю, что ты мне благодарна. Кстати, ты таки надумала о чём будешь просить Хозяина в качестве оплаты за услуги?

- Ага-а-а… надумала…

- И-и-и-и-и?

- Попрошу, чтобы он подарил мне тебя.

- Не смешно и неразумно.

- Это почему же? – немного обиделась я.

- Потому, что я – не обычный земной кот. Меня невозможно закрыть в помещении. Это проделать даже Натан со мной не пытался. Это всё равно, что заявить, что ты приобрела право собственности на морской бриз.

- Да… И поэтому ты шастаешь постоянно по территории больницы, особенно - в районе густых зарослей кустов. И при этом почему-то весьма напоминаешь не столько кота, сколько мохнатого самца пантеры, с огромными висящими под хвостом яйцами… Пугаешь людей, а особенно прилежных пациентов, которые глотают всё, что им прописывают добрые доктора и самих докторов утаскиваешь в самую глубь этого сквера и питаешься человечиной, раздирая жертв на кусочки и пожирая их в сыром виде…

- «Колес» надо меньше глотать – фыркнул Котэ.

- Вероятно, ты прав… - нехотя согласилась я с сексуальным террористом на четырех лапах, - но все, кто сподобился увидеть тебя и уцелеть, отмечали твои глазищи, напоминающие чайные блюдца цвета спелых мандаринов и огромные лапищи, сравнимые по размеру с руками недюжинно сложенного мужика. Только вот когти… Ужас… Они напоминали грабли для сдирания человеческой кожи с живых преступников…

- Ну прекращай на меня наговаривать… Ты же меня видишь частенько. Я не превышаю размера слегка упитанного земного котика…

- Я не наговариваю… Это я слышу от медсестёр и тех больных, что изредка выпускают на улицу… Скоро их совсем перестанут выпускать, опасаясь за их жизни…

- Странно… Кто-то явно работает «под меня», пытаясь меня скомпрометировать… Да ты не расстраивайся. Я скажу Хозяину – он разберётся с этим безобразием. А после я буду иногда навещать тебя. Когда ты вернёшься домой. Да, может, и ты сама когда-нибудь снова появишься у нас.

- Не появлюсь… - дрожащим голосом, едва не плача, возразила я.

- Что так? Тебе не понравилась наша планета? Наши разноцветные солнышки? И наш сквер ты не успела оценить по достоинству. Да и планету-то как следует не видела…

- Это не моя прихоть… Натан сказал, что скоро мы расстанемся с ним навсегда и я никогда его больше не увижу…

- Неужели ты умудрилась влюбиться в этого старикашку – алкаша? Ай-яй-яй! Не поверю никогда.

- Это ещё почему не поверишь? – во мне боролись противоположные чувства.

- Потому, что он, как ещё не растративший остатки колдовской порядочности, зная, что ему даром не нужны земные женщины, уже давным – давно окружил свою особу подобием ещё одного невидимого тела, непроницаемым для чувств страсти, неги или любви со стороны смертных существ.

- Понятно. Нет, я не испытываю к нему никаких личных чувств типа любви или страсти, – успокоила я умного зверя.

- А тогда почему так сокрушаешься по поводу того, что скоро больше никогда его не увидишь?

- Ну как - почему? Я же не могу завалиться в гости без приглашения, да ещё в отсутствии хозяина?

- А вот здесь ты сильно ошибаешься, крошка.

- Это как? – пришла моя очередь удивляться.

- То, что Хозяин перестанет встречаться с тобой, вовсе не означает, что он запретит это делать нам с Гамлетом, закроет для тебя дверь в свой Замок, и – тем паче – перекроет тебе портал в наш Мир и на нашу планету. Вполне возможно, что он подсобит тебе обзавестись у нас недвижимостью. Так что – не грусти раньше времени. Решай все проблемы по мере их поступления.

- А ты - и впрямь – мудрец, Амадей, - чистосердечно призналась я коту.

- Это – Натан во мне находит крупицы мудрости и закрепляет их… Что-то, по-моему, вода начала остывать. Ты не находишь?

- Думаешь, что пора добавить кипяточку? – наивно спросила я.

- Нет, эта негодная деф-ф-фчонка так и мечтает меня ошпарить. Я считаю, что пора прекращать водные процедуры.

- Ага… Но вначале, ответь мне, пожалуйста, на один вопрос.

- На который?

- Кто это был?

- Это ты о ком?

- В кого ты вцепился, вбежав сюда? Кто он?

- Она…

- Она???  Неужто – Биссарр?

- Да нет, что ты… Новая псевдо-пациентка твоего отделения, что поселилась в соседней палате, - усмехнулся кот.

- Это как?

- Для неё – элементарно. Она – коллега Натана. Только - Черная… Совсем Чёрная…

- Мама… мне только этого не хватало… Стоп!
- Что стряслось??

- Этот огромный псевдо-кот… И сегодняшние глаза в стене… Это – не глюки… Вполне возможно, что скоро она и впрямь начнёт убивать людей… Я с такими врагами ещё не встречалась… Это тебе не суккуб…

- Не волнуйся. Справишься.  А теперь – давай вылезать…

- А…

- Ну что ещё?

- А как же яйца? – немного двусмысленно спросила я.

- С моими всё в порядке. Что-то ты озаботилась их состоянием, дочка?

- Блин, да не твои. Твои я и так вижу.

- Тогда чьи же ещё? – впал в недоумение Кот.

- Этого псевдо-кота.

- Странная ты какая-то сегодня… Явно – перенервничала… Ну не кастрировали… Дикий же…

- Так это же ОНА, а не ОН!

- Совсем ты меня запутала… Кто - ОН, а кто - ОНА? А кто – ОНА, а не ОН??

- Чёрная Колдунья…

- Что?? – упавшим голосом уточнил Амадей.

- Колдунья – Женщина? Она?

- Ну… раз женщина – значит- ОНА.

- А Кот, с яйцами? – ОН?

- Ну да. Что здесь непонятного-то?

- Как ОНА превращается в НЕГО???

- Прости, но в технологию превращения я тебя посвятить не могу, потому как не в курсе. Ты что, решила в какого-нибудь самца превратиться? Не советую.

- Мне и в моём гендере неплохо живётся. Я просто усомнилась: может ли существо при превращении пол свой менять??

- Ой, нашла о чём голову ломать. Вполне. Может, на недолгое время, может – просто морок подвесить вместо реалий. Я уже замерзаю. Давай уже наконец-то вылезай отсюда.

- Да, давай… А то мне ведь нашу красотку надо в ваш Мир отправить…

- Вот-вот…

И мы вылезли с котом из ванны. Что интересно: на полу не оказалось никаких луж…  Я, вытершись, отправилась в спальню. где улеглась наша парочка, а кот… Амадей, обдав меня напоследок водопадом брызг, снова растворился в стене, из которой и проявился полчаса тому назад. На настенных часах, неизвестно кем заведённых, было половина двенадцатого ночи…

Освеженная, ароматно пахнущая и переодетая досрочно в чистое (помывка у нас по субботам, а сегодня – лишь среда) я зашагала в комнаты. Пока я принимала водные процедуры, мне жутко захотелось есть. Поэтому первым пунктом назначения на моём маршруте была кухня.

Стараясь не шуметь, я залезла в холодильник и нашла там остатки вечернего шашлыка. Холодильник не морозил, а служил защитой от набегов вероятных незарегистрированных жильцов этого строения: мышей и крыс. Тараканы покинули сие голодное пространство уже давным-давно сами.

С аппетитом умяв то, что осталось от моей порции с вечера, я запила мясо каким-то лимонадом (этикетку с баклажки от нечего делать сорвал ещё Тимка, дожидаясь нашего прихода), отдалённо напоминавшим «союзный» грушёвый. Ничего более подходящего в нашем распоряжении не было. Да-а-а… здесь - это вам явно не в Замке Натана…

Помыв после трапезы руки и сполоснув кружку, я завернула на минутку к себе в спальню, чтобы вытащить рунический став и прихватить зажигалку. Мне явно не хотелось входить во вторую комнату отдыха. Но чувство долга всё-таки перевесило. Потушив у себя свет, я отправилась к ребятам…

Я постаралась открыть их дверь как можно тише… Едва перешагнув через порог комнаты и прикрыв за собой дверь, я услышала характерные звуки страстной ебли… Я не любительница подсматривать за чужими откровениями. Поэтому первым рефлекторным движением было выскочить из комнаты прочь.

Однако, превозмогая природную стыдливость, я посмотрела в сторону кровати. Люба сладко спала, отвернувшись носом к стене и немного свернувшись, отклячив свой тощий голый задок в сторону Тимофея.

А тот… тот предавался плотским утехам с суккубом по полной программе. Я хотела сразу подойти к кровати и подложив под подушку бумажную ленту со ставом, начать изгнание зарвавшегося Демона ночи, но их танец похоти захватил меня… Я смогла заставить себя лишь поставить бумажную карточку на тумбочку у входа, стоявшую напротив ложа любовников, оперев её об стену. Благо, бумага была плотной.

Я стояла и смотрела, широко распахнув глаза… И видеть было что… Не знаю, почему этих исчадий Преисподней считают чем-то вроде призраков или того хлеще – галлюцинациями. Я видела вполне себе материальное создание о двух головах - одной огненно–рыжей, а второй – черной, как вороново крыло, с двумя ногами и… четырьмя руками…

Ножки были чертовски стройными, с удивительной, гуттаперчевой растяжкой. Руки - нежно – прозрачными, казалось, что их ладони оснащены воздушными подушками. Грудь, четвертого примерно размера, венчала идеально плоский животик, с тыльной стороны оканчивавшийся накаченными полусферами ягодиц. Руки так и тянулись к ним с желанием потрогать, погладить и пощипать упругую плоть.

Я ощущала себя не оператором, которому предстояло воевать с нечистью, а ещё одной участницей вакханалии, про которую почему-то позабыли. И лишь гордость отверженной удерживала меня на расстоянии от кровати.

В то время, как Тимофей лежал на боку, отвернувшись от спящей Любы, суккуб, лежа у него между ног, одной парой алых губ смачно делала ему минет, а второй язык с помощью тонких невесомых пальцев двух рук входил в его анальное отверстие… Парень просто не знал куда изогнуться… Он стонал и кричал от нечеловеческого наслаждения.

После того, как он «кончил», Демоница поменялась с ним местами, заставив его ласкать свои женские прелести. Чем тот и занялся с не меньшим удовольствием. Растяжка Биссарр была выше всяких похвал. Она раскинула свои ноги даже не на 180 градусов. Они были у неё чуть приподняты к туловищу, образуя с ним два острых угла.

Большие половые губы вызывающе открывали малые. Явственно выделялась надувшаяся головка клитора. Влагалище манило сквозь растянувшуюся немного и увлажненную дырочку входа. Обхватив суккуба за ягодицы, Тимофей погрузил свое лицо в распахнутое перед ним лоно.

Он лизал его и кусал, он проникал во внутрь пальцами и языком… После применил двойное проникновение, введя в анус Демонице три пальца, а в вагину- свой язык. Но мне казалось, что и при ласках тела Биссарр он наслаждался…

Очнулась я лишь когда суккуб легла параллельно мужчине и, закинув левую ногу выше собственных голов, прижала его рот к своим половым органам. А одной из четырех рук пыталась полностью завладеть его анусом, рискуя порвать его в лохмотья.

Я поняла, что мне пора вмешаться.

- Приказываю Демонице, Истинное имя которой Биссарр, покинуть того, чьей энергией она питается. И отправиться отсюда с миром в свой Тонкий Мир, где её ждет Хозяин. Изыди, Биссарр, ты здесь лишняя! Я не хочу причинять тебе зло, не хочу развоплощать тебя. Но ты должна покинуть этот Мир. Истинным именем твоим заклинаю тебя. Изыди! Пусть всё будет так, как я сказала. Аминь. Аминь. Аминь.

После прочтения мною заклятья, нежить решила показать мне последнее представление. На моих глазах две головы её вначале соприкоснулись, а затем трансформировались в одну. С ярко-каштановыми волосами и огромными глазами цвета затененного изумруда.  Руки её с каждого бока сложились ладонями друг к другу. И вдруг обнаружилось, что их, как и положено – всего две.

После этого плотное доселе тело духа стало расплываться, таять на глазах. Я, почувствовав свою силу, уже держала став в руках по направлению к сущи. Руны помогали плавить образ незваной искусительницы. Через несколько минут всё было закончено. В комнате над спящими молодыми людьми витал сиренево-голубой дымок со смешанным ароматом горького миндаля и ванили, слегка отдающего серой.

Именно амбре серы и напомнило мне о моих дальнейших действиях. Я свернула трубочкой бумажную полоску с написанными рунами и сожгла её, положив в заранее приготовленную потерпевшим металлическую миску. Пока догорал став, я подожгла пучок полыни и окурила комнату, а затем – и всё помещение.

После чего вернулась в спальню и прочитала над утомлённым Тимкой молитву Архангелу Михаилу:

«О, святой Михаил Архангел, помилуй нас, грешных, требующих твоего заступления, сохрани нас, рабов Божиих (Фотинью, Тимофея и Любовь), от всех видимых и невидимых врагов, паче же подкрепи от ужаса смертного и от смущения дьявольского и сподоби нас непостыдно предстать Создателю нашему в час страшного и праведного Суда Его. О всесвятый, великий Михаил Архистратиже! Не презри нас, грешных, молящихся тебе о помощи и заступлении твоем в веце сем и в будущем, но сподоби нас тамо купно с тобою славити Отца и Сына и Святаго Духа во веки веков. Аминь. Аминь. Аминь.»

Я решила заодно помолиться и за себя. Иногда не грех прибегнуть к небесному заступничеству. И излишняя бравада вовсе ни к чему.

Тимка, так весь и покрытый своей спермой, уснул аки младенец… Будить я его не стала. Проснётся – помоется. Пусть отдыхает… Я посмотрела на часы. Было половина первого… Оставалось время немного поспать.  Завела будильник Тимохи на 5-45 и отправилась к себе, предварительно снова зайдя в ванную комнату и приняв прохладный душ. Негатив следовало смыть.


                Чёрная Колдунья.

Проснулись, как и рассчитывали. Тимоха, полюбовавшись на себя, скривился, едва не вырвал и метнулся в ванную. Помылся, вышел на кухню и уселся дожидаться Сашку.

Я, убедившись, что клиент созрел, то бишь – проснулся – пошла досыпать. У меня было ещё часа два как минимум. Эти дни меня высосали похлеще любого инкуба. Потому я снова провалилась в сонную яму, едва голова успела коснуться подушки.

Мне показалось, что я только закрыла глаза, когда Люба уже нависла надо мной, осторожно теребя меня за плечо:

- Светик, просыпайся. Сейчас Сашка придёт за нами. Давай немного жевнём.

- Ну давай немного жевнём… - флегматично, раздирая глаза руками и потягиваясь, неохотно согласилась я.

- Ты мне расскажешь, Светуль? – заискивающе заглядывая мне в глаза, поинтересовалась Любаша.

- О чём, Любань? – натягивая на себя свой любимый пуловер, невинно поинтересовалась я.

- Как это – о чём? – обидчиво ответила подруга, - о том, как ты изгоняла…

- Так ты же рядом с ним лежала, попу отклячив едва не на его морду! По-моему, должна была всё видеть и чувствовать лучше меня, - хихикая и жуя горячий бутерброд с сыром, ответствовала я.

- Хорош издеваться…

- Никогда не издевалась. Ты и вправду в такой позе спала.

- Вот именно: спала!

- И чем ты недовольна? Никак я не пойму.

- Но я же не видела всего… Вы меня усыпили… Зачем?

- Не мы, так суккуб бы тебя всё равно усыпила… А так было безопаснее. Не расстраивайся: если Тимка сочтёт нужным – он тебе расскажет, что ему снилось.

- А ты-ы-ы-ы?

- А я лишь попросила Демоницу убраться в её Мир и после прочитала над вами молитву. Вот и всё. Поела?

- Да… поела,- понуро ответила Люба.
.
- Хорош маяться хернёй. Вместо того, чтобы «спасибо» мне сказать, ты мне мозги начала выносить… Лучше бы я тебя оставила в твоём состоянии…

- Что ты, что ты, Светик… прости меня… я не подумала… прости… ну пожалуйста… - глаза Любани были уже на мокром месте.

- Успокойся. Прощена. Мой посуду. А то санитар явится, а мы не готовы.

Едва Любаша успела управиться на кухне, как раздался скрежет ключа в замке двери и Сашка уже маячил в дверном проёме:

- Ну-у-у-у… Засони… выспались?

- Не совсем, - в унисон ответили мы.

- Сейчас в своих кроватях доспите. Идём. Всё благополучно прошло? – уже обратился наш помощник ко мне индивидуально.

- Да, Сань, все хорошо.

- Всё хорошо будет, когда вы в церковь сходите.

- Боюсь, что это ещё не скоро будет.

- Напротив… Быстрее, чем ты думаешь. Плохо, правда, что вы в штанах… но, думаю, что в часовню пустят вполне.

- В часовню? В которую? – изумилась я.

- То есть – как это -  в которую? – В нашу, больничную, разумеется.

А я и позабыла, что у нас на территории ведь есть небольшая часовенка. В самом дальнем углу сквера. Невзрачная, облезло – голубоватого цвета избушка с потрескавшимся жёлтым куполом и небольшим крестом над ним.

- Ты что, предлагаешь нам туда вот прямо-таки сейчас отправиться?

- А что такого?

- А свечки?

- Что - свечки?

- Так купить ведь надо же…

- Так они уже куплены. Ты когда заказывала для обряда, ещё десяточек прикупил…

- Ворю-ю-юга-а-а-а!

- Это кого я обокрал? – недовольно поинтересовался Александр.

- Вот, её, - я указала пальцем на Любу, - и – Тимку. Ты же их согласия не спрашивал.

- Да ладно тебе, Света, - дернула меня за рукав Любаня, - человек же доброе дело сделал. Не на паперти же ему стоять.

- Вот, она понимает.

- Ну ладно, я пошутила. Не обижайся. Если идти, то пошли. А то спать и вправду хочется.

И мы пошли. Но, закрыв дверь склада на висячий замок, пройти успели недалеко. Прямо у наших ног промчалось нечто черничного цвета, слегка припадая на левую заднюю лапу и отчаянно вереща что-то на кошачьем мате.

Мы синхронно отскочили от дорожки на лужайку. И вовремя: след в след, сокращая расстояние с каждым прыжком, за первым видением проскакало – прокатилось второе. Тоже в образе кота – гиганта, но с шерстью цвета «матовой черноты», мокко. Хвост его стоял торчком, и он на бегу умудрялся подрагивать белоснежно-белым кончиком.

Когда преследователь немного удалился от нашей обалдевшей группы, то обернулся и сверкнул своими огромными, цвета новогодних мандаринов, круглыми глазищами. Прямо в мои. Забив в них вертикальные палки своих чёрных зрачков. Почему-то мне вспомнился Гамлет…

Второе животное гнало первое аккурат к часовне, возле которой, на самом гребне кирпичной стены, окружающей наш чудо – скверик, промеж колючей проволоки угнездился ещё один котейко… Чуть больше обычных. С блестящей черной шубкой, нервно бьющий себя по бокам своим пушистым, как у белки хвостом…

Мне едва не стало плохо, когда верховой, повернув свою усатую морду в мою сторону, подморгнул мне одним из своих оранжевых глаз… Три кота… Чёрных кота… На один больничный сквер… - это явный перебор…

Едва гонимый представитель кошачьих поравнялся с сидящим на стене, как тот с диким мявом спрыгнул вниз, аккурат на голову беглецу… Мы уже сделали первые шаги, чтобы бежать и разнимать животин, как возле двери в часовню оказалась сухопарая женщина с копной по-цыгански черных волос.

Она пыталась стащить со своей головы вцепившегося в её волосы кота. Но – безрезультатно. Беглянка обернулась через плечо в нашу сторону и с беспомощной злобой посмотрела на меня. Я узнала два глаза, что следили за мной из стены ванной комнаты склада. Один был чуть светлее второго. Но оба напоминали цвет желтого светофора.

Второго монстра в пределах видимости не оказалось. Зато рядом с нами стоял, удерживая женщину за запястья и смущенно улыбаясь… Гамлет. Всего мгновение, пока его позицию не занял Александр.

Я протерла глаза, не зная верить или нет своему зрению. Наконец черный пушистик одним плавным замедленным как в кино, прыжком, спланировал на землю, потерся боком о мои ноги и растворился в утреннем тумане вслед за Гамлетом.

- Проходите, миледи. Проходите. Не бойтесь, там никто не дерётся и даже не кусается, - пытался втолкнуть внутрь часовни странную мадам Саша.

Но она извивалась всем телом, словно змея, даже шипела… Негромко… Откуда в этом хрупком теле столько силы взялось – непонятно…

Мужчина взял было строптивицу на руки, но стоило ему лишь перенести одну ногу через порог, как она вцепилась в его руку острыми, словно иголки, зубами. Александр взревел от неожиданности и боли как раненый бизон и шмякнул это исчадие ада оземь.

Но та умудрилась перевернуться в воздухе буквально в полуметре от земли, встать на ноги и, слегка прихрамывая, пуститься наутек по направлению к женскому корпусу.

- Пусть её, не лови. С территории удрать не дадут, а мы зато спокойно помолимся, правда, Любань?

-Ты права, Светуль.

В часовне мы пробыли недолго. Сказалось напряжение и усталость… В голове засела одна мысль: «Спать… Я хочу спать…» Её-то я и осуществила, едва перешагнув порог отделения и взяв свою норму таблеток. Как это ни удивительно, но никто, включая персонал, даже не поинтересовались где это мы с Любой были в столь ранний час…

Перед тем, как пройти в собственную палату, я решила сходить покурить в туалет, заодно заглянув к соседкам. На кровати, стоявшей прямо напротив двери, сидела новенькая. Та самая, которая вырвалась из наших рук перед самой дверью в часовню. И аккуратно перевязывала себе левую заднюю лапу ногу.

Покурив, я дошагала до своей кровати и плюхнулась на неё, уставшая, словно меня заставили пробежать марафон по сугробам. И я легла… И я заснула… Как этого и следовало ожидать, осознала я себя снова в гостях у Натана…

… Зелёная звезда Рина стояла чуть выше горизонта. Зато багрово-красная Ара была почти в зените. От этого фантасмагорического зрелища все деревья и строения отбрасывали причудливые разноцветные и разновеликие тени. Было и жарко, и прохладно одновременно.

- Ну как чувствует себя наша путешественница? – не утерпела и задала я мучивший меня всё время после изгнания, вопрос.

- Это которая? Одну я лично сейчас вижу стоящей предо мной и забывшей закрыть рот.

- Не язви. Ты отлично понял о ком я тебя спрашиваю.

- А-а-а… Так ты о Биссарр… вернулась… цела и невредима… Спасибо тебе. Работу сделала чисто…

Хозяин явно что-то хотел добавить, но промолчал.

- У меня такое ощущение, что ты мне ещё что-то хотел сказать…

- Ты хорошо научилась меня чувствовать, девочка… Лучше многих других…

- Итак… что же ты собирался добавить? Что я снова кого-то упустила?

- Нет-нет… Переходы твои стали безупречны. Всяких непрошенных сущностей ты не только отталкиваешь от портала, но даже порой давишь как надоедливых слизней на огороде…

- Да прибудет с нами Сила! Я никого не хотела убивать! Даже нечаянно, правда… Я не видела никого, кто бросился бы мне под ноги или вцепился мне в руки…

- Да не переживай ты так… Это – что-то, напоминающее лярв, или ваших тараканов с клопами… Ассоциируй с кем тебе будет удобнее. Так, мелочь… семечки…

- И всё-таки ты хотел поделиться со мной чем-то ещё, - не унималась я, - чем-то, связанным с Биссарр…

-  Какая ты проницательная малышка, - улыбнулся собеседник, - да… Биссарр… Точнее – последствия её возвращения… Ты помнишь мою Тунь?

- Эту рыжеволосую безрукую бестию? Её весьма трудно позабыть.

- Так её теперь остаётся только вспоминать…

- То есть как это? Она что, сбежала? Или… неужели Биссарр её уничтожила? Не может такого быть!

- А что это ты так защищаешь моего суккуба-то? Уж не влюбилась ли ты в неё сама? Ты мне это брось… Для вас, людей, это весьма чревато!

- Ну не говори ты ерунды, что ты… Я не имею склонности влюбляться в женщин, даже если они – Демоницы. Просто, по-моему, физически устранить кого-то для суккуба или инкуба – это всё равно, что вору совершить убийство.

- А ты с воровскими законами знакома, как я погляжу… Неужто и посидеть успела?

- Бог миловал. Но знакомых достаточно. Так куда же подевалась Тунь?

- Совершила самоубийство, то бишь – саморазвоплотилась.

- А что, такое возможно? И что её к этому сподвигло?

- Возможно. Если Творец вложит в программу своего творения такой пункт. Что сподвигло-то?? А возвращение красотки Биссарр и сподвигло. Уж больно ревнива была моя ампутишка… Со зла и боязни быть отвергнутой решила уйти в Небытие. Если к нежитям этот термин можно предъявить. Ну… туда ей и дорога.
 
- Рина – это звёздный гигант, - резко поменял тему разговора Натан, -  она находится в плоскости эклиптики. А Ара – красный карлик, который вращается в плоскости, перпендикулярной эклиптики планеты. Оттого такие причудливые смены погод и такие удивительные тени.
 
- Очень красивая Планета, – я была сама корректность, какая-то внезапная грусть накатила меня и непроизвольно проскользнула в изменившимся голосе, – я смогу изредка бывать здесь? После того, как всё завершится?

 - Ты ещё не была на море, - медленно, растягивая слова, произнёс Фэсс. – Ты много потеряла!

 - Окажи любезность, проводи! – я была сама учтивость!

 - Не вопрос. Сам давно хотел принять морскую ванну.
 
У центральных ворот Замка нас ожидал автомобиль. Я, признаться, несколько была удивлена столь традиционному виду транспорта. НО, приглядевшись, поняла, что это не просто автомашина, а НЕЧТО!

Длинный кузов, типа кабриолет, в духе 50-х годов автомобилестроения США. Шесть пар колёс: две пары спереди, одна сзади. Низкая хищная посадка.

Длинный капот выдавал огромную мощность двигателя. Солидных размеров хромированные колёса, бампера, молдинги. Сам авто переливался серебристым цветом, иногда проблёскивая ярко-голубым металлическим оттенком.
 
 - Прошу, мадам! – «индус» Гамлет со своей обыкновенной учтивостью приоткрыл дверь рядом с водительским сидением, – Вы будете в полном восторге и в полной безопасности!
 
Натан обошёл автомобиль, словно приветствовал старого знакомого. Погладил капот, протёр фары, два раза с чувством придавил клаксон. Автомобиль тихо, почти бесшумно, урчал двигателем, готовясь к прыжку. Наконец Хозяин устроился на водительском сидении, и мы стартовали!..

Это было что-то с чем-то! Абсолютно тихо, с огромной мощью, машина сорвалась с места, - мою голову вдавило в подголовник так, что заложило уши. Стрелки на панели приборов резко ушли вправо, в красную зону. Насколько я могла сообразить, скорость нашего наземного крейсера за пару секунд превысила не то 300 километров, не то 300 миль в час!

Бетонная монолитная рельса шириной в сорок метров, являющая собой автомобильную магистраль, со свистом проносилась под днищем. Несмотря на открытый кузов, ветер почти не проникал в салон кабриолета. Всё как бы оставалось за пределами мчащегося с бешеной скоростью экипажа, только лихорадочно мелькали хилые кустики лесостепного ландшафта и редкие деревца, похожие на кипарисы. Впереди открылось море! Океан!

Наш аппарат с тихим шелестом затормозил у некрутого обрыва. Под нами в каких-то трёх-четырёх метрах простирался уютный песочный пляж. Ласковые бледно-лазурные волны неловко облизывали слегка влажный песок.
 
 - Здесь нет хищников. Ни рыб, ни млекопитающих, подобных тебе известным. Есть подобие ваших земных медуз, но они не опасны, как у них нет стрекающих клеток. Акулы и зубастые киты, аналоги ваших земных тварей, придерживаются полярных широт, в средние воды не заходят. А кальмары держатся на большой глубине, выше, чем полтора километра от поверхности, их нет.

 - Я не боюсь.
 
Мы спустились к обрезу вод. Вдруг я ощутила на себе удобный, красивый и обтекаемый купальник. Сбросив надоевший больничный халат, я ощутила себя гибкой и пронырливой русалкой. Но метаморфоза, произошедшая с моим спутником, отодвинула собственные осязания на второй план.

Фэсс растёкся на прибрежном песке огромной бесформенной кучей серой слизи. Из этой массы незамедлительно сформировался дракон! Самый настоящий, непередаваемой длины дракон, с огромной пастью, чешуйчатым хвостом и небольшими заушными крылышками. Змееподобный ящер бесшумно скользнул в набегающие на берег волны, я же бесстрашно шагнула следом!
 
«Так выглядит Шаи-Хулуд с планеты Дюна», - подумала я. Но нужно было действовать!
 
Берег ушёл у меня из-под ног. Вода была слегка солёная, даже менее солёная, чем в Чёрном море. И совершенно тёплая, приятная, как парное молоко! Чешуйчатый бок вынырнул рядом с моим бедром, на спине у чудовища образовалась складка, углубление, словно седло с небольшой спинкой, которое приглашало в себя присесть. Ничтоже сумняшеся, я водрузилась на эту перетяжку и…

Мы снова сорвались с места! Не знаю, что служило движителем дракону, но моё транспортное средство со свистом рассекало волны со скоростью глиссера! Только валы воды расходились в разные стороны. Мы летели, будто в огромной пенной чаше, оставляя за собой подобие небольшого цунами. Вы никогда не летали на драконах? Мой вам совет: если представится такая возможность, обязательно ею воспользуйтесь!  Иначе вам не понять того, что ощущает человек, оседлавший монстра!

Мы проехались вдоль берега, причём я совершенно утеряла чувство времени. Вдруг дракон резко изменил курс, свернув к суше, и я увидела…

Кладбище. Это было кладбище военных кораблей. Огромные корпуса, на сто, двести, триста, четыреста метров длиной, ржавые и не очень, выброшенные на берег, перекошенные, покосившиеся и стоящие в воде на ровном киле. Подводные лодки с причудливыми надстройками и погнутыми перископами, катера и фрегаты, авианосцы и линкоры, толстопузые десантные лоханки и изящные скоростные авизо… 

С прекрасными подводными обводами, бульбообразными носами, обтекаемыми формами корпусов. Весь цвет могучего флота был представлен на огромном кладбище мёртвой техники… Сорок километров побережья, усеянного стальными трупами когда-то грозного оружия.

Мы причалили к бережку. Дракон исчез, на сушу, учтиво поддерживая меня под локоть, вышел статный мужчина с завидным торсом и классическим телосложением. И только усталые глаза выдавали в нём моего знакомого Хозяина и Стража Границ Миров.
 
 -  На Планете была война, – Натан был нетороплив, словно давал возможность прочувствовать каждое слово, каждую фразу, – страшная, всеразрушительная война. Погибло почти всё население, наземные животные, летающие и плавающие создания. Уже несколько столетий Планета залечивает раны.

Цивилизация медленно возрождается на Восточном континенте. Но на Западном пока царит затишье и безлюдье. Думаю, что лет этак четыреста-пятьсот потребуется, чтобы Планета обрела свой первозданный цивилизованный вид. Если ещё раньше не случится новый катаклизм.
 
- Например, какой?

 - Эта Планета – очень удобный плацдарм между Мирами. Перевалочный пункт, точка Перехода. Всё может быть…

 - Как далеко она от Земли?

 - Хм… При том темпе развития техники на вашей Земле, который имеется сейчас, вы, земляне, сможете достигнуть этой Планеты не раньше, чем через 500 земных лет. А может и позже.

 - Так далеко?

 - Мы сейчас в другой Галактике. До Земли – два с половиной миллиарда световых лет. Скажу больше: эта галактика не видна с Земли, она сокрыта плотным пылевым облаком. Так нужно. Так было задумано. И не спрашивай, кем именно.
 
- А эти корабли?

 - Это память. То немногое, что уцелело после глобальной катастрофы. Остатки выживших хотели устроить из них нечто, вроде Ковчега. Но не успели. Просчитались. Смерть пришла раньше.

 - Мне неуютно. Давай уйдём отсюда.

 - Легко. Уйдём морем, как и пришли.
 
Чудеса продолжались. Возникший змееподобный дракон снова подставил мне «кресло» на своей спине. Огромная скорость чудовища вновь легко разорвала гладь океана. Чешуйчатый Зверь поднырнул подо мной за полсотни метров от берега, предоставив мне самой добираться до спасительной суши. При этом он заставил меня продемонстрировать владение единственным известным мне стилем плавания: по-собачьи. Впрочем, ни страшно, ни беспокойно мне не было. Я знала, что на Планете Двух Солнц я всегда буду в полной безопасности.

Купание закончилось. На берегу нас ожидал столик с напитками и небольшим количеством закусок. Я уже не стала присматриваться к составу снеди, просто под впечатлением от увиденного и услышанного, стала заталкивать в рот изумительные ароматные кусочки, сервированные на один укус и похожие на канапе. Прохладный морс прекрасно утолил жажду. Фэсс был молчалив и задумчив. Похоже, что финальный разговор поджидал меня впереди…

А пока, лениво жуя снедь и запивая её только ему известными напитками, Натан, прищурив по привычке свой правдивый глаз, поинтересовался:

- Ну что там с новой леди?

- Это из соседней палаты-то? – невинно уточнила я.

- Угу…

- По больнице поползли разговоры, что на территории объявился страшный чёрный зверь, не то дикий кот, не то сбежавшая из зоопарка пантера. Зверь рычит, и кричит, и похищает прилежных пациентов и санитаров, коих поедает живьём в кустах. Особенности хищника – огромные оранжевые глаза и когти, размером с чайную чашку. Ничего не кажется знакомым, а?

– Скоро все безобразия прекратятся. Очень скоро.

- А на днях… к этому чудовищу присоединился ещё один монстр. Правда, он гонялся за первым…

- Это еще кто??

- Тоже кот… И тоже – громадина… Только цвет шерсти другой…

- Неужто белый? – ехидно спросил Хозяин Замка.

- Белый? В психушке? Да ты что…

- А какой же тогда?

- Мокко. С белым кончиком хвоста. И глаза чуть-чуть по оттенку отличаются.

- Да? И как же?

- Один оранжевый, а второй – темно-желтый…

- А ты внимательная…

- Приходится…

- Ну что, пойдёшь в Замок или попрощаемся здесь?

- Что-то ты чересчур галантен сегодня… Никак к дождю, – с горьким сарказмом подметила я.

- Зато ты сегодня слишком острая. Что тебя не устраивает? Ты недовольна водным транспортом?

- Вот чем – чем, а этим я даже чересчур довольна.

- Тогда в чём проблема?

- В твоей удивительной способности обходить острые углы.

- Так я же по совместительству ещё и Водяной Дракон! Для меня эта способность – зачастую вопрос жизни и смерти.

- Ты отлично меня понял, - досадливо поморщилась я, допивая неизвестно какой по счёту стакан спиртного и не пьянея.

- Эй-эй, дэвушк… Хорош пить, да?!! Это у тебя уже алкогольный синдром начинается.

- Жалко что ли напоследок-то? И что это за алкогольный синдром?

- А ты что, решила сюда больше ни ногой? Нет… ну, конечно, если тебе здесь противно… неуютно… и, вообще, в психушке лучше кормят… я не имею права настаивать и заставлять тебя навещать сей удаленный уголок Ойкумены… А синдром… Это когда начинают вопрошать: «Ты меня уважаешь? А-а-а-а… не-е-ет...» И – хрясь - хрясь!!!

- Так… так ты не против, если я буду здесь появляться иногда? После выписки? После того, как исправлю все свои астральные ляпы? - с дрожью в голосе, едва не заискивая, я посмотрела в глаза Хозяину Замка.

Мне хотелось от нетерпения скулить и свистеть с подвизгиванием от нетерпения, как это делают некоторые собаки.

- Да ты смотри от радости-то лужу не наделай!!! А я-то тебя Воительницей считал… А ты – девчонка… маленькая девчонка, которая ещё так нуждается в любви и одобрении… Как ты смогла, как справилась со всеми нахлынувшими на тебя передрягами?

Я одновременно обижено насупилась и радостно улыбнулась. Мне хотелось и колотить этого изверга кулаками, и целовать всюду… Да… в психушке я лежу не по ошибке…

- Ну конечно же, можешь. Когда захочешь. И мы все тебе будем рады.

- Все-все? – недоверчиво переспросила я.

- Во всяком случае те из нас, кто будет на тот момент в Замке.

- И даже Биссарр?

- Да ты, девонька, ещё и ревнивая! Вот уж не подумал бы… Опасно вас тогда наедине оставлять… Как бы чего не учудили… Придется снова фильтры настраивать на портал…

- Ты не понял, мечтатель!!

- А что, это можно понять коим-то иным образом? – прищурившись, Натан выпустил на волю одну из своих самых саркастических ухмылок.

- Получается, что – да. Я же изгнала суккуба из своего Мира, запретив ему там лакомиться халявой. И сама себя оградила от козней ему подобных… По-твоему, он после этого ко мне с пиететом будет относиться?

- А-а-а-а… Вон ты о чём… Ну… во-первых, Биссарр здесь до тех пор, пока я здесь. А я не позволю твориться беззаконию на своей территории… Во всяком случае – творимого не мною лично!!! Надеюсь, ты понимаешь, что это шутка… Я тебе уже однажды говорил, что обман и предательство ЗДЕСЬ даже мне может стоить жизни. Оно мне надо?

- Думаю, что абсолютно не надо.

- Верно думаешь. А во-вторых, несмотря на то, что любовью – к твоему счастью, заметь, Демоница к тебе не пылает, но и жизни лишать тоже как-то не собиралась. А все остальные… Они в тебя просто влюблены…

- Мя-я-я-яввв!!! – подтвердил чернявый комок пуха на моих коленях. Удивляться я ему уже устала, поэтому просто погладила Амадею пузо, которое он мне доверительно подсунул под самые пальцы правой руки.

- Вот он – точно любит… А что касается Гамлета… Нет, он ко мне со всей душой…

- Но??

- Но, по-моему, во всяком случае – я так это ощущаю, что перед тем, как покинуть наше волшебное заведение, тётушка волшебница прихватит с собой и Гамлета. Причем он не особо будет сопротивляться… Они быстро найдут общий язык…

- Так ты же сама рассказывала, что Гамлет пытался загнать эту чертовку в часовню.

- Да, было такое. Но это не противоречит моим предчувствиям… Они - сущности одной породы. Она ближе к нему, чем к тебе, Натан…

- Да ты совсем мудрой стала… А не думаешь, что это не она, а он её утащит вместе с собой??

- Сюда??

- Ну а куда ещё?? – довольно улыбнулся Хозяин…

- Да ты становишься уже главой целой семьи!!!

- А то… там и детишки, глядишь, пойдут: заселять-то Планету по-новой надо. Лучше уж своими, проверенными…

- На свадьбу позвать не позабудьте.

- Это ты уже к Гамлету обращайся.

Кот потерся о мой живот своей лобастой головой и утробно замурчал.

- Амадей говорит, что позовут.

- Ну во-о-от… Пошли, а то даже я зябнуть начал…

- Да, а мне пора в палату… Кстати… а скоростью течения Времени ты можешь управлять?

- Иногда.

- А меня научишь?

- Зачем тебе это? – недоуменно спросил Натан.

- Ну как зачем? Вот прилетела я, допустим, к вам… Улетать неохота… Зависла эдак на месячишко… Вернулась домой, а моей пропажи и не заметили: в моем Мире я отсутствовала всего пару часов…

- Хорошая идея… Как-нибудь на досуге мы этим и займемся…


Проснулась я ближе к отбою… Будить меня не стали. Таблетки стояли в стеклянном аптечном пузырьке на тумбочке близ кровати. Это – высший знак доверия персонала больному. Подвести я их не могла. Да и не хотела. Встала, подошла к умывальнику. Налила стакан воды и добросовестно выпила всю свою ночную дозу. Можно было бы даже попросить добавки, да испугалась, что решат, будто я переутомилась и запретят походы в сквер и на склад.


                Эпилог.
Больше я не видела огромных кошкообразных на территории больницы. Натан тоже не выдергивал меня к себе. Лишь пару раз меня навестил Амадей. Он поделился последними новостями в Замке.

Теперь у Хозяина появилась ещё и служанка. Женщина уже довольно немолодая, сухощавая… Очень спорая на работу. И ещё более спорая на язык. Правда, лишь тогда, когда поблизости не было Фэсса.

Натан выделил Гамлету с Горгоной целый флигель во дворе. Чудотворничать новенькую отправляли на Пустынные Земли. Там она могла отвести душеньку, творя мелкие и не очень злодейства, подкрепленные сотрудничеством с неупокоенными душами и Черными Сущами, обитавшими на том самом знакомом мне погосте.

Немного похулиганив, ведьма уничтожала плоды своих нечистых мук и начинала созидать Светлое, Доброе и Вечное, чихая и чертыхаясь попутно.

Через неделю меня вызвал к себе главный врач отделения, прервав мою прогулку по опустевшему и насквозь продрогшему скверу. Едва я перешагнула через порог уже хорошо знакомого мне кабинета, как он приветливо помахал мне рукой и указал на стул напротив себя.

- Присаживайся, Светлана.

- Спасибо. Я могла бы и постоять…

- Что такое?

- Да быстрее до двери добираться. Меня отпустили до полдника погулять.

- Догуляешь, дорогуша, теперь дома.

- То есть??

- То есть ты абсолютно здорова. Если есть желание - можем тебя даже на работу взять…

- Ни-ни… Я же не медик.

- Зато психотерапевт из тебя отличный бы вышел… Корочки чисто формально получила бы…

- Так психотерапевт - это даже не психолог… А здесь – и вообще- психиатрия…

- Это мы бы тебе помогли… Понимаешь, мне почему-то кажется, что ты с детьми должна ладить хорошо. Да ты не бойся, мы буйных тебе не дадим – с ними мужики еле управляются… Ну если только – в ознакомительных целях, вроде экскурсии… А??? Давай!!!

- Вначале я – домой… В себя приду… Понаблюдаю за собой… Если снова на крышу не потянет и нож буду использовать только на кухне… то… я к вам сама приеду, ага?? Вы мне телефончик свой оставьте. На всякий случай. Чтобы мне не «Спецскорую» вызывать.

- Убедила. Езжай домой. Отдохни… Всё обдумай и – звони. Держи свои документы. Здесь выписка и рекомендации.

- А вопрос можно?

- Да, конечно. Я слушаю.

- Вы не бойтесь, я им не скажу… Любу и Наташу скоро на выписку? И Тимку??

- Эк вы скорешились-то… А как же прочие? Они что, тебя не интересуют? Их судьбы тебя не беспокоят??

- Беспокоят… Думаю, что Лёльку…

- Кого – кого?

- Олю, - я смущённо улыбнулась, - тоже можно было бы домой отпустить…

- Во-о-о… а я о чём говорил? Еще не успела сама отсюда уйти, а уже ЦУ выдает мне, понимаешь ли…

- Но…

- Всё верно ты рассуждаешь… Вот с Олей – Лёлей ты как раз в один день домой отправишься. Сегодня уж потерпите ещё ночку, а завтра, с утреца – и поедете. Ладушки?

- Не столько терпели. Уж одну-то ночку вытерпим. А остальные?

- Остальные трое тоже здесь уже недолго пробудут. Ещё недельку. Максимум – две. Надо удостовериться, что рецидивов не наступит.

- Не наступит, я ручаюсь.

- Э-э-э… нет, девонька… Здесь лучше немного притормозить. Слишком резкое улучшение самочувствия – подозрительно. Поэтому… понаблюдаем… А вы можете к ним в гости забегать. Мы их всех троих будем отпускать. Куда-нибудь в общий холл. Но пусть ещё здесь побудут. Чем опять через неделю привозить.

- Ладно, убедили. Я буду их навещать.

- Ага… А заодно и с детишками познакомишься… Просто якобы к ним в гости забрела…

- О-о-о-о… не-е-ет…

- Да-да. Всё будет хорошо. А сейчас ступай к себе. Тебя Саша проводит, а Олю ко мне приведет.

- До свидания… Я так Вам благодарна…

От волнения я даже позабыла как зовут доброго доктора Ай-болита, Но, по-моему, он меня понял…

Через полчаса ко мне на кровать бросилась Лёлька, обнимая, целуя и рискуя задушить в объятьях.

- Домой, Светулькин, домой мы с тобой завтра отправляемся!!!

- Знаю. Не кричи так. Тебя на работу сюда не приглашали?

- Ты что, издеваешься?

- Не… пошутила просто. Не обижайся…

- Вы - обе завтра домой? – подошла к нам Ксюня.

- Да. Я и Лёлька.

- А мы? Мы когда, не знаешь? – спросила уже было задремывавшая Любаня.

- А вы со мной останетесь. Ишь, размечтались… Одному мне что ли на Клавкины кошкодралы любоваться? – забасил Стас, дежуривший сегодня в теле Мавки.

- Не грустите, девоньки. Вас тоже скоро уже выпишут. Надоели вы здесь всем. Мне профессор пообещал.

- Правда? Неужто правда? – со слезами на глазах допытывалась у меня Люба.

- Я тебя хоть раз обманула?

- Нет, что ты…

- Поэтому – молчок… Вы ничего не знаете, я вам ничего не говорила, поняли? Ведите себя по-прежнему. На выходные я к вам в гости заеду, мне разрешили вас навещать. Всех сразу. Может, и Лику отпустят поболтать… Врачи просто удостоверятся, что вы действительно уже здоровы…

- А ведь и мне стало гораздо лучше, Свет… Надо же…

- Может, доброе дело помогло.

- Так я-то… я-то не помогала…

- Ты меня с Натаном свела. Пусть не напрямую… Но ведь ты.

- Это ты нас вытащила…

- Да точно, нашла ведунью… Ладно, пошли покурим и – байки.

- Пошли…

На следующее утро я была уже дома. Лишь слой пыли на всём говорил о моём долгом там отсутствии. А на работу я таки туда и пришла… И работаю на детском отделении до сих пор. Но это – совершенно иная история.



Выражаю самую искреннюю благодарность в помощи при написании книги Константину Архангельскому.


Елена Липецкая
Март 2018 – март 2019.
Г. Липецк.