ВОСПОМИНАНИЯ О ПУТЕШЕСТВИЯХ
США. Штат Западная Вирджиния. Обсерватория Грин-Бэнк
ПТЕНЕЦ И КРУЖЕВА
На следующий день после приезда я полезла на 140-футовый телескоп (42,6 м, примерно с 14-этажный дом). Сначала было совещание с американцами. Я присутствовала. И даже иногда что-то переводила обеим сторонам. Был такой рассказ — кажется, у Шекли — «Немного смазки». Так вот я — тот самый клоун, которого подпустили в серьезную научную экспедицию для психологического комфорта нормальных участников. Во время совещания мне иногда удавалось отвлечь, развлечь и заставить смеяться обе высокие договаривающиеся стороны. Но главное не в этом. Когда настало время знакомиться с телескопом, который будет основой для здешней станции слежения за "Радиоастроном", я тоже изъявила желание (горячее) на него взобраться. Дело в том, что, с моей точки зрения, радиотелескопы очень красивы. Они похожи на некое технотронное макраме. У этого решетчатый параболоид антенны напоминал не то белоснежное жабо, дивно светящееся на фоне распахнутого сиренево-серого преддождевого неба и зелено-серых лесистых хребтов Аппалачей, не то этакую безумную Эйфелеву башенку, в кружевной беретке набекрень.
Но вблизи все эти ажурности, увы, превращаются в грязноватые и местами ржавые трубы, швеллеры и прочие прозаические балки. Восхождение совершалось в несколько этапов. Сначала ехали на рабочем заслуженном лифте с характером. Поднялись на первый балкончик, стали ждать, пока Гейлан, чудесный инженер внушительного вида (в шортиках и с дредами до пояса), порывшись в закромах, выдаст нам всем каски. И тут случилось это.
«Птеродактиль! Птеродактиль!» – раздался радостный крик Алекса. Я глянула. Это был никакой не птеродактиль, а черный расплющенный трупик крошечного птенца. Может быть, будущего грифа. А может, сойки. Короче, гнездо мамаша свила, видимо, где-то на зеркале, а когда оно повернулось… И лежит это несчастное несостоявшееся существо как бы в профиль, шейка мучительно вытянута, большой клюв жалостно раскрыт… Я отвернулась.
Каска мне досталась красная, причем она всё время сползала. А техника безопасности – это святое. В конце концов Алекс, затянув какие-то ремни, так туго мне этот недошлем нахлобучил, что сразу вспомнилась средневековая пытка по уменьшению объема головы. Но делать было нечего, я и так всех задерживала. И мы полезли.
Радиотелескоп этот уникален тем, что зеркало держится благодаря огромному металлическому шару, плавающему в масле под огромным давлением. То есть там всё время шум от восьми работающих помп и стойкий масляный запах, к которому принюхиваешься быстро, а вот голова от него плывет долго. К тому же я полезла в новых астигматических очках, которые мешают ориентироваться вблизи (всё в поле зрения сплющивают). А перильца железных лесенок были очень даже вблизи. И ступеньки узенькие – тоже. И железные прутики лесенок вертикальных, совсем уже хлипких… Далеко была только земля. Короче, на высоте метров в 30, преодолев две такие вертикальки и увидев, что вверху поджидают ну совсем уж узюзенькие ступенечки, на которые надо ловко вознестись, как по той золотой антоновской лестнице, практически без перил, я сдалась: «Бросьте меня здесь».
Немного поудивлялись, но бросили. Работа есть работа. А я осталась на вполне безопасном балкончике. Дело в том, что все эти лесенки прокладывают ПОСЛЕ того, как телескоп готов. И комфортные условия здесь априори заданы не для сотрудников, а для аппаратуры. Потому всё так и устроено. В общем, нетренированному человеку (мне) тут делать нечего. Хотя я дважды забиралась на радиотелескоп в Пущино, но там он и пониже раза в два, и лесенки покомфортнее, и каску надевать не надо было. И птенец там не лежал.
Осталась я одна. Гляжу вниз, верчу головой по сторонам – «вижу горы и леса, облака и небеса». Красота неимоверная, сосны раскачиваются подо мной, облака раскачиваются надо мной… Каска мучительно сдавливает голову. Очки норовят сползти с носа, при этом уже совсем внаглую искажая мое несчастное поле зрения. И надо ждать. Стою. Жду. Долго. Три минуты. Кажется, дождик начинается. Представила, как спускаюсь по МОКРЫМ этим самым лесенкам. Задумалась. Вспомнился птенец. Короче, не стала я никого ждать, а решила слезть сама. А слезать, как всем известно, гораздо труднее, чем двигаться вверх. Но стоять на месте еще хуже. Я уже чувствовала, как эта панорама Аппалачских гор зовет меня к себе, затягивает... И отважно (и неуклюже) полезла вниз спиной вперед. Медленно, осторожно, для храбрости распевая «Yellow Submarine». Вниз старалась не глядеть. Да почти никуда глядеть и не получалось – из-за очков и из-за каски – ну, вы поняли. И всё время думалось: вот сейчас рукой схвачусь не за перильце, а за пустоту – промахнусь, за милую душу промахнусь. Это в цирках дю-солеях лонжи всякие бывают, и то у них воздушные гимнасты разбиваются, а тут… И буду я, как тот птенчик…
Вот такие глупости стаями слетались в мою бедную сдавленную каской башку, а я всё равно продолжала: «Sky of blue and sea of green…» В общем, раз вы это читаете, значит, я долезла. На земле сразу реально подкосились коленки, чуть не упала. Не от страха подкосились, от напряжения. Ведь я до отвращения неспортивна, а тянет, тянет на подвиги. А тут и наши радиоастрономы стали бодренько спускаться с самой верхушки. И я решила подать голос, а то увидят – нет меня на том балкончике – еще неизвестно что подумают...
«We all live in the Yellow Submarine!» – хотелось заорать мне диким голосом. Но вслух я приятно-мелодично вякнула: «Э-эй! Я ту-ут! I’m here!..» И опять почему-то вспомнился черный плоский птенец.
…Кружево антенны безмятежно сияло на фоне так и не разразившегося настоящим дождём неба.
#ЗапискиИзЗеленойБанки