Вторая редакция (исправленная и дополненная)
Тихий вечер, камский берег, чуть колеблется волна
И сижу на берегу я – нету клева ни хрена…
То ль червяк сегодня хилый, то ли блёсенка не та,
То ль прикорма не хватило, то ли рыба вся сыта.
На ведре сижу, скучаю, в небе самолета след…
Иль домой мне двинуть к чаю, да коту-то рыбы нет…
Кот мой — подлинная цаца, натуралку лишь сопит
И не будет прикасаться к WHISKAS или PERFECT FIT.
Солнце так и раскатилось от заката по волне,
Заиграло, заискрилось – поплавка не видно мне.
Чуть щекочет мне ресницы, закрываются глаза —
Толи чудится, толь снится мне заката бирюза…
Чу! поклевка. Повело-то и запрыгал поплавок...
Встал с ведра не шибко ловко, удилище поволок.
Натянулась тетивою леска тонкая моя -
Что-то видимо большое зацепил сегодня я…
Чую! Это вроде рыба и не мелкая притом,
Вывожу и вижу… баба!.. С рыбьим голая хвостом.
Пригляделся… Молодая. Все на месте, все как есть,
А лицом-то! ох, какая!...Что не можно глаз отвесть.
Русы волосы витые нежно прикрывают грудь,
Ну, а груди молодые, так и хочется взглянуть.
Мой крючок у ёй в бедре - так и сел я на ведре,
Потому как крюк-то ржавый и валялся он в старье…
К ней решил я обратиться: «Ты откудова девица?
Отродясь я у природы не видал такой породы!»
А фигурой-то стройна...
Тут и молвила она: «Я — русалка, ты — мой князь!..»
Я: «Так из воды вылазь
И прикрой-ка наготу, а то мне не в моготу!
Где одежду-то забыла, на каком таком пруду?»
А она: «Прикрыть найдём?»
Я: «Пока хоть и ведром…
Голые места прикроем, если тряпки подберём.
Погоди ещё чуток — надо вытащить крючок.
А вечернею зарёю, слышен женский голосок
Далеко. Аль невдомёк?»
Осторожно наклоняю и крюк ржавый… вынимаю.
Глянул на неё – она на лицо совсем бледна —
От большой потери крови скоро кончиться должна…
У берёзы средь корней уложил её скорей
«Угораздило ж попасться вместо долбаных ершей!»
И сказал ей: «Погоди, не спеши, не уходи.
Я лекарства раздобуду, ты немного подожди...»
Мигом сбегал я на дачу, чтоб сию решить задачу,
А на даче, как на грех, женских шмоток – просто смех:
Есть чулок, носок, косынка, брошка, белая простынка;
Из лекарств-то старых вот: бинт – две пачки, бор и йод…
Я кидаю все в мешок и на берег поволок.
А она лежит, трепещет, из бедра кровь так и хлещет…
Быстро вытряхнул мешок, где бинты, бутылки, вещи,
Стал при этом вспоминать, где жгутом чего вязать…
Посмотрел – ну, мать моя, там же рыбья чешуя,
Я плеснул полбанки йода - хлесь хвостом по харе...
Я!
Чуть сознанья не лишился — эвон! так история…
Обмотал бинтом бедро я, трепетал и сам, не скрою
И на хвост глядел с опаской, чтоб не вышло мордобою.
Тут пришлось мне покрутиться — всё бледней, бледней девица…
Чую, скоро я и сам с ней, пожалуй, дуба дам.
Если девке будет хуже, как тащить на дачу к нам?
Там же дачный наш народ, знает кто и сколько прёт,
А тем паче, если бабу, мигом сплетни разнесёт...
Дело, все ж, пошло к развязке, смело наложил повязки,
Распечатал обе пачки, чтоб покрепче, для острастки.
И девчонка ожила, глаз открыла, бровь свела;
Ручку мне кладет на шею: чую - таю, чую — млею…
Грешным делом я подумал, что на ночь останусь с нею.
Та прелестным голоском словно сахарным медком:
«Славный князь мой, исцелитель, мой единственный спаситель,
Припади к моей груди ты, не смотри же так сердито…»
Я ж подумал: «Ни хрена! Вот увидела б жена,
Как я с девкой молодою…»
«Не печалься, бог с тобою, - говорит она обняв
И к своей груди прижав. -
(Я представил, как зайчишка видит, что пред ним удав.)
- Волю первую твою я исполню, как свою…»
Эва! счастье привалило, в горле что-то запершило
И ответил хрипло ей: «Мне б десяток штук ершей.
Кот уже три дня не жрамши, тапки обглодал из замши.
Чую, что через три дня, доберется до меня!»
Та немного улыбнулась грудь руками заслоня:
«Это, Князь мой, не задача и в ерше ли интерес?
Может, нужен дом иль дача, или, скажем, «мерседес».
Ты, по жизни, я-то знаю, это честно заслужил,
Потому и предлагаю, чтобы ты достойно жил.
Может хочешь за границу по Европе всей круиз,
Поглядеть на их столицы и в Париже на стриптиз…
Чтобы лично убедиться где там рай, а где там жизнь!»
Сел я рядом на ведро
И спросил: «Ну, как бедро?
А по поводу столиц — знаешь! не до заграниц.
Я, хоть парень в здешнем крае не Карден и не Месси,
И английского не знаю, после третьей полагаю,
Их обоих почитаю и смогу… перевести.
В дачу я свою вложил столько средств и столько сил,
Если б я ее не строил, - шар земной исколесил.
Баню поднял за пять лет - до сих пор износа нет…
А по поводу Парижа — дача мне родней и ближе,
Соток — шесть! Да кто бы знал, на Нью-Йорк не променял…
В отношении стриптиза, прямо скажем, без каприза -
Чё комиссии найдут, - вот он весь стриптиз твой тут.
Хорошо на штраф нарвёшься, а, глядишь, и «заметут»!
Говоришь, ерши-то мелочь? Ладно. Вот, что предложу.
Мне бы знаешь, что хотелось, -
Вот живу я и гляжу:
Закрываются заводы, распродали всё вокруг.
Ну, куда идти народу? И страну-то ждёт каюк!
Стало шибко много клерков, вырос всякий аппарат
И решают те, кто сверху про низа — Кто виноват:
В том, что нету производства,
В том, что нету и скота,
В том, что молоко не льётся,
В том, что и казна пуста.
Евро с долларом скакнули -
Стоит нефть, как будто грязь…»
Тут русалка и вздохнула,
Говорит: «Послушай, Князь! Ты мой верный избавитель,
Исцелил мое бедро. С благодарностью прими ты
Леску, крюк свой и ведро...»
Сняв с себя повязку мигом тихо в воду заползла,
И вернув мои вериги, Камы на волну легла
И сказала: «Не серчай! Милый князь мой и прощай!
Время нынче вон какое… Не печалься... Бог с тобою!..»
Тихий вечер, камский берег, чуть колеблется волна
И сижу на берегу я - нету клёва ни хрена…
Глаз открыл. Ни зги не видно. Кама плещется у ног.
«Представляешь, мне обидно... Как же я заснуть то мог?..»
Леску с удочки мотаю, в думу крепко погружен...
«Иль чего не понимаю?.. В явь все было или в сон?..»
Взял ведро, шагаю к даче.
«И откуда здесь взялась та русалка - вот задача?
И причем здесь я и князь?..»
Захожу, а кот ни слова и к ведру, к ведру идет…
Говорю я: «Нет улова. Не клюет, брат. Не клюет!
Что ты ходишь у ведра-то… Вон, иди, лови мышей…»
Глянул, а в ведре: «Ребята! десять плещется ершей!!!»