Когда торжествует апрель,
Деревянные пальцы возрадует древо
И птенца принимает, и запахом прелым
Привечает, как будто впервые младенца пригрел
У самого сердца старик.
Дыханье птенца уловив,
Возрождает внимательно лист за листом.
Смиренным и кротким его языком
Рассказано всё о любви
и о Том,
Кто за нею стоит.
Когда на подходе зима,
Откровенное древо стоит перед нею,
От себя отсекая всё то, что пестрит и алеет,
чтобы в зиму войти в чистоте и сполна:
отпускает старательно
лист за листом.
Полнозначным его языком
Так понятна становится старость
И Тот, Кто за нею.
Для того, чтобы древу
До отдельного листика было огромное дело,
Велико ли призванье листа?
Не настолько.
Разложив свою жизнь на слова –
сотни сотен и тысячи тысяч осколков,–
Я стараюсь собрать их в единое слово,
пробираюсь сквозь них, отсекая по капле, по шагу, по звуку, по слогу...
и боюсь.
Я боюсь,
что могу не успеть –
Так, чтоб поняло мною любимое древо,–
Подобрать и собрать, возрастить одно слово, и верно
передать это главное слово
Многогранным и странным,
косым, многоцветным и шумным,
суетливым своим языком.
Но весною садится, касается веток хвостом
перелётная птица.
Избавляет от страха: дарует понятный язык.
Из таких же, как я, из сухих и сырых,
из потрёпанных листьев –
на ветвях для живого птенца созидает гнездо...
А родившийся лист до последней зори
для того и горит, отдает и творит
простое своё ремесло.