Люди не могут воспринимать тексты в полном их объёме, не теряя в процессе прочтения нитей смысла, так как в мозгах не хватает места для одновременного присутствия слов в количестве выше допустимого максимума. Мелкий мозг каждой последующей строкой равномерно выталкивает из себя предыдущую.
Я имел много времени и сношений, чтобы убедиться в отсутствии у многих собеседников не только логики, но и понимания значения многих слов. Например, слово "сношение", сознательно приведённое здесь, вызывает у некоторых собеседников ассоциации, применимые к их прелюбодейскому времяпровождению на земле, а не к тому единственно верному значению, в котором оно для меня звучит.
Замечательное слово"доверие" укоренилось в коллективном сознании синонимом открытой убеждённости в искренности чьих-то чувств и побуждений, не таящих неожиданных скрытых подозрительных мотивов. Практически, доверие выступает символом веры, хотя является всего лишь дорогой до веры, пройти по которой должны люди, пока что испытывающие друг к другу симпатию или ощущающие непреодолимое влечение, что, естественно, требует продолжения на высоких уровнях. Люди, идущие бок о бок путём доверия, должны быть готовы как к страданию, так и к состраданию. Здесь неизбежны трения и взаимные упрёки, обиды и множественные разочарования, ибо очарование держится недолго, а на совместном пути - вообще издыхает скоропалительно.
Доверять- значит не верить, но хотеть верить, для того и пускаясь в тяжёлый путь до веры, чтобы в конце его утвердиться в чём-то или отвергнуть что-то.
Доверие - проверка спутника и себя на способность в дальнейшем совершить что-то стоящее вместе с тобой и без колебаний.
Когда ты кому-то доверяешь, это значит, что ты приглашаешь его пройти по пути вместе с тобой, дабы укрепиться в дальнейшем отношении к нему, исходя из пройденного(прошу прощения за почти тавтологию).
О глубинах Слова в русском языке, надеюсь, представится возможность потом поговорить.
Становится очевидным, что любой текст, письменный или печатный, разные читатели прочитывают по-разному, находясь в полной зависимости от глубины погружения в саму сердцевину слова. Отсюда и проистекает тяжесть общения при диалогах.
Но многие люди читают тексты и пишут свои в ответ, не считая нужным вступать в диалог,( что подразумевает обратную связь), а решительно декларируя что-то своё, не имеющее смыслового продолжения разговора, агрессивно навязывают видение вещей, стоящее всего лишь на лукавом словоблудии.
Беседы, построенные на неустанном внимании к доводам, резонам и наблюдениям собеседника, столь редки, что попасть на такое ристалище случайным наблюдателем является лично для меня совершенно неожидаемой удачей, а что бы самому стать участникам такого действия - уже не хватает одной удачи, и требуется подключение провидения.
Нельзя изменить собственного мнения собеседника на иное, если методично не разбить один за одним все его доводы, выставленные в защиту этого мнения, и не предложить взамен безупречную систему доказательств, которую невозможно поколебать. Стоить заметить, что этот нехитрый способ работает только при соблюдении порядка в мозгах у всех участников вышеозначенного действия.
Проводником мыслей собеседников выступает печатный текст в виртуальном пространстве, если, конечно, они не беседуют по аудио и видео каналам. Здесь речь идёт именно о переписке.
Письменный текст кардинально отличается от печатного подвижной структурой
конструкторских решений. Письменный текст не противится всяческим изменениям, могущим вноситься в него для преобразования смысла и сюжета, уступая печатному в плане непререкаемой законченности визуальной картины.
Печатный текст даже в черновике выглядит состоявшимся и готовым к выходу на свет, причём при ущербном наполнении. Внешний вид печатного текста способен вызывать у писателя иллюзии законченности и чистоты произведения именно идеальным внешним видом букв, которые всегда будут смотреться одинаково весомо и упорядоченно при всяком предлагаемом расположении.
Письменный текст не строг во всех уровнях, подвержен текучести и не внушает такого уважения к себе, как печатный. Без печатного текста в мире было бы не так много писателей, как их развелось сегодня. Прочтите рукопись того же Пушкина и сравните с печатным текстом - восприятие слов различается слишком сильно, что бы можно было говорить об одинаковом влиянии на чувства и мысли рукописи и печатных слов. И лично для меня - рукопись не выдерживает даже маленького нажима со стороны печати.
Кроме всего, только печатный текст смог познакомить всех заинтересованных с произведениями мировой культуры,
Когда говорят, что, дескать, рукопись несёт отпечаток авторской руки и хранит
тепло его сердца, наверняка представляют себе не объёмистую рукопись в сотни листов, а непритязательную открытку с парой строк или письмо, умещённое на двух сложенных листочках бумаги, с обязательными пожеланиями здоровья и успехов, отчего те и приобретают то самое тепло, дорогое сердцу адресата.
Рукопись писателя по сути является открытым письмом обществу, людям или некоторым кругам обустроенной бытовой жизни и, чтобы она охватила как можно больше читателей, её приходится размножать любым способом - переписывая вручную или производя её печатные копии.
Оригинальная рукопись сохраняет, так называемые, личностные черты автора только в своём первобытном исполнении. Любое копирование, будь оно машинописное, ручное, компьютерное или печатное, напрочь убирает из неё все душещипательные чувственные видения чересчур экзальтированных читателей.
Рукописный текст выступает застрельщиком словесных движений, но затем приходит печатная буква и приводит всё к законному знаменателю.
Не стоит забывать и о том, что почерк автора только тогда бывает разборчив, когда автор прилагает хотя бы малейшие усилия для этого. Несясь по волнам вдохновения, писатель перестаёт обращать внимание на такие мелочи, как чистописание, и по окончании полёта мысли может удивлённо обнаружить, что с большим трудом способен прочитать записанное им же.
Заметки эти могут считаться безсмысленными, так как преимущества печати
перед рукописью в век компьютерных технологий стали такими вопиющими, что на них перестали обращать внимание. Трудно представить, что кто-то согласился бы сейчас читать роман того же Достоевского в рукописи, причём не авторской, а в переписанном её варианте.
Если предположить же, что люди обменивались бы сообщениями в виртуальном пространстве, используя свои почерки, то недопонимания и разночтения достигали бы неприличных масштабов.
Но мы начали с того, что многие люди не могут воспринять текст сразу, вычленив заложенный смысл из сообщества прилагательных форм без искажений.
По переписке можно сразу определить, кто из беседующих является писателем, кто читателем, а кто глухарём, токующим напропалую, или, подобно кукушке, способным на один, определённый природой, звук.
Писатель обязан быть прежде всего читателем, большим, чем обычный книгочей, проводящий время за книгой, и в диалогах или беседах не смеет игнорировать вопросы, поставленные собеседником, требуя от того точно такого же внимания. В иных случаях диалог превращается в два конвейера слов, бегущих параллельно в противоположные стороны.