Если снова один, а вокруг суета,
До бесстыдства и подлости падкая,
То опять подступает к душе чернота,
И вгрызается в плоть лихорадкою.
Как поля лихо режут железным конём,
А скотина лишь стонет вдогонку им,
Так и боль нарастает и ночью, и днём,
Захлебнувшись лихой самогонкою.
Нам от злобы коня б перестать понукать,
Миротворную спеть колыбельную.
Только чёрный наездник не сгинет никак,
Чертыхаясь стихами похмельными.
Что ему возразит этот сонный ямщик?
Он проспит всю Россию до зёрнышка.
Аль опять народится в лесах бунтовщик,
Поразмахивать саблей и пёрышком?
И спросонья народ, не поняв, что к чему,
Вновь взалкает и крови, и пушечек.
Закричит: —
Проведите меня к нему!
И полезут из грязи Хлопушечки.
И начнется опять, не уйти, не сбежать.
Как ещё свою жизнь измытарить,
Чтоб хотя бы успеть Джиму лапу пожать,
Чтобы спеть на проклятой гитаре.
Как связать, уберечь эту тонкую нить
Средь гнилушек и пошлостей прочих,
Чтобы чёрное всё навсегда заменить
Разноцветьем Есенинских строчек?