В землю вросший домик
На пригорке,
От деревни
В стороне стоит.
В нем,
В уютной, небольшой светелке,
Женщина над спицами не спит...
Подоконник буйствует цветами
В глиняных,
В фарфоровых горшках,
Занавески путаются в ставнях,
Луч рассветный скачет по шкафам.
Кот, мурлыча, дремлет
На скамейке.
Где-то – визг соседской ребятни.
И ползут по небу чародейски,
Облаков воздушные шары…
Женщина украдкою вздыхает,
Взгляд то на меня, то на часы,
На плечах – накидка кружевная
Словно лист осиновый дрожит…
И не в силах продолжать работу:
«Ах, сынок, куда же едешь ты?»
Мне досадно от её заботы
В предвкушении
Иной судьбы…
Я запомнил,
Как скрипели доски,
Под моей тяжёлою ногой.
У крыльца
Лукавая берёзка
Хохоча, махнула вслед рукой.
Как мальчишки бегали, играя,
Учиняя казаков разбой,
Как коровы, головой мотая,
Мерно топали на пастбище
Гурьбой.
Годы, годы, годы, годы, годы...
И судьба иная –
Не своя…
…Задохнувшись
На родном пригорке,
Думал: сколько зим я шёл сюда!
Поздно понял, что моя дорога –
Меж полями
Вдоль окрестных сел:
К той берёзке – милой недотроге,
К матери –
Безгласной и простой.
К зайчикам рассветным
В чистых стёклах,
К подоконникам
В отчаянном цвету…
…Скрипнут доски
На родном пороге
Дверь не заперта...
Вздохнув, вхожу…
Душно…
Тесно…
Да моя ль избенка?
В уголке лампада не горит.
Лишь все так же посреди светелки
За вязаньем женщина не спит:
Бледная, понурая,
Седая…
Шаль ветшалая…
И голова
Дрожит…
Так же шепчет в вековой заботе:
«Ах, сынок, куда уехал ты?!»
Я кричу:
«Вернулся!
Мама, что ты?!»
Тишина.
Засохшие цветы…
Стол облезший.
Табурет трёхногий...
Кот чужой –
Томится и молчит...
С занавесок
Ссыпались узоры,
Печки старой выщерблен кирпич.
И закатный зайчик
Недвижимый
В потемневших стёклах,
Как в тисках.
В помутневшем зеркале все –
Старость,
Ветхость, пыль –
Пронзенный тленом прах.
Ставни свесились…
Часы сломались –
Стрелка в круге замерла навек.
Под окном –
Берёзка обтрепалась,
И скосившись,
Стелется к земле.
Дом осел...
Крыльцо почти упало…
Заблукал колодец
Средь ветвей.
На луга
Пастух не гонит стада,
И не слышно голосов детей.
Даль замкнулась
Вкруг ноябрьской мутью...
Моросит...
Тоскливо и темно.
Женщина, уютная светелка –
Словно кадр
Забытого кино…