ты молчишь, и, глядя на твой оскал, я сжимаю зубы до боли в дёснах.
я так долго – веришь? – тебя искал, что почти дошёл до отметки «поздно». я себя разрушил, разбил, сломал, я блуждал по свету, себя не помня…
а теперь – стою, растеряв слова, и боюсь коснуться твоей ладони.
ты молчишь, и это страшней, чем крик; видит Бог, уж лучше бы ты кричала.
расскажи мне – что у тебя внутри? неужели мне начинать сначала? неужели зря я сюда пришёл, в эти земли мёртвых, пустых, бездушных?
ну, шепни хоть слово. скажи: «прощён».
мне не нужно больше, клянусь, не нужно.
ты молчишь, и шея твоя – вся сплошь в синих отпечатках дрожащих пальцев.
…это был не я. всё неправда! ложь! я не мог!..
я в жизни бы не…
– …признался? – голос тих и холоден, как струя ледяной воды, и свиреп, как выстрел.
отступаю. пячусь. то был не я!
ты молчишь, но взгляд твой – почти убийство.
я шепчу. я мямлю. я говорю: мы могли исправить всё, мы могли бы…
ты молчишь. глаза твои – острый крюк, и я бьюсь на нём обречённой рыбой.
я твержу, забывшись, что не хотел, что мне жаль, что это не повторится, что схожу с ума в вечной пустоте одинокой спальни, что эти тридцать лет, прошедших в горе и тишине, не было ни дня, чтоб не тосковал я, что готов молить – дай прощенье мне! видит Свет, раскаянье – наковальня на моей иссохшей худой груди… мне не жить с ним – так по-собачьи тошно.
говоришь вдруг с яростью:
– прекрати.
и ещё – измученно:
– сколько можно?
и – почти навзрыд:
– я давно мертва, но и здесь мне нет от тебя покоя.
моё сердце – жадная, злая тварь, я не знаю, что с ним сейчас такое, оно бьётся бешено и навзрыд, амплитуды жуткой не умаляя…
ты молчишь, и это – конец игры.
говорю: прости меня. умоляю.
ты молчишь, и страшно твоё лицо – обелиск с печатью предсмертной муки. может, так должно быть у мертвецов?..
я тяну к тебе, неподвижной, руки, я прошу, я требую, я шепчу, я давлюсь страданьем, любовью, злобой…
ты шипишь отчаянно:
– не прощу.
и тогда на миг замолкаем – оба.
я взрываюсь яростью и тоской. я рычу, что хватит. теперь-то хватит! это ты виновна, что я такой! ты – и тот, кто был с тобой в той кровати! тот, кому, сказав мне слова любви, ты вручила трепетный первый стон твой…
знаешь что? я снова бы вас убил! но, взгляни сама, как удобно – мёртвой! смерть сняла с тебя грех, вину и стыд, всё покрылось пылью и смрадом гнили. да и твой любовник давно остыл, и пируют черви в его могиле.
ты стоишь – с прекрасным лицом святой. только я – по праву живых – виновен. как просить прощенья, скажи, у той, что, разбив мне сердце, пошла за новым?
– уходи, – твой голос – гранит и сталь.
отчего так больно дышать, родная?..
посмотри, какой я. каким я стал.
добавляешь сдавленно:
– проклинаю.
11.11.22