1.
Игнорируя реплику секретаря в приёмной: «У него журналистка» и громогласное: «Александр, я занят!» Виктора Николаевича - хозяина кабинета, высокий, представительный молодой человек стремительно направился к массивному столу.
- Батя, я на секун… – он резко остановился. – О, какая неприятная неожиданность!!! Для Вас тоже?
Женщина, расположившаяся за приставным столом, была явно того же мнения, но выразить словами оказалась не в состоянии.
- После того, как мой адвокат с "финансовыми дополнениями" блестяще разнёс предъявленное мне обвинение, майор полиции переквалифицировалась в журналисты?
- Что?! – задохнулся шёпотом Виктор Николаевич.
Уловив во взгляде женщины решимость к действию, Александр с быстротой и грациозностью нападающей пантеры обошёл массивный стол, достав при этом браслеты, на всякий случай всегда лежащие в боковом кармашке борсетки. Удары майора по болевым точкам Александр на себе не испытал, но видел, как она мастерски их наносит.
- Позвольте, сударыня, вашу ручку! – Прижав локтем голову к столу, он резко, жёстко взял руку женщины и пристегнул наручниками к соседнему стулу, успев перехватить, готовую нанести удар, правую руку. – Вторую тоже! – пристегнул к передней ножке стула, на котором она сидела.
- Нагло, смело, но не рационально… – запоздало отреагировал Виктор Николаевич, с откровенной неприязнью посмотрев на псевдо корреспондентку.
- Амбициозная самоуверенность – визитная карточка Глупости. ….. А теперь сумочку – Александр высыпал содержимое на стол: смартфон, сложенный в несколько раз лист бумаги третьего формата, из упаковки от портативной кинокамеры выпал пультик управления. Александр нажал на кнопку "пуск": одновременно на телефон поступил сигнал приёма информации, а на дисплее появился кабинет Виктора Николаевича со всеми присутствующими в нём. – О, Батя, у нас тут фокусник-виртуоз! – Определив по ракурсу съёмки местонахождение источника, он без труда нашёл, закреплённую под выключателем, миниатюрную камеру.
- Это уже уголовно наказуемо?! – То ли спросил, то ли утвердил Виктор Николаевич.
- Теперь, Батя, придётся добавить треть от запрашиваемой мной суммы на непредвиденные расходы, – Александр кивнул в сторону мнимой корреспондентки, – наличными.
Виктор Николаевич без лишних вопросов, взяв поданную борсетку, направился к сейфу, Александр занял его место, уверенно произвел какие-то манипуляции в компьютере, на экране монитора высветилась запись с камеры наблюдения на проходной.
- Вот эта грудастая, губастая особа появилась на проходной в девять двадцать, а покинула фирму… – с едким сарказмом произнёс Александр. – О, Батя, ты уделил ей сорок минут!!! Кстати, как поживает мой попечитель, по милости которого я полгода отдыхал в СИЗО?
- На «Канатчиковых дачах» с буйными приступами паранойи… – Виктор Николаевич взял зазвонивший айфон. – Доброе утро, дорогая! Конечно, у меня, где ж ему ещё быть? Александр, тебя требуют.
- Люся, жемчужина моя сердечная! – приняв телефон, сладкоголосо заворковал Александр, отвечая на вопросы. – Гамбит удался на славу... Пешку не съели...Ферзю – гарде... У тебя есть сорок восемь часов, чтобы приготовить нам царский обед... Уже знаю где: в Сочи сняла тот же домик, что в прошлый год. Жаль, что мы не сможем прогуляться по побережью, как пятнадцать лет назад.А сейчас извини, у нас с Батей уйма неотложных дел.
- Это у тебя неотложные, – буркнул Виктор Николаевич, – а у меня текущие…
- А вот и «кротик» мордочку показал, по тёмным переходам которого до тебя добралась «пресса». – Александр повернул экран телефона «корреспондентки» к Виктору Николаевичу.
- А это что? – Развернув лист бумаги, возмутился Виктор Николаевич. – Список членов правления с личными данными «от волос до тапочек»!
- Батя, после обеда пошли в фирму аудиторскую проверку, а его – через два дня по горящей путёвке на «КаНары», там мы выясним, что за акула разинула пасть на наш концерн. Добро торжествует за счёт побеждённого Зла…
- Ну ты, Александр, воистину Дьявол во плоти.
- ??? – глаза майора, от осенившей её догадки, расширились, а лицо окаменело, лишь губы пытались что-то прошептать. В этот момент Александр фотографирует её.
- Да, госпожа Завадская, Светоносный Сын Зари! – Александр вновь с кошачьей грациозностью огибает стол. – Сейчас я Вас усыплю не больно, не со стульями же из кабинета выходить, а часа через два мы продолжим нашу задушевную беседу. – Холёными пальцами Александр нажал на сонную артерию, перекрыв выход, застрявшему комом в горле дару речи женщины. – Батя,не знаешь и на дыбе не проговоришься, – ответил он на не успевший сорваться с губ Виктора Николаевича вопрос. - Позвони водителю, пусть оставит машину у «глухого входа», завтра ночью я за ним заеду, и он отвезёт меня в аэропорт.
2.
Александр бесцеремонно разглядывал молодых женщин, стоявших на автобусной остановке, отмечая про себя: эта полновата, этой ботинки велики будут, а вот этой всё подойдёт. Подняв глаза, он встретил любопытный, приветливый взгляд яркой брюнетки, решительно подошёл к женщине, взял её под локоток, отвёл в сторонку.
- Привет, Алёна! – Он наклонился и тихонько сказал в ухо женщине. – Пятьдесят тысяч заработать хочешь?
- Откуда ты знаешь, как меня зовут? – Тоже на «ты» отозвалась женщина.
- Для меня все девушки Алёны. Так мою жену зовут. – Александр удивился сам: у него, холостяка даже знакомых девушек с таким именем не было.
- Допустим, лишними не будут. Что я должна сделать?
- Сыграть роль уезжающей навсегда от меня любимой женщины. У тебя всего одна фраза, дорогой выучишь.
***
В камере хранения Ярославского вокзала Александр достал из ячейки объёмную спортивную сумку. В укромном закутке они переоделись: Алёна, надев ярко-красный удлинённый жакет, замшевые ботинки на семисантиметровом каблуке-шпильке, парик из длинных натуральных волос превратилась в напыщенную гламурную блондинку, а Александр – в чёрном берете на седовласом парике, в очках с большой роговой оправой, тонкими усиками – в, не первой молодости, избалованного Фортуной представителя богемы.
Во втором ряду камеры хранения Александр, взяв из ячеек две красно-чёрные, бросающиеся в глаза, дорожные сумки, подозвал носильщика.
- Москва - Лаб-ыт-на-нги… – едва поспевая за мужчинами, оперевшись на согнутую в локте руку Александра, Алёнка по слогам прочла название поезда. – Это что?
- Язык не сломай. – Улыбнулся Александр. – Город в Сибири, чуть севернее полярного круга.
***
- Милая, постой в коридоре, я тебе всё приготовлю. – Подождав, пока носильщик поставит сумки в нишу над дверью в купе, положив на стол паспорт с билетом, взятые у проводницы, Александр аккуратно застелив постельное бельё, комментировал, извлекая из сумки ручную кладь:
- костюмчик переодеться, тапочки…
- туалетные принадлежности в сетчатой полочке сбоку…
- косметичка за подушкой…
- скушай пюре и хамон, ты утром только один йогурт…
- упаковку сама не открывай, маникюр испортишь…
Соседка по купе со смешанным чувством жалости и презрения наблюдала за суетящимся мужчиной. Мельком взглянув на блондинку, она тут же отвернулась к окну, подавляя приступ острой зависти.
- Дорогой, ты так стараешься,что мне расхотелось уезжать! – с ехидной усмешкой изрекла блондинка.
- Милая, оставь эту фразу на языке, выйдем на перрон, у нас есть ещё семь минут!
Мужчина из соседнего купе, любовавшийся «куклой Барби», вышел в коридор и из окна досмотрел развязку прощальной сценки: мужчина встал перед блондинкой на колено, она подняла его за воротник, обвила руками за шею, поезд тронулся, парочка заспешила к зданию вокзала.
***
Выйдя из помещения камеры хранения, где в том же закутке они вновь переоделись, Алёна и Александр, миновав вход в метро, направилась в небольшой уютный скверик.
- Подожди. – Александр, указав рукой на лавочку, задержался у цветочного киоска. Окинув взглядом витрину в целом, остановил выбор на крупных, в форме бутона розах. – Три белых.
Взяв букет, Александр разволновался: он ещё никому, кроме Люси, не дарил цветов.
- Мне?! – Смутилась Алёна. – С чего?
- За твой ослепительный дебют… – положив руку на спинку лавочки, он подвинулся к Алёне вплотную. – Но лучше не играть на таких шатких подмостках!
От нечаянного соприкосновения рук Александр ощутил сильнейший душевный трепет: этого не случалось даже с Жанной, самой красивой девицей борделя. От неудержимого желания растянуть этот миг в вечность появилось второе – желание сделать для Алёны что-то приятное, запоминающееся. Отодвинув в борсетке приготовленные Алёне деньги, он переложил в её сумочку пачки с пятитысячными купюрами, вместо которых "седовласый представитель богемы" расплатился на лесопилке карточкой на предъявителя с большей суммой.
- Ты же говорил пятьдесят…
- Разве я не уточнил, что по курсу бакса…
- О, я остатки ипотеки смогу погасить!!!
- Карточкой не пользуйся, чтоб интереса у налоговой службы не вызвать. – С огромным усилием воли Александр заставил себя подняться, – Давай прощаться, Алёна! – проследив за её испуганным взглядом на сумочку, улыбнулся. – Страшно? Пошли, провожу до дома.
В хвосте последнего вагона метро, заслонив Алёну от окружавших пассажиров, Александр блаженствовал в истомной неге от близости, еле уловимого запаха её тела. Выйдя из метро, Александр вновь обнял Алёну за талию, и они не спеша пошли к её дому. У подъезда, подождав, когда Алёна откроет дверь, Александр привлёк её к груди, коснулся губами мочки уха и прошептал с надрывом: «Прощай, Алёна!», резко повернулся и ушёл не оглядываясь.
***
Алёна, войдя в квартиру, не раздеваясь, прошла в свою комнату, положила сумочку в шифоньер, сходила на кухню, набрала воды в вазу, прижала розы к груди, вдыхая нежный аромат.
- Мам, что за красавчик тебя до подъезда проводил? – Четырнадцатилетняя дочка Юля, неслышно подошла сзади, обняла за плечи. – Прошла мимо нас, не заметила. Подружки аж языки проглотили.
- Так, шабашку вместе делали…
- С цветами? – рассмеялась Юля. – Мам, я не против…
- Ну что ты, Юля, мы даже телефонами не обменялись.
- Ага! –облегчённо выдохнула дочка: перемен не будет – У него,наверное, супер-навороченный, на фиг ему твой китайский.
***
В соседнем дворе Александр избавился от реквизитов сыгранного спектакля, облив брошенную в мусорный бак сумку серной кислотой.
На съёмной квартире, отменив заказ на Жанну, поужинав без аппетита, Александр пытался сосредоточиться, просматривая записи майора в телефоне.
- Ну, что ты, Алёна, Святая Наивность, стоишь перед глазами?! Мне даже в мыслях рядом с тобой быть нельзя…
Оставив бесполезные усилия, Александр собирает дорожную сумку, быстро одевается, звонит водителю. Подъехав к нужному подъезду, он пересаживается на пассажирское сидение, достаёт из пакета бутерброды и термос с кофе.
- Привет, тёзка! У тебя на всё про всё десять минут.
Заспанный, взъерошенный мужчина неуклюже втискивается на водительское сидение, с недоверием смотрит на еду.
- Говорят, что ты высокомерный… Шеф мне никогда завтраки…
- Ну я не… Не люблю не выспавшихся голодных людей.
3.
Анализируя события, случившиеся за последние два дня, Виктор Николаевич в очередной раз восхищается прозорливым умом, молниеносно принятыми, остроумными решениями, точными определениями действий и характеров, подмеченных Александром.
- Что ни фраза, то афоризм! Порой на себя досадно: знал, видел, слышал, а не обобщил, не сопоставил, как про парадокс с ливером: «субпродукты из него дешёвые, а ведь из жизненно-важных органов приготовлены». Право, Александр, жаль, что ты не мой сын!
***
Определив, где находится указанный в повестке кабинет, Виктор Николаевич спешит, чтобы не опоздать к назначенному времени.
- Выслушай, мил человек! – невысокого роста старушка, с виду бомжиха, но чистая и опрятная, семенила на полшага вперёд перед Виктором Николаевичем. – Оболгали парня, подставили за то, что видеть и думать умеет! Для малолеток хоть и колония, а всё одно - тюрьма. Доброму там не научится, загинет смолоду!
- Раньше, бабушка, воспитывать надо было! – Виктор Николаевич хотел пройти мимо.
- Не бабка я ему. Дворничиха в детдоме. Снизойди, Христом Богом прошу! Не бери грех на душу!
Пропустив мужчину в кабинет, старушка вышла из отделения, села на лавочку под цветущей яблонькой, прижала к груди сумку, зашептала повтор за повтором: «Мать небесная, с Земли ушедшая, спаси-сохрани дитя своего, Александра".
***
- Доложите, старший лейтенант, суть произошедшего, – Виктор Николаевич с любопытством посмотрел на миловидную хрупкую женщину, инспектора по делам несовершеннолетних, – по пунктам и основательно.
- Улик предостаточно… – Она раскладывает по столу фотографии с места происшествия, делая акцент на том или ином моменте.
- А он что, признаёт всё за собой?
- Дерзит, «Мне, мол, лучше на зону, чем обратно». От Вас заявление и можно дело в суд передавать. – Показывает фотографию кувалды. – Только вот большое сомнение у меня от маленькой нестыковочки: парнишка мелкий, хилый, ему бы эту кувалду от земли оторвать.
- Мне бы с ним поговорить, в Вашем присутствии, естественно.
- Хорошо, сейчас вызову. – Делает звонок по внутренней телефонной связи. – Только не давите на него, замкнётся.
- Что, Александр, детективы не смотришь? – «Смазливая девчонка, а не пацан», глядя на парня, подумал Виктор Николаевич.
- Смотрю… – набычился парнишка.
- Зачем кувалду в детдом притащил, да ещё отпечатки не стёр?
- Кувалду мне кто-то под кровать положил, я её во двор уволок.
- И в машинах не разбираешься!
- Разбираюсь…
- Почему тогда разбил мою, а не рядом припаркованную, она в два раза дороже? Молчишь?! Не знаешь?! Потому и не знаешь, что не делал этого! Предположения есть, кто тебя во всём цвете выставил?
- В нашу палату новенького поселили, пять лет ему. – почувствовав в словах мужчины участие, зачастил парнишка,– День и ночь плачет. Я в директорскую сумку залез, конфет для него взял. А Верзила увидел, отбирать стал. Он всегда у слабых отбирает. Ему уже девятнадцать, а он всё в детдоме. Мне с ним не справиться, я стул взял и стулом его бить стал. Воспитатели прибежали, директор пришла, конфеты увидела:
- Ах ты, воришка! По чужим сумкам шмонаешься!
Я злой такой, ещё злей стал, на неё стулом замахнулся, не стукнул:
- А Вы – вор! В своих сумках наши конфеты, мясо да картошку уносите!!!
Голоднухина убежала, прибежала с сумкой…
-Кто? – Спросил Виктор Николаевич и тут же мысленно сам себе ответил, поражаясь точному определению «несуна» от перестановки букв в фамилии: «Вот откуда у этой кувалды ножки! Голендухин! Я его предвыборную кампанию финансировать отказался!»
- Директор… Конфеты на пол высыпала, орёт, слюной брызжет: «Я тебя, гадёныш, не закрою, так зарою»! Я испугался, что если убегу, она бабу Зину выгонит, а той идти некуда…
- Люся! – Дождавшись ответа по телефону, спокойным тоном обратился к собеседнице Виктор Николаевич, – Можешь приютить парнишку недели на две? В трудной ситуации оказался, не виновен он, да в эпицентр Торнадо угодил. Договорились, через час подъедем.
- Ну что, старший лейтенант, заявление я писать не буду!
Проверку в детдом из надлежащих органов организую! Ясно, парню туда и носа сунуть нельзя. Подскажите, как его на поруки, что ли взять.
- Можешь меня Батей звать, Александр. – Уже в машине, объясняя, как пристегнуться ремнём безопасности, Виктор Николаевич по отцовски приобнял парня за плечи. – И это… ты Люсю не обижай… Душа у неё раненая… два года назад муж и две дочки в автомобильной катастрофе погибли…
4.
«Фея! – подумал парнишка, оторопело глядя на высокую, стройную брюнетку с большими миндалевидными ярко-голубыми глазами, схватив Виктора Николаевича за рукав, прошептал:
- Батя, разве такие красивые не в кино бывают?!
- Ну вот, сестричка, тебе и комплименты с порога! –Рассмеялся Виктор Николаевич. – Дальше сами ищите пути сближения. Люся, вот карточка, создайте парню имидж и купите всё необходимое. Я на совещание опаздываю!
***
Раскрасневшийся после принятой ванны, в хозяйкином махровом халате Александр, осторожно присев за стол, с умилением рассматривал изящные, светло-фиолетовые приборы столового и чайного сервизов.
- Здесь всё такое же красивое, как ты! – Он восторженно посмотрел на Люсю. – Даже задеть страшно.
- Это небьющаяся посуда. – Улыбнулась Люся, оценив утончённый вкус парнишки. – Извини, обойдёмся беконом и яичницей… – помолчав немного, добавила с грустью. – Я для себя одной редко готовлю.
Остатки дня и половина ночи заполнились разговорами, рассказами, тестами.
- Александр, у тебя очень богатый фантазиями внутренний мир! – Люся ещё раз просмотрела записанные ответы тестов. – Но его нужно подкрепить знаниями.
- Ты учительница, да?
- Нет, я полиглот, – Люся улыбнулась, заметив, как парнишка повторил губами незнакомое слово, – с английского, французского, немецкого и финского языков перевожу на русский язык техническую документацию.
- Ух, ты!!! Вот бы мне так!!!
- Если к желанию приложить старание и терпение, то почему бы и нет.
***
Следующий день они потратили на просмотр в интернете на сайтах наличие одежды для подростков, с учётом трендов сезона, прайс-листов и адресов магазинов. Три дня, обходя торговые точки, Люся и Александр по крупицам собирали
гардероб, подбирая к каждому наряду соответствующие аксессуары.
Примеряя выбранные Люсей костюмы, Александр сказал, ни к кому конкретно не обращаясь.
- Маленький я для них почему-то. – Он плотно сжал губы и отвернулся к окну.
- Потому, что плохо питался и мало двигался. – Сообразив, что усугубляет ситуацию, Люся убедительно добавила. – И вообще, большинство мальчишек резко прибавляют в весе и росте после пятнадцати.
- Примерьте всё-таки этот. – Продавщица подала, не выбранный Люсей костюм.
- Ну, как? – отодвинув шторку примерочной кабинки, прошептал Александр, смущённый собственным видом. – Пойдёт?
- Идеально! – Люся повернула Александра к зеркалу. – Привлекательный романтичный юноша!
- Мать красавица, а сын ещё краше! Рождаются же такие на горе девчонкам! – шептались меж собой продавщицы.
Расплачиваясь на кассе, Люся обратив внимание на вывеску в соседнем отделе – «Пляжный сезон», тут же достала телефон.
- Витя, как ты считаешь, можем мы с Александром поехать на море?
***
Утро каждого дня Александра и Люси начиналось с пробежки и купания в море. Затем экскурсии по историческим и культурным памятникам, в ходе которых изучались флора и фауна, вспоминались материалы школьной программы по всем предметам… Александр, как губка, впитывая всё, дополнял впечатления для памяти фотографиями, зарисовками и заметками в блокноте.
Двухмесячное турне по побережью Чёрного моря завершено. Стоя в числе пассажиров на палубе теплохода, следующего в Сочи, Люся и Александр любовались панорамой раскинувшегося вдоль залива города. «Ах, Одесса – жемчужина у моря» пропела рядом стоящая женщина.
- Люся, ты моя жемчужина у моря. Я тебя в сердце от всех спрячу…
***
Утром перед отъездом, выйдя из душевой комнатки, Люся насторожилась, непонятно что ожидая.
- Александр, почему ещё в постели? На пробежку!
- Не хочу!
- Так… – Люся растерялась, не зная, как воспринять первый каприз. – Объясни, пожалуйста, в чём дело?!
- Куда меня теперь? – Парнишка сел, потупив глаза в пол.
- Как куда? – После секундного раздумья, Люся радостно воскликнула, определив его дальнейшую судьбу. – Домой!!!
- Значит, в детдом… Сбегу! – решительно думает Александр, но нижняя губа предательски опускается и выпячивается вперёд.
-Надеюсь, ты не будешь возражать, если я тебя усыновлю? – Люся присела рядом, прижала парня к груди, подавляя его глухие всхлипывания. – Ну, полно, полно, малыш! Ты же уже большой мальчик!
- На пробежку! – Александр вскакивает, берёт Люсю за руки, увлекая за собой, кружит по комнате.
- На пробежку! На пробежку! – Подхватывает Люся.
5.
Зайдя на территорию детского дома через хозяйственную калитку, Люся с Александром вошли в подсобку дворничихи. Люся, охватив взглядом помещение, отметила продуманный порядок размещения инструментов на стеллаже и хозяйственного инвентаря в углу, аккуратную поленницу дров и чисто подметённый досчатый пол.
- Баб Зин, ты дома? – открыв фанерную дверь во вторую половину постройки, крикнул, осевшим от волнения голосом Александр.
Люся, следуя за ним, замерла на мгновение, словно попала в сказочную избу: строчёные занавески; ваза с крупно-ягодной веточкой рябины; красные, с прорезной гладью, салфетки на белой скатерти на столе перед окном. Аккуратно застланную светлым покрывалом кровать с высоким пружинным матрасом украшали подушки в вышитых наволочках. Высокий двустворчатый шкаф мирно соседствовал с буфетом-горкой. Дополняли уютную атмосферу половики в разноцветную клетку и побелённая печка, источающая тепло и аппетитные запахи свежеприготовленной пищи.
- Вот я управилась, и гости дорогие пожаловали! – повернулась от печки старушка, раскрасневшаяся от жара, но укутанная в поношенный, протёртый местами до основы, кашемировый плат.
- Ты знала, что мы приедем? – удивился Александр.
- Знать не знала, а сердце подсказало! – Женщина указала рукой на вешалку. – Раздевайтесь, а с ног не снимайте, пол холодный, сколько не топи. - И широким жестом с поклоном пригласила к столу. – Милости прошу!
- Баб Зин, знакомься, это Люся! Она меня усыновила!
- Слава тебе, Господи! Услышал мою просьбу! – старушка, прижав к груди молитвенно сложенные руки, с благоговением посмотрела на Люсю.
- Баб Зин, тут тебе подарков куча! – Александр поставил на кровать два пакета, достав из одного свёрток, поднёс старушке. – Шаль из меха…
- Из пуха оренбургской козы. – Поправила Люся.
- А то ты всё в своём старом платке.
- Что ж, приму с благодарностью! У меня ведь праздник-то не рядовой, восемь десятков сегодня в кучку собрала! – старушка положила свёрток на подушки, подошла к столу. – Отведайте-ка, дорогие, картошечки горячей с рыжиками, сама грибочки собирала-мариновала. Ложки подала, вилкой-то не поймать их, малюсенькие да скользкие.
- Очень вкусно, баба Зина! – искренне похвалила Люся, наблюдая, как Александр разломил ложкой последнюю картошку.
- Кушайте на здоровье! – Старушка, перехватив взгляд Люси, направилась к печке. – И картошка ещё есть, и грибочки!
- Ой, баб Зин, так и лопнуть можно! – Рассмеялся Александр, принимая от неё тарелку со светло-янтарным, рисинка к рисинке, пловом.
***
- Тут вишь какое дело, Сашок! – Но посмотрела старушка не на парнишку, а на Люсю. – Осень в тот год паршивая была, а в мой-то день рождения, как взбесилась: и дождище, и ветрище! Я накануне к соседке сходила, пару картошин да пару листов капустных, морковку да луковицу выпросила. Укропчика позднего веточку сама с грядки сорвала. Утром супчик сварила, на огрызке сала лучок обжарила да допревать поставила. Пошла дорожку основную подметать. Уж до конца почти почистила, лист-то мокрый, с одного раза не слушается. Слышу, за калиткой воспитатели о чём-то судачат, на смену пришли. Они меня тоже увидели.
- Зинаида! Поди-ка сюда!
Вышла к ним, гляжу, а там ребятёночек притулился, жив ли нет, глазки закрыты. Штанишки тоненькие, кроссовочки летние… Платком этим вот сверху закутан. – Старушка подтянула концы платка, передёрнула плечами, как от озноба.
- Забирай, Зинаида его к себе! К детям без осмотра доктора не положено, да и тепло у тебя.
Беру дитя-то, маленький вроде, а поднять не могу. А он, прости Господи, как собачонка, верёвочкой к забору привязан. Принесла его в свою коморку. Батюшки мои, до майки всё мокрое! Раздела, в простынь замотала, одеялом ватным укрыла да шубейкой овчинной сверху.
На шее у него бутылочка с соской на резинку привязана, пустая. Недолго думая, супчик налила, а больше-то и нечего было. Сунула ему в руки, а он сразу в рот да зачмокал. А глаза-то не открывает. Половину высосал да засопел так сладко. Я было бутылочку взять, а он не отдает, опять в рот, но не сосёт, спит дальше.
Я в печку дров подкинула, давай его бельишко развешивать:обноски чьи-то, старенькие, но чистые, поглаженные. Волосики аккуратно подстрижены, ноготочки подрезаны. Ухоженный ребёночек! И с какого лиха у нас под забором-то оказался?!
Часа три проспал, разомлел, заворочался, волосики светло русые закудрявились, щёчки розовые, глазки голубые, ну Ангелочек вылитый!
- Писить хочешь?
- Угу!
Справил дело, на кровать сам залез. Подала ему сухую одежонку, помочь хотела, руку мою отстранил, сам одевается.
- Как зовут-то тебя? – не поняла, что пролепетал, колготки натягивая. – А годиков сколько? – на руку смотрю, на пальчиках покажет.
- Три! – И бутылочку пустую показывает. Потом уж мы подметили, когда документы выправили, что «Р» он только после букв «Д» и «Т» говорил.
- Кушать хочешь? Ложкой-то умеешь?
- Угу, умею.
До вечера-то весь супчик с хлебушком умял.
***
Зинаида достала из шкафа небольшой свёрток, положила на кровать.
- Вещички-то я берегу!.. Тут и тетрадки твои со сказками, Александр Лусский.
Осознав, что всё вышесказанное о нём, Александр напрягся, и, как всегда в момент нервного напряжения, его нижняя губа отвисла. Люся приподнялась, готовая бежать к парнишке, но осела от грубого окрика Зинаиды:
- Ну, чего губы-то расквасил?! Опять бегемота пугать собрался?
Первые нервные смешки сменились дружным хохотом, расслаблением и весельем. За чаепитием Люся и Александр наперебой рассказывали о поездке на море. Зинаида, сложив руки на колени, сидела довольная, умиротворённая.
Провожая гостей до калитки, Зинаида обняла парнишку, пристально посмотрела Люсе в глаза:
- Уж не знаю, кто его подкинул: Бог ли Дьявол, но душу мне малец отогрел!
6.
Пять лет назад появился Он – загадочный, никем не виданный Люцифер.
- Что, уже время склерозу подошло? Ведь помню, перед отъездом в санаторий протирала рамки с фотографиями… лампадка и цветы на месте… – Присев с расстройства в кресло, Люся вздрогнула от неожиданно включившегося экрана телевизора.
- Необъяснимое, почти мистическое событие произошло вчера на встрече депутата Н-ского с избирателями… – голосом, каким дети рассказывают страшилки, комментировала диктор происходящее на экране. - Над головой высветились огненная надпись «Хвост из 90», превратившаяся в хвост с кисточкой на конце. Хвост ударил господина депутата в лоб, обратился надписью «Люцифер», и всё исчезло, а господин депутат упал замертво…
Люся судорожно вцепилась руками в подлокотники кресла,не зная, как воспринять увиденное и услышанное: это из-за него не стало фирмы, мужа и дочек.
- Люся, – Александр, подойдя к креслу со спины, положил руки на плечи женщины, – нам этого достаточно? Пошли на кухню.
На столе в привычном порядке стояли фотографии, в новой лампадке горела свеча, играя бликами на лепестках трёх живых тёмно-бордовых роз. Стол сервирован на двоих.
- Царствие небесное, дорогие на… – Люся смутилась, опустила поднятую коньячную стопочку.
- Всё верно, Люся! Наши! – Выпили и закусили молча.
- Всё верно… – Наполнив повторно стопочки коньяком, Люся подняла свою. – Береги себя, сын!!!
***
Никакая не мистика! Всё элементарно объяснимо: с дистанционным управлением винтовка с красной подцветкой и проектор для лазерного шоу, о котором в России в то время мало кто знал и слышал.
Через год высокопоставленный чиновник, получив «весточку» от Люцифера, перечислил в благотворительный фонд солидную сумму и по собственному желанию оставил должность.
Ещё через год, столкнувшиеся лбами по желанию Люцифера два олигарха, устроили, как в лихие девяностые, погромные разборки с огнестрелом.
И вот в этом году – грубый, непродуманный рейдерский налёт от имени Люцифера, который грозил не только потерей репутации, а и возможным крахом концерна. Выявленного "автора" угрожающе предупредил тот, от чьего имени был совершён данный беспредел. Чтобы пустить следствие по ложному следу, Александр взял вину на себя.
7.
- Это что, я вас спрашиваю?! – строго обратился к следователям начальник РОВД. – Почему освободили в зале суда за недостаточностью улик? Куда они делись?!
- Завадская, может, убрала, она дело вела. – Ответил сотрудник помоложе.
- Доказано?! – грозно спросил начальник.
- Вот откуда у рядового следока четырёхкомнатная квартира в центре, дорогая иномарка и шикарный особняк на Истре?
- Муж ведь у неё есть!
- Конечно! – Не унимался молодой. – Бабник неработающий. Развелась она с ним. Я перевёз два его чемодана да две сумки к новой пассии, больше ничего ему не отвалилось.
- Ничего себе! – воскликнул следователь постарше. – Она же пять лет назад в его двухкомнатную с одной сумкой въехала, а теперь он нищий, получается.
- Ну! Напился он да дебош устроил. Галина его в КПЗ определила, обещала разобраться, как протрезвеет.
- Где она, кстати?
- Не появлялась после суда. – Почти одновременно ответили следователи.
- Распоясались все! Покрывательством занялись?
- Звонили, да она телефон в рабочем столе оставила.
- Этого ещё недоставало! Так, одному с мужем разобраться. – Начальник кивнул молодому, – второму с этим освобождённым… без улик. К вечеру доложить!
8.
- Боже мой, я свободная птица… – Сидя в кафе торгового центра, в «воздушно-радужном» настроении Алёна ела мороженное, запивая горячим чёрным кофе. – Ипотека и задолженности по коммунальным платежам погашены! Продумать нужно, на что с толком потратить оставшуюся сумму. – Она перечисляет «дырки, что следует залатать в первую очередь». – О, денежки к деньгам!!! – Алёна читает в телефоне сообщение о зачислении на карточку заработной платы. – За два месяца… плюс в размере оклада! Сейчас маме сапоги, а Юле ботиночки куплю… Ворона ты… белая! – Со смехом ругает себя Алёна. – Карточка-то дома!
Настроение, поднявшееся было на новую высоту, резко падает от услышанной сквозь гул голосов посетителей новости по телевизору:
В поезде «Москва-Лабытнанги» пассажиркой, как выяснилось позже, с недействительным паспортом, оставлен багаж. При вскрытии транспортной полицией в сумках (Алёна узнаёт их) обнаружен расчленённый труп майора полиции Завадской Галины Владимировны с подписью на распечатке портрета «Люцифер».
Впав от ужаса в ступор, Алёна какое-то время сидит, боясь посмотреть по сторонам. Кое-как справившись с оцепенением, она, оставив недопитым кофе, на непослушных ногах выходит на остановку, ждёт свой автобус. Торопливо пройдя в конец салона, Алёна прижалась горящим лбом к стеклу. «Он знал… Он знал!» звенело в ушах при каждом захлопывании дверей автобуса.
На полном автопилоте Алёна сошла на своей остановке, села на лавочку, прижавшись спиной к стеклянной стенке. Мысли в голове засуетились, обгоняя друг дружку, забарабанили болью в висках:
- Он всё знал!!!
- Нужно пойти в полицию…
- Что я там скажу? Где он, кто он, может и не Александр.
- А я?! Я – соучастница!!! Меня посадят…
- А как же мама с Юлей?!
- Мама пирожки печёт, просила молока и сметаны купить...
Как робот-автомат с заложенной в плату схемой маршрута, Алёна зашла в супермаркет, взяв корзинку для продуктов, уверенно направилась к холодильной камере с охлаждёнными мясными продуктами.
- Сыровяленый свиной окорок… – Алёна берёт знакомую упаковку мясной нарезки, уложенную розочками, смотрит на цену, кладёт обратно. – Да хоть попробовать, что я не скушала в поезде!!! – возвращает упаковку в корзину, подумав, прибавляет ещё две. Продвигаясь меж витринами, берёт три баночки пюре, молоко и сметану.
***
- Испанский деликатес Хамон… – читает Юля, выкладывая из пакета продукты. – Мам, что за праздник сегодня?
- Зарплату и премию за квартал перечислили. – Алёна включила электрочайник. – В пюре можно молока добавить… – Увидев поджатые губы матери, она села за стол, в центре которого на круглом, с жостовской росписью подносе, красовались, уложенные горкой, румяные с пылу-жару пирожки. – Мам, подай, пожалуйста, сметану.
- А мне молочка! – Мигом подключилась Юля. – Да никакие дорогущие деликатесы не сравнятся с твоими морковными пирожками, бабуль!
Повеселевшие глаза матери и озорная улыбка дочки заслонили плотной шторой закрученные в перипетиях дня переживания, вернули душевное равновесие.
- Милые мои, как же я вас люблю!!!
9.
По сложившейся привычке Виктор Николаевич включил в компьютере телеканал «Россия 24», прослушать обновлённый выпуск новостей, чтобы быть, хотя бы относительно, в курсе событий. Просматривая поступившую корреспонденцию, он «краем уха» уловил знакомую фамилию, глянул на экран и обомлел.
- Так вот кто… – пригвоздённый острым штырём через сердце к спинке кресла, Виктор Николаевич потряс головой и прикрыл ладонью рот, боясь даже в мысли впустить окончание фразы…. – Добро торжествует… – Острая боль в сердце уступила место внутреннему ледяному ознобу. – А Зло без крови не сдаётся.
- Возможных очевидцев просим помочь следствию, позвонить по телефону… – вещал диктор.
- Вот здесь, господа полицейские, у вас стопроцентный железный висяк… Но больше, Светоносный Сын Зори, – Виктор Николаевич остервенело погрозил пальцем экрану монитора, – так рисковать я тебе не позволю!!!
*****
Люцифер – (латын. «Светоносный», римс. «Сын Зари») любимый, невероятной красоты Ангел, наделённый Богом свободной волей, полномочием охраны всей Земли, возгордился и был низвержен с Небес, но обратился не бесом, как падшие Ангелы, а Дьяволом.