Осень. Дамы. Год седьмой.
Две версты и дом, а дома
Параскева и корова,
Сын и дочери гурьбой.
Он приехал, муж, отец,
И в Покровское с собою
Пригласил поклонниц строем
В свой бревенчатый «дворец».
Так к Григорию в сей раз
В дом вошли четыре дамы,
Если честно, это странно,
Дико, грубо, напоказ.
И Григорий, и семья,
Ну, и дамы с светской ниши
Жили все под общей крышей.
Засыпали – чуть заря,
Просыпались, чуть лишь тень
Приоткроет солнцу землю,
Ели, пили, пили, ели
И молились Божий день.
И Распутин расцветал,
Как-то делался заботлив,
Был весьма словоохотлив
И соседушкам вещал
О царях и о дворцах,
О великом Петербурге...
Что ему, целуя руки,
Дамы шепчут о делах,
Ждут советов от него,
Малограмотного Гришки!
Сами все читают книжки,
А к нему всё, каково?!
Он – наставник, он – отец,
Он – святейший утешитель,
Он – просторная обитель,
Он – икона, наконец!
Да и всё бы ничего,
Гришка – лекарь душ и лекарь,
Но с Тобольска вдруг инспектор
Прибыл обличать его.
В доме обыск был, нашли
Письма «дамочек» к «святому»,
И по новой к хлыстовскому
Обвиненья повели.
И с Распутина, как хмель,
Хвастовство сошло с бравадой,
Как внезапною прохладой
Обдало его теперь.
Он, конечно, отрицал
Все нападки, заключенья,
Что устроил лжеученье...
Но уже раздут скандал.
Ох, пристрастен был допрос
И его, и дам прибывших,
Гришку дружно защитивших...
Ну а он, как дикий пёс,
Стал забитым и смурным,
Сожалея о приезде,
Благо Лохтина на месте,
Сообразив, откуда дым,
Очень спешно собралась
И отправилась в столицу,
Где влиятельные лица
Пресекли допросов вязь.
Незадолго до того,
Смуту внёс Распутин в планы,
Не одобрив брака Станы,
И, конечно, для него
Вышли боком те слова,
Потрепав нервишки малость,
То Милица постаралась –
Всемогущая княжна.
Случай данный отдалил
Напрочь от Милицы Аликс,
Чтобы даже не пытались
Осквернять того, кто мил
Её сердцу и уму,
А тем паче человека,
Кто, как верный Божий лекарь,
Бережёт её семью.
март - октябрь 2020 года