По России странствует Шукшин,
ШУКШИНЫМ пока еще не ставший.
Валится на нары он, уставший -
Слыша вздохи хвойные вершин.
Тула, да Владимир - колея!
Движется натруженный рем-поезд.
Паренек работает на совесть,
В полотно врубаясь, не скуля...
Далеко алтайское село.
Близ Катуни темные избенки,
Где кропят слезами похоронки,
Что зиме аж челюсти свело!..
Голод и разруха гонят люд,
От родных гнездовий и погостов.
Оттого в мир и шагнул подросток, -
Чтоб отведать с миром "соли пуд".
Дома - худо... Там он - "лишний рот".
Мать с сестрой давно без коровенки...
Платьишко одно лишь у девчонки,
Да и годик выпал - недород!
-"Только б зиму эту пережить,
Ближе к лету заживется легче..."
Голос ломок. Угловаты плечи:
"Есть работа - значит можно жить!"
"Монастырь" заброшен. Не судьба!
Каково его друзьям по курсу?
Дай им Бог закончить "авто-бурсу",
И попасть на вольные хлеба!
Но в глазах его костры горят -
Жаждою несокрушимой к книгам.
Пользуясь свободным редким мигом,
Он читает жадно, все подряд.
На лицо - скуласт, и крепко сбит,
Но томим уже душевным жжением,
С редкостным рассказчика умением -
Он рабочих часто веселит.
... Ближнего и дальнего любя,
Застолбив дорогу, тропку вызнав,
В затаенной глубине Отчизны -
Нужным ощущает он себя.
С мужеством завидным и большим,
Вопреки "прогнозам", и наветам,
По "рабочим университетам" -
Всероссийским, странствует Шукшин.