О том, что не будет уже ничего,
Прекрасным огнём коллектива
Мне сонно высокий поёт небосвод,
И пальма, и плод, и олива.
И это, наверное, бред и ****ец
Моей безответственной яви:
Предсердьями всех моих рваных сердец
Я в сердце духовное ранен.
Лишь только решился пойти никуда,
И главное – быть ниоткуда,
И сразу в ответ громыхает беда,
И солнце горит как простуда.
Прекрасная, ясная, новая жизнь
Летит, прерываясь ночами,
Но я её попросту не заслужил,
И осень как память качаю,
И вот, на качелях, где странный малыш
Лепечет невиданной маме
Наречием тем, что озёрный камыш
Под божьими шепчет ногами,
На этих же самых качелях, один
Качаюсь я без сигареты –
Не раб, не хозяин и не гражданин:
Беглец от разлившейся Леты,
Тяжёлый любитель неполных октав,
Внезапных как осень бемолей,
Летейский служитель отравленных трав
И солнц, побелевших от боли,
Смотритель тумана и пасмурных звёзд,
Вон там, за границей сансары,
Свистающий песенку жизни всерьёз,
Пока не придут санитары.
Ах, вечные девы, ах, солнечный мыс,
Ах, ты, кого не называю!
Зачем неземные не отозвались
Полночному звёзды трамваю?!
Дурацкую песню несёт ветерок,
А я подыграю на флейте,
И всем опоздавшим да будет урок:
Не пейте из моря, не пейте!
А море трёхцветное будет с утра:
Зелёный и синий и выше!
И в белых ветвях одичают ветра
Над каждою белою крышей.
Когда же закончится струн маета,
И, в миге от времени суток,
Я вспомню кто в небе умеет летать,
И что его песни несут нам.