Я, конечно, похож на всех дураков-влюблённых,
а тебе всё равно - что с этим может случиться.
По большому счёту или по малому, словно
я не человек, а мигрирующая птица...
Впрочем, так и есть: порхая с ветки на ветку,
С вон того забора на конёк обветшалой крыши
Я как чёрный дрозд с вмонтированным дефектом
Или как ворона: то ниже, то здесь, то выше…
Пролетают дни - как сёстры мои и братья –
Серебром для видящих, тушью для наблюдателей.
Мы летим, я думал, со взорванных аэродромов,
Но теперь понятно: мы непрестанно кружим
Не зная ни вашей любви, ни войн, ни законов,
Не ведая ваших книг, интриг и оружия.
Когда хочется драться – записываем: рапиры.
Когда хочется плакать – каркаем, то есть плачем,
И чистим, чистим серые вицмундиры
Сидя на проводах электропередачи.
Провода – это струны, как я запомнил с детства.
И они гудят под Юго-Восточным ветром,
И Восток алеет и тает, и рвётся к Весту,
И ноябрь обретает море, песок и лето.
Мы повсюду. Меня зовут по имени люди,
Я умею давить на клавиши их девайсов,
И так было вчера, и, может быть, так и будет,
Я взлетаю в сонное небо, воздушным вальсом
увлечён, и вальс ведёт к перемене ветра
Не по горизонтали, а (вечный рефрен!) к зениту,
Посмотри наверх, ты можешь увидеть это,
Просто открыв окно, распахнув калитку…
Если мы уйдём, как написала однажды
Девушка-музыкант, с которой был вместе,
То останется только шорох вчерашних перьев
И пустые клетки из прутьев истлевшей жести.