Все легенды в осень поместятся,
Нравы, мода и облик эпохи,
И новеллой становятся месяцы,
Рассказав про улыбки и вздохи.
Машин времени вроде бы нет,
И ковров-самолётов наверное,
Задремал лес, а жёлтый плед
Побелеет от снега первого.
От Гомера и до Бродского
По грустящей брожу аллее,
Дух познается через плотское,
От греха и раскаяния млея.
Ноября смотрю фотографии,
В них знакомый онегинский сплин,
Лучше здравица, чем эпитафия
В день продрогших и рук и спин.