На подушках, под одеялом
в обаянии света вечернего,
тишина со своим покрывалом
отделяется веткой дочернею.
Прикасается длинною тенью
размывая границы в прожитом,
накрывая временной ленью,
дав понять, больше так не сможем мы.
Всё тепло разливается выше,
унося за свои горизонты
мы не здесь, мы уже не слышим,
как трубят сквозь века мастодонты.