В бору, где сосны корабельные
пронзали кронами жару
и в высь стремились запредельную,
свет затевал свою игру.
Повсюду вспышки, искры, блики
вторгались в фон полутеней;
янтарь и яшма, сердолики,
возникнув, гасли в глубине.
Дремали мхи в упругом зное
и пахло хвойною смолой,
и мошкара клубилась роем
у древних мхов и над травой.
Порой чуть слышно тёплый ветер
дневным дозором пролетал;
возможно, он себя в ответе
теперь за этот лес считал.
А струны медные стволов
между землёй и облаками
звучали, как звучат бокалы
друзей за праздничным столом.
Я им... меж ними не чужой
пил воздух дня неторопливо,
и бабочки порхали мило
над восхищённой головой.
И голубым огнём горел
свод опрокинутого неба.
С рождения вкуснее хлеба,
чем там, я, кажется, не ел.
Но голос был издалека...
и вдруг остановилось время,
и чья-то лёгкая рука
легла на темя.