хоть поперёк, хоть вдоль
твоя дорога – сколь
верёвочку ни вей,
колокола ни лей –
ведёт в такую даль,
где даже соловей
зовётся найтингейл,
а может, нахтигаль;
где в голосе его
не золото, а тьма,
в которой плачет бес,
идущий на жнитво
в затихшие дома
с косой наперевес;
там люди-колоски,
от маковки до пят
спелёнутые мгой –
овсы и овсюги –
как будто с виду спят,
да всяк своей стегой
идёт из лубяной
избушки – к ледяной;
под щелканье и свист
выходит в ночь, рукой
незрячее окно
перевернув, как лист, –
чтобы не стать мукой,
а прорасти зерном.