Чёрно-белые лики деревьев
и кто-то между ними
кто-то сокрывающий
тянет побеги снов
опустошённость, очерёдность
и я в мелькании
тотальность сгущается
наливаясь пурпуром
летят лики дождя
и я подставляю руки
мои мысли бьются в голове
и я об этом ничего не знаю
мои птицы тревоги
встали на крыло отчаяния
и я вдыхаю полной грудью
всё - по настоящему
всё - обязательно ввинчивается
лопасти мелькают облупленной краской
всё - ждёт моего наполнения
и я киваю торжественности хрупкого
ведь то, о чём я молчу -
говорит и говорит во мне
дождь идёт и идёт
и я вновь и вновь бегу бумажными кораблями
звуки сожаления проносятся, едва задевая
через сито кромешного
я ёрзаю на клетке земли
осторожно поняв
что всё делает себя, ни больше и ни меньше
что всё приглашает меня на беспамятный танец
и по моему образу каскадом пробегают трещины
всё кажется другим, и я стираю разницу
принимая себя, штурмуя иллюзии
обречённый видеть - как уходит жизнь
сможет ли простить этот мир за жажду
и что ты такое - напившийся?
треск образа вновь заглушает вопросы
и я режусь об острые осколки - ибо жажду
летний вечер призывно обдаёт горячим жаром
и я вновь забегаю вперёд
чтобы перехватить начало
описательная хирургия делает надрез
и я вновь терплю
контекст ломается
и зрительные образы входят друг в друга
я оглядываюсь, и возвращаюсь снова
череда
темнеет и посвистывает
куски калейдоскопа хрустят под настоящим
в тупике звёзд, в придорожном ожидании
всё пестреет данностью
вся эта равнозначность разлилась слишком давно
я - свесивший ноги в бездну
не увлекаемый последовательностью
небосток журчит не задевая
меня, освободившегося от нового дня
теплота, покров, уплотнение
рождение тени
листва всё глубже тонет в её сгустках
говорящий цветами рискнул, и смешался
и я тоже не растворяюсь:
риск - всегда неуверенность в намерениях
тени бегут по коридорам
безропотные и живые
без связующего, не пойманные
я касаюсь настоящего
и оно поглощает завтрашний день
в безотрывном производстве настоящего
что-то клинит, и я сосредоточиваюсь на руках
и всё не пожимает мне хотя бы одну из них
и всё не протягивается мне
и не называет кормильцем
потоки закручиваются необъяснимым
и всё принимает ту форму, о которой я гадаю
мой приёмный метод - неожиданность
я смешиваю клетки на доске приказаний
но они снова подчиняются очерёдности
прикосновения тонки, и я ироничен
игристая боль заполняет хрусталь моего
и я не смакую никаких планов
всё - согласно убаюкиванию
в разорванных клочках лета
в расколотых воспоминаниях
я - единица безучастного
без срока данности
заключённый ловец бессознательного
в поиске открытия
временной рассказчик описывает круг
и под редкими каплями создания
рождается новое
в порядке живой очереди
из своей скорлупы ожидания
что я знаю?
Просуществовать?
"Всё одно и то же", -
говорит страх, и я ему не верю
"Всё одно в другом", -
говорит потерянность (не верю тоже)
и я наделяю контроль устремлением
вечер сочится существованием
и я больше не пытаюсь фиксировать
непрерывность
дрожу нагоняемый
образы лопаются, и я надуваю новые
ветер гонит сбитые дождём листья
и время не проходит
нескончаемые шаги ищут во мне брешь
что-то толчками подбирает меня к окружающему
запечатления рассаживаются
и ноют короткими вспышками яркости
тени отбрасывают всё лишнее
свет иллюзий ускользает от длящегося
на этот маяк можно плыть вечно
но кое-что показывает точное время
и стучит по циферблату
и я перестаю чесать за ухом
предстоит оставить без ответа новый вопрос:
в надежде на что моё одиночество?
В иллюзии массовки?
В ожидании доставшемся чуду?
Скворечник ночи тужится
и чёрные птицы разрывают паутину связей
исход свободного падения
освобождённые бусины усидчивости
проступают наливающейся сукровицей
нетерпеливости
падением к слову через наугад
и об кого все эти ноги
осторожно: не окрашено
и всё же
пустота сочится из покончившего
шаг в шаг
вырубленный в неповиновении
облик трескается, осыпается
сюрприз ублюдок!
Нимбическое брызжет из головы
абсурдной мозаикой
и я опять ловлю себя за отождествление
гнездо трясётся, птенцы дуреют
и я насаживаю голову на пику здравого смысла:
пике одиночного плавания
пехота дня мягка и вкрадчива
и никакого извне
мой обряд полон настороженности
ложный я, зацикливший боль
вместо того, чтобы распахивать бутон радара
и ловить, ловить, ловить
всё равно что
оценить важность земли
и не расшатывать зубы иллюзий
я дрожу перед этим миром, как лист
бродяга слов цепляется за меня, извлекает
моя сбивчивость крадётся, я воркую
этот мир никогда не повторяется, снова и снова
я продолжил линию, и посадил кляксу
я расширяюсь, и осиневаю по белому
я наблюдаюсь у самого себя
я извлекаю из него слова
я держу его за уши, и он - белый
иллюзии проделали дыру в моём мешке
и теперь падают, оставляя след
я смотрю в него - впечатлительный
и не могу вспомнить, как это -
принять данность
вот бы это таинство -
бежать рука об руку с действительностью
очевидец своей жажды
ты подходишь к самому началу:
ничто ничего не меняет?
Дивный новый мир искрится в стакане наполовину
и разношенный сваливается с ног
какая безвкусная вода
не сдобровать
О! Новое дно, у меня на тебя нет времени
я слежу за ним подброшенным
оно звонко шурует воздух
сливая свои половины в непрерывное вращение
скажи маме вкусовых рецепторов "прощай"
я больше не наполняю этот мир собой
и что мне теперь сказать, обтекая - обтекай?
как оказалось, одного присутствия в нём мало
всякое мгновение уникально
и является головной болью для чудаков коллекционеров
и сносить побои куда, где это священное место?
Всё равно что:
после вскрытия хранить себя бережно
или же выбросить в эту мусорку жизни
всё уже протухло
обёртки слов, снулая канитель
рассекающий бредит отточенностью
взрезая пространство, отталкиваясь
идеальщина приуныла
и я слоняюсь с фонарём разума по своей темноте:
что сказать, места более чем достаточно
Но! Его нет
Лёжа на забытьи
опосредованные меняются и меняются
и я пишу и пишу
а мир твердит и твердит своё заклинание:
"Мы с тобой - одной среды"
под анестезией пустоты я боюсь проснуться
возомлев себя солнцем
и поэтому - пробиваясь и пробиваясь
и в который раз - к себе
крайний поиск - окончен.