Чем меня гонит-то в эту неясную,
в эту близирную даль...
кознями,
казнями,
мыслями праздными
вечнонезимний январь.
Мысли остужены,
мысли простужены,
мысли как веры глотки.
Сердцем разбужены,
пульсом контужены
судного дня шепотки.
Руки трясутся синицей зажатою,
все небеса в журавлях.
Стынет на сердце губительной датою
горем пригубленный страх.
Господи, сколько же их растревожено,
этих моих журавлей,
сколько синиц уничтожено, сложено
в черной шкатулке моей.
Тёмные черточки тянут прерывисто,
скрежет стоит до небес.
Чтоб только белыми точками вымостить...
чтоб только в белом воскрес.