"...Это было в 1927 году.Румыния.Кафе. Он и она. Красива и не молода.
Полный, средних лет скрипач, самодоволен, презрителен, манерен.
Она – в прошлом знаменитая певица, бросившая богатого мужа ради скрипача. Сильвия Тоска.
Он – скрипач Владеско,обобравший ее,лишивший славы и человеческого достоинства, может ударить её при всех по лицу..."
Услышавший эту историю Вертинский возмущён до предела.
Но…как только раздались звуки скрипки Владеско певец смог только воскликнуть: «Изумительно!»
В голове у него уже бешено крутились строчки. Так родилась песня. «Концерт Сарасате». Она прочно вошла в репертуар певца.
Прошло 3 года. Берлин.
Вертинскому сообщили ,что в берлинском Эден-отеле выступает Владеско,и ему известно о написанной о нём песне.
Вертинский сухо ответил: «Напрасно! Он не стоит песни!»
Владеско вместе с Сильвией явился на ближайший концерт Вертинского и ждал…
Они пришли слушать “свою” песню. Ждать ему пришлось долго.
Концерт Сарасате” стоял последним в программе.
«… Весь концерт я пел, стоя точно посреди эстрады, и когда дошёл до последней песни, и назвал её, демонстративно резко перешёл на правый конец эстрады и остановился против его места в первом ряду. Аккомпаниатор сыграл вступление, я начал:
Ваш любовник – скрипач. Он седой и горбатый,
Он вас дико ревнует, не любит и бьёт…
Но когда он играет Концерт Сарасате,
Ваше сердце, как птица поёт…
Я смотрел и пел, глядя в упор то в его глаза, то в глаза Сильвии.
Он альфонс по призванью. Он знает секреты,
И умеет из женщины сделать “зеро”…
Но когда затоскуют его флажолеты,
Он, как сказочный принц, … как влюблённый Пьеро.
Владеско слушал в смертельном испуге. Глаза его, казалось, готовы были выскочить из орбит. Он весь как-то съежился, почти вдавившись вглубь кресла. Я продолжал:
Он вас скомкал, сломал, обокрал, обезличил…
“Фамм де люкс” он сумел превратить в “фамм де шамбр”
И давно уж не моден, давно неприличен
Ваш кротовый жакет с легким запахом “амбр”
И в усталом лице и в манере держаться
Появилось у вас и небрежность, и лень…
Разве можно так горько, так зло насмехаться?
Разве можно топтать каблуками сирень?
(Фамм де люкс – “шикарная” женщина, Фамм де шамбр – горничная)...
Слова били его как пощёчины. Он прятал лицо, отворачивался от них, пытался закрыться программкой, но они настигали его – жестокие, точные и неумолимые, предназначенные только ему, усиленные моим гневом, темпераментом и силой моих интонаций:
И тогда вы, страдая от ласк хамоватых,
Тихо плачете где-то в углу, не дыша,
Он играет для вас свой Концерт Сарасате,
От которого кровью зальётся душа!
- А-а-а!.. - сквозь песню доносилось до меня. Он стонал от ярости и боли, уже не владея собой, закрыв лицо руками. Я допевал песню…
Увядающей, нищей, больной и брюхатой,
Ненавидя его, презирая себя,
Вы прощаете всё за Концерт Сарасате…
Исступлённо, бессильно и больно любя!
Мои руки, органически точно повторявшие движения пальцев скрипача, упали… Каким-то Внезапным озарением я бросил наземь воображаемую скрипку и в бешенстве растоптал её.
...Слезы ручьем текли из его глаз. Дико озираясь вокруг, он точно искал, чем бы ему поклясться.
- Плюньте мне в глаза! А? Слышите? Плюньте?
Сейчас же! Мне будет легче!...
И вдруг точно сломившись, он дико зарыдал, упав в кресло.
- Лекарство подействовало! - услыхал я за своей спиной.»
/Из книги воспоминаний А. Н. Вертинского./
Через несколько лет.
«-Я был в Данциге. Слушал Владеско…- говорил мне в Париже Петя Барац.
- Ну?
- Ну, ничего. Знаешь, он здорово изменился. Помнишь, какой это был дикарь?
- А теперь?
- Теперь ты бы не узнал его. Точно подменили. Вежливый, серьёзный, внимательный. А играет ещё лучше!
- Ну а как он с Сильвией? Бьёт её?
- Что ты! Он в ней души не чает,каждый вечер приносит ей цветы, и сам ставит ей на столик.
А когда выпьет, плачет и просит у неё прощения.
- При всех?
- При всех!!!»
/Из книги воспоминаний А. Н. Вертинского./
* * * * * * * * * * * * * * * @>-->---