он ей писал на пыльном небе -
не отдам тебя никому,
да и правда, он был датский,
не отдал, не соврал никому.
нимфея росла белым платьем,
плетями путала ноги,
пить хотела, тянулась к реке
ивовым голосом, гибким смехом,
росой на подрагивающем виске,
водою текла по устам принца,
а он говорил — йорик подвинься,
аз воздам аз.
образ её мучительный, зыбкий,
кувшинку не бросишь в кровать
не сможешь назвать бывшей,
к лицу цветам — умирать.
мерцала, по водопадам ходила,
её находили на знаках майя
в гватемале, в мексиканской текиле.
а вот розмарин, вот анютины глазки,
а роза упала на лапу азора,
взвился, грянул оземь, растаял
призрак ночного дозора,
и в общем портрет сложился:
лет тридцати, обрюзгший,
убийственно меток и зол;
у него бирюзовый берет,
у него полосатый камзол.