Низкие, "свинцовые" тучи плыли медленно, переваливаясь с боку на бок. Григорий Иванович стоял у окна дачи, взирал на безрадостную картину: голые деревья, перекопанные дачные участки, мокрые, асфальтированные дорожки, украшенные жёлтыми и красными листьями, дачные домики серые, "нахохлившиеся" без своих хозяев. А глядеть на небо и того горше. Такие страшные тучи! Того и гляди зацепятся за высокие тополя, растущие вдоль дачных участков. И тогда не миновать дождя, а уж так надоела эта мокротА! И настроение у престарелого человека под стать погоде за окном. Даже марки, лежащие на столике - конторке, доставшийся Григорию от родителей, в данный момент не радовали. В былое бы время - да! Рассматривание этих "ценностей" его всегда умиротворяло. И, в какой-то степени, возбуждало. Хотелось набрать номер на телефоне и радостно сообщить или Владимиру Ивановичу, или Борису Абрамовичу, что он едет к ним - поделиться радостью. Приобретению новой марки или обмену удачному.
Но - Увы! Никого уже нет в живых. Да и самые ценные экземпляры он не держит теперь в дачном доме. Такие как марка "Венецианский карнавал" датируемая тысяча восемьсот девяносто девятым годом. И марка, выпущенная в честь сражения японцев с русскими моряками при Порт - Артуре. Марка в честь свадьбы принцессы ДИ (Дианы). Когда была жива жена Соничка, Григорий Иванович держал свои "сокровища" здесь на даче. Тогда это было надёжнее. Пожилой дачник с содроганием сердца вспомнил день, когда ни стало жены. Вспомнил и всю канитель, связанную с похоронами, поминками. Он машинально провёл ладонью по щеке и почувствовал влагу. - Этого только не хватало! - воскликнул Григорий. А память тут же услужливо воскресила день, когда он, спустя несколько месяцев, наконец-то, отважился наведаться на дачу. Он тогда, первым делом, бросился к сейфу, в котором хранил марки. Несколько раз пересмотрел их, но...некоторых не доставало. Прошло некоторое время, пенсионер смирился с потерей. Он пришёл к выводу, что вор не был профессионалом. Пропали марки не представляющие большой ценности. Но и их было жалко. Припомнилось, как ему нравилось быть на даче, заниматься своими марками и, чтоб непременно ему слышалось Сонино добродушное ворчание насчёт плохо зреющих овощей или ягод. Он понимал, что жёнушка таким образом втягивает его в свою беседу. Наплывало сонное состояние. И ему думалось, что это и есть настоящее счастье.
Теперь, конечно, всё не так. Сын Валерий большую часть участка засеял бордюрной травой. За лето несколько раз скашивал и до глубокой осени участок топорщился жёсткой щетиной травы на радость внукам - футболистам. А вот теперь и внуки подросли, и сын редко приезжает, и он один. А было время, когда соседи дружно взялись за оформление документов для прописки в дачных домах. Вскоре провели и электричество, и воду. Вот только с газом тянули. И жить было не страшно. А теперь на всём квартале один...
- Вот и я уеду. Что мне много надо? Пенсия, - Слава, БОГУ! - позволяет безбедно жить. Что я, не смогу приобрести себе помидорчиков, огурчиков... - уже вслух возмутился пенсионер. - Ведь звал же меня Валерий в квартиру, когда Сонечки не стало. Вот и надо было ехать, а теперь как? Внуки уже большие, и сын не может жить всегда один - ещё молод... Да и я уже отвык от общества, докучать станут.
И тут он увидел маленькую, сухонькую старушку. Она пыталась размотать проволоку на калитке соседнего участка. Григорий Иванович сам когда-то примотал эту калитку, потому что участок был брошенным. Повадились бегать из соседнего села подростки. Сначала собирали клубнику, виноград - ещё кое-где можно было найти. Потом, не стесняясь престарелых дачников соседних участков, "резались" в карты и нещадно матерились. Вот он и примотал калитку - стало спокойнее.
- Интересно: что этой старушенции надо? Пойду, спрошу. И выйдя на крыльцо, Григорий громко спросил: - Эй, гражданочка? Вы кого-то ищите? Так вот теперь уже осень, все поразъехались. А этот домик вообще не обитаемый много лет. Кто Вам нужен?
- Когда-то я была хозяйкой этого домика, - проговорила старушка. - А не могли бы Вы мне водички принести? Я должна таблетку принять.
Григорий Иванович, надев садовые перчатки, подошёл к калитке, размотал проволоку и пригласил пожилую женщину в свою беседку на чай. Галина Алексеевна - так звали её, не стала отнекиваться, а с удовольствием пила горячий чай, ела бутерброды и извиняющимся взглядом посматривала на щедрого соседа.
- Не ела со вчерашнего вечера, в дороге была. Так что не удивляйтесь моему аппетиту. И глядя на выжидательное выражение лица Григория Ивановича, заговорила: - Тут вот какая ситуация. Я когда-то работала на крупном заводе. Заработала двухкомнатную квартиру. Как же я была счастлива! А вскоре профком стал наделять всех желающих дачными участками. Я тоже подала заявление на участок. К тому времени сынок мой подрос, во всём мне помогал, а мужа у меня не было. Так мы и жили вдвоём с сыном, потихоньку дачку выстроили, сажали всего понемногу. А однажды сынок мой - Витюша привёл девушку. Она тоже работала на заводе, в бухгалтерии. У них родился сынок Славик. Я во внучкЕ не чаяла души. Вскоре вышла на пенсию и со Славиком не расставалась. И детки вроде бы не против были. Жили своей молодой жизнью. А внучек рос бойким, весёлым. Я - глупая радовалась, что он себя в обиду не даст если что... Но как-то я вернулась с дачи раньше обычного. Слышу: детки ругаются - "пыль столбом!" И во всём винят меня. Сношка орёт, что, мол, я специально увожу Славика на дачу и там настраиваю его против родителей. Вот он, мол, и растёт оболтусом. И что если так и дальше будет - не долго докатиться до тюремного порога. Видано ли дело, сын не слушает ни родителей, ни учителей. Сноха кричит: - Запретить бабке всякое общение с внуком. Хватит! Так наворотила, вряд разгрести! Тут я не выдержала и показалась им. Сказала, что всё слышала. - Что ж живите здесь, в моей квартире, а я буду жить на даче. Только уж к себе не приглашаю, воспитывайте сами своего сыночка.
- Мама! А как же ты там одна, без печки, без дров? Вижу: сношка его в бок толкает.
- Ничего! как-нибудь устроюсь. Свет ни без добрых людей. И никто не поинтересовался, как мне ночью добраться до дачного участка. А здесь я познакомилась с Вашей женой Софьей Михайловной. Мы хорошо дружили. А вот Вас я видела разов пять - не больше. Вы всё в своём институте, на работе пропадали. В ближайшей деревеньке покупала молочко, сметанку. Там же познакомилась с мастером на все руки. Он мне печурку сложил. В общем, обустроилась и не плохо. Прошло некоторое время, ковыряюсь это я в грядке. Вдруг прибежал Славик - внучек.
- Значит: "родственнички" выпроводили тебя, бабуля. А ты и не пропала! Я и сам тут с удовольствием жил бы...
И только он успел это сказать, в калитку вошли эти самые "родственнички".
- Ты опять за старое принялась, - орёт сношка. - Какая же ты, неуёмная, мать! - проговорил сыночек. - И что с тобой делать? - Отправить её к сестрице в деревню. Зовёт же! - прошипела сношенька. И бросила в подол мне письмо, причём распечатанное. Я его прочитала. У сестры моей Наташеньки умер муж, а мои дети даже не соизволили мне сообщить об этом. Так и не пришлось быть на похоронах. Сестра звала к себе - пожить.
- Настанет время и ваш сынок так же будет поступать с вами, дорогие детки! - сказала я, а сама собираю кое-какие свои пожитки. Так прямо на их глазах и ушла к трассе. Со Славиком, правда, переговорили мы. С сестрицей мы прожили несколько лет душа в душу. А теперь её не стало, она постарше меня. Племянники намекнули, что будут продавать дом. А мне деваться некуда, вот я и решила сюда наведаться. С внучком тут как-то переговорили по телефону и он мне сказал, что его могут "посадить". И "посадили", конечно. Ездила к нему на свидание. Полгода откладывала из пенсии копеечку к копеечке. Чтобы он полакомился чем-то вкусненьким. Да лекарства нужны, у него "чесотка" - это такая гадость, трудно вывести. Опять же обувка нужна. Как увидела я его, сердце моё заныло. Такой худенький, лысый, жалкий. Всё ему враз простила - голубчику моему. Ну, спасибо за угощение, - сказала Галина Алексеевна и пошла на свой участок.
- А как же она откроет замок? Он, наверное, заржавел. Надо помочь... - и Григорий, прихватив с собой кое-какой инструмент, пошёл на соседний участок. Но дверь в дом была распахнута настежь, а старушка возилась с чем-то у сарая.
- То я к Вам,.. то Вы ко мне... - с усмешкой проговорила Галина Алексеевна. В доме пахло затхлостью, стоял полумрак, хотя хозяйка успела уже снять плотные шторы с окон. Всё в доме находилось на своих местах. Но разве что пыль слоем лежала на всех поверхностях. - Невероятно! Как будто меня не было несколько месяцев, а на самом деле - несколько лет. Похоже, детки мои сюда не наведывались. Григорий Иванович! А ведь у меня есть ещё причина сюда приехать. Славик мне все уши прожужжал, что, мол, он когда-то залез в чужую, соседскую дачу. Всё про какие-то марки твердил. И чтобы я их непременно нашла. Его совесть мучает до сих пор. Мол, у людей было горе, а он воспользовался суетой и залез. Велит найти мне то, не знаю что... Но вот немного приберусь и поищу.
Григорий Иванович посмотрел на пенсионерку странным взглядом: - И что? Его посадили на кражу марок?
- Нет! Какие-то знакомые ребята дали ему позвонить мобильник, а тут наскочили полицейские, отняли телефон и сказали, что краденый. Ничего не докажешь, коль у него в руках, значит, он и вор.
- А, давайте, уважаемая, начнём уборку. Я готов помочь.
Галина Алексеевна стала снимать покрывало с кровати, какие-то салфетки, полотенца, аккуратно собрала пыльную скатерть со стола, и тут посыпались прямо на пол небольшие пёстрые картинки.
- Вот они! - вскричал сосед. - Вот они! Да - да они! Их-то я и не находил тогда... этих марок. Ох, как я рад! Вы, не представляете, голубушка, ка я рад этой находке. Это я - хозяин этих марок. Ведь Ваш внук хотел их вернуть законному владельцу, не так ли? Значит, мне! Я сейчас должен уйти, осмыслить случившееся. Когда-нибудь я покажу Вам мою коллекцию, если обоснуетесь здесь. Ничего сегодня не делайте, я завтра во всём Вам помогу. И помолчав с минуту, добавил: - Я рад, что Вы пришли. И вроде бы не один теперь. Будем добрыми соседями.
- А мой внучёк? - спросила растерявшаяся старушка.
- Я... я уже простил его. Так и сообщите.