Труба дымит над жаром печи,
гул дров, не слышно гула речи,
пот молчаливый льёт со лба,
вокруг кули и короба.
И выбрав из замеса пробу
бросают тесто на круги,
готовя к лучшей доли сдобу
и запекая пироги.
И кто-то вылеплен из теста,
неуж опять моя невеста?
В пекарне лепят на поток -
грудь, ноги, рот и локоток.
Обилье шёлка и тумана,
в перстни закованы персты
и закруглённость пышет стана
у генья чистой красоты.
А у хозяина пекарни
взгляд наливает киноварью:
в натуге дева рождена -
и хороша и сложена.
Беру я сдобную под ручку,
веду к священному венцу
и вкруг народа ропщут кучки:
- Пришёл к единому концу!
В их утвержденье нету злости,
промоют тихой сапой кости
и разбредутся кто куда,
с костей же высохнет вода,
горячий лоб рука остудит,
из печки выгребут золу,
руки моей коснутся груди
и куль пустой вздохнёт в углу.