Аисты словно в полёте застыли,
Крылья раскинув над плиткой гранитной.
В Красном костёле все окна закрыли,
Небо повисло тоскою графитной.
Пединститута нахмурились стены.
В Троицком мокро, озябли дорожки.
Улицы, будто уставшие вены,
Сморщились чуть, потемнели немножко.
Свислочь течёт тяжело и печально,
Мутные воды, как будто кисель.
Несколько вдруг обронили случайно
Тучи снежинок. Малютка-метель,
Прячась от всех, вдоль Немиги бежала
И убежала в туманную даль.
Но покрывало недолго лежало,
Слякотью зимняя стала вуаль.
Мы прогуляемся тропкой знакомой.
Город огнями украшен уже.
Ёлки стоят. Под гирляндой весомой
Веточки гнутся. В большом мираже
Видим мы чудо почти у крыльца...
Самая яркая ель, как обычно,
Тут у Республики будет Дворца.
Будет гореть и сверкать феерично,
Только, увы, но совсем не для нас.
Мы не такие, какими хотели
Видеть нас. Наш огонёк не погас.
Души живые у нас. Не стемнели,
Серыми, чёрствыми стать не смогли.
Только, увы, никому не нужны мы!
Те, кого в средних веках бы сожгли,
Лишние мы. Мы отбросы, чужими
Стали для многих за то, что мы серым
Не захотеть видеть мир наш посмели...
Мы ни во что уже больше не верим.
Не повзрослев, мама, мы постарели.
Сказки не будет и чуда не будет.
Нам остаётся принять всё как есть.
Если исчезнем - о нас мир забудет.
Мы здесь одни, это правда и жесть.
Только огромное небо над нами...
С нами, наверное, звёздное небо.
Этого точно, конечно, не знаем,
Но очень хочется верить хоть в это.
Странно, но только, когда убедила
Жизнь, что я мало кому тут нужна,
Город родной я тогда полюбила
И обещала, что буду верна.
Минск - как тот дикий котёнок в подвале,
Людям не верит что, брошен, побит.
Маленький котик, кому не смогла я
Взять и помочь, но кого полюбить
Очень легко. И, возможно, как снегом,
Небо укроет нас шалью своей.
Станет озябший котёнок согретым,
Может, в душе и твоей, и моей.