Двадцать первый трамвай осаждённого века,
Городскую таранящий лбом темноту.
Остановка роддом. Остановка аптека.
И фонарь на мосту как слепец на посту.
Миллионник, сдающий на прочность экзамен…
Тьмой отринут последний скукоженный лист.
От ворот поворот, леденящая заметь.
Неоправданный скаредный минимализм.
Искровая дуга обтекаемых линий,
И в стоп-кадре зажмурили окна дома.
А по обе руки караул тополиный,
А по рельсам скользит до конечной зима,
Путь-дорогу читает по Брайлю на ощупь,
Различает шаги пешеходов на слух.
Только встречные фары сполохи полощут,
Да в вагоне неоновый свет не потух.
На подъёме пыхтя, ускоряясь на склоне,
Догоняет прерывистый слабый вайфай.
Ловит добрую весть, дышит ночь на ладони,
И ведёт до победы усталый трамвай.