С давно уже привычной скукой «листаю» телеканалы, попадаю на передачу про автомобили. Ведущий – лощёный, одетый по моде столичный хлыщ лет за сорок – тестирует очередную китайскую разработку. Садится на заднее сиденье и фальшиво-театральным голосом вещает:
– Нет, ну надо же – оказывается, здесь нет кнопки «обогрев сиденья»! Это что, мне надо просить дядю-водителя: мол, включите, пожалуйста?!
И тут навеяло…
Конец 70-х. Мне восемнадцать. Караганда. Зима. Мороз за тридцать, плюс извечные казахстанские ветра. Я – водитель на учебном аэродроме. За мной закреплена «мамочка» – трёхосный ЗиС-151. «Завод имени Сталина», кто не знает. Производился с 1948 по 1958 год. (Боже, какой я старый…)
Моя задача: к началу полётов доставить на дальний привод, за четыре километра от аэродрома, связистов. Без них ни один вылет не состоится. И времени у меня на всё про всё полтора часа.
На аэродром нас привозят дизель-поездом. До ближайшего вагончика метров триста, все бежим лёгкой трусцой, прикрывая руками лица – иначе обморожения не избежать. Спрятавшись от мороза и ветра, оглядываем друг друга: у кого на щеке белое пятнышко, у кого на носу. Оттираем. Ребята быстро разжигают печурку на солярке, тесно становятся вокруг неё, ловят живительное тепло.
А мне – на мороз, оживлять «мамочку». Для этого мне нужны две паяльных лампы: одна обычная, в другую входит целое ведро бензина. Обычную разжигаю и укладываю на коллектор, большую – под картер, чтобы масло разогреть. Иначе коленвал при заводе просто не провернётся.
Со мной помощник: одному мне за полтора часа не управиться. Ни о каком антифризе в те годы о речи не было, радиатор заливался водой, на ночь, понятно, её сливали, чтоб не разморозить двигатель. Спускаюсь в колодец. Помощник сверху подаёт лом и солдатскую выварку (большую алюминиевую кастрюлю) на 40 литров. Колю лёд, наполняю выварку, помощник поднимает её наверх. Заносим, ставим на уже горячую печку. Идём заводить «товарища Сталина». Пока на сухую, без воды.
Радиатор укутываем ватником. У ЗиСа два аккумулятора по 75 ампер, но они на морозе не тянут, поэтому помощник во время запуска двигателя орудует ещё и «кривым стартером» – заводной рукояткой. Сейчас сам с трудом верю, но ведь не было случая, чтобы «мамочка» не завелась!
Глядишь – затарахтел движок. Бегом в вагончик, за водой. На морозном ветру, брызгая на двигатель и на руки (они тут же покрываются ледяной корочкой), заливаю четыре ведра. Связисты уже в кунге («кузов универсальный нормального габарита»), растопили там дровишками печку, курят в ожидании.
Двигатель прогрелся, вроде и ехать уже можно, а… нельзя. Все три моста за ночь замёрзли. Начинаю раскачивать «мамочку». Полметра вперёд на пониженной передаче, метр назад. Два вперёд – четыре назад.
Ну, вроде поехали! Помощник сидит рядом со мной. Он опять нужен: «баранку» мне одному не провернуть - от мороза рулевую систему словно заклинило, а о гидроусилителе руля у «товарища Сталина» и речи не могло быть. Благо, надо только вырулить со стоянки, а дальше ровная, по прямой, степная дорога.
Если за ночь намело снегу, требовалось особое умение, чтобы не забуксовать. Горжусь: я пришёл к этому самостоятельно, экспериментальным путём.
Дело в том, что мой ЗиС имел сдвоенные задние скаты, не так, как у его преемника, знаменитого «захара» - односкатного ЗиЛ-157. Поэтому стоило мне чуть лишку надавить на газ, и «мамочка» попросту зарывалась в снег, буксовала на месте, несмотря на свои три «вездеходные» оси. Однако у неё, как у трактора, была рукоятка ручного газа. Вот я придумал: включаю вторую передачу, рукояткой устанавливаю малый газ, и тогда машина хоть медленно, но ползёт себе вперёд по любым сугробам. Иногда мы с помощником шутки ради выходили из кабины и стучались в кунг к связистам – ребята, пустите погреться.
Повторяю: мне было тогда восемнадцать лет. А теперь я сижу перед телевизором, смотрю на столичного хлыща в модном прикиде и с грустью думаю: в самом деле – как людям ездить на машине, в которой на заднем месте нет кнопки «обогрев сиденья»…