Начало здесь
http://stihi.ru/2022/12/05/3103
ДИАНА
Уже вечерело, когда у крыльца
Диана в тот раз повстречала отца
(Откуда она возвращалась — известно).
Отец отозвался о платье нелестно
И выказал ей недовольство сполна.
Куда слишком часто уходит она?
Зачем пропустила урок этикета?
Как, снова букет? Он высказывал это,
А ей так хотелось остаться одной!
Внутри трепетало, кололось иглой,
Шептало, искрилось, и рвалось на части
От страха, любви, и предчувствия счастья.
Но страх осознала сильнее она,
Когда, наконец-то, осталась одна.
Ей сделалось зябко. Присев у камина,
Диана слова вспоминала Том Лина:
«Я должен, и буду молчать в эту ночь,
И некому будет любимой помочь.
Ты будешь одна, и тебе будет трудно».
Она и без слов понимала подспудно,
Чего может стоить поступок такой...
И вдруг... ощутимо и ясно — покой
Внутри воцарился неё, без сомнений.
От страха в душе не осталось и тени.
На скорую руку собравшись тотчас
(Уже приближался назначенный час),
Из отчего дома строптивое чадо,
Таясь, устремилось в ночную прохладу.
На звёздном безоблачном небе одна
Полночная ярко светила луна.
До места добравшись отважно и быстро,
Диана укрылась за каменный выступ.
И вдруг обмерла — не затронув едва,
Над ней пронеслась, громко ухнув, сова,
И вновь стало тихо. В преддверии встречи
Ей снова Том Лина припомнились речи:
«Меня отпустить Королева вольна,
А праздничный ход возглавляет она.
Один раз в году он проводится летом:
Стать смертным для эльфа возможно лишь в этот
Магический праздник святых праотцов».
И скоро послышался звон бубенцов.
Под их мерный звук в построении строгом
Эльфийская конница шла вдоль отрога.
Неяркими всплесками даже в тени
На медных доспехах мерцали огни.
И были тех рыцарей-эльфов фигуры
Легки и стройны, но печально-понуры.
Казалось, они пребывают во сне.
Когда их глаза поднимались к луне,
Она освещала их бледные лица.
На белой, как девственный снег, кобылице
Всех ярче была Королева видна.
Прекрасна собой, гарцевала она
В венце и плаще ослепительно-белом.
Диана, шагнув из-за камня, смотрела,
И вновь отступала в укрытие. Страх:
Как Тома найти в этих стройных рядах?
Но скоро смахнула невольные слёзы,
Увидев на рыцаре — алую розу.
Настало мгновение действовать ей.
Всего пять шагов добежать и верней
Схватиться — за руку, за ногу, за спину?
Диана стащила на землю Том Лина.
Скакун без наездника встал на дыбы,
Послышались ржание, звуки трубы,
И: «Смертная...» — глухо вздохнула колонна.
Том Лин был подавлен и выглядел сонно.
Казалось, держался он лишь оттого,
Что руки Дианы держали его.
Все замерли, глядя на Всадницу в белом.
Она говорила презрительно: «Смело,
Но глупо вставать у меня на пути.
Я Тому до смертной не дам снизойти».
«Он мой! — прокричала Диана, и в ночи
Послышалось эхо. — Он этого хочет!»
«Ну что ж, значит, дело другое тогда.
И верно, тебе не составит труда
Его удержать!» — Королева сказала,
И Тома в объятиях девы не стало.
Несчастна, растеряна, потрясена,
Большую змею обнимала она.
Зажмурившись, чтобы не виделось жало,
Диана её на руках удержала,
Издав лишь вначале подавленный стон.
Но скоро стал громче и горестней он,
Поскольку живое шипящее тело,
Лоснясь чешуёй, на глазах леденело.
И как удержать извивавшийся лёд?!
И если бы девушке знать наперёд,
Что это всего лишь начало кошмара...
Когда наваждение вспыхнуло жаром,
За миг раскалившись почти добела,
Диана крепиться уже не могла.
Она не услышала жуткого грома,
Не видела молний в полнеба, — и Тома
Ей дальше немыслимо стало держать.
А впрочем, попытка и пальцы разжать
Была безуспешной. Не выдержав муки,
Диана упала бы навзничь, но руки,
Уже подведя под кошмаром черту,
Легко подхватили её на лету.
«Том Лин... — Королева сказала негромко. —
Сегодня тебя забрала незнакомка.
Прощай, мы уже не увидимся вновь.
Нетленную жизнь променяв на любовь,
Ты выбрал лишь смерть, и назад нет возврата.
Нас всех этой ночью постигла утрата,
Ведь жизнь человека для эльфа — лишь миг.
Успей насладиться!» — пронзительный крик
Тотчас оборвал королевскую фразу.
Подул обжигающий ветер, и сразу
Таинственной рати исчезли огни.
Том Лин и Диана остались одни.
И мир словно замер, и смолкли все звуки.
Том Лин целовал обожжённые руки,
И стали они заживать на глазах.
И высохли девичьи слёзы, и страх
Ушёл, как под солнцем остатки тумана.
И Тому светло улыбнулась Диана.