"То заметил я, что втихомолку
начал грезить о жизни спокойной;
чуждый рыцарской славе и долгу,
путь, к несчастью, пролёг далеко мой.
Вновь судьбина по морю и тверди
против недруга выйти неволит,
дабы ангел забвенья и смерти
утолил свой естественный голод.
Избежать не умея убийства,
в силу рыцарю свойственных качеств,
тот, я вижу, в траву повалился,
кто меня приглашал порыбачить.
Дон Роберто, который бывало
зазывал браги выкушать в гости,
бросил прямо на грудь перевала
гнить, израненный, сердце и кости.
Потому-то, моя Катерина,
вам пишу, что мне боле не в радость
там широкого поля картина,
где в живых никого не осталось.
Как закончится битва, посольство
учредить к вам в деревню намерен, –
так обрыдло за жизни бороться
прихотливых принцесс и царевен.
Был бы, кажется рад, если б меч мой
заменила судьба на соху, да
мой поход за ни чем бесконечный
только начат, и начат он – худо:
ибо в силу мне свойственных качеств,
должен биться я ныне конкретно –
за того, кто хотел порыбачить,
за несчастного дона Роберто".