Гл-18. ЗИДОН В БОЛЬНИЦЕ
В палате с раннего утра
лежал Зидон – худой и бледный.
Его с окраины вчера
сюда доставили секретно.
Лечить его был дан указ,
и для людского назиданья
загнать в тюрьму, где "глаз, да глаз",
для продолженья наказанья.
Он не похож был на людей
душа теплилась, словно в трупе,
и совещание врачей
решило вскоре: смерть наступит.
Пульс за минуту – десять раз, –
для жизни то не многовато.
Был персоналу дан наказ
глаз не сводить с него однако.
Лежал он в белых простынях,
и был под ними гол и бледен,
его дыханья на губах
никто ни разу не заметил.
Пред ним сестрички по часам
несли дежурства скучно - грустно,
они, встречаясь, голоса
сводили к шёпоту искусно.
— Лечить его у нас – не бред?
Отдать бы лучше эскулапам.
Такому в жизни смысла нет,
уж лучше помер бы внезапно.
— А ты видала у него? –
Глаза лукаво вниз скосила. –
Там есть такое!.. О-го-го!..
Вот это мощь, вот это сила!
Как посмотрела, так во мне
мутиться начало сознанье.
— Останься на ночь, при Луне
потешишь сладкие желанья.
– Останусь, дверь сюда закрой,
и чтоб никто сюда – ни шагу,
Пусть ночь наполнится игрой,
поразвлекаюсь с бедолагой.
* * *
Беда является туда,
где верх берут грехи желаний,
и слёзы глупо лить тогда,
они – не форма оправданий.
Зидон очнулся оттого,
что ощутил блаженство тела:
в ногах девица у него
нагой красой блистала смело.
Она средь ног его кривых
о плоть грудями тёрлась жадно,
и всё стонала: «ох...», да «ых...»,
"размер" целуя троекратный.
Что оставалось там ему?
Увидев сладкую девицу,
её в объятья притянул
желая страстью насладиться.
"Игра" закончилась бедой:
окутав голову подушкой,
не церемонился с нагой,
играя, будто бы с игрушкой.
Пришёл судьбы её удел:
она скончалась очень глупо.
… Зидон в слезах пред ней сидел,
в её лицо уставясь тупо,
и тихо плакал.
Резюме
врачи составить не сумели:
как написать, что при луне
смерть прозевали на постели?
Наутро – следствие. Зидон
лежал в наркозе без сознанья.
Все удалились, ибо он
не мог быть взятым для дознанья.
Врачам – отдышка: что теперь?
Они решили на совете,
что невозможно впредь терпеть
бандита этого на свете.
И в вену "медленный" укол
ввели ему – секретный очень:
пусть отомрёт центральный ствол
и смерть наступит этой ночью.
* * *
Так было с ним. А за стеной,
проблем своих не понимая,
лежал царевич "расписной",
выздоровления желая.
Жил он беспечно, но беда
настигла в форме амнезии,
лечить доставили сюда –
в один из центров Евразии.
В иной земле его удел,
где царский трон – ко славе средство.
Царь угасал, а сын хотел
заполучить скорей наследство.
Народ беспечно жил у них,
царю молился, также – Богу.
А вот сынок царя – что "псих",
кто наводил на всех тревогу.
Бывает в жизни иногда
и с благодатью разрушенье:
чёрт появился, с ним – беда
с нелепым глупым продолженьем.
Весьма тревожной стала жизнь:
мол, бес явился с испытаньем…
Повсюду службы начались
за очищенье и изгнанье.
Они не дали ничего,
а бес уже почти на троне:
царь захворал, а сын его
погряз в любви, душа – в загоне.