Триста оленьих туш,
Падающих на снег –
Так тяжела моя голова,
Когда я ничем не занят.
Триста оленьих душ,
Вылитых в белый свет –
Так невесомо сердце моё,
Когда из него торчит остриё
Льда и рогов. И нимб мой ярок,
Сиянием северным налит.
О, я не свят. Но меня в поэты
Короновала наледь.
Серо-зеленый мох –
Царская мантия –
Мое одеянье.
И с головы до ног
Грешны
Праведников деянья.
Грешней, чем я, богохульник,
Кровосмесители и лжецы.
У меня в волосах горит багульник,
А у них – золотые венцы,
Кровью омытые во славу Бога.