Моя сестра, рождённая в Шахтёрске,
Встречает новый день, благодаря:
В посёлке домик цел -- не пепла горстка,
Отец и мать здесь прожили не зря.
Приехала к нам в гости повидаться
Лишь на неделю. И опять -- домой.
Мне говорит: "Зубами буду драться
За мой Шахтёрск, он мой, навеки мой.
И загрызу я дёснами нацистов,
Не дам ни пяди угольной пыли".
Её порыв был искренно неистов.
Родительские души журавли
Давно подняли на крыло, взлетели
И унесли в неведомый предел.
Уже без них метут зимой метели,
А сколько дел осталось, сколько дел...
"Домой поеду", -- говорит сестрёнка.
Да, восемь лет войны. Ей -- пятьдесят.
Нет тишины ни дня. Вдруг просит: "Только
Ты убери картину, где закат.
Когда смотрю на солнца диск кровавый,
То вижу взрыв и сполохи огня,
В котором гибнут правый и неправый.
Ты извини, пожалуйста, меня..."