Жар-птица августа сбросила перья,
Крыло бересклета бьётся, дрожа...
В тиши, испугавшись земного поверья,
Душа человека, что в поле межа,
Средь ржи и пшеницы, без пищи и влаги,
Теряет свой облик под заревом дня,
Запутавшись в мыслях о фейковой славе,
Себя облачает в звериный наряд.
Но в коконе жарком колючих материй
Ни промахов громких не скрыть и ни лжи,
Хоть Моцарт в сердцах звучит громче Сальери,
Талант без лица не способен прожить.
Сурок или суслик, безудержный кролик
Толпятся, прижавши друг к другу тела,
Вживаясь бездарно в безумные роли,
Собой упиваясь в кривых зеркалах.
А в ходиках тихих студёное время
Ушедших мгновений в крови холодит,
Порода людская - казаться не теми -
От буйных косичек до хмурых седин.
Рисую простыми штрихами несмело
Молчание моря, движение трав…
Израненный жизнью, великий Акела,
Увы, промахнулся. Но, может, он знал
Вкус пьяной отравы бессмысленной власти,
Бесценность свободы, надёжность плеча,
Что шкуры чужие и липкие маски
Уже поглотили природу Начал.