Играет юность в каждой жиле,
морщин ещё в помине нет,
а вы уже своё отжили, и ваших глаз вечерний свет
вот-вот мелькнёт лучом последним,
а там, у банковских дверей,
кончины вашей ждёт наследник,
трясясь от алчности своей.
И вот, скача легко и скоро, она промчалась мимо вас
дорогой, уходящей в гору.
А вы уже который раз,
на палку опершись всем телом,
смотрели вслед её коню.
И крикнуть по ветру хотелось:
" Эгей, красотка! Догоню!
Но вместо крика хриплый кашель
срывался с губ, терзая грудь,
и, проклиная старость вашу,
вы тихо продолжали путь.
Но как-то раз среди дороги
на камне, жалкий и слепой,
сидел оборванный убогий
несчастный нищий, чуть живой:
- Снеси меня - я умираю
-Я сам чуть ноги волочу!
—Снеси меня, я так желаю!
Снеси меня, я так хочу! Меня понесший не жалеет
потом об участи своей.
-Ну что же, лезь тогда на шею, -
сказали вы, и меж бровей
морщина лоб перечеркнула,
когда под тяжестью такой
вас в три погибели согнуло.
А ваш седок взмахнул клюкой
и трижды с силой опустилась
клюка
Ох, больно!
Только вдруг
всё странно так преобразилось,
всё стало солнечно вокруг,
старик-слепец пропал, как не был -
лишь серый камень средь травы...
А вам в глаза взглянуло небо
давно забытой синевы.
Понять не в силах перемены,
стояли вы, лицо подняв,
как вдруг донёсся неизменный,
знакомый стук копыт коня.
Тоской привычной грудь сдавило,
вздохнули вы, уж глянуть вслед
готовы ей... Но что смутило
наездницу прекрасных лет.
Рука в перчатке задрожала,
в глазах мелькнул почти испуг,
Она рукой коня сдержала,
она в седле склонилась вдруг
и обессилена упала,
как будто кукла из седла.
В её груди стрела дрожала,
полупрозрачная стрела...
Ваш вскрик был, юношеский, тонок,
а возле вашего плеча
крылатый толстенький ребёнок
серьёзно поправлял колчан,
ворча :"Ну вот, помолодели... Теперь влюбляются... ну вот...
Ни передышки, в самом деле,
и стрел казённых перевод.
Куда ни кинь, из рук вон плохо", —
мальчишка горестно вздохнул...
но молодой ваш звонкий хохот
амура мрачного спугнул.