Ч 3 Дворец из облаков Быть на Земле гл. 10

Бирюкова Еа
  Гл.10  Последний год жизни Зидона.


     Теперь, читатель дорогой,
     оставим радостных героев.
     Триумф описывать не стоит,
     где найден был души покой.

     К ним возвратимся через год,
     не наш, а их, где жизнь прожили,
     где королевича родили,
     не забывая про уход…

     Тот год -  желаний исполненье!
     Для царства -  яркое цветенье,
     вхожденье в сферу королей
     и привыканье к славе света, -
     мечте девчонки! Но об том
     Азу молчит в душе своей.

     Арнад - Зидон, спокойный, мудрый,
     своей любимой каждым утром
     букетик роз преподносил.
     Она его благословляла,
     своей любовью окрыляла,
     и он на службу уходил.

     В тот год родители скончались.
     Мечты своей они дождались,
     (о чём мечтают короли),
     и со спокойною душою,
     неся любовь детей с собою,
     расстались с планами Земли.

     Зидон готовился к уходу.
     Свою проклятую природу
     в тот год никак не проявлял,
     он ощущал её живою,
     но растворить не мог собою,
     и в этом чувствовал провал.

     Боялся он, что сила злая,
     его при смерти покидая,
     на сына сможет перейти
     и в нём проклятьем повторится…

     - Господь! Не дай тому случиться,
     его, хотя б,  отвороти!
     Господь! Поведай откровенье,
     каким случится продолженье
     делам, что в царствии задал?!
     Ещё чуть – чуть, и волей свыше
     я отойду, куда предпишешь,
     но только б сын о том не знал!

               *   *   *               

     С утра Зидон среди красот.
     Природа пела, расцветая,
     играли краски без забот,
     настрой лиричный создавая.
     Порхали бабочки, цветы
     дурманом сладостным пьянили, 
     Зидона сладкие мечты
     его до неба возносили.
     Но быстро таял тот дурман,
     мечты представились ловушкой,
     и утра тягостный обман
     игрался с ним Луной – старушкой.

     — Луна, куда уходишь ты?
     Остановись, простись со мною.
     Ты – символ мрака, темноты,
     к тебе пристрастий я не скрою.
     Тобой влеком я с детских лет,
     к тебе бежал от злых несчастий,
     и ты давала мне обет,
     что не оставишь в дни ненастий.
     Уж солнце всходит, словно зонт,
     тень смерти свесив надо мною,
     а ты плывёшь за горизонт,
     не в силах взять меня с собою.
     Прощай, Луна! Прощай навек!
     Была ты мне подругой верной.
     Я здесь – случайный человек, –
     наездник, слезший у таверны,
     где, утомлённый, за столом
     я сделал ставку на удачу,
     сорвал джек-пот, ну а потом
     нашёл любовь…Но всё же плачу.
     Я плачу телом и душой
     и не стыжусь, что льются слёзы:
     мне не забрать любовь с собой
     туда, где Бог, любовь и розы. 
     Мой путь отсюда – в темноту,
     откуда я пришёл однажды
     пустым в людскую суету
     и в этот мир, как в дом бумажный.
     Он для меня – что тень от рук,
     какими игры боги водят,
     где замкнут был мой тайный круг
     в людской загадочной природе.
     Любовь подачкою от них
     я принял в играх этих странных 
     и, жизнь прожив в делах таких, 
     увидел мрак тех дел туманных.
     А вам – создателям миров,
     грешно ли тешиться над нами?!
     Кто я у вас перед глазами, –
     джек-пот игры для дураков?
     Вы насладились той игрой,
     развеселить себя сумели?
     Вот я пред вами, сам-собой,
     и ухожу, как вы хотели.
     Что ж не гремит победный марш,
     и не слышны литавров звуки? –
     Я здесь – не пафос, не кураж,
     а боль души и тела муки!
     Прощайте боги! К вам иду? –
     Конечно, нет, – отвержен вами.
     Я мир Монаха обрету,
     кто мне полезен был делами.
     …В поклоне ауре земной
     в сияньи радужного цвета,
     Зидон с печальной головой
     вбирал в себя её приветы.

     Земля шептала: «Я – твоя,
     теперь ты отдан мне навечно,
     отныне я – тебе судья ,
     и всем делам твоим беспечным.
     Пробил твой час. Судьбы закон
     нарисовал ты сам когда-то,
     черта твоя – вечерний звон,
     что прилетит из недр заката.
     В полночный час, что ты любил,
     я распахну свои объятья,
     и тени призрачных могил
     тебя обнимут, словно братья.» –

     И голос звал его туда,
     где край площадки у обрыва,
     в каком смертельная вода
     девичье тело поглотила.

     Он у обрыва, но зачем? –
     Стоит, того не понимая.
     Он очень мрачен, вместе с тем
     девичью боль воспринимает:
     «Арнад,.. Арнад!.. Любовь моя!..
     Нас эта пропасть разлучила.
     Я дождалась, спокойна я,
     твой дом теперь – моя могила!..» 

     Как вихрем сдунуло его,
     но не в обрыв, а прочь подальше,
     и он от голоса того
     бежал, как спринтер настоящий.
     Перескочил через ручей,
     летит, себя перегоняя,
     и замечая – лес ничей,
     и вся земля вокруг чужая.
     А тот дворец, что славой слыл,
     не ждал его – уже чужого.
     Он двери с грустью отворил, –
     заложник сумрака ночного.
     Вошёл в рабочий кабинет,
     увидел записи в отчёте:
     "В земле алмазов больше нет,
     проект закрыт, конец работе".