«...То печные трубы горько выли,
Погружая окна в слепоту.
То провал впускал в себя, навылет.
И тогда — огонь села потух...»
(Константин Куликовъ)
Горько то, что манкостью ведомы — лёгкой жизнью, яркостью витрин,
Отреклись мы от родного дома, вдруг поверив лживости личин,
Что зовут из счастья всех соблазном, нам чужую жизнь назвав своей,
«Крутостью» неверной жизни блазнят, навязав всем пошлости идей.
Не поются песни, что деревню превращали в душу всей Руси,
Летаргическим сном тихо дремлет, вот ещё чуть-чуть — совсем почив.
Пять дворов — от силы, больше нету, да и в тех — к концу век стариков,
Тех, что без деревни света нету, к сожалению, итог таков.
Так поверить хочется в иное, в возрождение наших деревень —
Тех, в которых всё опять живое, где петух поёт, сев на плетень.
И во всех трёхсот дворах — не меньше, отвечают запевалы дня...
К пастуху — коров выводят женщины, радуясь той жизни, не браня.
И везут внучат на лето снова к бабушкам и дедушкам гостить,
Вновь — деревня жизни всей основа, и начало — то чем можно жить,
Вновь она - кормилица родная, где душа исток опять берёт —
Наша, снова наша — не чужая, та, что сердце любит и поёт!
И пшеницы поле колосится, и цветут подсолнухов поля,
И живут деревни и станицы, песней в нОчи душу веселя.
И опять растёт младое племя, в деревенских радостях живя,
Называя вновь — благим то время, что жизнь в добром счастье позволяет.