(поэма по книге Генрика Сенкевич «Куда идешь»)
Разряженные люди хлынули в сады,
В них император проводил увеселения.
Шли с песнями, несли в руках венки, цветы
И ждали казни обреченных с нетерпением.
Кричали: «Семиаксии, виновны вы!»
И осыпали их проклятьями злорадно.
Ведь сам Нерон сказал, что Рим сожгли они,
И потому заслуженно несут расплату.
Аллеи обрамляли яркие цветы,
Благоухание от них везде разлитое.
А вдоль рядами высились столбы, столбы,
На них – тела, тела, гирляндами обвитые.
Казнь пышно провести – отдал приказ Нерон,
Коль христиане, так красиво и умрите.
Не сосчитать числа висящим с двух сторон,
Устроил зрелище для Рима их правитель.
Стемнело. Выглядел зловеще черный лес
Столбов с привязанными к ним телами.
Стал перешептываться люд, азарт исчез:
«Неужто все они пожар свершили сами?»
Вот тишину пронзили резко звуки труб,
И подожгли рабы солому у подножий.
Ужасным светом озарилось всё вокруг,
Тела горящих стали с факелами схожи.
И зазвучали вопли громкие в садах,
А кое-кто из жертв псалмы Христу запели.
Зашевелился страх у зрителей в сердцах,
Когда истошно крики детские летели.
Столбы пылали, смрад округу наполнял,
И языки огня и искры вверх взмывали.
Нерон со свитой по аллеям разъезжал,
И жадно знатные за видом наблюдали.
Бросали многие по сторонам цветы,
Шли музыканты, разодетые, как фавны.
Сенаторы, жрецы, матроны, плясуны,
Раздетые вакханки – все в угаре пьяном.
Был средь процессии предатель христиан –
Корыстный грек, Хилон, ничтожный человечек.
За мзду он доносил властям на Божий стан,
И продолжались казни, пытки бесконечно.
Вот встало сборище перед одним столбом,
И обратил Хилон внимание на жертву.
Старик, который был ему знаком,
Которого своим доносом предал смерти.
И уж не в первый раз. Его жену, детей
Казнили за Христа еще совсем недавно.
И предал он, Хилон. О, множество смертей
Он причинил предательством, обманом!
Старик сумел спастись, Хилону же пришлось
Валяться у него в ногах, прося пощады.
Он был прощен, но жадность, низость, словно гвоздь,
Торчали в нем. И снова предал за награду.
Уже лица достигли языки огня,
Седую бороду и волосы лизая.
И в том огне смотрели на него глаза,
Смотрели, жалкое его нутро пронзая.
Хилон заизвивался, скорчился пред ним,
Как будто в этот миг горело его тело.
И вопль разрезал тьму: «О, Главк, прости, прости,
Во имя Иисуса, за всё то, что сделал!»
И воцарилась тишина. Дрожь пробрала
Стоящих там. Никто уж больше не смеялся.
У старика слегка качнулась голова,
И сверху слабый голос, словно стон, раздался:
«Прощаю!» Взвыв, как дикий волк, Хилон упал
И голову с раскаяньем посыпал пылью.
Огонь меж тем у Главка голову объял
И всю фигуру озарил сияньем сильным.
Хилон поднялся, но лицо уже не то;
Казалось, видят все другого человека.
Глаза сверкали. Словно свет шел от него,
Как будто тайна поселилась в старом греке.
«Что с ним? Рехнулся, видно он!» - звучит везде.
Хилон, оборотясь, вдруг вскинул кверху руку
И закричал, что было сил, большой толпе:
«Народ, вот он невинных обрекал на муки!
Не христиане, это он столицу сжег!» -
И указал на императора Нерона.
Поднялся шум. Лавиною народ потек,
Крича, свистя в негодовании огромном.
«Убийца! Поджигатель! Повязать его!»
И весь поток, теснясь, к воротам продвигался.
Огни погасли. Чад. Везде совсем темно.
Хилон, ошеломленный, там один остался.
(продолжение следует)
24. 12. 2022
http://stihi.ru/2023/01/20/1724
Мир мученикам!