Мы поведаем сейчас
Незатейливый рассказ,
Как у леса на опушке
Добрая жила старушка.
Всё, что было у неё:
Домик — ветхое жильё,
Рыжая корова Нюша,
Да раскидистая груша.
И ткала старушка ткань.
Вот, бывало, встанет в рань,
Чай нальёт из самовара,
И рубашки шьёт Варвара.
Сами-то они — два шва,
Но в округе шла молва,
Что желания рубашки
Исполняли без промашки.
И не знавшая нужду —
Виолетта — в пору ту
В тех краях жила девица.
Стать хотелось ей певицей.
Мама, папа, брат, сестра
Говорили ей с утра:
«Вета, петь тебе не надо!»
Но всё громче пело чадо.
А потом решило так:
«Каждый здесь таланту враг!
Скоро все меня оценят,
Вы внизу, а я на сцене!
Все молчат, а я пою!
Все в навозе, я в раю!
Завтра я пойду к Варваре,
Пусть рубашку мне подарит!»
Выйдя из дому чуть свет,
На опушку лишь в обед
Вету привела дорога.
Баба Варя у порога:
«Здравствуй, девица-краса!
Мне на радость небеса
Привели тебя...» Но гостья
Прервала её со злостью:
«Хоть ботинок мой и дюж,
Но зачем в такую глушь
Забираться надо было?
Я все ноженьки избила!»
А старушка: «Не серчай, —
Говорит. — Откушай чай
С мятным пряником покуда».
«Да чиста ль твоя посуда? —
Гостья молвила в ответ. —
В праздности прибытка нет,
Я пришла к тебе для дела.
Дай рубашку, чтобы пела
Я почище соловья!»
«Хороша мечта твоя,
Нешто я не обманулась...» —
Баба Варя улыбнулась.
«Станешь примою из прим
Ты с условием одним, —
Тут старушка помолчала. —
Мой подарок для начала,
Дней не более чем пять,
Ты с себя не сможешь снять».
«Городить нелепость — это,
Видно, старости примета.
Ладно, дай, да мне пора».
И с рубашкой со двора,
Вета, не сказав «спасибо»,
Канула, как в море рыба.
До деревни шла она
Радужных надежд полна.
А надела для подъёма
Свой подарок лишь у дома.
А надела — верь не верь,
Но запела прямо в дверь!
Брат, сестра, отец и мама
Слышат: как глоток бальзама,
Голос чистый, как родник,
Прямо в души их проник.
Всё чудесней и чудесней
В доме раздавались песни.
Но проходит час и два,
Девушка жива едва.
Впрочем, и родные тоже.
Ведь не петь она не может!
И рубашку снять — никак!
И покушать — тоже так.
Поздний вечер, дело к ночи,
Но поёт сквозь слёзы доча...
Соловьём пропев всю ночь,
Снова одолела дочь
До обидчицы дорогу.
Баба Варя у порога:
«Здравствуй, девица-краса!
Мне на радость небеса
Вновь тебя ко мне послали».
Очи девичьи пылали!
Вот бы ей карге в лицо
Молвить крепкое словцо!
Но, увы. «Желаю блага...» —
Затянула бедолага.
А старушка без стыда
Говорит: «Вот это да...
Вижу, что поёшь как пташка!
Значит, помогла рубашка.
Коль сбылись твои мечты,
Помоги теперь и ты.
Подои корову Нюшу,
Да свари компот из груши».
И хозяйка, весела,
Бодрым шагом в лес ушла!
Виолетта лишь успела:
«В добрый путь!» — пропеть несмело.
А хотелось: «Стой! Куда?!» —
Грозно крикнуть ей тогда.
Что ещё хотелось Вете,
Пусть останется в секрете.
Скажем только, что она
Громче стала петь одна,
И бродила по опушке
Как свирепый зверь в ловушке.
Только позже, как на грех,
Разобрал тигрицу смех,
Скоро перешедший в хохот,
Словно и смешно, и плохо.
И тогда, упав в полынь,
Загляделась Вета в синь,
Смолкли песни, и у девы
Не осталось в сердце гнева.
Тишиной оглушена,
За дела взялась она:
Сделала компот из груши,
Следом подоила Нюшу,
Зарумянилась слегка,
Выпив крынку молока
(В кружке было места мало),
И под грушей задремала.
Было ль долгим забытьё,
Неизвестно, но её
Пробудила речь старушки:
«Просыпайся-ка, подружка,
Да снимай подарок мой.
Дома, как наденешь, пой».
Но девица, сняв обнову,
Молвила такое слово:
«Не нужна рубашка мне...»
«Ты уверена?» — «Вполне.
Пусть она тому послужит,
Кто в нужде и хвори тужит».
А когда сгустилась мгла,
В доме долго свечи жгла
Парочка у самовара —
Виолетта да Варвара.