Лампа-жирафа, в чернильных веснушках,
шею склонила над круглой соседкой:
– Вы не подвинетесь, тётенька кружка?
Пар ваш кофейный и мокрый, и едкий.
Тумкнула кружка о стол недовольно:
– Если не нравится, встаньте у шкафа!
И отвернулась от лампы настольной.
То есть, понятно? От лампы-жирафы.
Кофе остывший парил еле-еле,
шея жирафья застыла, кривая.
– Всё! Не мешайте творить, надоели!
Зря сочинила, что все оживают.