Ну как ты там, встречаешь праздник?
Всё также любишь Новый год,
Пока из старого все мрази
Готовят рыцарский поход?
На твой больной в душе Иерусалим,
Несут туда и факелы, и флаги,
Ты болен чувствами и ты – неизлечим,
Но по здоровью группа “А” предписана в бумаге.
Весь из себя такой сияющий, живой,
Жаль в этом ты похож на спичку,
Которую дрожащую рукой
Об сигарету я потёр и выбросил сам, лично.
Курю и думаю о прошлом,
Смотрю на новый горизонт,
Смотрю и думаю: как тошно,
Курить, когда к нам праздник в дом идёт.
Сижу с гитарой у подъезда,
Читаю пьяным странные стихи,
Пока салюты повсеместно
Ракетным взрывом вьются у реки.
Реки минувшего, сбегающего года,
Реки событий, словно речки Стикс,
Мы ждали – переплыть её помогут,
Но мы – с обрыва камнем вниз.
Летим, расправив порванные крылья,
Держа в руках бенгальские огни,
И даже этот праздник станет пылью,
Как станем пылью вскоре даже мы.
И вместо бабочек - в желудке мандарины,
А на ушах – давно уж не лапша,
Там жизнь всё нитками прозрачными пошила,
Затем взяла все вещи – и ушла.
Сижу теперь на старой кухне,
Читаю Маяковского с Есениным в ночи,
И жду, когда же мир весь рухнет,
Когда же мне диагноз выпишут врачи.
Что я неизлечимо болен годом,
Уже не первым, не вторым,
Я болен чувством угнетающей свободы,
Я болен тем, что сам себя я чувствую живым.
Я думал выпрыгнуть с балкона,
Украсив яркой краской сумрачный асфальт,
Я думал плакать, как икона,
Но получилось лишь рыдать.
Я спички жёг, пока горели пальцы,
Я жёг бенгальские огни,
Пока вокруг хотелось всем смеяться
Я в одиночестве смотрел на угольки.
Сгорело прошлое и настоящее задело,
От будущего – пахнет нафталином.
Их всех троих обводят белым мелом,
Чтобы судьба под Новый Год похоронила.
Я у могилок снег раскидывал лопатой
В надежде правду раскопать,
Но получилось лечь в могилу пятым,
А для тебя четвёртым место может стать.
В любимый праздник, в Новый год
Хотелось вздёрнуться на чёртовой гирлянде,
Я не красавец, я и не урод,
Не поддаюсь я уговорам, пропаганде.
Сам на уме, жаль, только без ума,
А где ума нет – быть беде,
Вот так и призрачный туман
Царапает ногтями кожу мне.
Я думал, выпить рюмку яда,
Но после трёх бутылок принял антидот,
После четвёртой – стал почти что падать,
Как на войне Матросов пал на пулемёт.
Но он – герой, о нём есть строчки в книгах,
А я – бездарный пьяный эгоист,
Что размечтался стать великим,
Вот, только я велик как провалившийся артист.
Писатель так себе, на двойку из восьми,
А друг – на твёрдую четвёрку,
Наверное, из целых десяти,
Зато по жизни не шестёрка.
Я – шестерёнка, жизнь – мой механизм,
Но я ломаюсь на кусочки как деталь,
И каждый мой осколок падает лишь вниз,
А всевышнему создателю – не жаль.
Он упивается шампанским из фужера,
Ест виноград, на дольки режет ананас,
Пока таким же принципом я скромно режу вены,
Тогда их резал, режу их сейчас.
Не потому, что смотреть жду на застолье,
Не потому, что вдруг решился умереть,
А потому, что телу тоже…тоже больно,
Оно страдает, будто бьёт по коже плеть.
Я думаю, что в этот лучший праздник
Мне лучше никому не попадаться на глаза,
Ведь в этом состоянии как Крампус – безобразен,
Ведь в этом состоянии – не верю в чудеса.
И этот Новый год – уже тошнотно старый,
Всё тот же дяденька вещает по ТВ,
Всё те же пьют в коморке санитары,
Любимый праздник…с головой моей в петле.