луна мешает варево в котле
с какой-то лихорадочной заботой
и кости расплавляются в желе
под ее долгой старческой зевотой
ей бы уснуть тихонько в облаках,
забыть о бестолковых подопечных
в холодных несгибаемых лучах
они и так останутся навечно
когда-нибудь луна покинет дом
отправится за тридевять… а впрочем
ей недосуг, она молчит о том
что за пределом форм и многоточий
луна латунной пуговкой скользнет
сквозь прорезь, полы ночи распахнутся
три четверти… спирали поворот
ступени в небо скрипнут и прогнутся
я не хочу… но скажет ночь – пойдем
и я пойду за отпечатком розы
за не вполне понятным чертежом
чей автор был не очень-то тверезый
я не хочу… но кто-то скажет мне:
раскрась все это – ночь, фонарь, аптеку
а я поспешно и особо не
соотносясь со схемой человека
зачем-то нарисую два крыла
и острый клюв, но белым лист оставлю
где снег идет за грань добра и зла…
нет, подожди, я все сейчас исправлю!
исправлю, погоди, не умирай,
не исчезай в метели и мигрени,
где все молчат и утра острый край
мир рассекает на куски мгновений
… в унылом мире непрозрачных тел
след утра ляжет оттиском неясным
в законах мироздания пробел
для музыки оставлен не напрасно
она как сбитый ангел рухнет в снег
и выест кислотой в ночи пустоты
но все равно итогом будет смех
оставленный за кадром для чего-то