После ночного снега
пустеют стволы —
может, вишни,
может, багряника.
Собирают столы
и заносят в паб
зелёные стаканы,
чёрные пепельницы.
На языке вертятся
новые стихи,
сырые и плоские,
как дороги в Белград.
И твой ребёнок
садится в грязь
на короткой прогулке,
потому что он — лодка
Он везёт твоего папу,
твою бабушку и маму,
и даже твоего Бога,
которого больше нет.