Москва не сразу строилась, конечно,
И потому не верила слезам,
Пути к успеху по дороге млечной
Я променял на сказочный Сезам.
Признаться, понял этот мир не сразу,
Хоть он взывал отчётливо бежать.
Сто раз упавши не вставал ни разу,
Считая привилегией лежать.
И принимал обочины за милость,
С бордюра прыгал будто со скалы,
Писал стихи как будто бы на вырост,
Но оказались все они малы.
Мне обещали всё что и не снилось,
И дали имя будто на века,
Мне подарили эту жизнь на вырост,
Но до сих пор она мне велика.
Есть черви, рыба есть, но нету клёва,
Видать, Господь небрежный рыболов,
Допустим, что в начале было слово,
Но дальше стало ясно и без слов.
И ясность эта – вечное наследие
Всех тех, чьё слово в вечность отошло,
Но даже в самой горестной трагедии
В начале всё бывает хорошо.
Легко в начале быть собой, зараза!
А дальше в мире проще быть никем.
Москва, конечно, строилась не сразу,
Но и погиб не сразу Карфаген.