От фараонов, пылкости не жди
на троне, заработав геморрои
и в ус не дуют. Ждут, уйдут дожди
и пирамиды как-нибудь достроят.
А кроманьонцы, в век палеолита
одно зверье. Совсем без чувств,
смеяться не умеют, лишь сердито
скрипят зубами, меж зачатков уст.
Средневековый камень взращивает мох
на нем сидит с пивком ирландец,
ему, что гризли завалить, что чужаков.
Здороваясь, смотри, сломает палец.
Спросив в Париже, по-французски - Где?
Укажут вам на Эйфеля, в сторонке.
Французы больше улыбаются еде,
хоть радость, кажется, живет в мошонке.
Английский лорд невозмутим. Он жив?
Как фрукт, лишенный запаха и вкуса
и будто бы одет в презерватив.
Учтив, но говорит, не разведя прикуса.
Бесчувственны: червяк и мошкара,
мокрицей только двигает рефлекс.
Ей месяц говорит, - Ползи, уже пора
там на полу накрошен сладкий кекс.
Эмоции людей, как к мясу соль
и пусть порывы нервы портят, не жалею.
Ведь вылечил безумную Ассоль
надутый парус, над макушкой Грея.