Продолжаю цикл рассказов о том славном времени, когда я носил курсантские погоны и осваивал профессию лётчика-истребителя. Точно знаю: есть на Стихире авиаторы, есть! К примеру, Владимир Юринов – в прошлом военный лётчик, ныне член Союза писателей России, автор нескольких книг. Чудесный рассказчик с отменным слогом и прекрасным чувством юмора. Настоятельно рекомендую почитать
http://stihi.ru/avtor/yurinov
Откликнитесь, братья по небу! Поделитесь и своими воспоминаниями.
УЧИМ ХАЛЯВЩИКОВ
Наверное, крысы есть на каждом корабле. У нас в учебной эскадрильи тоже одна завелась. Нам, курсантам, каждый день выдавалось за обедом по небольшой шоколадке. Они входили в рацион так называемой реактивной нормы – чтобы компенсировать большие физические нагрузки. По традиции, все отдавали свои шоколадки имениннику. Чем не подарок – сразу 62 сладкие плиточки! Так вот, у меня из тумбочки их спёрли. Жаль, вычислить крысёныша не успели – наша лётная программа завершилась.
А вот с одним халявщиком разобраться удалось. К началу второго года обучения каждому из нас на погон «упали» три лычки, и теперь мы носили гордое звание «курсант-сержант». Соответственно, и денежное довольствие увеличилось, мы стали получать, если память не изменяет, по шестнадцать рублей тридцать копеек в месяц. Курящим вполне хватало на сигареты с фильтром – скажем, «Родопи», «Опал», «Ту-134» стоили тогда 35 копеек.
И вот стали мы замечать, что один курсантик как-то ненавязчиво, но регулярно «стреляет» у своих товарищей сигаретку. Начали наблюдать, и выяснилось следующее: халявное курево он добывал весьма грамотно – к одному и тому же человека обращался нечасто, всех, так сказать, обходил по кругу.
Решили проучить. В день получки скинулись и купили ему не помню уже сколько, но очень много самых термоядерных и крепких сигарет. Разумеется, без фильтра. И сложили все пачки горкой на его аккуратно заправленной кровати. Он не сказал никому ни слова. Куда пристроил эту жуткую гадость, не ведомо. Но «стрелять» сигареты перестал.
КАК Я ЧУТЬ НЕ СТАЛ ЛОХОТРОНЩИКОМ
Однажды поручили мне распространить в эскадрильи марки ДОСААФ. Выдали по количеству курсантских голов – ровно 62 штуки. Цена им была 50 копеек каждая. Чтобы не бегать за ребятами по отдельности, я в день выдачи денег сел рядом с каптёрщиком и безапелляционно выдирал у братьев-курсантов из получки по «полтиннику». Кто-то эти марки брал, но в основном отмахивались – на фига козе баян. Вот и вышло, что положенные деньги я сдал, а немалое количество марок осталось невостребованным.
Экспромтом родилась шутка. На следующий день я взял с собой на полёты всю эту макулатуру и начал обходить лётчиков-инструкторов всё с тем же предложением – с вас пятьдесят копеек за марку. Чувствовал себя Остапом Бендером, продающим билеты в знаменитый Провал, и совершенно не думал о последствиях. А они наступили, когда у меня на руках оказалась энная сумма денег, которые на юридическом языке именовались «средствами, нажитыми преступным путём».
Стало не по себе. Пришлось выкручиваться. Когда наступил следующий лётный день, я опять обходил нечаянно обманутых инструкторов, отцов-командиров и одаривал их – курящим полагалась пачка сигарет и пара шоколадных конфет, некурящим – только сладости. Офицеры удивлялись – что, мол, за приступы альтруизма. А когда узнавали, в чём дело, беззлобно матюгались и обзывали меня «капиталистической акулой».
Хорошо, что эта курсантская смекалка помогла мне «сохранить лицо».
ПРО ВОЗДУШНОЕ ХУЛИГАНСТВО
Сколько раз мы слышали от своих отцов-командиров: «Инструкции надо строго соблюдать – они писаны кровью погибших лётчиков». Увы, так и есть. Но на то она и авиация, чтобы порой эти инструкции нарушать.
Мы, курсанты, во время самостоятельных полётов любили попугать автолюбителей. Едет под тобой по степной дороге какая-нибудь одинокая легковушка – ну, как не взять её на прицел! Выйдешь из пикирования «боевым разворотом», смотришь – не остановилась. Ах, так, ну, тогда на тебе вывод пониже. В общем, результат всех этих маневров лишь тогда считался достигнутым, когда водитель останавливался, выходил из машины и отчаянно махал кулаками над головой. Потом, понятно, были звонки нашему руководству, «разбор полётов», попытки отыскать хулигана. Которые практически всегда оказывались бесплодными, а потому бедолаги-автолюбители и впредь подвергались атакам с воздуха.
При ухудшении погоды нас не выпускали в пилотажные зоны самостоятельно – дабы не заблудились. А часы налётывать надо. РП (руководитель полётов) выходил из положения просто: ставил курсантов на большой круг, и мы парили себе над аэродромом, каждый на заданном ему эшелоне, как едва оперившиеся птенцы вокруг гнезда.
Сближаться друг с другом не разрешалось, но… авиация же. Время от времени в эфире раздавались характерные щелчки. Это означало: «Осмотрись! Я рядом». Все находящиеся в воздухе начинали активно крутить головами на 360 градусов. РП всё понимал, но сделать ничего не мог – с земли летающие по большому кругу самолёты не разглядишь. Хоть ненадолго, но мы подходили друг к другу достаточно близко, какое-то время летели парой, строили друг другу рожицы, но при подходе к «точке» дистанцию увеличивали до положенной.
Как-то полетели мы с инструктором на МиГ-17 в зону на групповую слётанность. Он начал выполнять пилотаж, я – его ведомый, держусь позади. Сначала, как положено, были виражи с небольшим креном и горки с малым углом кабрирования. Я не отстаю. Моего инструктора, похоже, азарт взял – начал он закладывать фигуры позакавыристее. Я держусь. Только дистанцию и интервал увеличил. В общем, нормально отлетал, инструктору так и не удалось от меня оторваться.
Закончили задание, запросили эшелон, пошли домой. А надо сказать, практические все лётчики-истребители очень не любят ГП – горизонтальный полёт. Говорили так: «Пусть «воздушные извозчики» по горизонту елозят, нам пилотаж подавай». Под «извозчиками» подразумевались пилоты гражданской авиации, летающие по схеме «взлёт-ГП-посадка». Кстати, когда доводилось летать по маршруту, мы во время этого самого ГП попросту накручивали влево-вправо нескончаемые «бочки».
Вот и мне тогда стало скучновато плестись за инструктором на дистанции 150 метров и с таким же интервалом. Потихоньку сокращаю эти показатели. Летим уже 50 на 50. Инструктор о чём-то задумался, на меня не оглядывается. Подбираюсь ещё ближе. Начинаю различать заклепки на фюзеляже, потом и ларингофон на шее инструктора. И тут он поворачивает голову в мою сторону.
Ох, как шарахнулся от меня его МиГ! При отработке полётов парами инструкторы признавались: мол, летаем, всё время оглядываясь на курсанта – больно уж жить хочется. Имелось в виду вероятное столкновение самолётов в воздухе. А тут я прямо под боком, в нескольких метрах!
Кулак он показал мне ещё в воздухе, а после приземления я получил изрядный нагоняй. Совершенно справедливый, между прочим: сближение до таких реально опасных дистанции-интервала должно осуществляться согласованно, чтобы ведущий всё время контролировал ситуацию.
Впрочем, наше, курсантское, хулиганство не шло ни в какое сравнение с тем, что порой позволяли себе наши инструкторы. Случился у капитана В. день рождения. Приехал к нему на аэродром давний друг, событие хорошо отметили. День был не лётным, самолёты на ЦЗ (центральной заправке) зачехлены. Именинник берёт с собой двоих курсантов, своего друга, и все направляются к стоящим в ряд Л-29. Некое подобие часового из числа ВОХРиков (военизированная охрана) с никогда не стрелявшим карабином на плече капитан властно посылает… ну, понятно, куда, и приказывает курсантам расчехлить машину и подсоединить наземное питание. Сажает приятеля в переднюю кабину, запускает самолёт и улетает в неизвестном направлении.
Возвращается минут через сорок. Приказывает курсантам: «Машину осмотрите. Внимательнее!» Те заглядывают под фюзеляж и видят… под закрылками фрагменты озёрного камыша!
А капитан В. в это время рассказывал коллегам-инструкторам: «Я решил показать другу моё любимое место рыбалки, а там какой-то хрен с удочкой сидит! Ну, пришлось показать «кто в доме хозяин». Ибо не фиг!»