Всё переносится на февраль.
Будут метели. Домов не видно
из окна, что немного жаль.
Бренди выдохся. Очевидно,
нужен свежий. Пусть сыплет снег
с небес, а здесь - расстелены карты
мироздания. Триста лет
Без придыхания, без азарта…
Триста лет, да ещё пятьсот.
Войду, не узнан, в тяжёлом, мокром
от снега, пальто. Отверну лицо
От ваших чёрных тупых биноклей.
Тебе здесь не было. Тебя здесь нет
и не будет. Я болен снегом
тысячи, миллионы лет.
Я опозорил себя побегом
Из твоей и моей страны
туда, где пальмы и небо открыток,
где все друг другу всегда равны,
но уже никогда не будет открытий.
Потому что тебя здесь нет.
Назад – в чуму, в эпидемию снега.
Потому что ни шанса нет
Увидеть снежного человека
В песках Негева, в камнях морей,
Где можно купаться в любое время
года, где на моём огне
Не согреешь ни сна, ни водопровода.
Триста лет, да ещё пятьсот.
Тысяча, да ещё пять тысяч
Лет. Отворачиваю лицо
От одинокой как гибель выси.
Выстрел грянул, он – тишина.
Молчание. Равнодушие. Полночь.
Прости, невыдуманная страна,
Я не тебя зову на помощь.
Ангелов, что были всегда,
Ангелов, что почти не слышу.
Прости, невыдуманная беда:
Я убираю твой снег на крыше
Небоскрёба «Высоцкий». Я
Больше не я, а какой-то парень,
Вдавливающий свои края
В серый обескровленный камень.
Камедь заката, медь всех труб
Глушатся снегопадом. Это
Ближе к истинному утру.
Бренди выдохся. Сигарета
Не дымит, да и ни к чему.
Весь этот снег – мне одному.
Горечь комнаты без тебя
На языке, горечь окон белых,
Вечера, где в снегу трубят
Ни углём, ни тем паче, мелом,
Не нарисованные дома.
Сон как явь. Я сошёл с ума.
Явь как снег, но тебя здесь нет –
Тысячи, миллионы лет.
Тысячи, миллионы ли.
Я отправляюсь – закат велит –
В дальний путь, где твой голос жив.
Скажи, что это не зря. Скажи.
Скажи, пожалуйста, не молчи.
Замерзают мои трубачи.
10.01.23.
Хайфа